***
Вот только что он рыдал, уткнувшись носом в лохмотья крестного, которому, наверное, придется отдать тряпки с Хагридова пугала (а ведь Гарри планировал оставить себе ту футболочку), только что пил сладкий чай, собирал по кое-как отлаженной Сириусом каминной связи (у оборотней не было «лишних» денег на дорогостоящий ремонт и каминами давно уже не пользовались) всех отбывших на заработки оборотней (всего в деревне отсутствовало шесть человек, включая отца Саманты), рассказывал и опять плакал. Смотрел, как копают могилы, как это ловко выходит у мистера Блэка, хоть палочка Гарри ему совершенно не подходит. Когда мужчины собрались «дарить окончательную смерть» поцелованным, крестный схватил его за шкирку, вручил метлу и велел убираться отсюда, пока он не показал, как Блэки наказывают непослушных. — Но меня же засек надзор… Я думал, мы с тобой вместе теперь скрываться будем… Разве ты меня не убил, как собирался, не потому, что я теперь тоже преступник? — Ты теперь тоже дурак. Правда, подураче, чем я, сложно найти. Но ты очень стараешься и близок к рекорду. Мы еще поговорим и про то, как тебя оборотнем угораздило стать и про все такое прочее, а пока иди отсюда, кому сказал? Надзор засекает факт колдовства. Скажешь, что потерял в лесу палочку вот этим утром, и никаких претензий к тебе не возникнет, понял? Стой на своем, в глаза никому не гляди, веритасерум без присутствия директора пить отказывайся. Потому что, ну ладно, я, но тебя-то он защитит, правда же? А если что, прыгай в директорский камин и кричи: «Блэк-холл». Мать у меня — старая ведьма, но ты, как из камина вывалишься, кричи: «Крестник, крестник!» Для нее эти заморочки сильны. Ты ж фактически наследник рода Блэк. Да и по крови Блэкам не чужой. Запомнил? — Нет. Да. Можно я останусь? — Нет. Пойми ты, не на что будет смотреть. И незачем. И вообще, хоть СОВ получи, подельничек. И вот он снова летит знакомым маршрутом. Снова реветь. Директор, оказывается, не станет его защищать. И вообще, думает про Гарри ужасные вещи. Крестный поймал на руки, когда он на последних метрах (хорошо еще, что в длину, а не в вышину) свалился с метлы, обнял, принялся укачивать и говорить что-то бессвязное, но утешительное. Чувство необычное, никогда прежде не испытанное, но удивительно приятное. У него теперь есть свой, свой собственный взрослый. Ночевать Гарри остался в стае. В домиках стаи. Хоть в то, что оборотней больше нет, не верилось вообще. Все казалось, что вот сейчас хлопнет дверь и войдет… Чтобы он поменьше ревел, крестный рассказал ему свою историю. Как доверились не тому, обидев напрасными подозрениями лучшего друга — Лунатика. Как крыса предал всех и привел к Поттерам Волдеморта. Как Сириус отдал Хагриду свой мотоцикл, решив с чего-то, что великан повезет мальчика в больницу святого Мунго, а сам кинулся по горячим следам за предателем, подняв уже почти угасший след аппарации: «Еще чуть и даже Бродяга, с его чутким носом, след бы не вынюхал, понимаешь, крестник? Не мог я вас с Хагридом проводить куда нужно, не мог!» Как загнал крысу в угол, забыв, насколько это рискованное предприятие: «Гаденыш всегда был таким безобидным, таким пухленьким. И как-то не замечалось, что он в трансфигурации — бог. Что аниформу один из первых получил. Что оживлять статуи умел — я такие чары потом только в исполнении Дамблдора видел. Понимаешь, такой незаметный, серенький Хвостик. Уууууу! Гхрррррррррр! Прости. Напугал?» А потом крестный рассказал, что дало ему сил сбежать из Азкабана. — Так значит, Короста… — Не Короста ни с одного боку. Это точно он. Питер Петтигрю. Моя гарантия на оправдательный приговор. — Крестный, завтра… завтра ведь в школу нагрянут авроры, так? — Ну, так. — А что если сказать, что это крыса украла мою палочку? — Поржут. — А я буду настаивать. Скажу, что у нее взгляд человеческий. Неужели, совсем никто?.. — Знаешь, может и… Хотя нет, слишком рискованно. Забудь! Повспоминай всякой гадости, приди в школу зареванный, скажи, что потерял палочку и все это время ее искал. Директор не любит резких движений. Никогда не любил. Он примет эту версию с