***
В рабочее утро Эдж наводнялся бесчисленным количеством серых людей. С высоты птичьего полета казалось, что не жители, а сам асфальт бурлящей рекой двигался в сторону рынка, рабочих мест и от окраин к центру. Это зрелище совершенно отличалось от ночной жизни города, сосредоточенной вокруг стрипбара с его яркими автомобилями, нелепой одеждой ядовитых оттенков и лазерными лучами, рассекавшими прокуренные помещения. Все шло по плану. Они выбрали тихое тенистое местечко неподалёку от центра. С перекрестка сорок второй и главной улиц доносился запах выпечки, перемешанный с выхлопом автомобилей. Люди сновали по своим делам, гуляли с детишками, брели в сторону рынка с хлопающими на ветру выцветшими навесами. Народ в дневное время там так толпился, что, казалось, супермаркет должен выживать только за счет турков, капризов мистера Президента и ночных алкоголиков. А тут даже грузовику было не подъехать, чтобы доставить товар. Днище коробки в руках грузчика разорвалось, яркие фрукты рассыпались по асфальту. Работник выругался, за что удостоился укоризненного взгляда прохожих. Язу пытался прочитать по губам, что именно сказал грузчик, но у него не получалось. Рено говорил, надо просто повторять те же самые движения губами и соображать, что было за слово. Похоже, проблема в том, что грузчик ляпнул редкое ругательство вроде тех, за которые Тсенг делал замечания Алвису. Карниз этажом выше облепили толстые светлые птицы, успевшие запачкать все ограждения и указатели в округе. Фигурные кляксы на асфальте, потёки на дорожных знаках, сплошной налет на всех близстоящих автомобилях. Когда ставни окна распахнулись, птицы шумно взмыли в воздух почти ударяясь друг о друга. Язу поймал рукой падающее на землю перо с тёмной точкой у кончика. У него уже было такое вместо закладки для книги, а это он прибережёт для Юкио. Позади щёлкнул рычаг телефонной трубки. Рено зашелестел блокнотом, переворачивая страницу. — Попытка номер пять! — тихо проворчал он, и пальцы затыкали по кнопкам. В солнцезащитных очках, глупой шапке с подгибом и серой рабочей куртке Язу ничуть не отличался от всех этих жителей города. Посмотри он сейчас на себя со стороны — не узнал бы. Солдаты тоже пронеслись мимо и не приметили стоящего около стены парня с раздутым от бумаг дипломатом. Алвис был прав: затеряться в Эдже проще простого. Неудивительно, что на детишек в грузовике тоже никто не обратил внимания. Если бы у этого города имелся символ, на нем был бы лабиринт без выхода. Вот, кажется, прямые, широкие, центральные магистрали, но сверни в сторону — и сразу погружение в узкие запутанные проулки с многоэтажными зданиями, облепленными плохо нарисованными вывесками. Кое-где торчали колонны и уходящие в небо на метров сто кубы из металлоконструкций. На один из них Язу вчера на спор залез, чтобы утереть Алвису нос. Теперь Мелкий должен ему коробку шоколада и кейс газировки. — Попытка номер шесть... Из пекарни вышел молодой человек и влажной тряпкой стал протирать вывеску. Оказывается, она была сочного и нежного оттенка. Позади попытка номер шесть увенчалась успехом, и кто-то взял трубку на том конце. — Это редакция «Эдж Дейли»? Добрый день, мэм! У меня есть для вас очень интересный материал... Рено хорошо играл. Манера разговора другая, таинственная, будто он предлагал журналисту купить оружие. В общем-то, так оно и было: когда все СМИ заняты обмусоливанием темы открытых лабораторий уже третий день, нужна новая бомба. «Нечто шокирующее подействует подобно взрыву в голове зрителей», — так сказал Тсенг. — О, я предпочту не представляться. Я лишь рядовой геолог и не хотел бы потерять работу, понимаете? Все линии прослушивает правительство, так что это личный разговор. В дипломате, который Язу держал в руках, были липовые записи о сейсмической активности, поддельные любительские фотографии «огромной трещины» и свидетельства ненастоящих очевидцев, утверждающих, что что-то там покачивается на ветру и пара осколков придавила их любимую собачку. И, конечно