Лица стерты, краски тусклы…
Ричард поставил в конце предложения многоточие и нажал на сохранение. Он снова до последнего тянул с отчетом. В результате пришлось сидеть всю ночь. И винить некого, кроме самого себя. Он допил давно остывший чай и отправил файл на свою рабочую электронку. Потер уставшие глаза и посмотрел на часы в углу монитора – половина четвертого утра. Спать ложиться уже поздно – все равно не успеет выспаться, только голова разболится, а на работу еще рано. Он не так давно заявился в офис в шесть тридцать, потому как точно так же засиделся допоздна. Вот и приехал рано, лишь бы не слоняться по дому, как привидение. Он, разумеется, не стал менять работу и срочно съезжать из города после… после… Мда, прошло уже три месяца, а он все никак не мог заставить себя адекватно думать о нем. Всякий раз, когда в памяти всплывал их последний разговор, Ричард силой мысли заставлял себя стряхнуть вязкую тоску. На ноутбуке в нижнем правом углу одиноко ютилась папка с дефисом вместо названия. Когда-то она носила имя того, чьи фото находились внутри. А не так давно владелец компьютера переименовал ее, словно прочерком в заголовке он вычеркивал из жизни Его. С точки зрения науки прошло уже достаточно времени, чтобы успокоиться. Но Ричард до сих пор ни разу не смог заставить себя открыть, просто открыть, эту папку. Или удалить ее. Словно что-то удерживало его от такого простого действия – тонкая, едва ощутимая ниточка, оборвать которую можно одним нажатием клавиши «delete». Но он не хотел… Такими ночами, как сегодня, он особенно остро ощущал нехватку аналогичной функции для памяти, чтобы всегда иметь возможность бесследно стирать воспоминания. Хотя, быть может, наша память – это тот же компьютер, отличающийся всего лишь наличием своей воли. Он слышал, что даже единожды сохранную и удаленную впоследствии информацию можно восстановить. Ли ни разу за все это время не вышел с ним на связь. Он не звонил, не писал. Просто исчез. Однажды Ричард приехал к его дому. Хотел всего лишь убедиться, что с ним все в порядке. Но окна его квартиры были темные. Ричард знал его адрес, ведь тот сам его сказал. У соседей и консьержа не удалось выведать ни слова. Он забеспокоился, поскольку Ли уже две недели как должен был вернуться в Нью-Йорк. Но этим же вечером в новостях увидел кадры с какого-то мероприятия в Париже. Он был там. Улыбался своей фирменной улыбкой во все тридцать два, приобнимал за плечи девушку рядом, смутно напомнившую актрису, попавшуюся Ричарду на пути в студию, когда он в известный день притащился туда за Пейсом. По всем признакам, Ли был не похож на терзаемого тоской человека. Ричард, собственно, тоже умирать не собирался. Но отчего-то так ныло и тянуло в груди, что хотелось лезть на стенку. Иногда ему казалось, если оглянуться на личную жизнь, что при его появлении на свет папа не старался, а мама не хотела. Трудно понять, что тебе нужно в первую очередь от самого себя. Мечешься от мысли к мысли, делаешь выводы, противоречащие друг другу. В такие минуты знание того, как человек мыслит, играет злую роль. Нет, чтобы быть обыкновенной посредственностью с базовым набором потребностей. Так было бы легче. Так было бы проще. И не нужно все усложнять размышлениями о смысле бытия. Сегодня его весь день не покидало ощущение чего-то, что должно было случиться. Предчувствие никогда не обманывало Ричарда. Всякий раз, когда должно наступить что-то приятное или наоборот, серьезное, то у него с утра в груди как будто ком собирался. В последний раз так было три месяца назад, когда они с Ли разошлись…***
-Что это? – Ли швырнул на стол перед ним пропуск в редакцию. Ричард вначале не понял, в чем дело, но, зацепившись взглядом за надпись, он мысленно застонал. И в ту же секунду картинка сложилась еще более наглядная: пропуск-портфель-спальня-…обыск?! -А тебя не учили, что рыться в чужих вещах неприлично? – иных слов у Ричарда попросту не было. Ли копался в его портфеле. Да-а-а, детский сад. Но внутри все взбунтовалось. Стало до чертиков обидно. Не то, чтобы Ричарду было что скрывать (что-то серьезное), но были вещи, о которых он предпочитал умолчать до поры до времени. Например, об одном из своих мест работы. Ричард посмотрел на Ли, и тут же понял: ляпнул, не подумав. Тот так изменился в лице, что Армитидж сразу