Жизнь и подвиги Яронии и Владонии

Дева Владония всегда знала, где находится дева Ярония. Чувствовала она каждой частью своего тела боль девы Яронии, и радость её, и довольствие, и огорчение. Всегда готова была она прийти на помощь. Поговаривают, что сам Господь Бог наш помогал деве Владонии оказываться там, где нужна она деве Яронии. А так это или не так одному Богу ведомо. *** Было у девы Яронии и девы Владонии село, что защищали они всеми силами, что Боги послал им. И село то было Светлопольем. Было близь села кладбище лютое, из которых каждую ночь выходили мертвецы, что ходили по округе, честный люд убивали. И в одну из зимних ночей не выдержали девы смелые — пошли кладбище упокаивать. Пошли вместе, взмолились Богу нашему да вступили за кладбищенские ворота. Вступили за кладбищенские ворота — и набросилась на них нежить проклятущая. Достала дева Ярония меч свой острый и верный, воззвала к Богу нашему и пошла рубить направо-налево, только головы летели. Сложила в молитве руки дева Владония и воззвала к Богу нашему, попросила уберечь род людской от монстров этих. Три ночи и два дня провели девы на кладбище в сражениях да молитвах. Но не видели они дня светлого — заволокли небо тучи тёмные, не давали пробиться лучику солнца. И бушевала нежить всё больше и больше, и терзала их нежить, продыху не давала, всё пыталась разорвать да в могилы утащить. Но верным мечом своим разила дева Ярония, не давая подойти к себе, а деву Владонию сам Бог защищал. И услышал Бог наш молитвы дев, и снизошли на землю ангелы, что убили всех монстров-мертвецов, что были на кладбище. И озарил свет неземной место это, и стало оно с тех пор спокойно, и не тревожил с тех самых пор род людской богомерские создания. И взошло на третий день солнце. Так принесли дева Ярония и дева Владония спокойствия в село, что Светлопольем именуется. *** Жизнь в Светлополье была тиха и размерена. Владония старалась не оставлять больных у себя; она ходила по домам, давала советы, выписывала травы и настойки. Ей было непривычно работать с травником, ибо во времена её ученичества у них в округе травников не было, если не считать двоих, живущих достаточно далеко и дел с её учителями не имевших. Но это оказалось даже удобно — не требовалось самой ничего варить. Когда зима вошла в свои права и ещё не перевалила за середину, Яронии надоело сидеть на месте. Она несколько раз отгоняла от села волков, слушала завывания нежити за стеной (но ей за нежить не платили, и потому она к ней и не лезла), помогала Красноцвету с физической работой. — Мне нужно съездить к Святояру. Владонии эта идея не понравилась. — Далеко же. Почти два дня пути. И зима на дворе. Как ты поедешь? — Всё нормально. Заночую на постоялом дворе по дороге. Меня всего дней пять-шесть не будет. Владонию это не успокоило. — Тебе обязательно ехать? — Обязательно. Надо кое-что забрать. Не волнуйся, я в молодости часто путешествовала зимой. Владонию это совсем не успокоило. Но она не стала спорить и настаивать на своём. — Ты когда поедешь? — Завтра утром. Кивнув, целительница вернулась к своим делам. Вечером Владония перерыла все свои вещи, что-то взяла и отправилась к Красноцвету. Она была у него так долго, что Ярония уснула без неё и не заметила её прихода. Утром, ещё в темноте, Ярония начала собираться. Владония проснулась, услышав шорох одежды. — Спи-спи, — ответила Ярония. — Я скоро уйду. Но Владония не стала спать. Она слезла с печи, вместо лучины зажгла свечу и налила Яронии ещё тёплого морса. — Выпей. — Я уже перекусила. — А морс пила? — Нет. Что ты меня постоянно морсом поишь? — Не вкусно? — Вкусно, просто не могу понять, зачем. — Потому что зима на дворе. А морс усиливает тело, помогая сопротивляться болезням. Давай хоть полкружки на дорожку. — Ага, — пробурчала Ярония, — а потом под каждым кустом останавливаться. Но морс выпила. Ярония хотела уже встать и идти, но Владония задержала её. — Погоди, посиди немного. Целительница забралась обратно на печь, порылась под подушкой и что-то достала. Подойдя, она надела амулет на Яронию. — На удачу. — Я же говорю, всё хорошо. — Всё равно. Носи его не снимая, — сказала Владония, заправляя его за ворот рубашки. Амулет был приятно тёплым, сделанный из дерева