же, расчеты, подтверждающие высокую вероятность обвала пустот под Эджем. Язу не мог перестать улыбаться тому, как люди ведутся на такие вещи. Веселей было только распространять слухи. «Черт, пацаны! Вы слышали?! Нет?! В общем, братуха мне сказал, скоро рухнет целая плита! Мотать отсюдова надо!» — Алвис в майке-алкоголичке, кожанке и с переклеенным носом попивал пиво, пока пьяные рожи и бармен начинали обсуждать вести. Кто-то выкрикнул, что это всё дерьмо собачье, но самое важное — что слухи будут крутиться в головах жителей. Этот неверующий в шутку расскажет жене, а она поделится с подружками. Турки высевали плесень. «Деннис? Вы не видели моего сынишку? Лет пять. Да, вот только отвернулась. Он не хочет уезжать, а придётся! Все из-за плиты, она на ладан дышит. У него астма, а мы живем-то неподалеку...» — Елена с ненастоящим жирком на животе и боках кумекала с мамочками на площадке. Язу не видел, но ему рассказывали. И в этом представлении они с Рудом стали персонажами третьего плана: распихивали листовки, на которых было большими буквами напечатано «А ВЫ ЗНАЛИ?!», в почтовые ящики и расклеивали на стенах. Под большой надписью смазанная чёрно-белая фотография и короткий текст, предупреждающий о надвигающейся катастрофе. — Вы не пожалеете. Это связано с угрозой падения плиты. Слышали уже, наверное? Мимо пронесся курьер с почтовой сумкой и следом за ним шла полноватая женщина с пакетами в обеих руках. Она свернула к телефонным автоматам. Язу взял сигарету в зубы: так они условились подать знак, если кто-нибудь направится в этот переулок. Рено кивнул. — В общем, сегодня за центральной гостиницей в полдень. Приходите, вы не пожалеете. Он повесил трубку. Женщина задержалась, чтобы попросить мелочи у Язу. Тот отдал пятак, ожидая глупых вопросов вроде «а почему вы не закуриваете так долго?» Так заинтересованно она пялилась. К счастью, она просто поблагодарила за монету и удалилась к автомату. Рено разминулся с женщиной, выдернул сигарету у Язу из зубов, и они вышли на тротуар. — Не за чем так фильтр кусать, ёпта! Это же не таракан — изо рта не сбежит! — он выбросил сигарету в первую урну. Язу всерьез хотел запихать её Рено куда-нибудь, потому что запах табака до сих пор стоял во рту, но промолчал. Очередной закоулок с тупиком и мусорными баками. Рено осмотрелся по сторонам и отчитался боссу по телефону. Тсенг дал добро, попросив связаться, как только документы будут переданы журналисту. Что они будут делать столько времени? — Пошли кофейку у Тифы перехватим, ёпт. — Разве мы не на задании? — Так одно другому не мешает. Только не сегодня. Язу ещё не сбросил кожу для этой встречи. В другой раз. В униформе и с гордо выпяченной грудью он пересечёт порог бара, усядется за стойку и будет с лицом крутого парня делать вид, будто ничего особенного не случилось, и он не заметил замешательства Тифы. Но сегодня Язу не был к этому готов и подумал, что если Рено так хочется, то пусть идет в «Седьмое небо» один. Он, впрочем, остановился и посмотрел на напарника с таким выражением лица, с которым обычно перемывал персоналу кости. — Ты просто ей еще не сказал, да? Риторический вопрос. Рено сам это знал ответ и теперь мог сколько угодно обзывать трусом. Язу молча сдвинулся с места и медленно пошел вдоль тротуара. Он услышал смешок и комментарий в свой адрес. Сколько угодно. Он предпочитал вернуться к вертолёту и подождать там или отдохнуть на лавочке в центре города. Язу хотелось посмотреть на то, как разрастается плесень слухов по Эджу.***