радостью. Лунатик — тем более. Они захотят поверить, что те чары накладывал не ты. А пока они будут перепроверять, мы с тобой уже как-то выкрутимся. Я поймаю крысу, все наладится. Не суйся в это дело. Тебя могут начать допрашивать и выяснят что-нибудь не то. Не лезь, запомнил? Я справлюсь. Если усомнишься в этом, сильно-сильно меня обидишь. Но Гарри крестного не послушал. Нет, он, как и велено, вернулся зареванный, поведал о пропаже палочки и лихорадочных поисках, полюбовался на счастливого Люпина, который на радостях предложил плюнуть и забыть — завтра — нет! сегодня же — у Олливандера новую купят. И ему, и Рону Уизли заодно, а то что это парень колдует вполсилы, словно палочка неродная! Директор пытался, но не смог заткнуть этот фонтан счастья. Новые палочки купили. Причем, обе на зарплату профессора. А на следующее утро Гарри все-таки решительно вывернул заболевшую крыску из рук лучшего друга и направился к аврорам. В глазах стояли слезы, несомненно, вызванные пропажей любимой палочки. Крыса оказалась на самом деле анимагом — к ужасу всех присутствующих. И у нее при себе было две палочки. Личная и какая-то еще. Гарри махнул ей. Подошла. Всем радость. Внутри — перо феникса. Только директор смотрел пристально-пристально. И забирать Питера сразу в Азкабан не позволил, настояв на предварительном допросе. И временном заключении преступника в Хогвартсе. Под личную ответственность. Как глава Визенгамота. Авроры упирались, как могли. Дамблдор, конечно, великий маг, наставник, учитель и вообще, но п… пряников от начальства получать кому охота? Да в который раз. Да опять не по своей вине! Авроры, при активной поддержке Мальчика-Который-Выжил (вот молодец пацан, явно на нужной стороне находится и простых авроров уважает) настояли на предварительном, запротоколированном по всем правилам допросе на тему — зачем скрывался, кого убивал, кого подставлял, где был прошлым вечером? С убедительными доказательствами невиновности Сириуса Блэка и ошарашенными мордами авроры отбыли нести доклад начальству. А директор остался. Допросил Питера еще раз. Позвал Люпина и допросил снова. Гарри понял, что Дамблдор его раскусил. И сейчас в чем-то убеждает профессора, который Лунатик. Например, в том, что он, Гарри, все-таки возрожденный Волдеморт, который только что, какими-то странными манипуляциями, возможно что и пожертвовав одним из бесполезных Пожирателей (опять Питера все считают бесполезным, а его очень даже можно на пользу употребить), обелил и полностью оправдал свою правую руку и наследника — Сириуса Блэка. Или еще в чем убеждает. Директор умный, он всяких версий полно придумать может. Вот только правды ни за что предположить не сумеет. Потому что прав был ныне покойный мистер Эванс — их директор просто старый одинокий старик, сердце которого высохло даже прежде, чем его чресла. Испугавшись, что его будут убивать вот прямо сейчас, Гарри побежал к камину в Больничном крыле. Там он, сбиваясь от волнения, наврал мадам Помфри, что Хагриду очень плохо, вот прямо помирает, дождался, когда впечатленная его вытаращенными глазами и взъерошенным видом медиведьма схватит саквояж с зельями и убежит, сыпанул пороху, сунул голову в камин и вызвал Сириуса, адрес камина он запомнил, пока настраивали. — Не дергайся, я иду, — сказал крестный и связь немедленно прервалась. Блэк задрапировался в темную мантию, накинул капюшон и перенесся на опушку Запретного леса. А после, по знакомой с детства тропинке, бегом до самой школы, умертвив пару дементоров предложенным крестником способом. — Мистер Поттер, стоило ли так паниковать? Что особенного случилось с Хагридом? Пьян? Так после смерти «лапушки Арагога и старушки Мосаг» это его обычное состояние. Вы понимаете, к чему могла привести ваша паника? А если бы в мое отсутствие пришел кто-то, кому действительно требовалась бы помощь?! — Но помощь требовалась. Прямо дело жизни и смерти! Вы помогли Хагриду? Медиведьма поджала губы. Внезапно скрипнула дверь Больничного крыла и мужской голос произнес: — Конфундус. Вы помогли Хагриду, а теперь примете снотворное и ляжете спать, вас сменили на посту, все в порядке. — Наконец-то! Давно твержу Альбусу, что мне необходим напарник. Такая выматывающая работа не под силу одной женщине! — Поппи, чуть подволакивая ноги, пошла на свое место. — А вдруг и вправду у кого что серьезное случится? — Да брось! Дай старушке выспаться! Что тут у тебя случилось?***