и повешен на переплетённую грубую нить. Ярония не стала от него отказываться, хоть и считала, что целительница слишком беспокоиться. Путь до Святояра прошёл легко. Обратно до середины пути тоже. Но после сытного ужина на постоялом дворе Ярония проснулась поздно, и потому была только на половине пути, когда уже начало темнеть. Холод не страшил воительницу — у неё с собой был самогон, что разгонял кровь, и верный конь её привык к тяготам. Дорога была знакома. Однако чем больше темнело — тем больше хотелось уже быстрее доехать. Конь начал замедляться, и Ярония попыталась найти бодрящий эликсир в сумке. Увы, сидя верхом это было не очень удобно сделать. Выругавшись, воительница остановилась, слезла с коня и начала перебирать вещи в седельных сумках. Предупреждающее фырканье она услышала с запозданием — но всё же успела достать меч и взмахнуть им. Чёрная мохнатая фигура отступила, но успела пройтись лапой по руке воительницы, распарывая одежду. Гуль зашипел. Ярония вспомнила, что под Светлопольем есть кладбище, которое никогда не было спокойным. Она поразилась, что гули с него забредают даже сюда — не иначе частокол заговорён и отпугивает нежить. Воительница с гулем уставились друг на друга. В отличие от большинства вредоносной нежити, гули были достаточно умны и могли увернуться от клинка. Первой напала Ярония, желая поскорее покончить с этим и вернуться уже домой. Гуль увернулся и тоже атаковал — но уже увернулась Ярония. Воительница и нечисть долго кружили; гуль несколько раз задел Яронию, но и сам обзавёлся царапинами. Сдаваться не собирался ни один. Наконец, удачно взмахнув мечом, Ярония загнала его в грудь нежити, в самое сердце. Но гуль, мучимый голодом, подался вперёд и вцепился в воительницу. Ярония взмахнула мечом, разрубая гуля и заслоняясь от него второй рукой. Тот не спешил помирать; он вцепился в руку воительницы, прогрыз ткань и начал жевать. Воительница вновь взмахнула рукой, отрубая голову от тела — подскользнулась и упала в снег. Гуль, наконец, издох, присосавшись к руке. Ярония не сразу смогла сесть. Она долго отрывала мёртвую морду от своей руки. Потом попыталась встать — и упала обратно. Попыталась опереться о взволнованного коня — но руки дрожали и ослабели. Наконец она просто упала в снег. Ярония во время битвы не чувствовала, как гуль её ранил — а тем временем некоторые его царапины оказались достаточно глубокими. «Это же надо было так подставиться, как будто меча никогда не держала, идиотка» — думала Ярония, закрывая глаза. Она знала, что клыки нежити были ядовиты, как и слюна, и кровь. Она не сможет добраться до дома, и даже если сейчас пошлёт коня, то он может не успеть вернуться. Ярония хотела сказать верному коню, чтобы он возвращался в Владонии — но не смогла. Её разбудила тёплая рука на лбу. — Идиотка. Дура. Какой дебил будет возвращаться в такое время. Владония ругалась вполголоса. Ярония почувствовала, как на груди что-то жжёт. Не сразу она поняла, что это амулет. — Пришла в себя? — грозно спросила Владония. — Отвечай. Конь твой где? Ярония несколько раз открыла и закрыла рот, не в силах вымолвить ни слова. Потом, наконец, прошептала: — Кажется, за тобой пошёл. — Чёрт. Дьявол. Хоть бы Красноцвет успел. Ярония ничего не ответила, лишь прикрыла глаза. — Ты что, решила на моих руках сдохнуть? — воскликнула Владония, и крик её лишь породил головную боль. Ярония помнила, как целительница с руганью перематывала её раны её же рубашкой, помнила, как Владония прижималась своим телом к Яронии и уговаривала не замерзать прямо сейчас, иначе с того света достанет. И не помнила того, что было дальше. Очнулась она в тепле. Открыв глаза, она увидела знакомый потолок, а чуть повернув голову — знакомую занавеску, что отделяла спальное место на печи от остальной комнаты. Обычно они с Владонией её не задёргивали. — Жива таки? — Владония отодвинула край занавески. Свет оказался слишком ярким, и Ярония поспешила зажмуриться. — Отлично. Дай зубы проверить. Рука целительницы бесцеремонно отогнула губы и прошлась по зубам воительницы. Владония удовлетворённо хмыкнула. Яронии хотелось пить. Но не успела она попросить воды, как Владония сама поднесла ей чашку, в которой оказался всё тот же морс. То, что это