Жизнь и подвиги Яронии и Владонии

До прихода весны на Роси устраивают гулянья. Из года в год по всей земле они длятся в одно и то же время. После них солнце становится теплее, день длиннее и жизнь приятнее. *** Гулянья длились уже неделю, и ещё неделю собирались идти. Владония отпраздновала только в первый день, а в остальные была занята работой. Ей пришлось побегать по больным — кто нос себе отморозил, кто руку сломал, а кто и вовсе слёг с кашлем. Гулянья были не самым простым временем для целителей, потому как, с одной стороны, и хотелось веселиться, а с другой, народ травмировал себя чаще, и помощи ему требовалось больше. Ярония тоже воздержалась от питья, не столько по наставлениям Владонии, сколько не имея какого-то желания веселиться без девицы. — Скучаешь? — Красноцвет зашёл под вечер. Владония ещё где-то пропадала, и Ярония сидела в одиночестве, лениво штопая одежду. — Скучаю, — Ярония с радостью отложила штопку (она привыкла платить девицам, но по зимнему времени занималась такими делами сама). — Хочешь выпить? Это что, ещё блины? — Конечно, — Красноцвет поставил миску с блинами на стол. — Какие проводы зимы без блинов. — Вторую неделю блины едим, — пробурчала Ярония. — Тебе очень грустно без прежнего целителя? — Очень, — согласился травник. — Всегда на двоих готовил, никак не могу привыкнуть. Ты если выпить не прочь, то я за медовухой сбегаю. За медовухой Красноцвет сбегал быстро. Ярония выпила бы не только медовухи, да не стала предлагать без Владонии. Всё же работает целительница, неудобно праздновать без неё. — Это моя особая, на травах. Специально от хворей всяких. — Что у вас с целителями за привычка везде травы добавлять? — Ярония с удовольствием отхлебнула травной медовухи, что была вкусна. — Так потому что знаем мы, что и куда, — усмехнулся Красноцвет. — Быстрей бы весна. — У вас здесь весна быстро приходит? — Да, почитай, через неделю после празднеств. Через две уже сеять понемногу начинаем. А у тебя дома? — Я с севера, у нас только через месяц. — О, — оживился Красноцвет, — я тоже с севера. Так выпьем же за это. — Ох, вот только за дом свой я пить совсем не хочу. — Так и не надо за дом. Надо за это, как его, за схожесть родины. Ведь где тот дом, а где мы. И наверняка ведь гораздо лучше здесь, чем где-то там. За это Ярония выпила с удовольствием. — Красноцвет, скажи, как ты с учителем Владонии познакомился? — А что там знакомиться, все мы одной нитью повязаны. Через учителей наших да их учителей. Ну и всегда ведёшь переписку, пока ещё можешь работать и держать карандаш в руке. На деле я познакомился с Олексием ещё в годы своего обучения, лично, и Олексий много для меня тогда сделал. Хороший он человек. Хотела Ярония спросить, что именно сделал Олексий, но постеснялась. — Ты потому Владонию оберегаешь? — Отчасти, — улыбнулся Красноцвет. — Для Олексия Владония как дочь, а дочь друга и тебе немного как дочь. — Ага, или как невеста. — Опять ты за своё! — Красноцвет возмутился было, но тут же рассмеялся. — Ну а отчасти — потому что нашёл я во Владонии друга. Ярония, я всё спросить тебя хочу. — Ну, давай. — Почему ты с Владонией не вместе? В смысле не то что вы не живёте вместе — как раз таки живёте, а в смысле что не пара? Ярония вздохнула. — Не дело спать с девицей, с которой вместе работаешь. — Да брось, все так делают. Или это действительно серьёзная причина? — Действительно. Я же её встретила, когда она ходила по дорогам в одиночестве и взяла, можно сказать, под свою защиту. А спать с ней… словно пользоваться своим положением. — Знаешь, может, ты не заметила, но Владония не выглядит девицей, которой требуется защита. — Ну да, ну да, — фыркнула Ярония, — особенно если учесть её полную жизненную несамостоятельность. Но Ярония уже не верила в свои слова. Сейчас она видела, что Владония самостоятельна, и что ей не нужна защита воительницы. Кажется, и в первые месяцы их пути не очень и нужна была. Ярония уже удивлялась тому, как могла она в деве Владонии видеть юную, не знающую жизни девицу. — Она, — задумчиво сказала Ярония и подлила себе ещё медовухи, — открывается порой с очень внезапных сторон. Иногда мне кажется, что я вижу её как на ладони, а иногда понимаю, что совсем не знаю её. Говорить об этом было неудобно, но медовуха и всё принимающий