прокрутил в памяти приемы самозащиты. Когда он в таком состоянии, то те вполне могут пригодиться. Ричард, в принципе, не боялся Ли, потому что глупо бояться любимого человека. Но чтобы тот не навредил никому, в том числе самому себе, нужно успокоиться. Одному из них хотя бы. -Учили. А еще меня учили не лгать! Что это, я спрашиваю? – для него не стало бы открытием, если б у Ли в этот момент спустили тормоза. Он был готов. Но тот, как ни странно, пока оставался в себе. Насколько это возможно, учитывая текущую ситуацию. Ричард даже про себя порадовался, что он все же смог понять и найти подход к Ли, что смог помочь, что сработала терапия! Тут его взгляд упал на то, что он держал в другой руке – планшет. Если даже предположить, что пропуск Ричард мог обронить из-за собственной раззявости, то планшет… Это было уже наглым вторжением. Ричард отлично понял, что не выкладывал планшет из портфеля. Значит, Ли решил устроить настоящий обыск… За что? Откуда такое недоверие? Он вспомнил, как Джейсон время от времени рылся в его карманах и устраивал истерики на пустом месте. А беспочвенная ревность порой унижает и причиняет боль не слабее, чем открытое предательство. Ричард, который в принципе не был приучен врать, особенно остро воспринимал такие вещи в свой адрес. Природная терпеливость и воспитание заставляли его держаться хладнокровным и спокойным. Но внутри все клокотало от невыраженного возмущения. Он мог потом еще три дня вспоминать обидные слова, брошенные в его адрес Джейсоном. Его всегда учили давать людям второй шанс, учили понимать их, принимать со всеми недостатками, помогать разбираться в себе, давать советы как построить идеальные отношения, основанные на взаимном доверии и уважении… А себе он помочь не мог. Все шло наперекосяк. Впитывая чужие эмоции и проблемы, невольно становишься невосприимчивым и к своим. В один момент свои эмоции просто… исчезают… Тают день за днем. И годами выработанная уверенность в отсутствии права на выплеск собственных чувств выстраивает высокую стену между сознанием и окружающим миром. Это похоже на билет в один конец – вход свободный. Только выхода нет. Ричард знал, что ему самому бы не помешал психотерапевт, но, черт возьми, он и сам про себя все прекрасно знал. И знал, как с этим бороться. Да вот не было рядом никого, кто стоил бы этих перемен. А потом у него появился ровно один спусковой крючок – этот жуткий Ли. Спринтер без тормозов и с мозгами набекрень. Эдакий фонтанчик энергии. И Ричард рядом с ним чувствовал себя вампиром, трясущимся от одной мысли о нем. Не спугнуть, не показывать своих мыслей. Спрятать, скрыть. Выслушать, но не говорить. Понять, но не объясняться. Выстроить в порядок его мысли, не обращая внимания на кавардак в собственных. Главное, чтобы Ли было комфортно. А со своими тараканами он сам разберется в свободное время. Которого, как обычно, не хватает. Он внутри как взведенная пружина. Лучше не трогать, не ворошить, не двигать с места, потому что пружина травмирует того, кто осмелится прикоснуться. Он всегда настороже, следит за ним, следит за тем, чтобы ничего не могло спровоцировать ухудшение. Трудно совместить все это, когда чувствуешь, как сердце наполняется теплотой от одного лишь взгляда…. –… Хватит врать и изворачиваться. Вы, журналисты – продажные твари! Ты все это затеял, чтобы меня изучить?... – слова больно хлестнули по сознанию. Ричард почувствовал, как по телу поднимается жар. Особенность организма, всегда выдающая момент, когда он сильно нервничает. Причем, неважно, что послужило причиной – приятное или болезненное. У него всегда покрывалась пятнами шея и грудь. Отсюда привычка носить рубашки с высоким воротником, застегиваясь до последней пуговки. Ибо внешний спокойный вид и ярко-красный «флаг» пониже шеи вызывал, как правило, у собеседника легкое недоумение… -Ты в своем уме? – хотелось закричать, чтобы разрушить этот страшный сон. Ведь это же сон? Он сейчас ущипнет себя и проснется. Разбудите его кто-нибудь, пожалуйста! -Я видел твои распечатки обо мне! – но никто не отзывался на его мысленную мольбу. -Это обычные листки бумаги! - Ричард чувствовал, что пружина вот-вот отскочит. Нет, не надо, не трогайте, так будет только хуже. Новая попытка воззвать в его голосу рассудка. «Ну же, Ли, проснись, отзовись! Ведь это не ты