морс, воительница поняла только на второй чашке. — Скажи что-нибудь. — Что тебе сказать? — Ярония хотела возмутиться, но на деле едва прошептала. — Что ты помнишь? Вопрос был сложным. — Мы занавеску никогда не задёргивали. Владония кивнула. — Хорошо. До Святояра доехала? Ярония подумала. — Доехала. — Обратно как ехала? Ярония ещё подумала. — До постоялого двора. Там переночевала и уже сюда. — Что было после постоялого двора? Ярония нахмурилась. — Темнело. Снег был. Ну... — Давай подробнее. Как можно точнее. — Конь начал уставать. Я полезла в сумку за зельем. Слезла с коня. Рылась в сумке. Конь фыркнул и я не заметила. — Пила до этого? Вопрос заставил сбиться с мысли. — Самогона. Для разогрева. — Хорошо. То есть, плохо. Дальше. Ярония подумала. — В сумку полезла. Конь фыркнул. Я не заметила. Потом опять фыркнул. Тут я поняла, что опасность. Взмахнула мечом. Гуль отпрыгнул, распорол куртку. Жаль, хорошая куртка. — Какая рука была? — грозно спросила Владония. — Которой меч держала. Правая. — Куртку, говоришь, распорол? — неожиданно рассмеялась целительница. — Да он тебя почти до кости подрал. Дальше. Замечание Владонии заставили задуматься. Воительница подняла правую руку — она ужасно болела и была перемотана от запястья и до локтя. — Потом дрались мы с ним. Он меня пару раз задел. Ярония замолчала, вспоминая. Вспомнив, продолжила: — Потом я его мечом проткнула — и он в меня вцепился. В руку и, кажется, в шею попал. На этом месте рассказа Ярония поняла, что шею может повернуть лишь чуть-чуть — она болела, и, кажется, опухла. И левая рука не поднималась. — Потом гуль мне в руку вцепился, в левую. Зубами. Я голову отрубила от тела — он и сдох. Потом упала. Долго отдирала бошку его от руки, с-сука. — Потом. — Потом лежала. Хотела коню сказать, чтобы к тебе шёл. Не смогла. Потом не помню. — Совсем не помнишь? Давай, давай. Ярония помолчала. — Помню, как ты ругалась, и как амулет твой жёг. — Сильно жёг? Ярония подумала. — Не сильно. Так. — Хорошо. Ещё что-нибудь помнишь? — Помню, как ты меня моею же рубашкой перевязывала. Больше ничего не помню. Владония кивнула. — Ещё вопрос. Что такое "гуль"? Ярония не сразу поняла вопроса. — Это, ну, тот же бес. Он и есть бес, но есть бесы, которые соблазняют — а есть бесы, которые едят. Он из тех, кто ест. Тех, кто есть, гулями называют. — Впервые слышу, — серьёзно сказала Владония. — Мы того беса сожгли. Староста, редкостный мудак, сказал, что давно потемну эта нежить ходила, потому и не выходил никто по темноте за частокол. Вот ведь дрянь. Мог бы и предупредить. — А Красноцвет что? — Предложил старосте полюбовно деньги отдать, за избавление от беса-то. Пригрозил, что когда ты встанешь на ноги, то сама придёшь и разнесёшь его дом. За то, что умолчал, значит. А сам Красноцвет про беса-то ничего и не знал, а его самого нечисть редко трогает — больно от него травами несёт всякими. Ярония кивнула. Нелюбовь нежити к воняющим травникам была давно известна. — Ярония, доведи меня до туалета. — Какой туалет, у нас здесь горшок стоит. Воительница поморщилась. — Что тебе, сложно что ли? Не буду я в доме срать. — Хорошо, — слишком легко согласилась Владония, — если слезешь с печи не упав, то отведу. С печи Ярония упала. Могилу для почившей старушки рыли полдня. Это была одна из тех жизней, которую Владония не смогла сохранить, но она не испытывала по этому поводу мук совести. Только немного грусти. Похороны проходили уже в сумерках. Гроб с телом закопали быстро, и, пока не успело окончательно стемнеть, поспешили вернуться в село за крепкий забор. Ярония помогала рыть ту могилу, а Владония присутствовала на церемонии. И каждая из них смогла осмотреть кладбище. — Полная жопа, — дома, греясь у печи и выпивая чай, Ярония и Владония стали обсуждать увиденное. — Понятия не имею, кто оттуда вылезает, но придётся несладко. Ты сможешь поставить защиту? Владония задумчиво покрутила чашку в руках. — Думаю, у меня получится. Точнее, думаю, у меня может получиться. В дверь постучали, и, услышав нестройное "можно", в дом вошёл Красноцвет. — Я пирожки принёс. С грибами, — травник поставил миску с пирожками на стол и потянулся к чашке. — Откуда грибы сейчас? — недоверчиво спросила Ярония, но к еде