Empire State of Mind (Полюбить Нью-Йорк за неделю)

Миссис Гарди уехала буквально через час, когда убедилась в том, что ее постоялец сыт и почти доволен. Как выяснил Дженсен, его хозяйка была заядлой путешественницей, а деньгами ее обеспечивали как раз квартиры в разных уголках Америки. «С детства мечтала стать рантье, — призналась она ему, — и только к сорока годам сумела исполнить эту мечту. Зато какая жизнь! Можно испробовать хоть все профессии на свете, не боясь, что в один прекрасный день останешься без средств к существованию». В этот раз миссис Гарди направлялась чуть ли не в Гренландию. Дженсен сердечно проводил её, а после ее ухода поймал себя на мысли, что единственный лучик хорошего настроения только что скрылся за облаками. Он опять остался в этом чертовом городе совершенно один. «Как только я заработаю достаточно денег, тоже стану рантье, — угрюмо поклялся себе Дженсен, меланхолично выбрасывая на кровать вещи из чемодана. — Чертовски заколебали командировки в дрянные мегаполисы. Буду ездить сам, и исключительно в маленькие города. Чтобы глаза мои больше не видели Лондона, Лос-Анджелеса, Торонто, Нью-Йорка. А уж особенно — Нью-Йорка». Подумайте сами. Жуткая, нагоняющая тоску планировка — эта «клеточка» может кого угодно свести в могилу, достаточно попытаться пройтись по Нью-Йорку пешком. От однообразия может пойти кругом голова, а уж феерически оригинальные названия улиц добьют тебя окончательно. Из всех мегаполисов Нью-Йорк Дженсена отвращал больше всех. И как назло, в ближайшее время он был совершенно свободен, поэтому подразумевалась расслабляющая прогулка по городу с рейдом в пару местных кофеен. Сама кампания по подписанию договора была плевой: можно было прилететь сюда на неделю, помотаться по бизнес-центрам, провести ровно одну деловую встречу, вытрясти из партнеров чертову подпись и наконец-то улететь, но нет же. Начальник, видимо, полагал себя очень добрым и щедрым человеком, отправляя Дженсена в Нью-Йорк на целый месяц со словами: «Ты вот закончишь с контрактом, и отдыхай. Замечательное место — Нью-Йорк. Огни большого города, и все такое». Тот факт, что Дженсен предпочитал выбирать места для отпусков по единственному и неповторимому критерию — степени забитости города людьми и транспортом — как-то начальника не смутил. Скорчить презрительную мину и резко отказаться у Дженсена духа не хватило; тем более что всё было явно решено за него, билеты были куплены, и даже квартира заботливо снята. Дженсен взглянул на градусник, догадываясь, что он там увидит: температура стремилась к восьмидесяти пяти градусам. Какая, к чертовой матери, расслабляющая прогулка, тут впору запереться в квартире, включить на полную мощность кондиционер и ненадолго забыть о существовании окружающего мира! Одна беда — такое времяпрепровождение тоже мало укладывалось в понятие хорошего отдыха. Поэтому Дженсен решил, что уж лучше он тогда посидит в парке, прикупив себе колы. В парке людей должно быть меньше, тем более что сегодня — будний день. Он с превеликим удовольствием переоделся в футболку и бриджи и отправился на улицу — уже с куда меньшим удовольствием. Визжащие клаксоны автомобилей и нестройный хор раздающихся со всех сторон человеческих голосов смешались в довольно-таки раздражающий звуковой коктейль, но по сравнению с метро и аэропортом это была почти ангельская песнь. Дженсен пошагал по Второму Авеню, разглядывая окрестности. Однотипные высокие домики, однотипные забегаловки, и хорошо если каждая третья более-менее уютная, однотипные человеческие лица. В Нью-Йорке все вечно чем-нибудь озабочены. Собственно, это болезнь любого мегаполиса, но тут Дженсен чувствовал это особенно остро. Интересно, в Центральном парке даже отдыхающие на скамейках так