— Мистер Петтигрю, мистер Петтигрю, вы спите? — Рон? — Нет, это я, Гарри. — Гарри? Гарри Поттер? Пришел проклясть меня ватноножным за то, что сдал твоих родителей? — Нет, сэр. Я… я не верю, что это сделали вы. Ведь Аваду из моей палочки тоже не вы пускали, да? Да и палочка не моя. А аврорам плевать. Что вы, что я — мы для них грязь, темные твари. Я… я не хочу, чтобы вы завтра отправились в аврорат. — Да, да! Ты… ты прав. Это не я! Ты знаешь, где ключ? Гарри, ты выпустишь меня? Ради их памяти, ради Джейми! Пустота рядом с Гарри странно скрипнула зубами. Но мальчик поспешил заглушить этот звук лязгом связки ключей, отпирая камеру. — Идемте, я выведу вас из школы, я знаю, где стоят посты авроров. — Посты. Точно, должны быть посты! А я хотел было отправить тебя к ма… к МакГонагалл, чтобы тебя не заподозрили в моем побеге. Я же знаю лазы из школы, малыш. Но посты — это может быть серьезно. — Идемте, сэр. — Гарри бодро двинулся вперед, чтобы не перекрыть пустоте «сектор наложения чар». Сириус подробно проинструктировал его, как надо себя вести. Да не один раз. И даже не два. Гарри вообще не подозревал, что на свете бывают люди зануднее Перси Уизли! Чего крестный так трясется? Не к Пушку же лезут. — Сюда, сэр. Аккуратнее, не стукнитесь. Теперь сюда. — Ого! Мы уже в Запретном лесу? Был такой ход, но Сириус, собака, никому о нем не рассказывал. Даже друзьям, веришь? — Верю, сэр, — вежливо ответил Гарри и, как обещал, присел на корточках у корней дерева, закрывая голову руками и зажмурив глаза. — Авада Кедавра, Питер! — сбросил с себя мантию-невидимку Сириус Блэк. Потом набросил мантию на мальчика. — Теперь ты идешь в гостиную и сидишь там. Да? — Да. Зашуршали шаги. Крестник, кажется, намерен сдержать слово и не станет подглядывать. Сириус наложил на труп отвращающие чары, чтобы мелкие зверьки не объели крысу до неузнаваемости, наложил заморозку, чтоб не стух раньше времени. И на всякий случай — маячок. Чтобы вдруг не потерялся такой ценный клад. После чего развернулся и тоже заспешил к лазу в Хогвартс.***
— Сириус? Сириус, друг! Как я мог поверить, что ты их предал?! Мне нет прощения! Бродяга! Я… я так виноват перед тобой! — Да пикси с ним. Я тоже в тебя не поверил, когда мы школу закончили. И хранителем Фиделиуса убедил Джейми взять крысу, а не тебя. Так что, забыли. — Ты всегда был благородным придурком, Бродяга, — Люпин раскрыл объятия, но Блэк отшагнул в сторону. — Как поживает мой крестник, Луни? Ты навещал его? Заботился? Писал письма? Кормил шоколадными лягушками? — Его… Его прятали… — Да ну? А я, как сбежал, сразу его дом нашел. — Но… но… Но Дамблдор сказал, что это не его дом. И… и… — И Дамблдор сказал, что я правая рука Волдеморта. Так? Стою за его спиной и никому не позволю уронить власть чистокровных? — Откуда ты?.. — Авада Кедавра, друг. Прости, но я на самом деле стою за спиной. Он, правда, не Волдеморт, а мой крестник. Но это же ничего не меняет? Разговаривая с другом, по старой Азкабанской привычке (что выглядело безумно, учитывая, что этот самый друг мертвый лежал у его ног), Сириус аккуратно достал письменные принадлежности и написал письмо Дамблдору. Высушил чернила, помахал над пергаментом палочкой. Удовлетворенно поглядел на результат. Мародерские навыки никуда не делись. Подделывать почерк гриффиндорского старосты и его манеру письма Бродяга не разучился.***