потянулась. — Так сушёные. Я каждый год заготавливаю. Их, ну, Велимир любил очень. — Красноцвет на мгновение погрустнел. — Простите, я слишком много заготовил и не представляю, куда девать, а мне они уже поперёк горла. Грибы эти. Владония тоже взяла пирожок. Он был ещё горячим, тесто было воздушное, а начинка сочная и было начинки той много. — Очень вкусно,— похвалила Владония. — Красноцвет, ты что про кладбище думаешь? — Дурное оно, — не улыбнулся, как обычно, Красноцвет. — Постоянно из него кто-то лезет, особенно по зимнему времени. В прошлом году пришлось мне за покойной бабушкой нашего старосты гоняться, чтобы упокоить, а то она под забором бродила и выла мерзко-мерзко, брр. Летом, знаете, даже поздним вечером можно за частокол выйти, а в это время уже в сумерках опасно. Ярония, вы о чём-то договорились со старостой? Помрачнела Ярония, хоть и так была мрачна. — Договорились что упокою я кладбище с Владонией. Да только дурное оно. А староста больше не заплатит. Тьфу, надо было вначале смотреть, а потом уже о деньгах договариваться. — Так и вряд ли он может заплатить больше, если до сих пор никого не нанял, — сказала Владония. — До того мы с целителем то кладбище сдерживали, — возразил Красноцвет. — Но денег у старосты действительно может столько и не быть, у нас не то чтобы есть в селе деньги. Простите. — Ладно, нет и нет, — сказала Ярония. — Красноцвет, ты вот что скажи. Сможешь нам трав своих дать? — Смогу. Только не очень много, не то чтобы у меня запасы были большие. Я с вами сходить могу, хотя сил у меня мало для этого, — вздохнул травник. — Ходить с нами не нужно, — внезапно сказала Владония, — а вот кое-что сварить я тебя попрошу. Упокоить кладбище не всегда бывает просто. Упокоить кладбище зимой всегда сложно. Упокоить такое кладбище, из которого постоянно всякая погань лезет, да ещё зимой, многие считаю невозможным. Но были у Владонии идеи, как можно это сделать, были и идеи у Яронии, и что главное, был опыт у Яронии, который говорил, что это возможно. Долго в ночи обсуждали травник, целительница и воительница мысли свои, и, наконец, пришли к решению. Яронии казалось, что Красноцвет отдал Владонии все травы, что у него были. Целительница сильно пахла травами, и казалось, что всё, к чему она прикасается, тоже начинает пахнуть травами. Ещё засветло целительница и травник обошли кладбище, заговаривая его. «На самом деле, — говорила Владония Яронии, — это вряд ли может помочь. Но Красноцвету так будет спокойнее». «А как же защитные круги? Они же действуют?» — спросила Ярония. «Так то защитные круги, они защищают. А замыкающего круга, который действовал бы, ещё не создали. Разве только чеснок и некоторые травы, но по зимнему времени они не работают». Ярония подозревала, что и отпугивающие нежить травы, которыми благоухала целительница, тоже работать не будут, но не стала спрашивать. Красноцвет переживал за Владонию словно за дочь свою. Али возлюбленную. Когда начали спускаться сумерки, они уже были на кладбище в полной готовности. — Может, мне всё-таки остаться? — мялся Красноцвет. — Иди домой, — отвечала ему Владония. — Но если с вами что-то случиться… — Всё хорошо, иди домой. — Но всё-таки… Этот диалог повторялся из раза в раз. Яронии уже надоело слушать это. — Если ты останешься, — сказала воительница, — то точно что-то случиться. Одну Владонию я смогу прикрыть, а двоих уже никак. Красноцвет вздохнул. Красноцвет очень не хотел уходить, но всё-таки ушёл, и девицы смогли вздохнуть спокойно, не боясь за жизнь травника. Стремительно темнело. Как это бывает на зимних кладбищах, нежить появилась неожиданно. Где-то мелькнула тень. Владония ойкнула. Ярония рубанула, ориентируясь на собственное чутьё, нежели на глаза и слух, и кого-то разрубила. С этого и началась битва. Нежити было много, настолько много, что в какой-то момент Яронии показалось, что они не справятся. Она видела, как Владония, которую Ярония старалась окружить собой, отбежала подальше — и нежить под её руками начала падать. У воительницы не было времени смотреть, что именно и как делает Владония, она лишь краем глаза отмечала, где та находится и сколько рядом с ней нежити. Неожиданно запахло весной. Распускающимися почками, первоцветами и бегущей под