Красноцвет располагали к откровениям. — Да и может ли один человек знать другого человека? Ну, если только не как у него внутренности работают, — усмехнулся Красноцвет. — Когда мне написал Олексий, он писал о том, что девица Владония может производить впечатления юной и не искушённой жизнью, но на деле гораздо взрослее, чем кажется. Когда я впервые увидел Владонию, то даже не поверил ему — что только не напишет учитель о любимой ученице. — Кстати, я так и не спросила про тот случай… Входная дверь скрипнула. Пришла Владония. — Будешь медовухи? — с порога на два голоса предложили воительница и травник. — С радостью, — вздохнула целительница. — Надеюсь, хоть до утра никому не понадоблюсь. — Если что — посылай ко мне. — Ты и так у меня, посылать далеко не надо. Это твоя особая медовуха, с травами? — Она самая. Очень устала? — До смерти. Ещё объелась блинами, потому ешьте вы их сами, — Владония уселась за стол и налила себе, не поскупившись. Ярония редко видела, как Владония пьёт хотя бы медовуху, и испытала сочувствие к работе целительницы. — Я всё спросить хотела у вас. Владония, Красноцвет, как вы меня тогда зимой вытащили из леса? — Божеским чудом, — ответила Владония. — Даром Владонии, — ответил Красноцвет. Все помолчали. Выпив, Владония решила, наконец, поведать ту историю. — Прежде, чем я начну, хочу сказать, что об этом никто не должен знать. — Я никому не расскажу, — заверил Красноцвет. — Я примерно догадываюсь, о чём пойдёт речь, и поверь, рот мой на замке. — Я так же никому не скажу, не волнуйся, — улыбнулась Ярония. И Владония начала рассказывать тихим голосом. — Я немного умею заговаривать амулеты и ходить тайными тропами. Не спрашивайте, откуда, я всё равно не могу этого рассказать. И я заговорила амулет Яронии так, чтобы найти её, если с ней что-то случиться. Уже тогда мне казалось, что кладбище слишком неспокойно даже для дурного, и мне очень не хотелось отпускать Яронию одну. Но больные, чтоб их, требовали моего присутствия, а Ярония всё же опытный воин. Каждый вечер я чувствовала, что всё в порядке. Но в тот вечер, уже когда спустились сумерки, я поняла, что что-то не так. Я поспешила отделаться от больных и стала прислушиваться к амулету. Вначале всё было просто плохо — он реагировал на боль Яронии, но так как сама Ярония не осознавала эту боль, то это выглядело просто как не очень приятная ситуация. На деле такое же могло быть, если бы Яронию разобрал поноса посереди поля. Но так как уже стемнело, это добавляло беспокойства. А потом я почувствовала, что Ярония умирает. Стыдно сказать, я так перепугалась, что забыла взять сумку. Я разбудила Красноцвета и попросила собрать коня и ехать по северной дороге, а сама перелезла через частокол и пошла лесом. Вообще было бы проще пройти через ворота, но ворота на ночь запирают, объяснять всем, что мне понадобилось снаружи, было бы долго, и я решила, что перелезть будет быстрее. И правильно сделала, иначе бы опоздала. Тайными тропами я вышла к Яронии и поняла, что дело дрянь. Когда я смогла растолкать Яронию и спросила, где её конь, она ответила, что он, кажется, пошёл за мной или вроде того. Ох, как я тогда зла была. Ну а потом я начертила защитный круг и целительствовала вокруг Яронии, пока не приехал Красноцвет, и мы вместе потащили тело одной безголовой воительницы домой. Я думала, что помру пока целительствовала — яд нежити силён, а тут ещё прошло много времени, и Ярония без сознания, и я сама была не выспавшись и не то чтобы с силами. Редкостная удача что справилась. Наверное, если бы не поддержка Красноцвета, то и не вышло бы ничего. — Я, — продолжил Красноцвет, — в ту ночь спать лёг рано, умаявшись за день. Много больных было в то время. Когда Владония меня разбудила, ещё не сразу понял, что от меня хотят, но, поняв, быстро собрался. Мужики, которые ворота сторожат, не хотели выпускать меня из города, пришлось ещё с ними ругаться. Когда я уже выехал за ворота, то увидел коня Яронии, и только тогда понял, что всё действительно серьёзно. Конь не хотел идти за мной — всё же это особая порода, признающая только хозяина — и я уже хотел плюнуть и не уговаривать его. Но он всё-таки пошёл. Признаться, это была трудная дорога, потому что Ярония поехала не основным трактом, а тропинкой по