Dear Soldier

Чарльз свернулся поверх синей глади покрывала, полностью одетый, прижимая к груди помятый конверт, словно спасательный круг. Укрытие во время шторма. Веселый шум города снаружи был желанной переменой вместо скрипучих старых костей его дома детства, жестоко напоминающих ему о выцветших шрамах и одиноких ночах с каждым их стоном. До тех пор, пока это будет зависеть от него, он не вернется обратно. Чем бы ни был связан с Вестчестером, теперь все разорвано навсегда. Трагедия, хитрая змеюка, не предупредила о себе заранее. Чарльз был рад Новому году, чего давно не случалось. Просторная квартира бурлила смехом и дорогим шампанским. Хэнк, Мойра и группка светских друзей Рейвен танцевали и болтали, выкрикивая пьяные обещания в свежий зимний воздух, пока солнце не поднялось за горизонтом. Звонок раздался в самом начале весеннего семестра, разрушая столпы всего его существа. Честно говоря, болезнь Шэрон не должна была стать таким большим сюрпризом. Когда ее изящные пальцы не сжимали бокал вина, она элегантно пила джин из бездонного стакана. Даже чудо, что ее печень продержалась так долго. Чарльз не был уверен, что именно вернуло его в особняк: любовь или лояльность. Единственное, что он знал, - мать презирала больницы, а Курту нельзя было доверить полноценный уход за ней. И хотя покидать учеников ужасно не хотелось, Чарльз составил для них необходимые планы в свое отсутствие. Он любил эту работу, да, но был обязан хотя бы своим присутствием женщине, давшей ему жизнь. Дела в особняке обстояли хуже, чем предполагалось. Хоть стены величественного старого дома никогда не были приветливыми, они все же всегда оставались домом. Теперь же что-то ледяное и незнакомое зацепилось за каждый портрет, за каждый кусочек красивой обивки мебели. Чарльз чувствовал себя невероятно одиноким и без вечно упрямой Рейвен, чтобы разделить с ним ношу. Он всегда знал, что Курт женился на Шэрон из-за огромного состояния ее последнего мужа. Курт был холоден до бессердечия, он бы и себя не пожалел, если бы в голову ударило. Но неприступная миссис Марко не заслужила страдать в одиночестве. Верный своему слову, Чарльз бодрствовал у ее постели, пока она не скончалась месяц спустя. В те дни стояли тишина и пустота, – спокойствие нарушала лишь суета медсестры, – странное умиротворение пролегло между родителем и ребенком. Вся горечь оказалась позабыта в эти тихие часы. Шэрон была успокоена, и уже мало что имело значение. Подготовка к похоронам также проходила в одиночестве. Курту хватило приличия вернуться домой на церемонию, но на этом все и закончилось. Рейвен открыто отказалась присутствовать. Она не простила Шэрон годы безразличия, и Чарльз в общем-то не мог ее в этом винить. Она не удостоилась привилегии ощутить материнское тепло, пока та была жива. С красными, но сухими глазами Чарльз стоял у ограды, пока последний ком земли не был брошен. На протяжении всего этого он черпал силы у своего дорогого солдата. Эрик тоже потерял родителей и выдержал больше, чем многие люди могут представить. Он был сильнейшим и храбрейшим человеком из тех, с кем Чарльз был знаком. Эрик поймет. Его слова приведут все в порядок. Чарльз вернулся в свою квартиру, измотанный, но жаждущий вновь влиться в знакомую и приятную рутину. Хотя их последний разговор был напряженным, Рейвен положила ему на подушку невзрачный конверт на хранение. Чарльз готов был упасть, завидев его. Долгожданная волна жара заполнила грудь спустя столько недель размеренной холодности. Он лежал, казалось, годами, прижимая к себе письмо, прежде чем набрался сил прочесть. Улыбка, которая, как он начал подозревать, припасена только для Эрика, потянула за уголки его губ, и Чарльз, вдохновившись, вышел прикупить новые канцелярские товары и праздничный сюрприз для дорогого друга. Так хорошо он не чувствовал себя давно, и лишь Эрика стоило благодарить за радость. 