молодым солнцем водой, и от места, где это произошло, шарахнулась вся нежить. Ярония воспользовалась этим чтобы атаковать зазевавшихся и растерявшихся существ. А Владония побежала на другой конец кладбища. Ярония ругнулась — девица Владония была слишком самонадеяна — и поспешила за ней, уворачиваясь от когтистых лап и снося головы. Завыла баньши. Раздался звук, который Ярония не сразу определила как восторженный восклик Владонии. Ярония уже прикинула, как проскользнуть между чудищами и перекрыть баньши дорогу к Владонии — она видела, как нежить нацелилась и готова прыгнуть — как снова почуяла запах весны. Баньши прыгнула — и упала в полёте кучей тряпья. Владония опять куда-то побежала. Ярония ударила мечом с полоборота назад, еле успев увернуться от очередной когтистой лапы. Когда нежить немного отступила, Ярония смогла увидеть Владонию и рванула к ней. Рванула — и споткнулась, и только это спасло её от неприятного знакомства с мёртвым ребёнком — когтистая и зубастая тварь целилась в голову, но пролетела над ней и упала в пяти шагах дальше, недовольно захныкав. Воительница поспешила разрубить его и поняла, что потеряла из виду Владонию. Ярония осмотрелась. Нежити стало меньше, и та, что осталась, не спешила приближаться к воительнице. Ярония почувствовала слабый весенний запах, оценила траекторию пути целительницы и побежала в место, где предположительно целительница будет. Успела она как раз вовремя — как бы хорошо не умела целительница упокаивать нежить, но против многих тварей она сразу не могла справиться. Ярония прикрыла её. — Теперь… — Владония тяжело дышала и не могла сразу сказать. — Теперь нам надо… в центр…. в центр кладбища. И они пошли в центр. Воительница кружила вокруг уставшей целительницы, защищая её. Нежить отступила и недовольно ворчала из-за могильных плит, но на глаза старалась не показываться. Владония выбрала одну из могил, и могла эта была разворошена. Целительница ногами покидала землю вперемешку со снегом обратно в могилу и начала выливать в неё какие-то зелья. Ярония осматривалась. Она сама умела упокаивать кладбище, и знала, что делает Владония. Сейчас она предпочла быть защитой — работать в паре оказалось проще, чем упокаивать самостоятельно, не нужно было одновременно заговаривать и рубиться. Хозяин могилы — большой чёрный зверь — прыгнул прямо на целительницу, да так, что воительница заметила его в самый последний момент. Владония со зверем покатились по земле, ударились о могильный камень. Зверь заорал, а Владония была молчалива, и молчание её пугало больше всего. Боясь задеть Владонию, Ярония пнула зверя несколько раз, и он, скрючившись от боли, отвалился в сторону, где Владония и отрубила ему голову. — Подожди. Владония тяжело дышала, одежда её была порвана и виднелись раны, но она явно была жива. — Что такое? — Нужно его это… как его… забыла. Владония подошла к телу, вытащила кинжал и разрезала грудь зверя. Ярония видела, как целительница вытащила сердце. — Зачем оно тебе? — Для окончательного упокоения. Очень хорошо что он на меня бросился, — довольство Владонии не сочеталось с её внешним видом, — иначе моли и не найти. Ярония обычно ленилась упокаивать таким образом, но если Владонии не лень, решила она, то пусть. Целительница потащила было сердце к могиле, но внезапно сказала: —Ярония, можешь закинуть его обратно в землю? Ярония осмотрелась. На кладбище стало спокойнее. Она чувствовала, что нежить рядом и наблюдает, но набрасываться не хочет. Потому Ярония убрала свой меч, подхватила тушу и потащила её к могиле. Владония засыпала её не до конца (может ли девица одна засыпать могилу мёрзлой землёй?) и туша полностью провалилась в яму. Владония сама донесла до могилы голову и кинула её туда, затем кинула поверх всего сердце и облила своей настойкой на травах. Запахло весной. Нежить недовольно заворчала. Они пробыли на кладбище до самого утра, как того требовали правила. Ярония развела костёр. Владония в своей порванной одежде жалась к огню, но намерения уйти не высказывала — она знала, что надо досидеть до утра, чтобы кладбище более не беспокоило. Хотя бы до следующей зимы. Та нежить, что не напала до конца ночи на девиц, уползла в леса — им на кладбище стало жить невозможно.