лесу. Так, конечно, быстрее, но я ту тропинку вначале проехал. Спасибо коню Яронии, показал путь. Ну и когда добрался, то увидел, как Владония лежит вместе с Яронией в снегу и ругается так, что сразу понятно — жопа. В отличие от Владонии я взял с собой настойки. Мы с ней немного поругались о том, как везти Яронию — двигать её было очень опасно, а телегу я взять не догадался. В итоге, перевязав и спеленав, мы усадили Владонию с телом Яронии на коня Яронии и поехали обратно. Ну а дома, пока Владония целительствовала, я сбегал к старосте и много что ему сказал. Я потом ещё бегал, смотрел, как труп чёрта сжигают, а то знаю я их, ещё бы прикопали. Когда прибежал обратно, смог увидеть ужасающую картину уже двух умирающих девиц. Владония всё же не всесильна, а на целительство Яронии у неё явно ушло много сил. На мои попытки её оттащить Владония огрызалась. Пришлось идти к себе, искать зелья и поить Владонию восстанавливающим. К счастью, хоть от зелий она не отказалась, хотя принюхивалась к ним тщательно, видимо боясь, что я подсуну снотворное. А потом была долгая ночь, долгий день и ещё долгая ночь. Владония целительствовала, я ругался, поил её восстанавливающими, и заодно обслуживал всё село, включая и Владониных больных, потому что сама она была не в состоянии. Ругался со старостой, поругался с Ведой, это старушка одна наша, каждый год ей кажется, что она помрёт. Хорошо что с Ведой поругался — она как узнала что из-за тупости нашего старосты чуть воительница и целительница не померли, так сама подняла жителей и потребовала наконец что-то сделать с этим кладбищем. Но вообще это было ужасно. Потом я ещё день приглядывал за Яронией, пока Владония спала мёртвым сном, но Владония хорошо целительствует и ничего не потребовалось. Ох, тяжело было Владонию загнать спать, она всё сопротивлялась. Все помолчали. — Кхм, — сказала Ярония, — мне неловко, что вы из-за меня столько пережили, и я вам очень благодарна. — Да что уж тут, — махнул рукой Красноцвет, — зато вы кладбище смогли упокоить. — Я бы предпочла, чтобы такого больше не было. Но, Ярония, мне кажется, что с тобой такое ещё будет и не раз, — сказала Владония, отхлёбывая медовухи. — Ох, но дожила же я до своих лет. Значит, не так всё со мной и страшно. — Страшно или нет, — сказал Красноцвет, — но давайте выпьем за то, что все мы дожили до проводов зимы. И даже кладбище упокоили. Ярония забралась на печь, когда Владония провожала Красноцвета. Они долго стояли у порога и о чём-то тихо переговаривались. Яронии показалось, что Владония успокаивает Красноцвета. Потом целительница потушила свечу и полезла на печь. Она по привычке перелезла через Яронию — но вместо того, чтобы укутаться в своё одеяло, залезла под одеяло Яронии, прижалась к ней всем телом и уложила голову ей на плечо. — Тепло же, — как можно более сонно сказала Ярония. Она не раз спала с Владонией в обнимку, но с тех пор как они поселились в Светлополье у них были разные одеяла. — И что? — спросила та. По-хорошему, думала Ярония, надо скинуть с себя руку Владонии, что нежно ведёт от бедра и выше, к груди. — Так можно спать под разными одеялами. — Тебе неудобно? — тихо спросила Владония. Рука её замерла не доходя до груди Яронии. — Удобно. Удобно — и очень приятно. Ярония нащупала голову Владонии и погладила её. Волосы были мягкими и приятными на ощупь. Владония двинулась, приподнялась, на мгновение нависла над Яронией — и поцеловала её. Вначале несмело и осторожно, но когда Ярония ответила на поцелуй — смелее, сильнее. Целоваться с Владонией было приятно. Ярония провела руками по бёдрам девицы, запустила руки ей под рубашку и провела по телу, нащупывая груди. Владония чуть заметно вздрогнула от прикосновений, но не отшатнулась. Ярония уложила Владонию, склонилась над ней и стала жадно целовать. Та отвечала на поцелуи, отвечала на движения, не сопротивлялась. Обхватив грудь Владонии, Ярония с удовольствием подумала о том, что у девицы очень большие сиськи. Одна грудь никак не помещалась во всю руку, и такой размер Яронии всегда нравился. Она стащила с Владонии рубашку и стала ласкать её грудь не только руками, но и своими губами. Она втягивала в себя её грудь, водила языком вокруг соска, совсем легонько его покусывала. Она делала так попеременно с обеими грудями