— Ремус? Ремус, что ты хотел, мой мальчик, что мне так уж необходимо было забираться так высоко? Не спорю, на Астрономической башне очень красиво ночью, но лучше бы оставить это место влюбленным парочкам. У них и суставы гибче, и ноги резвее, хе-хе. Ремус? — Сириус, директор. Сириус Блэк. — Сириус? Мальчик мой! Ты, конечно же, во всем винишь меня. И ты прав, да. — Я во всем виню себя, директор. И я прав, с этим не спорю. — Значит, ты не предавал Джеймса? — Он мне братом был! Больше, чем братом! — вскинулся Сириус, но заметив, как дернулся директор, сбавил тон. — Спокойно, директор, я пришел поговорить. Это я забрал у крестника палочку. Объяснил ему все, и мальчишка мне поверил. Вот, смотрите, кладу на парапет. Отхожу. Можете забрать и убедиться, что я безоружен. Сами знаете, чистокровный этикет, Мерлин его возьми, не позволяет мне подставляться под Экспеллиармусы. — А ты соблюдаешь этикет? После всех этих лет? — Всегда. Хм. Смешно, правда? Но когда дементоры прилетали кормиться, я вспоминал маман с ее «выпрями спину», «вынь руки из карманов», «Блэки не ковыряют в носу». И вот же подлость мира — воспоминания о квиддиче или обедах у Джейми и Лили тускнели, а эта тягомотина прямо еще четче впечатывалась. Можно это объяснить? — Можно. Сириус, так ты говоришь… — А когда баланду приносили, так ел, словно на приеме у Министра Магии, чтобы не забыть, что все еще человек. Что есть руки. Что я — часть Древнейшего и благороднейшего Дома, Мерлин его залюби! Кто б мне в детстве такую ересь рассказал, проклял бы ведь недоумка! — Значит, ты и в самом деле… Боюсь только, это ничего не меняет, мой мальчик. Те заклинания, твоя вдруг открывшаяся приверженность чистокровным традициям… — **** ***! — от удивления не аристократично высказался Блэк. — Что, директор, прямо так? Я, признаться, ждал от вас интриг, Конфундуса в спину, может, какого жидкого Империуса или Обливиэйта в чай. Но прямо вот так? — Понимаешь, мой мальчик, иногда… иногда самый простой путь является и самым правильным. Мне стоило это понять еще на Хэллоуин восемьдесят первого. Прости. Ав… — Авада Кедавра! — два голоса слились в один. Директор, перелетев через ограждение, застыл на миг, словно бы в изумлении вперившись мертвыми глазами в своих убийц. Убийцы тоже таращились друг на друга. Через секунду Сириус расслабленно спрятал палочку Лунатика, молниеносно переведенную на новую цель, обратно в рукав — из угла на него таращилась голова Гарри Поттера. Рука мальчика так же торчала из-под мантии-невидимки, крепко сжимая палочку Волдеморта, все еще целящуюся туда, где стоял директор Дамблдор. — Я что велел сделать? — Идти в гостиную. Я сходил. Даже на диване посидел. — Нассследник Мародеров!***
Через десять минут, когда Гарри уже направлялся в гостиную, а Сириус скрылся, распечатав еще один малоизвестный подземный ход, в школе началась паника. Это сыграло на руку заговорщикам, потому что в той суматошной толпе никто, даже лучшие друзья, не заметили — когда именно Гарри Поттер вошел в гостиную и сел на тот же диван, с которого сорвался бегом сорок минут назад. Постепенно, все ученики перетекали вниз, к месту трагедии. Директор Дамблдор лежал на земле, чинный и строгий. Только борода разметалась, да неловко подвернулась рука, словно маг силится опереться на нее, но никак не может собраться с духом и встать. Словно и не он упал с необозримой вышины Астрономической башни. Это сработали квиддичные чары торможения, которые победитель Гриндевальда не забыл наложить на себя, отправляясь на ненадежную площадку, расположенную слишком высоко над землей, чтобы быть безопасной. На какой-то ужасный миг Гарри показалось, что директор на самом деле жив. И вот сейчас сядет, опершись на руку, и скажет, что всех разоблачил. Пугаясь собственного безумия, Гарри подошел к директору и аккуратно поправил его руку, сложив обе, как приличествует покойнику, закрыл его глаза и пригладил бороду. Не было ни слез, ни эмоций вообще. После смерти Гарри Эванса в груди у мальчика словно зияла огромная дыра, которая сжималась, зарастала потихоньку заботой и обеспокоенным взглядом Сириуса Блэка, но все еще была слишком велика. — Поплачь, Гарри, — положила ему руку на плечо профессор МакГонагалл. — Все знают, как ты был привязан к директору. И как директор любил тебя и заботился о тебе. Гарри не выдержал. Дернулся, стряхивая чужую руку, и побежал в школу, подальше от этих любопытных глаз и ничего, просто ничегошеньки не понимающих профессоров. — Пусть выплачется, не беспокойте его, — услышал он перед тем, как завернул за угол.***
