Dear Soldier

Настолько открыться хрупкой новой дружбе было не самым мудрым решением. Чарльз неравнодушен по природе, да и без общепринятых ограничений и формальностей между незнакомцами; он стремился разделить каждый чужой опыт, каждую незначительную деталь. Даже находясь за океаном, Эрик смог направить мысли молодого педагога по этому пути. С возрастающей частотой и в самые неподходящие моменты разум Чарльза дрейфовал за морские мили. Погруженный в проверку рабочих тетрадей, он все же отвлеченно подумывал, получил ли уже Эрик его письмо. Толпясь в заполненном коридоре, нагруженный свежим школьным ассортиментом книг, он рассуждал, какой роман Диккенса предпочел бы его офицер. Смеясь и убегая по хрустящей под ногами листве от быстрых третьеклассников, он грезил о туманных болотах и густой зелени. Закат приносил с собой новые отвлекающие факторы. Если в предшествующие месяцы традицией было прийти-домой-и-лишиться-чувств, то теперь у Чарльза появилась привычка засиживаться допоздна. С горячей кружкой Earl Grey в руке он сворачивался на своем обложенном подушками святилище и слепо взирал на суматошный город под ним, пока миллионы вопросов проносились в заполненном разуме. Здоров ли Эрик? Хорошо ли питается? Отдыхает ли как следует? Так ли печален, как в последнем своем письме? Только по счастливой случайности Чарльз избежал упреков сестры. После одного своевременного визита в школу Рейвен завела тесную дружбу с его коллегой. Хэнк был неплохой партией, думалось ему, толстые линзы очков и розовощекий аристократизм. Чарльз искренне одобрял. Кроме того, расцветающий роман отводил взгляд от его собственной рассеянности. Он все чаще оставался один, их общая квартира была засыпана начатыми письмами и грудой потенциально приемлемых книг. Несмотря на все обаяние, Чарльзу не хватало друзей-сверстников. Когда он не гонялся за восьмилетними и не планировал занимательных уроков, то проводил большинство времени с сестрой. Было чудесно удерживать общение с другим человеком, пусть и с паузами в несколько месяцев. Эрик стал поверенным, которого терять не хотелось. Конечно же это не означало, что жизнь остановилась. Школьные занятия в разгаре, и на носу зима, Чарльз проводил в классе немало времени. После особенно выматывающего вечера отчищения клея от парты, – серьезно, как такие маленькие существа могут устраивать такой большой беспорядок? – он вернулся домой к ожидающему его письму. Рейвен, слава богу, оставила запачканный конверт у него на подушке, наверняка смирившись с тем, что эта переписка продолжится в любом случае и независимо от ее желания. В изумлении Чарльз незамедлительно разорвал конверт нетерпеливыми пальцами, жадно пробегая глазами по уже знакомому почерку. И хотя было поздно, а он очень устал, все-таки решил ответить тотчас же. Эрик стоил упущенного часа сна. 28 октября, 1960 Дорогой Эрик, счастливого кануна Дня Всех Святых! Разумеется, я осознаю, что праздника не будет в момент получения тобой письма, но поздравлю все равно. В последние дни все только о нем и говорят. Даже сейчас я пишу это, а руки еще пахнут тыквой. Я провел весь вечер по локоть в мякоти. Дети были полны энтузиазма, болтали о костюмах и маршрутах, по которым пройдут, собирая сладости. С ужасом жду момента, когда придут в класс с полными карманами конфет. Они и так невероятно воодушевлены! И боюсь, Рейвен не лучше. Клянусь, эта женщина еще больше жаждет праздника, чем мои ученики. Но я не могу сердиться, ей всегда нравился Хэллоуин, а теперь рядом со мной есть причины, дабы одеться в нелепые костюмы. И все-таки, думаю, я приоденусь, ради детей. Мы с парой учителей подумывали прийти в виде планет. Уверен, будем выглядеть абсурдно, но это подойдет к моему рассказу о солнечной системе. Вероятно, придется «вращаться» по коридору. Только посмотри, какой вздор я несу, наверняка ты заскучал. Как приятно получить твое письмо, Эрик! С трудом представляю «акулью улыбку» (нарисовал себе в уме картину о нескольких рядах кинжалоподобных зубов, даже вздрогнул!), но, тем не менее, рад, что вдохновляю на нее. Полагаю, беря во внимание природу твоего занятия, пугающая ухмылка только к месту. Не извиняйся за мою же склонность к волнению. Я порой не могу уснуть ночами из-за проблем, и не в силах это контролировать. Ты стал мне другом, поэтому твое благополучие добавилось в список. Будь я тобой, я бы не придавал этому значения. Никто не придает. Я лишь рад, что с тобой все хорошо. Я был в восторге, узнав, что ты думал о написании мне так часто. Вовсе это не странно. По крайней мере, надеюсь, ведь у меня похожая ситуация. Не сосчитать, сколько забавных историй я начеркал, чтобы отправить тебе. Только из гордости и не отослал. Не думаю, будто кому-то за пределами школы интересно, что один из моих детей – начинающий Моцарт, а одна из девочек залпом читает книжки, хоть по возрасту ей до этого далеко. О! И, надеюсь, ты получил новую пару обуви! Нельзя допустить, чтобы ты бродил в носках, верно? Германия! Потрясающе! Ты многое помнишь о ней? Каково там? Стыдно, я бесчисленное количество раз был в Европе, а в Германию не заезжал. В основном, у моего отца имелись дела во Франции и Англии. Даже пару раз мы очутились в Венеции. Пожалуй, однажды достану паспорт и расширю горизонты, если выберу время. Прошу, прости мою самонадеянность. Ты прав, я ничего не знаю о вашей жизни. Я лишь имел в виду, что не вынесу мысли о твоей гибели. У меня всегда довольно надоедливый оптимизм. Но это лучше, чем альтернатива. Я понимаю твое желание держаться подальше от Штатов. Только позволь мне надеяться, что счастье найдет тебя, где бы ты ни оказался. Как небрежно с моей стороны забыть о «Хоббите»! Отослать приключения младшего Бэггинса без тома, в котором все и началось! Но я рад, что ты раздобыл себе экземпляр. Их истории вдохновляют, и это чудесно, что они для тебя являются небольшим лучом света во тьме. Наверное, отошлю свои любимые романы К.С. Льюиса. Заранее прости, детская книга, ученики обожают ее, но если это убежище, которого ты ищешь, он может его предоставить. Ты еще поймешь, друг мой, я упрям как старый мул, если что-то взбредет мне в голову, но не хочу ссориться с тобой. И на этом мы должны согласиться не соглашаться друг с другом. Для меня ты навечно останешься храбрейшим и нужным предводителем. Мне потребовалось несколько мгновений, чтобы вспомнить, о каком праздновании ты спросил. Кажется, память начинает подводить. Когда пытаешься уследить за детьми, такое и происходит. Мы праздновали начало четверти, это стало ежегодной традицией, и все прошло довольно весело, детям понравилось. Им всегда нравится, если включена еда и призы. Говоря о праздниках, нужно закончить подготовку к 31 числу. Прощаюсь, дорогой Эрик. Отсылаю с книгами коробку сладостей. Если хочешь, можешь поделить их с кем-либо. Лишь надеюсь, что они не испортятся в пути. Как обычно, пусть это письмо найдет тебя в здравом рассудке, теле и духе. Твой друг, Чарльз. P.S. Моя фамилия Ксавье. Чарльз Фрэнсис Ксавье.