«Центральная гостиница» — забавно-помпезное название для невыразительного строящегося домишки со ступенчатой крышей. Первые этажи — типичные постройки Эджа из хлама, а все что выше уже походило на архитектуру. Выступающие карнизы, светлая облицовка и всё заляпано теми же самыми птицами. Стоило зайти за это сооружение — и вот очередная гнилая подворотня с узким проездом и переходом между двумя зданиями. И все стены этого тоннеля обклеены рекламой. «Эфир всего по 1000 гил! Спешите купить!», «Центральный маркет — все, что вам нужно в одном месте», «Бар «Седьмое небо» предлагает вкуснейшие бизнес-ланчи». И, разумеется «Вступайте в ряды ВРО». Среди этих ярких объявлений, налепленных друг на друга, белела одинокая листовка об опасности обрушения плиты: наверное, работа Руда. На видных местах их уже посрывали солдаты. Пузатый автомобиль неаккуратно припарковался на углу гостиницы. Дверца распахнулась, оттуда вылезла девушка с солнцезащитными очками в пол лица и платком на голове. Её стройную фигуру обтягивал офисный костюм. Серый: хоть что-то обычное в таком сверхъестественном для этого города человеке. Рено сейчас выглядел рядом с ней настоящим бомжом. Даже золотое кольцо на пальце, подтверждающее наличие жены, не придавало ему и капли лоска. С журналистом не было никакого сопровождения, но она наверняка прятала дамский револьвер. Язу видел такие: изящные штучки с рукоятью из белой кости и гравировкой. Крохи, но в барабане помещалось целых шесть патронов. Девушка подошла к Рено и брезгливо окинула его взглядом поверх своих гигантских очков. — Здравствуйте. Я журналист из газеты «Эдж Дейли». — Я знаю, я звонил вам сегодня, мисс. — Так это вы тот самый ответственный гражданин? — игривую улыбку обрамляли накрашенные тёмной помадой губы. Вела бы она себя так спокойно зная, что находится сейчас на мушке? Язу ухмыльнулся. — Вы сказали, у вас есть что-то интересное касательно ходящих по городу слухов. Так это правда? Только не пытайтесь подсунуть мне какие-то глупости: у нас серьезная газета. — Совершенно точно, мисс. Внутри — все доказательства, — Рено протянул дипломат с бумагами журналисту. — Правительство скрывает от людей истину. Это нужно остановить. — И вы просто так мне его отдадите? — Я ничего не хочу, особенно — известности. Моим детям нужно что-то есть. Мне хватает осознания, что десятки жизней будут спасены благодаря моему поступку. Журналист нахмурилась. Не верила, но не уходила. — Возьмите. Просто загляните внутрь, мисс, доказательства неопровержимы. Поспрашивайте людей с улиц: многие уже поговаривают, что слышали треск и всякое такое... Слухи действительно обрастали невероятными деталями. Местные шептались о том, что кого-то засыпало песком на раскопках и что от воды все конструкции разбухали, начиная угрожающе провисать. Всё больше новых и интересных фактов. Журналист приняла дипломат из рук Рено, но не стала жать его руку в перчатке без пальцев. Кажется, даже смотреть в его сторону ей было неприятно. Девушка пообещала, что если данные действительно окажутся правдивы, виновники не избегут народного порицания. С улыбкой мисс Сван на лице девушка поблагодарила за сотрудничество. А потом, когда вскроется подделка, она будет проклинать его, этот день и то, что она ответила на телефонный звонок. Журналист села в автомобиль, довольная, завела мотор и уехала, чуть не царапнув соседнюю машину, когда сдавала назад. Алвис бы крыл её матом и ворчал, что таким нужно отрубать ноги и не подпускать к управлению транспортными средствами. Рено дождался, когда родстер скрылся за поворотом и набрал Тсенга. — Эй, босс, рыбка заглотила наживку. Спорю, статью она накатает уже завтра утром. Не, даже носом не повела. Мне благодарность от всего населения Эджа, ёпт. Лады, возвращаемся к вертолёту. Язу спустился по трубам со второго этажа на асфальт. Операция завершена, можно убрать оружие и вернуться домой в прохладную квартиру до завтрашнего утра, когда они поедут закладывать с Алвисом взрывчатку. Это если Тсенг не загрузит сегодня проверкой видеозаписей с камер наблюдения. Тогда, скорее всего, имеет смысл добираться до вертолёта медленным шагом. Рено пихнул телефон в карман. — Красивая крошка, правда? И какая смачная задница!.. Я бы замутил, ёпт! Язу понравились эти её яркие пухлые губки. Такие были у той стриптизёрши, танцевавшей у него на коленях. Ультрафиолет придавал мистическое свечение её улыбке, белкам глаз и прыгающим на груди жемчужинам. — Слушай, надо было попросить телефончик и посватать ей