озабоченно смотрят на птиц, как вот этот вот парень, идущий навстречу? Дженсен приобрел вожделенную бутылку колы в первом попавшемся киоске за дикую, по его мнению, цену, и пошел быстрее. Ему хотелось поскорее оказаться в парке, укрыться от палящего солнца. Бесчисленные улицы без названий, но с номерами, проплывали мимо однообразным пятном. Дженсен было потянулся в карман за мобилкой в полной готовности вызвать такси, однако буквально в этот самый момент вышел к Центральному парку. «Аллилуйя, — язвительно подумал он, ускоряя шаг. — Не прошел я и полсотни авеню». Лукавить не стоило — здесь было куда уютнее. Дышалось свободнее. У того бесчувственного создания, которое создавало Нью-Йорк, на этапе с Центральным парком явно наступил момент какого-то внезапного человеколюбия, и оно решило, что стоит создать место, где выпитый мегаполисом досуха путник сможет наконец почувствовать себя комфортно. Дженсен с облегчением откинулся на спинку скамейки и прикрыл глаза. — Зря вы так не любите Нью-Йорк. — Твою!.. Дженсен подпрыгнул, натурально подпрыгнул, расплескав колу на многострадальную одежду. Интересно, он привезет из Нью-Йорка что-нибудь, кроме заботливо испачканных футболок и рубашек? Но дело было даже не в этом. Когда он садился на скамейку, он не припоминал никаких соседей. Иначе Дженсен просто выбрал бы другую. А теперь рядом с ним восседал какой-то широко улыбающийся взлохмаченный экземпляр в клетчатой рубашке с коротким рукавом. — Вы кто? — вопросил Дженсен, автоматически потирая заляпанное колой место на футболке. «Как вы здесь оказались? Какого черта уселись на мою скамейку? Когда собираетесь лишить меня своего общества?». — Миша, — был незамедлительный ответ. — Миша, — кивнул Дженсен, не сдержав язвительную ухмылку. Очень хотелось ответить «до свидания, Миша», но незнакомец как-то уж слишком обезоруживающе улыбался. — А вы... — Я говорю, зря вы так не любите Нью-Йорк, — повторил Миша. — С чего вы решили, будто я не люблю Нью-Йорк? — Дженсену и вправду было интересно узнать ответ. Неужели он так явно лучится ненавистью? — Ну, по вам видно, — причмокнул губами этот Миша, с готовностью разворачиваясь к Дженсену. Последний мысленно выругался: зачем, зачем надо было навязываться на разговор?! — Вы же явно пришли сюда, лишь бы отдохнуть от города. Впрочем, неплохой выбор. Центральный парк — одно из самых уютных мест Нью-Йорка. А вот теперь стало и вправду интересно. Либо этот парень крутой психолог, либо это судьба. Дженсен пока не стал окончательно останавливаться на каком-либо из вариантов, но решил, что просто так отшивать Мишу не следует. Не каждый человек, случайно подсаживающийся к тебе на скамейке, вот так запросто разгадывает тебя, как какой-нибудь банальный детсадовский ребус. — Я Дженсен, — неожиданно смело заявил он, поворачиваясь к Мише и бросив все попытки хоть немного очистить футболку от колы. — У вас и имя есть! — странно обрадовался Миша. — Замечательно. В таком случае, предлагаю на ты. Давно в Нью-Йорке? — Пару часов. Миша вскинул брови. — На самом деле, я представился исключительно из-за того, что мне чертовски интересно, — признался Дженсен. — То есть, редко встречаешь таких людей, которые понимают тебя буквально с одного взгляда. — Редко, — флегматично согласился Миша, глядя не на Дженсена, а куда-то вдаль. — Точнее, практически никогда. Будем считать, что тебе очень повезло. «Какая скромность», — усмехнулся Дженсен про себя. — И почему ты так не любишь Нью-Йорк? — все с той же улыбкой осведомился Миша, внезапно обратив внимание на своего собеседника и приняв такой вид, как будто всю жизнь мечтал услышать его мнение. — Гадкий город, — безапелляционно заявил Дженсен в ответ. — Куча людей, и все они отвратительно торопливы; куча зданий — и