Жизнь и подвиги Яронии и Владонии

Жили на Роси великой дева-воительница Ярония и дева-целительница Владония. В час нужды всегда помогали они людям, с Божьей помощью избавляли землю нашу от напастей. Вместе путешествовали они, вместе жили и вместе спали. *** — Я родилась на исходе зимы, — рассказывала Ярония. — Та зима была тяжёлая. И роды у моей матери были тяжёлыми. Она потом долго отказывала моему отцу в ложе, боясь заводить новых детей. Вскоре после моего рождения умер мой брат. Он был на несколько лет старше, второй ребёнок в семье, и отец очень переживал из-за этого. Кажется, он видел в нём опору и помощника в будущем. Но вместо опоры и помощника появилась я, девочка. Я много раз об этом слышала, пока росла. Когда у меня не получалось колоть дрова, или когда я не могла поднять слишком большое ведро отец спрашивал, почему же боги забрали его сына. Мать постоянно вставала на мою сторону, не разрешала наказывать меня. Когда она решилась на новых детей, я ей помогала с младенцами — мать родила ещё мальчика и девочку, погодков. Но отец всегда был недоволен мной. — Почему ты решила стать воительницей? — смущаясь, спросила Владония. — Потому что могла. Отец был недоволен тем, что я была слабой — и я старалась быть сильной. Я часто играла с мальчишками, дралась с ними. Иногда у нас жил странствующий воитель, мамин брат, и он обучил меня немного воинскому искусству. Никто из родителей не был против — до того дня, как я сказала, что хочу стать воином. Они резко воспротивились, а дядя мой отказался брать меня в ученицы. И я сбежала. Я сбежала не только поэтому. Родители мои видели моё будущее в замужестве, я же видела по матери своей, что замужество это не моё. Я переоделась мальчишкой и попросила случайного воина взять меня в ученики. Хах, — Ярония рассмеялась, — он сразу понял, что я девчонка, но не прогнал. Правда, и учителем не стал, отдал в обучение к своему другу, а друг, позже, пристроил в княжеское войско Любомира. Ну а потом я стала странствующим воином. — Почему? — Да потому что вся эта канитель с подчинением мне совсем не нравилась. Когда я ушла из войска, то познакомилась со Святояром. Он научил меня убивать нежить, но он никогда не смотрел на меня как на ученика — только как на сестру по оружию, как на равную. Святояр же из семьи воинов, его этому с младенчества обучали. Счастливчик. Мы какое-то время путешествовали вместе, вместе работали, вместе пили, вместе по бабам ходили. Страшно сказать — пока он со мной не познакомился, он и девку снять стеснялся, хах. — Стеснялся? — не поверила Владония. — Да он, кажется, в этом мастер. — Я и научила, — гордо произнесла Ярония. Владония положила голову на плечо воительницы. — Ты очень сильная духом. Я не знаю людей сильнее тебя. — Сама то, — усмехнулась Ярония, по-отчески встрепав волосы девицы. — Ушла от родителей, даже учителей не предупредив, ещё и напросилась в личные целители к первой встречной воительницы. — Ну, — смутилась Владония, — не то чтобы у меня был сильно большой выбор. — Любой человек, который выбирает, силён. Слабые плывут по течению. — Я, знаешь ли, не выбирала становиться целительницей. Меня просто нашёл Золорук и попросил родителей отдать ему в ученицы. Мне едва исполнилось восемь. Целители начинают своё обучение в двенадцать, в четырнадцать, некоторые позже; в том возрасте можно принять решение самостоятельно. — Почему же тебя отдали так рано? — Потому что у меня была сила. Чем раньше проявляется сила, чем раньше начать обучение — тем сильнее будет целитель. Золорук сам был из таких. Он говорил, когда я ещё была маленькой, что глупо не учиться целительству когда есть талант, и что когда я вырасту, то смогу выбрать, заниматься мне целительством или нет. Но если не начать учиться сейчас, в смысле, тогда, когда мне восемь было, то потом и выбора особо не будет, потому что чем позже — тем сложнее начать. Олексий поддерживал моё обучение. А когда я подросла, то захотела заниматься тем, чем занимался Олексий — ранениями да болезнями, что