Y-27-z часть вторая

       Магазин наполнился людьми и звуками. В метре доктора кружили вокруг раненого, как мотыльки. Они вливали краски обратно в поблёкшего Рено. Своими подошвами люди в белом размазали кровь по полу, превратив её в грязно-бурые разводы. Они принесли сюда острые запахи медикаментов и свежих бинтов, скрашивающих вонь запёкшейся крови.        Фигурка Хеджхог пая, стоявшая на вершине горы из снеков, издевательски улыбалась клыкастой довольной рожей на жирном лице. Глумилась. Точная копия той, что была снаружи, только меньше размером. Сейчас она, вся блестящая от красной глазури и с подсвеченными глазами, была самым ярким пятном в этой комнате, будто украла у Рено цвета. Язу старался не смотреть туда и вместо этого следил за белёсым пятном докторов. Но чем больше он сидел тут и ждал, тем больше ненавистная фигурка притягивала к себе взгляд. Она радовалась тому, что вселенная решила снова кого-то отнять у Язу. Её зелёные глаза то загорались, то потухали, и в красных лапах уже была подготовленная к торжественному событию выпивка — шампанское со скидкой.        Пелена дождя перед глазами и чёрное небо на горизонте полупрозрачным миражом ложились поверх стеллажей с алкоголем и ненавистной фигурки. Кто-то что-то пытался сказать Язу, но у него не было сил бороться с фобией, и его уши забило воспоминание о разлетавшемся на искры Кадаже. Он боялся, что Рено вот-вот распадётся на такие же огоньки, и они, отразившись в бутылочных стёклах, исчезнут окончательно. Доктора изумлённо разведут руками и уйдут. И тогда Хеджхог пай станет ещё довольней, будто это он зарезал брата и он же стрелял из винтовки с крыши.        Зелёные огни глаз вспыхнули так ярко, что отразились в блестящем полу и браслете наручных часов.        Двадцать седьмой зажмурился и прижал ладони к лицу. Но и перед закрытыми глазами маячили образы месячной давности. Высохшая на пальцах кровь крошилась и скребла по коже.        — Язу! — окликнул его знакомый голос. Двадцать седьмой не шелохнулся: разговаривать у него сил не осталось. Лучше бы они расспрашивали докторов. Пусть просто спасут его друга, а всё остальное может подождать.        И тут его окатило ледяной водой. Потоки потекли по лицу, шее и спине. От холода волосы встали дыбом, и Язу соскочил с места. Образы пропали, звуки вернули себе свою прежнюю громкость. Ощущение реальности тут же обострилось, и в груди спёрло дыхание. Недовольный Руд закрутил крышку бутылки с минеральной водой, настолько холодной, что пластик запотел снаружи.        — Возьми себя в руки, — судя по всему, он достал её из большого холодильника позади. — Ты цел?        Язу хотел ответить утвердительно, но рана на спине напомнила о себе и начала щипать.        — Царапина, — неохотно отозвался он.        Руд кивнул и бросил Язу бутылку. Тот поймал её и только недовольно фыркнул, пытаясь выжать сырой воротник. На этом заинтересованность громилы закончилась, и он вернулся к обеспокоенной девушке в белом халате. Волосы двадцать седьмого вымокли, ледяные капли с них скатывались по щекам и груди.        Фигурке Хеджхог пая стало ещё веселей, она вовсю сверкала своими светодиодными глазами. Эта тварь впитала в себя все краски Рено, и ей одной тут было как-то слишком хорошо в обнимку с товаром дня. Вот-вот толстые пальцы откроют пробку и радостно пустят из горлышка фонтан пузырей. Двадцать седьмой замахнулся и запустил бутылкой минералки прямо в довольную рожу. Хеджхог пай свалился с горы снеков и с хрустом ударился о плитку. Выпавшее из его лап шампанское, угодило прямо в кучу конфет, брызнувших на пол мелкими яркими шариками. Доктора и Руд оглянулись на эту сцену, но Язу не имел понятия, как объяснить свои действия. Глупая игрушка смеялась над ним, но кто в это поверит? К счастью, в этот момент медбрат заявил о готовности транспортировать раненого. Руд велел Язу удостовериться, что снаружи безопасно.        