все они одинаковые; куча улиц — и у всех только номер. Куча мест, но пойти некуда... — Какая наглость, — тихо усмехнулся Миша. — Что?.. — Непростительная наглость, неспособность видеть прекрасное вокруг себя, надуманная неудовлетворенность жизнью, и множество других отвратительных вещей, — восторженно сообщил Миша, как будто все эти диагнозы были все как один прекрасной новостью. — Полный комплект, мистер Эклз. На правах, скажем так, самого коренного жителя этого города я берусь тебя переубедить. — Самый коренной? — не понял Дженсен. — Это как? Последняя фраза Миши так заинтересовала его, что он даже не задумался: откуда же этот мужик знает его фамилию? — Нет в мире создания, которое знает Нью-Йорк лучше, чем я, — слегка горделиво хмыкнул Миша, хлопая себя по коленям. — А потому, встречая изредка на своем пути таких персонажей, как ты, я чувствую своим долгом развеять их стереотипы. — Вряд ли, — проворчал Дженсен, выбрасывая опустошенную бутылку с колой. — Вряд ли получится. Миша вместо ответа поднялся со скамейки и пошел куда-то в сторону озера. Дженсен интуитивно понял, что вопросов задавать не надо, надо идти за ним. Явно ведь будет происходить что-то интересное. В кои-то веки — что-то интересное. От Миши так и несло загадочностью. Для бизнесмена Дженсен Эклз был иногда чрезмерно поэтичен.

***

— Центральный Парк — сердце Нью-Йорка, — тоном опытного экскурсовода начал рассказывать Миша, когда они с Дженсеном подошли ближе к озеру и облокотились на белый заборчик. — Здесь все по-другому. И я здесь другой. Здесь можно делать все, что душе угодно, и меланхолическое сидение на скамейке с банкой колы — даже не сотая доля всех открывающихся возможностей. Важные дяденьки превращаются в довольных жизнью пап, с удовольствием запускающих воздушные змеи. Деловые тетеньки становятся юными девчонками и соревнуются, чей кораблик проплывет дальше по озеру. Здесь можно увидеть большого начальника, развалившегося под деревом с подтаявшим мороженым в руках. Здесь рыбаки добровольно отпускают свой улов. Дети собирают грибы, катаются на роликах и скейтах, бегают трусцой, гуляют за ручки по мостам, заливают в себя соду, оценивают местное искусство барбекю. В общем, здесь Нью-Йорк отдыхает от самого себя. — Я понял, ты — экскурсовод, и хитрым способом приманиваешь слушателей, — усмехнулся Дженсен. — Упаси Всевышний, — с неподдельным ужасом ответил Миша, хмуря брови, — ненавижу экскурсоводов. Они все рассказывают неправильно. — А ты, значит, правильно? — Разумеется, — важно сказал Миша, поправляя солнцезащитные очки. — Даже не так: я лучше знаю, что показывать. Если ты берешь в Нью-Йорке экскурсовода, он незамедлительно тащит тебя к Статуе Свободы, на Бродвей, Эмпайр-Стейт Билдинг и в тысячи местных музеев. Музеи — дело хорошее, я не спорю. Но, расхаживая по галереям, ты не видишь самого города. Не дышишь его воздухом. Не чувствуешь его настоящего духа. А ведь это, между прочим, куда интереснее дурацких восковых фигур. В голосе Миши звучала такая детская обида, как будто бы это именно его так подло игнорировали, предпочитая восковые фигуры и музеи. Дженсен улыбнулся. Не усмехнулся, как раньше, а именно улыбнулся. Этот парень вызвал у него куда больше умиления, чем все население Нью-Йорка вместе взятое. — Предлагаю запускать кораблики, — внезапно сказал Миша, как будто не было в мире ничего более естественного, чем делать такое предложение человеку, с которым знаком от силы пять минут. Причем он сказал это таким серьезным тоном, что Дженсен сперва ляпнул ответ, а потом только вдумался в него: — Где мы их возьмем? Миша просиял. В буквальном смысле слова: Дженсен готов был поклясться, что даже через темные очки увидел, как глаза нового знакомого засветились от счастья.