девицы, и никак не могла насладиться этим. Владония постанывала и даже, казалось, всхлипывала. Она сама схватила руку Яронии и направила себе к паху. Ярония развязала панталоны но поленилась их стаскивать — хотелось быстрее, ещё быстрее. Ярония нащупала бугорок Владонии — и та охнула. Она тяжело дышала, и стонала, и жалась к Яронии. — Войди в меня, — велела она. Ярония, хоть и хотела всего и сразу, но нашла в себе силы действовать медленно. Она осторожно ввела один палец, отметив, что Владония очень мокрая, и, помедлив, ввела второй. Владония сама двинула бёдрами навстречу рукам Яронии — и Ярония начала двигаться. Владония, разметавшись по простыням, стонала и орала. — Да, блядь, да, — кричала она. Яронии это нравилось. Ярония думала, что давно бы трахнула бы девицу, если бы только знала, как она будет стонать в её руках. Владония привлекла к себе Яронию, крепко прижала к себе. Она крепко сжала ноги, так, что рука Яронии уже не могла двигаться. Но Ярония чувствовала, что это уже и не нужно — лоно Владонии сжималось вокруг её пальцев и пульсировало. Владония глубоко дышала, из её уст раздавался лёгкий стон, который стихал. Владония была хороша. Владония разжала свои объятия. Ярония осторожно улеглась рядом на бок, в темноте любуясь на встрёпанную девицу. Та неожиданно повернулась на бок, придвинулась к Яронии и стала её целовать. Ярония сразу направила её руку к себе в порты. Владония коснулась её бугорка — и Ярония невольно вскрикнула, когда девица начала двигать рукой. Владония уложила Яронию на спину и свободной рукой задрала её рубашку, очень нежно обхватила губами один из сосков Яронии и стала его ласкать. Не прекращая ласкать бугорок. Её губы были нежны, её пальцы были тверды и умелы. То, что делала Владония, было невыразимо приятно Яронии. Она напряглась всем телом и невольно сжала зубы — как часто делала во время ебли. Ярония на мгновение задержала дыхание и содрогнулась всем телом. Она чувствовала волну удовольствия, которая пронизывала от самых пальцев ног до самых волос, концентрируясь где-то в районе промежности. — Хватит, — прошептала Ярония. Ей хотелось продолжать, но она знала, что надо подождать. Владония перестала. Они улеглись вместе в обнимку, и это было очень хорошо. Ярония глубоко дышала, пытаясь отдышаться. — Как же хорошо, — сказала Владония. — Да, — ответила Ярония. Они замолчали, наслаждаясь близостью друг к другу. — Хочешь ещё? — неожиданно спросила Владония. — Конечно. Владония стащила с Яронии рубашку и порты. Она нежно оглаживала тело Яронии и не торопилась. Ярония наслаждалась видом Владонии в полутьме — её бёдра были широки и делали резкий изгиб, переходя в талию, её груди были большими и волнующе покачивались, её руки были тонки и умелы. У Владонии волосы отросли почти до плеч, и когда она склоняла лицо, это выглядело очень мило. Обхватив одной рукой грудь Яронии и сжав её сосок, Владония опустилась между её ног и коснулась своим языком её промежности. Она обхватила бугорок Яронии, втянула его в себя, стала теребить языком. Ярония резко выдохнула, чувствуя удовольствие, и застонала. Владония осторожно вставила свои пальцы, но двигать ими не стала, сосредоточившись на бугорке, и это понравилось Яронии. Она стонала и старалась не двигаться, дабы не мешать Владонии. Волна наслаждения, прокатившаяся по телу Яронии, была не такой яркой, как первая, но гораздо продолжительнее. Она не стала сразу же останавливать Владонию, наслаждаясь всем, что с ней происходит. — Владония, — прошептала Ярония, когда они вновь лежали и обнимались, — твои руки просто волшебны. Реакция Владонии была неожиданная. Она словно смутилась и как будто попыталась отодвинуться. — Всё хорошо? — взволновалась Ярония. — Ну, в общем, да, — тихо ответила Владония. Ярония погладила девицу по голове. Она уже догадалась, что Владонии нравятся девицы, но то, с каким мастерством она владела женским телом, оказалось удивительным. Они заснули в обнимку под одним одеялом. Поутру Ярония испытала муки совести. Она до сих пор видела во Владонии неопытную девицу, не смотря на прошедшую ночь, и ей показалось, что она совратила её по пьяни. Владония шевельнулась, видимо, заметив, что Ярония проснулась. Открыв глаза и взглянув на воительницу, она улыбнулась. — Владония, — серьёзно