Руда, а то он до сих пор неприкаянный ходит. Хотя, у этой такая рожа стервозная... К черту! Руду нужна девушка-милашка, вот что я скажу, ёпт. Рено ухмыльнулся, и грим на его татуировках неестественно сморщился. Язу пытался выведать, откуда эти пятна, но так и не получил ответа. Алвис утверждал, что набил их Мухомор по пьяни. — А тебе — девчонка-зажигалка, чтоб ты не закисал, ёпт. Кстати, тебе больше нравятся брюнетки или блондинки? Спорю, что блондинки, та официантка... Фраза внезапно оборвалась. Рено вздрогнул и застыл на месте, прижав руки к груди. По свитеру стремительно расползалось тёмное пятно. Сиплый вымученный выдох вырвался из его глотки, будто что-то в ней мешалось. Рено слегка шатнуло в сторону. Он согнулся и сморщился. В асфальт ударили крупные густые капли. За мгновение до того, как вторая пуля разнесла Рено череп, Язу оттолкнул его в сторону. Выстрел чиркнул двадцать седьмого по спине. Несущественная рана. Всё спуталось в голове. Язу потянулся к первому попавшемуся укрытию — магазину со статуей хэджхог пая (1) на входе. Пока Язу волок раненого ко входу, он высадил наугад обойму. У Рено заплетались ноги, как тогда у Лоза: всего месяц назад, Мидгар, верхняя платформа, жгущий кожу дождь... Это было плохое время для воспоминаний. Турки ввалились в помещение, и когда дверь закрылась, пуля разбила стекло в ней и попала в сложенный стендер с рекламой. Дыра прямо по центру вырисованной трафаретом буквы «О». У Рено подкосились ноги и они оба чуть не скатились по ступеням. Раненый облокотился на поручень, по которому его окровавленные пальцы соскальзывали вниз. — Тише, Поганка, — сипло сказал Рено и закашлял. Медлить было однозначно некогда. Язу подхватил его и потащил на себе. Дыхание становилось всё тяжелей и громче, появилась дрожь в теле. Плохо, очень плохо. Цоканье каблучков по полу — это продавщица соскочила с места, услышав шум в прихожей. Язу не обращал на неё внимания и прошел в торговый зал: квадратное помещение, сверкавшее от бутылок алкоголя. Посередине на куске ярко-красной ткани возвышалась гора снеков. Двадцать седьмой опустил Рено на пол, прислонил к деревянной стенке короба и аккуратно отер кровь с его подбородка. Пуля в легком: надо было действовать быстрей. Продавщица только что увидела кровавые разводы. Милая блондинка прижала тонкие пальцы к губам и истошно закричала. — Какой ужас! Кошмар! Я... Держитесь, я вызову скорую! — она метнулась к шкафчику на стене, достала оттуда бутылочку зелья и поставила ее прямо перед Язу. — Вот, это поможет! Звонкие удары шпилек девушки удалялись к чёрному ходу. Рено закашлял, отхаркивая кровавую слюну с пузырьками воздуха в ней. Язу вспоминал, что делать в этой ситуации. Перед глазами замелькали криво нарисованные люди из инструктажа, резиновый манекен и проговаривающий этапы голос Руда. «Во-первых, не паникуй». Язу казались забавными подобные упреки. Он мысленно сказал громиле, что спокоен, как никогда. «Тебе понадобится герметичный материал...» Сойдет упаковка от снеков. «...марлевая повязка или лейкопластырь». Обрывки свитера. Язу подгонял воспоминания, пока они тоже не превратились в хаотический набор мыслей и слов. «Положи раненого на колено вот так и прижми рану ладонью. И, если сквозная, то вот здесь коленом». Рено громко захрипел и весь сморщился. Бледное холодное лицо и синеющие губы. Он вновь харкнул кровью. Главное чтобы не умер. «Накладывай повязку на вдохе, затяни покрепче. И вызови докторов, а потом позвони Тсенгу!» Язу забыл номер скорой помощи. Простой номер вылетел из головы начисто. По спине пробежали мурашки, взгляд два раза обежал зал, когда двадцать седьмой вспомнил, что позвонить обещала девушка. Он набрал босса, пытаясь липкими и скользкими пальцами попасть по кнопкам. Рено откинул голову напарнику на плечо и стиснул красные зубы. Он цеплялся за одежду слабеющими пальцами, насильно впихивая в легкие воздух с низким хрипом. — Это Тсенг, — ответил босс с того конца. Естественно, Тсенг. Язу задался вопросом, кто еще мог взять