***

Дженсен так до конца и не понял, откуда у Миши взялась бумага для корабликов, а самое главное — какого лешего он сам, Дженсен Росс Эклз, преуспевающий и более-менее адекватный бизнесмен, запускает эти самые кораблики с малознакомым мужиком в Центральном парке Нью-Йорка. Тем не менее, он продолжал отправлять чертовы кораблики в плавание, и его даже почти не смущал тот факт, что рядом с ним тем же самым занимаются детки и их мамаши. — Напомни мне, зачем мы это делаем? — осведомился Дженсен у Миши — тот был сама безмятежность, выглядел так, как будто ежедневно практикуется в запускании бумажных корабликов. — А то я начинаю неловко себя чувствовать. — Только начинаешь? — ухмыльнулся Миша. — Какой потенциал. Обычно после одного только предложения о корабликах люди смотрят на тебя, как на идиота. Но, видишь ли, нельзя уехать из Нью-Йорка, не запустив кораблик в озеро Центрального Парка. Дженсен наблюдал за своим флегматично плывущим корабликом со смесью умиления и опасения за свое психическое здоровье, но внутри действительно растекалось ощущение умиротворения. Как будто теперь-то он уж точно может уехать из Нью-Йорка со спокойной душой и совестью, вот только сейчас как раз почти перехотелось уезжать. — Так здорово, — ляпнул он, только в следующую секунду осознав, что совершенно не хотел этого говорить. — Еще бы, — авторитетно заявил Миша, сворачивая из листа бумаги еще один кораблик. — Вас, бизнесменов, редко увидишь за запусканием корабликов. Вы предпочитаете тратить бумагу на другие дела. — По мне что, настолько видно, что я бизнесмен? — с некоторым разочарованием осведомился Дженсен, возвращая взгляд с кораблика вновь на Мишу. — Ага. Типичная офисная стрижка, типичный замотанный взгляд. О, сколько я вас таких повидал. — А это исправимо? — вдруг поинтересовался Дженсен. — Замотанный взгляд — за недельку. На исправление офисной стрижки потребуется несколько больше времени, в зависимости от скорости роста волос, — флегматично сказал Миша. — Да ты не волнуйся. Я тебе организую классный отпуск. Миша говорил так, как будто Дженсен уже даже договор с ним на организацию этого самого классного отпуска подписал. Впрочем, Дженсен и не возражал. Ему давно требовался подобный человек в близком окружении. ...Он не заметил, как они, отойдя от озера, перешли мост и попали в более уединенную часть парка. Более уединенная — это по нью-йоркским меркам означает, что перед тобой каждую секунду не маячат человеческие лица. Дженсен иногда опасливо оглядывался назад, боясь, что они заблудятся в джунглях, в которые медленно превращался парк, однако Миша только небрежно фыркал. В своих легких джинсах, кроссовках и клетчатой рубашке новый знакомый действительно смахивал на опытного путешественника — захочешь, а не заблудишься рядом с таким. — Куда мы идем, Миша? — наконец спросил Дженсен. — К выходу. Только с другой стороны. Я подумал, будет здорово, если ты увидишь весь парк. Просто пройдешься и поймешь, что это нечто большее, чем просто сборище людей на пикнике. Дженсен теперь в этом и не сомневался. Либо всему виной дурацкие кораблики, либо Центральный Парк и вправду стал чертовски привлекательным местом. Еще более привлекательным, чем ему показалось вначале. — Тебе стоит работать экскурсоводом, — сказал Дженсен с искренней улыбкой. — Ну правда. С тобой как-то сразу интереснее. — А ведь я еще даже не начал рассказывать, что Центральный Парк — самый посещаемый парк США; что, несмотря на его кажущуюся натуральность, он сделан полностью искусственно; что авторами проекта являются Олмстед и Вокс; что само строительство было завершено в 1873 году; что парк, хотя и является неприбыльным проектом, полностью окупает себя ценами на недвижимость рядом... — Святая правда, — хмыкнул Дженсен, оценив последнюю фразу. — Удивительно, как только босс раскошелился на квартиру неподалеку