Все дела директора приняла Минерва МакГонагалл — сперва временный, а потом и постоянный директор школы. Она изо всех сил старалась, чтобы в замке все оставалось так, как было заведено при Альбусе Дамблдоре — самом лучшем из директоров школы. Правда, вот с портретом получилась какая-то ерунда. Стоило Альбусу появиться на своем месте и открыть рот, как прибегал Финеас Найджелус Блэк и колотил своего коллегу просто-таки смертным боем, не стесняясь применять и маггловские низкие приемчики. Возмущенная госпожа директор, наконец, хоть и с трудом, разобралась, как приказом директора запретить портрету худшего директора избивать лучшего в истории Хогвартса. Но стоило только Альбусу, робко выглядывая из-за рамы, приоткрыть рот, как на него налетел черный вихрь с тяжелой тростью. — Директор Блэк! — в сердцах пристукнула по массивной столешнице директорского стола почтенная дама. — Я тут, — невинно отозвался Финеас со своего полотна. — Но, позвольте, тогда… — Полагаю, вы желаете узнать, кто в таком случае колотит Альбуса вместо меня? Мэм, позвольте вам представить Поллукса Блэка, кавалера Ордена Мерлина Первой степени. — К вашим услугам, госпожа директриса, — галантно склонился дед Сириуса Блэка и метко пнул ногой упавшего Альбуса. Минерва вскрикнула от сочувствия. — Постойте! Что вы делаете? Я же запретила, — беспомощно залепетала женщина, чувствуя себя вновь беспомощной первокурсницей, вызванной на ковер к директору Диппету за то, что подралась с задавакой Реддлом, вредным мальчишкой со Слизерина. Хоть пострадала, вообще-то, она! И вообще, мама говорит, что джентльменам нельзя с девочками драться! — Вы можете запретить почтеннейшему Найджелусу все, что вам угодно, — заговорил несносный Блэк, частично возвращая ее в реальность. — Но я — не он. Да и вообще, нас, портретных Блэков, довольно много. Имейте это в виду, неуважаемый мной Дамблдор. В следующий раз придет Вальбурга. Содрогнулись все. С тех пор портрет директора Дамблдора молчал даже в ответ на пожелание доброго дня. Гарри Поттера Минерва с облегчением отдала под опеку бедолаге Сириусу. Сама-то она никогда не рвалась заводить и воспитывать собственных детей. Ей и школьников было более чем достаточно! А тут еще выяснилась вся эта ужасная история в деле Сириуса! Ну, допустим, что дом Дурслей — не фальсификация, она знала. Промолчала просто потому, что выбор стоял между помощью Альбусу и помощью Скиттер. Но уж своему директору высказала все, что думает про чуланчик под лестницей, со всем шотландским пылом, так сказать! Он еще неделю сводил следы от ее когтей! Но вот тот криминал, который привел к ужасному финалу! Она не верила. Нет! Не верила аврорам, утверждавшим, что имел место преступный сговор между Петтигрю и Люпином. Люпин такой наивный и открытый мальчик! В его вину только Северус может поверить! В то, что Люпин выпустил Петтигрю, но потом подельники поссорились. Один хотел просто сбежать, а другой — увлечь за собой врага их Господина, Мальчика-Который-Выжил. Крыса, сторонник просто побега, наколдовал Аваду и побежал на Астрономическую башню, чтобы всех обмануть и скрыться на метле. Но там его и застал директор. Вместо того, чтобы сразу убить, принялся увещевать. По старой профессорской привычке принялся расхаживать у парапета и получил Аваду в спину, а потом еще одну Аваду — в грудь, видимо, Питер со страху решил, что первый раз промахнулся. Но ведь сбежал же! Сбежал! Хоть его сейчас ищут всем британским авроратом, забросив все дела. Дементоров, по счастью, отозвали. Второго преступника прошляпили! Министр грозит существенно урезать их рацион. — Но Люпин… Ах, должно быть, его просто ввели в заблуждение! — вздохнула Минерва и вернулась к бесконечным и ужасно запутанным финансовым отчетам. — Нет, вот эту сферу школьной жизни придется радикально изменить! Уж прости меня, Альбус. И, пожалуй, мне нужен секретарь. У меня нет твоей работоспособности, а скоро выпуск у Перси Уизли. Хороший мальчик из хорошей семьи, ответственный, исполнительный, пунктуальный. Определенно, из него выйдет отменный секретарь!