личный телефон босса? Растянувшаяся на его столе Елена? — Язу, сэр. Рено ранили в легкое. — Что?.. В трубку молчали. Двадцать седьмой воспользовался этой паузой и откупорил зубами зелье. Почему всё так медленно? Почему медиков еще нет? Рено мог умереть с этой их скоростью. Он и так закатывал глаза. Нет, не сегодня. Не посреди этого грязного богом забытого магазина. Язу слегка шлепнул напарника по щеке и, когда тот ожил, влил ему зелье в рот. Кадык медленно поднялся и опустился, на шее проступили капли пота, и Рено покривился от вяжущей жидкости. Язу тоже зелья не любил. — Понял, — сказал Тсенг. — Не паникуй и сделай все возможное, что в твоих силах. Если у тебя есть зелья или материя, то самое время их использовать. Ты знаешь, как в этом случае делать перевязку? — Уже сделано, сэр. Вызовите бригаду. Я забыл номер. — Хорошо. Помощь скоро прибудет, только не падай духом, слышишь? — Да, сэр. «Не падай духом, когда на коленях истекает кровью единственный на данный момент друг», — Тсенг пропустил часть слов намеренно. Рено притих и постанывал, наверное, ему было очень больно. Язу казалось, что если напарник потеряет сознание, то все кончено. Новая вещь на полке будет выступать по вечерам из темноты, когда кроваво-красные лучи... «Нет, черт возьми!» — отгонял мысли двадцать седьмой. Раненый тяжело и сипло дышал, кажется, чуть получше с повязкой, но всё равно кровь шла ртом. Рено громко закашлял, на губах остался темный сгусток. Язу оттёр его одним из носовых платков, которые до сих пор по привычке распихивал в карманы всей одежды. Чистым краем он убрал грим со щек. Двадцать седьмой посмотрел на часы. Предательские минуты сговорились и тянулись одна за другой целую вечность. Язу отцепил холодные пальцы от куртки и взял руку Рено в свою ладонь. Холодная, мокрая от пота и крови. И что теперь? Ждать и ждать? И больше он ничего не мог сделать? А что, если они не успеют? Что надо делать в таких ситуациях, чтобы подбодрить раненого? Язу не знал. Ему не дали инструкции. Что бы он хотел сказать сейчас Рено? Он не подготовил заранее. О чём говорят в такие моменты? О чём? — А тебе нравятся больше блондинки или брюнетки? — но Язу не ответили. По виску скатилась холодная капля и упала на пол. В тот день он не успел. Не смог вовремя подобраться достаточно близко, чтобы застрелить Клауда и спасти брата. Он потерял сознание после взрыва и не увидел, что стало с Лозом. Если бы он раскусил Сефирота чуть раньше и образумил братьев. И если бы он, черт возьми, был внимательней сегодня. — Рено! И в ответ только это жуткое хриплое дыхание. Лицо все блестело от ледяного пота. Синюшная кожа казалась даже бледней, чем у духов. Он таял на глазах. Сначала братья, теперь — Рено. Один за другим... — Хватит умирать, суки! — голос Язу жалкий и скрипучий. От этого выжатого из груди вопля заложило уши. Грудную клетку разрывало отчаяние и сумасшедшее сердцебиение. Но никакого ответа не последовало. Прошло двенадцать минут. Пятнадцать, шестнадцать, и никто не появился в магазине. Язу прикусил губу, стараясь не выдать того, что его и самого колотило. Рука в его ладони стала совсем вялой. Рено еще харкал кровью, но всё реже, дыхание слабело. Язу ощущал себя совершенно бессильным. Как тогда, когда умирал Кадаж, как перед фактом того, что они втроем скорей всего никогда не увидятся, как тогда, в баре Тифы, как тогда, во время разговора с Хилом, как тогда, перед дверью в комнату, где он провел большую часть своей жизни, и вот теперь опять. Неужели придется просто ждать? Казалось, краски продолжали покидать тело Рено через рану в легком. Он бледнел, и даже его волосы будто посерели и стали теперь не такими яркими. На это было больше невозможно смотреть. Двадцать седьмой уткнулся лбом в пропахшую сигаретным дымом макушку. Он пообещал себе не расхныкаться, как сопливая девчонка. Время шло и шло в этом тихом магазинчике, куда никто не заходил. При каждом шорохе Язу смотрел на дверь, ожидая, как она распахнётся. Никого. Рено тихо хрипел на руках.