от Центрального Парка. Видимо, слишком сильно я ему надоел. Миша пожал плечами. — А может, человек просто захотел сделать тебе приятное. Ты хороший работник, Дженсен? — Ну, благодаря мне компания получила три последних контракта. Это значит, что я хороший работник? — Думаю, да, — серьезно ответил Миша. — А насколько часто у тебя бывают отпуска? — Это — первый за полтора года. Миша округлил глаза и сделал такое страшное лицо, что Дженсен невольно подумал: сейчас новый знакомый сбежит от него, посчитав, видимо, каким-нибудь безумным трудоголиком. — Слушай, тогда тебе непременно надо по-человечески отдохнуть! Полтора года. Ничего себе. А ну-ка давай за мной! — Куда? — Ловить такси, конечно же. Ты что, подумал, я тебя после таких новостей домой отпущу? Святая наивность.

***

— Нихрена себе, — совершенно непроизвольно вырвалось у Дженсена. — Нихрена себе! Миша затащил его в такси, говоря, что метро не позволяет прочувствовать всю прелесть вида города из окна типичной желтой машинки. «И прелести цен», — буркнул тогда Дженсен, неохотно забираясь в такси, однако сейчас, когда он стоял на смотровой площадке Top of the Rock в Рокфеллер-центре, все мысли о потраченных на путь кошмарных деньгах незамедлительно спрыгнули вниз с небоскреба и более его не занимали. Миша стоял у самой кромки — удивительно, как только охрана пустила его туда. Ветер нещадно трепал его расстегнутую рубашку, а уж с прической вытворял такие стилистические изыски, которые не снились самым безумным экспериментаторам. Дженсен даже смотреть на него боялся — ему то и дело казалось, что тот вот-вот свалится. — Миша, да уйди ты оттуда, — раздраженно шипел он на нового знакомого. Тот в ответ лишь широко ухмылялся. — Если ты свалишься вниз, я не хочу отвечать за твой хладный труп. — Поверь мне, я точно отсюда не свалюсь, — снисходительно сказал Миша, милостиво удаляясь от опасного края. — Ты бы лучше по сторонам смотрел, чем на меня. В конце концов, для чего я тебя сюда привел? Дженсен послушался и вновь послушно устремил взгляд вдаль. Перед ним расстилался гигантский мегаполис, а выше него было только небо. Невероятное ощущение, пугающее и возбуждающее одновременно. Миша еще каким-то образом умудрился выбрать момент, когда на смотровой площадке практически не было людей, а поэтому можно было не стесняться и выражать эмоции так, как угодно. Центральный парк, который они недавно покинули, изумрудным лоскутным одеялом стелился внизу, сверкая пятнышками озер. Стеклянно-бетонный Нью-Йорк во всей своей красе предстал перед Дженсеном. — Люди предпочитают Эмпайр-Стейт Билдинг, конечно, — флегматично рассказывал Миша, развязно прохаживаясь по всей площадке. — Руководствуясь не красотой вида, а известностью названия. Не знаю, лично я предпочитаю Рокфеллер-центр. Эмпайр вечно заполнен людьми, поэтому нередко половине туристов не удается увидеть что-нибудь кроме потных затылков своих соседей. — Странно, что здесь так пусто, — удивился Дженсен, заворожено глядя по сторонам. — Считай, специально для тебя, человеконенавистник. Дженсен усмехнулся. Вытащил телефон, сфотографировал — хотя зачем, спрашивается? Все равно лучше увидеть самому, чем пересматривать фотографии, а показывать некому. Хотя здесь и дул ветер, все равно было жарко. Дженсен слегка оттянул футболку и утер капли пота со лба. — Эх, сейчас бы... Миша с холодной кока-колой появился как раз вовремя, чтобы не успевший закончить фразу Дженсен ошалел от подобной догадливости. — Откуда?!.. «Нет, ну правда? Откуда он мог ее взять?». — Я запасливый, — ехидно сказал Миша, вручая ему ледяную банку. — Наслаждайся. Дженсен благодарно улыбнулся. Отхлебнув еще шипящей колы, он вновь взглянул на раскинувшийся перед ним мегаполис, постепенно озарявшийся предзакатным солнцем. «Не такой уж и отвратительный город». Миша с отеческой улыбкой наблюдал за ним.