угрожают жизни. И, признаться, делала это в тайне от родителей. Они думали, что я буду тихой домашней целительницей, которая лечит простые хвори. Скука смертная, если честно. — Скука? — улыбнулась Ярония. — Ну конечно. Если у тебя понос — то ты сам виноват, что наелся не пойми чего, что сразу к целителю бежать. Или уход за больными — судно подай, оботри, накорми, проследи чтобы с кровати не вставал, а то голова закружится и в косяк врежется. Да пусть бы и врезался, зато в следующий раз вставать не будет. — То-то когда я болела ты мне даже до сортира дойти не давала. — Да и шла бы ты в сортир! Только, помниться мне, пришлось тебя с пола поднимать и на горшок усаживать. Ярония вспомнила, как ругающаяся Владония поднимала её с пола и на горшок сажала, и воспоминание это смутило её. — В следующий раз непременно сама дойду. — Уж постарайся не убиться до той степени, чтобы дойти, — пробурчала Владония. — А когда ты родилась? — Третьего марта. После того, как день моего восемнадцатилетия справили, родители и заторопились меня замуж выдать. Ну, а как я сбежала, я уже рассказывала. Погоди, когда твой день рождения? — На исходе зимы, ну… Я родилась на севере, и у нас зима заканчивается позже, чем на юге. Это было после празднетство встречи весны — мёртвое время, вроде зиму уже проводил, но весна ещё не совсем и наступила. Это, значит, было… погоди, надо посчитать, — Ярония стала загибать пальцы, а потом охнула: — Точно, это же ещё было в несчастливый день . Двадцать девятого февраля. У матери моей схватки с самого раннего утра начались, а вечером она и родила. — Это, значит, у тебя сегодня день рождения? Ну, если вчера было двадцать восьмое. — Получается. Только сегодня уже первое. Я же говорю, несчастливый день. — Поздравляю, — Владония обняла Яронию. — Я рада, что ты родилась. Ярония рассмеялась и повалила Владонию на печь. — Подаришь мне что-нибудь? — Ну уж нет! Раньше надо было предупреждать. Сколько тебе исполнилось? — Мм, погоди, посчитать надо. — Под смех Владонии Ярония вновь загибала пальцы и шептала, высчитывая. — Двадцать девять, выходит. Двадцать девятую весну встречаю. — Поздравляю, — Владония притянула к себе Яронию и поцеловала. Березень был в самом разгаре. — Владония, через неделю я собираюсь уезжать. Если хочешь, можешь остаться здесь. Яронии казалось, что Владония нашла своё место в Светлополье. Здесь у неё был дом, был её друг-травник, были люди, которые к ней хорошо относились. — Я поеду с тобой, — сказала Владония. — Ты уверена? — Конечно! Путешествовать с тобой гораздо лучше, чем быть целителем в селе. — Владония, — Ярония старалась не говорить с ней как с ребёнком, хоть и очень хотелось, — ты хочешь променять спокойную жизнь в селе, в тепле и достатке, на то, чтобы ездить со мной по дорогам Роси? Лечить меня от ранений? Спать на земле, питаться кашей из котелка и иметь возможность погибнуть? — Именно. Я, Ярония, хочу путешествовать с тобой. Ты против? — Конечно, я не против. Я только рада твоей компании. — Вот и хорошо, — улыбнулась Владония. — Только… мне нужен конь. Ярония задумалась. — Ты хочешь купить у кого-то из местных? Владония фыркнула. — Нет, только не у местных. Ты знаешь хороших табунщиков? Ярония замялась. У них скопилась приличная сумма за зиму, но она сомневалась, что её хватит на коня у табунщика. У местных можно было купить коня дешевле — конечно, он мог быть непривычным к седлу, но в принципе такого коня переучить можно было. — Я, конечно, знаю… — У нас денег не хватит? — Ну… Я не думаю, что хватит. Почему ты не хочешь у местных? — Старая кляча, которая помрёт через месяц? Худшее вложение. Ярония помялась. — Давай попробуем к табунщику. Я знаю одного, здесь два-три дня пути. У него Святояр покупает коней. Кстати, можно будет спросить Святояра — может, у него найдётся конь для тебя. — Давай тогда к табунщику, а если не получится, то к Святояру. На том они и порешили. Спустя неделю Владония и Ярония отправились из Светлополья. Зима кончилась, впереди было лето и долгая дорога.