В прихожей, рядом с продырявленным стендером, ожидал Алвис с какой-то коробкой в руках. Весь пыльный, грязный, да к тому же с порванным локтем: где-то уже успел нарваться. Язу выглянул на улицу. Туда как раз добрались волонтеры и нюхались около вертолёта. Детектив брал пробы земли, делал фотографии, о чем-то разговаривал с озадаченным коллегой. Видимо, они обсуждали траекторию полета пули. Двадцать седьмого волновал лишь вопрос, задел ли он снайпера хотя бы юзом. Было бы здорово, если так. Язу внимательно осмотрел все крыши: ничего примечательного. Если у стрелявшего была хоть капля мозгов, ему бы стоило сейчас быть на другом конце Эджа.        — Да нет там никого. Если уж я около вертолёта копался, думаешь, меня бы там не подстрелили?        — Копался? — Язу подал знак, что всё чисто, на что Руд ответил кратким кивком.        — Да, копался. Тсенг поручил проверить вертушку на подарочки. Лезу я, значит, под днище, там грязно, как в заднице, и тут этот бугай хвать меня за ворот и ка-а-ак швырнет об асфальт. Дубина лысая! «Не верю тебе!» Тьфу! И что бы ты думал? Смотри, что я нашел! Так нет же! Кто у нас главный шпион? Правильно, Мелкий!        — Взрывчатка?        — Очень, кстати, неплохо слепленная взрывчатка. В Эдже таким никто не промышляет: не за чем. А тут прямо почти ювелирная аккуратность.        — Как они нас обнаружили?        — Пф! Мы всё докладываем по телефону, включая своё местоположение. Вопрос в том, как сливают это дело. В телефонах нет жучков, ребята Тсенга копались уже раза три. В самих сетях чище некуда: даже пыли нет. Кто-то крысит наглым образом, вот что. И Руд думает, это я. За дурака держит! Был бы это я, подобрал бы себе легенду посерьёзней.        Они расступились к противоположным стенам, когда санитары вынесли раненого, и замолчали. Алвис отвернулся в сторону и закрыл глаза, будто боялся увидеть Рено в таком состоянии. Язу уставился на свои грязные пальцы и тяжело вздохнул.

***

       Алвис смотрел на своё хмурое отражение в чёрном экране мобильного телефона. Всю дорогу в Хилинг Лодж в салоне вертолёта стояло невыносимое молчание и далеко не из-за шума винтов, но ни у кого не было желания его нарушать. Рено при смерти — это не какой-то там раненый салага или секретутка с дополнительными опциями. Выбывал арьергард турков, легионеры: вот что было действительно страшно. Сейчас случись что с Рудом — и всё полетит к чертям только потому, что рыжий идиот не напялил бронежилет или хотя бы материю барьера.        И теперь, после молчаливого возвращения в Хилинг Лодж, его друзья просиживали штаны на неудобных больничных стульях с сетчатыми сиденьями вместо того, чтобы отпраздновать окончание трудового дня в баре. Ко всему прочему добавлялся запрет на курение во внутренних помещениях, будто Тсенг всерьёз думал, что сигаретный дым мог бы сделать пациентам хуже. Алвис посмотрел в коридор, перевёл взгляд на дверь операционной и на двух нервоточин напротив. Один уткнулся носом в сложенные замком ладони, а второй пилил стену взглядом. В стену Язу мог смотреть хоть целый день и без видимой причины, но в такие моменты у него точно не дрожали руки. Напряжение в коридоре можно было потыкать палкой. Самое отвратительное, что и сам Алвис заражался этой паникой, и у него уши опухли, как хотелось затянуться сигареткой.        