Левым флангом

Пока Дортмунд готовился к матчу с Байером, Кевин готовил речь. Он действительно начал думать, что пора бы извиниться нормально. Вот только Кевин был не из тех, кто умеет говорить. Он вообще больше предпочитал делать, чем болтать. Но выхода не было – без Марселя было очень тяжело. Поэтому Кевин решил найти компромисс и написать письмо. Да, это было как-то слюняво и по-девчоночьи, но если поможет, то почему бы и нет. Всю неделю Кевин действительно посвятил написанию этого письма: подбирал верные слова, предложения, а это было очень тяжело. Но в процессе он понял, что действительно хочет объяснить Марселю свои поступки, и хочет быть понятым. Потому что да, поступил он плохо, но ничего непростительного не сделал. Вскоре письмо было дописано и упаковано, и Кевин подсунул его Марселю под дверь прямо перед самым выездом в Леверкузен. Не заметить его при выходе из дома было невозможно. И Кевин верил, что такой поступок может всё исправить. В автобус Гросси заходил с радостным чувством, но Марсель прошёл мимо него, даже не взглянул в его сторону и упал рядом с Матсом. Что ж, было два варианта: либо он письмо не увидел, либо поступок Кевина действительно был непростительным. Настроение у Гросси сразу же полетело вниз, и он бросил на соседнее сидение спортивную сумку. Общаться с людьми сейчас не хотелось. Кевин первым же выбежал из автобуса, схватил первый попавшийся ключ от номера и направился в душ. А на выходе его ждал сюрприз – на соседней кровати лежал Шмелле и что-то читал. – П-привет. – чуть заикаясь сказал Кевин. Марсель ничего не ответил, лишь мотнул головой в знак приветствия. И Кевин попытался понять: попал ли Шмелле в эту комнату случайно или же решился сам. Но то, что он при виде его не сбежал куда подальше – уже хороший знак. С чего начать разговор, да и вообще можно ли этот разговор начинать, Кевин не знал. Поэтому он просто лёг на свою кровать и уткнулся в телефон, одним глазом поглядывая на Шмелле. Тот перевернулся на живот, футболка при этом задралась, и Кевин просто не смог оторвать взгляд от его поясницы и виднеющийся резинки трусов. Марсель чужого взгляда не замечал, видимо книга была интересная. Но вскоре он начал клевать носом, тереть глаза кулаком, зевать, а затем и вовсе уронил голову прямо на книгу и окончательно заснул. Кевин вначале не знал, что делать, а потом понял, что спать так явно будет неудобно, встал и подошёл к кровати. Вытащил книгу из рук Марселя, стянул кроссовки и носки. Кевин понимал, что дальше бы стоило остановиться, но руки чесались, к тому же, кондиционер в номере был сломан, и было довольно жарко. Поэтому он потянул вверх футболку (Марсель спал очень крепко и не реагировал, а ещё он был очень расслабленным и податливым, и это заводило), стянул через голову, не удержался и провёл пальцами по бокам вверх. Положил руки на бёдра, огладил ягодицы, подцепил пальцами штаны, а затем стащил и их. Отчаянно хотелось большего, но Кевин понимал, что не имеет права. Поэтому просто зарылся носом в волосы Марселя, вдохнул знакомый запах и отошёл. Достал с антресоли плед, укрыл им Шмелле и направился в душ. Потому что Марсель был нереально тёплым и нереально близким. Утром Шмелле вёл себя так, будто ничего не произошло. И Кевин подумал, что это к лучшему, потому что тот имел полное право наброситься на него с кулаками. Утренняя тренировка прошла в будничном темпе: команда начинала обретать себя. Каждый наконец понимал, что ему нужно делать и ради чего он трудится. Клопп тоже был спокоен, не кричал ни кого и лишь раздавал ценные указания. Состав на матч огласили прямо после пробежки: он был точно таким же как и на матч с Бохумом, что не удивительно. Такая схема работала, и каждый был на своём месте. На Бай-Арену дортмундцы выходили со стойким чувством, что им удастся многое. Первый гол был забит на восьмой минуте – Лукас Барриос явно хотел возглавить гонку бомбардиров. Всё шло просто идеально, и даже после перерыва игра продолжала быть зрелищной. Но и Байер решил показать зубки: Ману Фридрих забил на 65 минуте. Команда чуть приуныла, но выйти вперёд всё же пыталась. В итоге матч так и закончился ничьей, но Дортмунд это не очень расстроило. В последнее время хоть что-то начало получаться, и это было главным. Поэтому в автобусе царила радостная атмосфера, лишь Гросси приуныл. Он просто не хотел уезжать, не хотел уезжать от Шмелле и того, что могло бы случиться, будь они так рядом.