спросила Ярония, — мне нужно извиниться. — За что? Ярония постаралась сформулировать свой ответ перед тем, как сказать. — Я воспользовалась тем, что ты напилась, и… Владония рассмеялась. Она приподнялась, опираясь на руки, и внимательно и весело посмотрела на воительницу. — Яра, тогда это я должна извиниться за то, что воспользовалась тем, что ты напилась. — Я не настолько много выпила, чтобы напиться. — Знаю. А я, если ты помнишь, целительница. Я не была пьяна. Ярония почувствовала себя неловко. Ей было совершенно непонятно что делать с целительницей, которая склонила её к ебле. — Ты как хочешь, а я пойду поем, — сказала Ярония, уходя от этого разговора. Раздался приглушенный голос, зовущий целительницу. Владония мгновенно посерьезнела. — А я пошла к больным. Кажется, кто-то что-то себе сломал. Сделай мне, пожалуйста, каши. И день пошёл как обычно. Девицы вернулись к утреннему разговору вечером, когда со всеми делами было покончено. Владония уже лежала в постели, и, казалось, засыпала. Ярония разделась, хотела было потушить лучину (в отличие от Владонии, она пользовалась лучинами по старой привычке), но передумала. Она забралась к целительнице на печь и потрясла её за плечо. Владония почти сразу открыла глаза и чуть заспанно посмотрела на воительницу. — Я хочу с тобой поговорить. — Конечно, — Владония зевнула и села. Её рубашка натянулась на грудь, и то, от чего Ярония привыкла отводить взгляд, после прошедшей ночи вызвало желание. — Какие у нас отношения? Владония замялась. — А как тебе кажется? Не смотря на то, что такие разговоры давались Яронии с трудом, она поняла, что Владония просто уходит от ответа. Но ей было важно прояснить их отношения здесь и сейчас. — Как раз это мне и хочется понять. То есть… Владония, ты мне очень нравишься, но я не могу сказать, что люблю тебя больше жизни и готова делить с тобой горести и радости. — Вот и хорошо, — сказала Владония и хотела было лечь обратно, но Ярония её удержала. — Подожди. Скажи, что ты обо мне думаешь? Как ко мне относишься? Владония немного помолчала. — Ты мне очень нравишься, буквально с первого взгляда. Хотя, конечно, твоё умение влипать в неприятности просто невыносимо. И я могла бы сказать, что влюблена в тебя… но на самом деле… — Владония виновато посмотрела на Яронию, — ты мне нравишься, и ты мне дорога, но я боюсь, что ни в кого не смогу влюбиться. Яронии показалось, что Владония врёт. Она вспомнила, как целительница вытаскивала её с того света, заботилась о ней, ей даже показалось, как помнит шёпот: «Пожалуйста, блядь, только не помирай». — Кстати, — внезапно добавила Владония, — если ты хочешь трахать разных девиц — то я совсем не против. И не собираюсь принуждать тебя хранить верность. Теперь я могу поспать? — Подожди-подожди, — внезапно озарение снизошло на Яронию. — Сколько девиц у тебя было? — А у тебя? — вопросом на вопрос ответила Владония. — Ох, не сосчитать, — махнула рукой Ярония. — Но всё же? Владония погрустнела и молчала довольно долго. Когда уже Ярония хотела сказать, что Владония может не отвечать на этот вопрос, ответ прозвучал: — Если считать и тебя тоже, то восемь или девять. С одной стороны, эта цифра была не сильно впечатляющая, с другой — Яронию это впечатлило. Всё же с её точки зрения Владония была достаточно молода для того, чтобы успеть переспать с таким количеством девиц. — Почему же восемь или девять? Владония рассмеялась. — Я не смогла решить, считать ли русалку, которую ты с меня стащила. — И ты их всех не любила? — А что, это так важно? Ярония, я спать хочу. Владония укуталась в одеяло и отвернулась к стене. Ярония, хоть и имела сложности с пониманием людей, догадалась — кого-то Владония наверняка любила. Возможно, каждую из семи девиц, помимо русалки. Одеяло с Владонией вздрогнуло. Потом ещё вздрогнула. Ярония прислушалась и услышала шмыганье носом. Ей стало стыдно. Она спустилась с печи, затушила лучину, нашла платок и поднялась обратно уже с ним. Она обняла одеяло с Владонией, и немного разворошила его, давая девице платок. — Спасибо, — буркнула Владония и шумно высморкалась. Ярония продолжила обнимать Владонию. Она не могла найти каких-то слов утешения, да и плачущих девиц утешать не то чтобы умела. Она просто обнимала девицу, и Владония была ей за это благодарна.