Переживать за парня, который когда-то чуть не отправил его в тюрягу и ещё сломал два ребра — какая ирония. В тот спокойный вечер ничто не предвещало беды, и дело шло гладко. Если бы Алвису удалось стащить байк прямо у толстосумов из-под носа, он бы точно утёр носы всей недовольной бездорожи, обзывающей молодого главаря соплёй. И тут откуда ни возьмись выплыло это чудо с такой довольной ухмылкой, будто он мог любого повернуть на шокере по часовой стрелке и против. Невозможно было просто так свалить и не сразиться с наглым хмырём, распускающим язык. Кто же знал-то, что он тут не босяцкий охранник?        А теперь из-за него Алвис нервно ёрзал на стуле, щёлкая носком ботинка, и каждые пять минут поглядывал на двери операционной. Ко всему прочему, на шее у него повисли два комка нервов, один из которых был готов вот-вот побежать резать вены в ванной или вкалывать себе дозу. Он точно сидел на чём-то тяжёлом, судя по отсутствующему взгляду. Возможно, на транквилизаторах с щедрой руки мозгоправа. Алвис решил, что пора бы почитать дело напарника. Кто ещё будет нянчиться с ним, пока не выздоровеет Рено? Опять за всё приходилось отдуваться Мелкому.        Невыносимое ожидание тянулось и тянулось. Складывалось ощущение, что рыжему не дырку в лёгком штопали, а как минимум собирали по частям. При каждом скрипе белой двери с круглым, как иллюминатор, окном, все трое турков поворачивали головы, но тут же возвращали их в исходные положения. Алвис ненавидел поликлиники, особенно те, что были в трущобах, с их пьяными хирургами, грязными полами и изрисованными всякой похабщиной стенами. В Хилинг Лодж всё казалось вылизанным, но ощущения те же: смесь человеческой боли, отчаяния, лекарств и душных очередей. В комплекте неопрятная уборщица с ведром грязной воды.        Алвис посмотрел на часы и осознал, что они сидят в этом коридоре битый час. Было бы чего переживать: лёгкое! Тем более, повязку салага смастрячил вполне ничего. Видал Алвис ранения и похуже, и те ребята чудом, но вылезали с того света, взять хоть Циссни, провалявшуюся в коме не один год. Руки опять тянулись к сигаретам, но суровый взгляд Руда и красный запрещающий знак...        Алвис поднялся со стула, проворчав, что скоро вернётся. Никто не отреагировал. Он прошёл метров десять по коридору и столкнулся с Еленой, налетевшей на него и чуть не сбившей с ног. Неловкие движения, тихий голосок, красные щёки и огромные щенячьи глазки, в любой момент готовые пустить слезу — если в ней было хоть что-то, что не раздражало Алвиса, он этого ещё не обнаружил.        — Как он? — спросила Елена. Эта паникёрша была куда хуже: она болтала.        — Мне-то почём знать? Я тебе что, доктор? Зашивают его, — он вовремя поймал её руку и убедился в том, что секретутка не шлёпнется в чей-нибудь харчок на полу.        — А ты куда пошёл?        — Куда надо! Иди лучше успокой этих двоих, пока они на стены не полезли, чем меня донимать, болонка! — Алвис даже не стал оборачиваться, чтобы не видеть этой её недовольной мордашки. Как Эмма, только вместо поучений одно нытьё.        Он проторчал на балконе с четверть часа и надеялся, что операция будет окончена, но все так и сидели на местах. Атмосфера в коридоре утихомирилась, и стоял сладковатый запах травяных капелек от нервов. Судя по всему, паникеры приняли их в лошадиной дозе, потому что успели задремать, привалившись головами друг к другу. Идиллия, хоть фотки делай. Так что единственным раздражающим элементом оставалась Елена, соскабливавшая прозрачный лак со своих ногтей. Она всё мялась и мялась на месте, поглядывала на Алвиса, потом на этих двоих. Докторов до сих пор не было, и дело попахивало керосином. Алвис шумно откинулся на металлическую спинку, заломил за голову сложенные руки и закрыл глаза. Лучше бы рыжей заразе выбраться с того света. Помирать сейчас, когда и без него хватает нервотрёпки — плохая идея.        — Нам всем теперь угрожает смерть, как ты думаешь, Ал? — подала свой тоненький тихий голосок Елена.        Как будто когда-то она им не угрожала! Будто когда-то их работа была безопасной прогулкой. Циссни умудрилась подцепить ЛАВИНовских мудаков во время того идиотского патруля восьмого сектора. В первый-то рабочий день. Фрей с Рулуфом чуть не прикончили обоих разом в Айсикл Инн. Не говоря уже о том, что было потом в Джуноне...(1)        — У меня даже мыслей нет, кто может на нас охотиться. Что ещё от нас надо? Как будто того, что пережили турки и сам мистер президент им не хватило... — такие очевидные вопросы могла задавать только Елена.        — На нас зуб точат в каждой подворотне, ты чо! Скорей вопрос, кто тут такой дерзкий и как нам на хвост сел. Рено тоже молодец: какого чёрта без броньки шатается?        — Телефоны. Мистер Тсенг считает, в телефонной сети жучки.        — Нету там ничего! Пусто! Оператора потрясли, всех сотрудников прошерстили. Тсенг только параноит попусту.        — Он выглядит нездоровым, мы сейчас здесь, а в офисе кроме него никого нет. Я переживаю, как бы чего не случилось.        — Тьфу! Ещё одна! Самое страшное, что может случиться — босс нажрётся в говно и заблюёт ковёр. Небось с Руфусом там уже глушат нервную болезнь.        Алвис ощутил, что ещё пять минут с доставалой, и он точно разобьёт нос тому, кто стрельнет у него сигаретку. Такое ощущение, что это её не было в турках два года, а не его.        — Перестань говорить такие вещи, Алвис, это неприлично...        — Вертел я твои приличия! Ты меня ещё учить будешь, болонка!        — И буду! В отличие от тех, кто нарушает правила, я не попадаю под пули!        — Слышь, ты чо на Рыжего гонишь? Да он в турках был, когда ты ещё даже с подносиками не бегала! Только квохчешь тут, как курица! А я еще думал, Эмма невыносима!        — Ни слова про мою сестру, — процедила сквозь зубы Елена.        — Командовать мной будешь, когда сядешь в кресло Тсенга, а не на его член, профурсетка тупая!        Алвис подумал, что она сама напросилась. Он к ней, вроде как, и не лез, это Елена решила завести с ним беседу, хотя ещё в первый же день услышала, всё, что он о ней думает. А уж когда Рыжий обмолвился о её романе с Тсенгом... Это было слишком.        Елена, покраснев, соскочила с лавочки. Буквально бурля от злости, она оскалилась и сжала кулаки до хруста. Вот-вот взорвется. Правду-то никто не любит выслушивать.        И в этот момент дверь операционной широко открылась. Из-за неё вышла уставшая медсестра и глубоко вздохнула. Алвис подскочил с места и подбежал к ней, снявшей маску мраморными от вен руками. Елена тоже забыла про обиду. Медсестра слегка улыбнулась и кивнула головой. Больше ничего не потребовалось: радостный восклик разбудил товарищей на лавке, и бедная женщина выронила планшет, когда её крепко обняли.        — Держи себя в руках, Алвис! — раздался голос шефа позади. — Ваш рабочий день ещё не окончен. Соберите спящих, сообщите им новости, а потом я жду вас в своём кабинете.        — Да, сэр! — Елена, конечно, скорей скорого поспешила к нервоточинам, чтобы покрасоваться перед ненаглядным. Алвис покривился и поднял планшет медсестры. Тсенг как всегда делал вид, что человеческие переживания ему чужды.