***

На следующий день всю команду пригласили на телебашню на съемки небольшой передачи. Кевин очень не хотел идти, никто не знал, но его главным страхом была высота. Уже на девятый этаж он мог подниматься с трудом, а если выше – пиши пропало. Но отказов Клопп не принимал. Поэтому Кевин заранее готовился к тому, что завтра будет тяжело. Телебашня оказалась ещё выше, чем выглядела на первый взгляд. Пока все парни проходили дальше и осматривали прекрасный вид на город, Кевин остановился у самой двери. Он смотрел, и даже практически не видел, насколько здесь высоко, но страх сковал всё тело. Кевин дрожал и не мог двигаться: ни пройти дальше, ни уйти назад. Даже просто дышать давалось ему с трудом – вдохи и выдохи были короткими и рваными. Кевин действительно не мог заставить себя уйти, не мог просто ничего. Он уже было подумал, что останется здесь навечно, как почувствовал спиной тепло чужого тела, а затем ощутил объятия. Кевина хватило лишь на то, чтобы немного повернуть голову и увидеть макушку Шмелле. Марсель жался к нему и тепло дышал в шею. Он ничего не говорил и не делал ничего особенного, но одна его близость очень успокаивала, и Гросси даже перестал дрожать и немного расслабился. Тогда Марсель оторвался от него, взял за руку и потянул за собой. Кевин пошёл на ватных ногах, но как только оказался на лестнице, его состояние значительно улучшилось. Уже через несколько минут они зашли в лифт. А там Шмелле резко прижал Кевина к стене. – Марсель, я хочу… – Не надо. Всё нормально. – перебил Шмелле и прижался к его губам. На Кевина вначале снова напал ступор, потому что он не ожидал такого, хотя и сильно хотел. Лишь когда Марсель попытался раздвинуть его губы языком, Гросси начал отвечать. Шмелле явно хотел, чтобы инициатива принадлежала ему, поэтому разорвал поцелуй и принялся исследовать шею Кевина. Гросси хватило только на то, чтобы дотянуться до кнопки стоп, потому что лифт уже подъезжал к первому этажу. Марсель видимо был слишком увлечён, для того чтобы замечать хоть что-то: он покрывал шею Кевина поцелуями, проходился языком, оттягивал пальцами ворот футболки, пытаясь добраться всё дальше. Кевин не выдержал собственного неучастия, положил руки Шмелле на задницу и подтащил ещё ближе. А потом и вовсе запустил пальцы под резинку трусов, поглаживая мягкую кожу, а иногда и пощипывая. Марсель моментально поплыл, оторвался от ключиц Кевина и уткнулся лбом ему в плечо. Гросси давно заметил, что задница была одной из главных эрогенных зон Шмелле, и любил этим пользоваться. Кевин продолжал гладить его ягодицы, скользнул в ложбинку между ними и начал легко кружить пальцем по сжатому колечку мышц. Марсель отреагировал моментально – вцепился зубами ему в плечо, явно пытаясь сдерживать стоны. Кевин не остановился, протолкнул палец на одну фалангу внутрь, второй рукой попутно поглаживая поясницу. – Без паники, наши специалисты уже работают над тем, чтобы достать вас! – в полной тишине голос из динамика показался оглушительным. Шмелле сразу же напрягся, и Кевину пришлось закончить все свои действия, вытащив руку из его штанов. Лифт по-прежнему не двигался, поэтому Гросси решил, что у него есть немного времени. Он взял лицо Марселя в ладони, заставил взглянуть на себя, легко прижался губам, а затем начал оставлять поцелуи по всему лицу. Шмелле лишь довольно жмурился и улыбался. Но вот лифт пришёл в движение, и им пришлось оторваться друг от друга. Внизу их ждал мастер, который клятвенно уверял их в том, что не имеет понятия, что же такого могло произойти с лифтом. Кевин лишь усмехнулся и потянул Марселя за локоть на улицу. – Я думаю, что нам всё-таки стоит поговорить. – серьёзно сказал Гросси, как только оказался на свежем воздухе. – Прошу тебя, давай не будем. Не сейчас. – Марсель сразу же чуть сдулся, и Кевин решил не усердствовать. – Я не хочу… Как думаешь, нам сильно влетит от Клоппа за то, что мы сбежали, даже и на глаза не попавшись ни разу? – Я думаю, что есть плюсы в том, что ты игрок второго состава – умным тоном начал Гросси. – Никто не будет стараться запихать тебе в дурацкие телепередачи! А теперь давай забежим за пиццей и отпразднуем этот прекрасный факт. И всё возвратилось на круги своя, будто ничего страшного и не происходило. Вечер они провели вместе за пиццей и просмотром очередной голливудской комедии. Вопрос о том, останется ли Шмелле на ночь, даже не стоял. Это тоже произошло само собой – он просто никуда не ушёл, а потом просто последовал за Кевином в спальню. Они лениво целовались, Гросси всё старался стащить с Марселя штаны, но безуспешно. Тот всё бормотал о том, что ему будет холодно. Заснул Кевин мгновенно, а проснулся как обычно в объятиях Марселя: голова покоилась у него на груди, а правая рука крепко обнимала за талию.