***

Дженсен с некоторым разочарованием понял, что они уже пришли — вот она, его улица, и вот немного обветшалая дверь, ведущая в его «конуру», как он ее мысленно окрестил. Уже стемнело, но он с большим удовольствием продолжил бы прогулку. От Рокфеллер-центра до Второй Авеню он и Миша прошли пешком, заглянув по пути в «Gray’s Papaya». Миша заверил Дженсена, что именно в этих забегаловках и продаются настоящие нью-йоркские хот-доги. Дженсен поверил на слово и закупил с два десятка, поэтому всю дорогу они поочередно залезали в пакет за новым хот-догом, ели и разговаривали. Рассказывал в основном Миша и в основном о Нью-Йорке. Об атмосфере города, о бесчисленных тайных уголках, которые начинающие и даже опытные туристы постоянно упускают — а ведь это самое интересное! Он увлеченно рассказывал что-то о рынках и о парках, построенных прямо посреди заброшенных железных дорог, об особенностях каждого района — а Дженсен слушал, прикидывая, есть ли хоть что-нибудь в Нью-Йорке такого, чего Миша бы не знал. Слушать было чертовски интересно. А уж посетить было бы еще интереснее, о чем Дженсен и заявил. — Странный ты, — удивленно сказал Миша, услышав его заявление. — Ты считаешь, я тебе просто так рассказывал? Разумеется, мы все это посетим. Если бы у тебя не было дел, я бы еще вариантов накидал. — Не сомневаюсь, — усмехнулся Дженсен, поеживаясь от вечернего холода. — Что ж, тогда отпуск мне обеспечен, да? — Безусловно, — с полуулыбкой заверил его Миша. Дженсен, оглядев его еще раз, заметил, что к вечеру он как будто стал аккуратнее, хотя должно было быть наоборот. Он ни разу не видел его с расческой, однако теперь Мишины волосы лежали гладко, как будто он буквально пять минут назад отошел от зеркала. Примерно представив себе свой внешний вид, Дженсен передернул плечами и спешно сказал: — Ладненько. Думаю, мне уже пора... так что, мы?.. — Встретимся, — Миша внезапно оживился, стало казаться, будто он вспомнил о срочной встрече. — Непременно встретимся завтра. Договорились? — Да, прекрасно, — устало выдохнул Дженсен, почувствовав наконец, как у него болят ноги после многочасовой прогулки. — До завтра. Он уже открыл дверь, даже почти вошел в квартиру, когда до него дошло, что ни время, ни место встречи оговорено не было. Дженсен чертыхнулся и рванул обратно к главной двери, однако Миши уже там не было. — Вот прыткий черт! — выругался Дженсен, как нельзя кстати вспомнив еще и о том, что телефонов или других контактов Миша тоже не оставил. «А жаль, — пронеслось у него в голове, — занятный малый. Может, это просто такой ловкий способ отделаться? Неужели я настолько отвратителен в общении?». Прекрасное настроение, созданное за вечер, улетучилось в один момент. Дженсен вздохнул и отправился в «конуру». Оставалась слабая надежда на то, что Миша запомнил его адрес и при случае придет сам. ...Дженсен вывалил пакет с остатками хот-догов на стол и рухнул на кровать. Раздеваться было настолько лень, что он стащил с себя только обувь, а заснул во всем остальном, даже не залезая под тонкое одеяло.