12 февраля, 1961 Мой дорогой Эрик. И тебя с Новым годом, друг мой! Но, полагаю, поздравление с Днем Святого Валентина лучше подошло бы в данный момент. Прошу меня простить за мою медлительность в ответе. Моя мать почила недавно, и я находился далеко от дома. Никогда не думал, что подготовка к похоронам окажется такой дорогостоящей. Но в сторону мои переживания, я невероятно рад весточке от тебя. Будет ли это странно сентиментальным, если я скажу, что скучал? Нет слов выразить мои ощущения, когда я услышал, что солдаты потеплели к стоическому Эрику Леншерру. Я вполне счастливо приму на себя вину за это, благодарю. Глупо, но я громко смеялся, дойдя до твоих приготовлений к пиршеству на Рождество. Каждый год я читаю детям иллюстрированную книжку «Как Гринч украл Рождество». Возможно, ты слышал? Если нет, я с удовольствием отошлю тебе копию следующим письмом. Представляю, как ты со своей акульей улыбкой и гордый собой привносишь веселье и поднимаешь дух своих храбрых людей. Если подумать, то, пожалуй, я расскажу об этом детям. Будет милый маленький анекдот по моему возвращению на этой неделе. Кстати о торжествах, я надеюсь, тебе понравились мои крошечные бумажные валентинки, которые я вложил в письмо. Я не забыл твой продуманный жест со снежинками и должен ответить тем же. Я знаю, как ты любишь праздничное настроение. Мне греет сердце то, что тебе понравилась фигурка. Буду предельно честным с тобой, я был несколько обеспокоен своим выбором подарка. Никак не мог понять, что понравилось бы человеку в твоей ситуации (кроме чистых носков, возможно), но когда я увидел этого небольшого горделивого короля, то сразу же подумал о тебе. Благодарности излишни, но все равно – не за что. Мой друг, ты совершенно прав, предположив, что я бы сделал все для своей младшей сестры, и боюсь, она хорошо осведомлена об этом. Она теперь единственное, что осталось у меня в этом мире. Прошу прощения, тема семьи слишком болезненна для меня сейчас. Лучше не стану продолжать. Я не буду собой, если оскверню твое видение меня как провозглашенного гения, пишущего тебе с другого края света. Если ты настаиваешь, что я более умен, чем обычный человек, не хочу спорить. Хотя, боюсь, ты будешь жестоко разочарован, ожидая внутри нечто выбивающееся за рамки. Я прекрасно понимаю, что мои чувства по поводу пережитого тобой опыта ничего не изменят, но так уж я устроен. Ты мой друг, Эрик, и я не могу воспринимать твои проблемы легко. Я отдаю должное там, где это справедливо, и выживание – настоящий подвиг. Прошу, не думай о себе хуже. О! Эрик, твои слова принесли мне больше радости, чем я могу выразить. Как и обещал, моя шахматная доска ждет с надеждой, что однажды ты изменишь свое решение и посетишь наше скромное жилище. Я уже упоминал, что невероятно упрям? Тебе стоит это знать, друг мой. Ловлю на слове и молюсь, чтобы твой срок прошел быстрее. Мой Новый год был чудесен, спасибо. Рейвен устроила небольшую вечеринку. Было довольно весело, но с сожалением признаю, что все мои данные самому себе обещания уже позабыты. Я бесстыдно поглощал шампанское в тот вечер. Если что-либо вспомню, ты узнаешь об этом первым. Боюсь, я снова болтаю без умолку целую вечность. Уже поздно, и я только сейчас осознал, как устал. Я бы проспал всю чертову неделю. Как и всегда, надеюсь, это письмо найдет тебя в добром здравии. Уже жду твоего ответа! С любовью, Чарльз. P.S. Я обожаю клубнику! Больше, чем кто-либо, пожалуй. Наслаждайся ею, друг мой!