сейчас говоришь гадости, это не твои слова. Я знаю, что ты не стал бы такое говорить. Ведь не стал, правда?» Спокойно, Ричард, держи себя в руках. Ли не способен долго злиться. Это же Ли. Пошумит, а завтра забудет. Нужно лишь внятно объяснить, что к чему. Достучаться. - Мне так проще работать дома. Я все это писал на наших сеансах. И распечатал вчера, чтобы не потерять, если планшет опять сломается. Вот и все! Зачем устраивать скандал из ничего? Ты совсем с ума сошел? Или богатое воображение снова разыгралось не на шутку? – ох, не те слова. Как назло, именно сейчас его хваленая выштурмованная выдержка трусливо поджала хвост и не желала приходить на помощь. Вместо нее рулила обида и злость за то, что его не пытались слушать… -…Ты мне врал! – крик. -Я никогда тебе не врал, - медленно произнес Ричард. Это было самым сильным оскорблением, которое ему можно было нанести. Обвинить во лжи. Ричард мог на многое закрыть глаза и не обратить внимание. Но ложь... Он не переносил ее на дух. И даже подозрения в том, что он говорит неправду могло превратить неосторожного в злейшего врага. И Ричард бы никогда и ни за что больше не стал иметь с этим человеком ничего общего. - Задумайся. Никогда, Ли. Ни разу за все это время. Так почему ты сейчас думаешь, что я тебе вру? Почему ты не веришь? – Ричард считал, что принципы не могут быть дороже любимого человека. Ведь еще можно все изменить, извиниться. Не произошло непоправимого, не пройдена точка, после которой уже не вернуться назад….. -… Давай, беги, расскажи всем, что я ненормальный! Подними тираж своему журнальчику! – но он не унимался. Обида и гордость, злость и обида. Обида, обида – вот самое гадкое и паршивое чувство в арсенале переживаний. Оно перечеркивает все – любовь, радость, разум, логику. Мы можем с ясной головой бросаться под колеса ради кого-то, но стоит почувствовать в себе обиду, то все… Прошла любовь, завяли помидоры. -Прекрати сейчас же! – Ричард не выдержал. – Я не позволю тебе разговаривать со мной в таком тоне и обвинять бог весть в чем. Если хочешь выплеснуть злобу, то иди на улицу и пинай дерево… Ричард даже не сразу понимал, что отвечал. Ли кусался, а он в ответ пытался укусить еще сильнее. Как две потрепанные собаки… -… – Хватит вранья. Не это я хотел услышать. -А что, все всегда должно быть так, как ты хочешь? – и его понесло. Он уже не мог остановиться. Даже понимая, что вот-вот сам перейдет черту, он не хотел тормозить. Наружу выплеснулось все, что накопилось за годы. Еще до знакомства с Пейсом. Он проецировал на Ли то, что не им было вызвано, если разобраться. Невысказанные слова, предназначавшиеся другим людям, устроили цепную реакцию, превратив единственного человека в выхлопную трубу. – Я устал постоянно говорить то, что хочешь ты. Я боюсь что-то сказать, вдруг ты не так поймешь и сорвешься! … Ты закрываешься, стоит мне ковырнуть поглубже твое личное. Я с тобой - как будто вечно на работе, понимаешь? – он видел, как Ли меняется в лице. Но даже это его тогда не остановило. – Ты же не понимаешь, что с тобой ежесекундно надо себя контролировать… И тут Ли припомнил Джейсона… Холодное сердце ровно бьется в пустоте, построенной его рассудком. В один миг Ричарду показалось, что из него вдруг резко выпустили весь воздух. И наступила апатия. Естественно, Ли недолго вытерпел Ричардовы откровения – характер такой. Он ушел. А Ричард не побежал следом за ним. Ведь он не рассказал и доли процента того, что он чувствовал к нему. Не рассказал о том, что любит его, невзирая на то, что приходится быть осторожным, не рассказал о том, как ему нравятся искорки солнечного света в его глазах, когда они на улице. Не рассказал о том, что с его приходом жизнь снова приобрела краски, помимо темно-серых и просто-серых оттенков. Не рассказал, что Ли – это он сам, только по ту сторону зеркала. Не рассказал, что вместе с ним хотелось делать глупости. Не рассказал… Да что уж теперь. Поздно. Когда входная дверь хлопнула, Ричард понял, что стало очень тихо. Тихо-тихо. Было слышно, как бьется сердце. Не одно за двоих, как тогда, когда Ли рядом. А само по себе. И стало больно.***
Ричарда посетила мысль, что было бы здорово прямо сейчас выпить кофе. Ну а что, не такая уж и плохая идея в четыре утра. Он не стал включать свет в кухне, поскольку от открытого окна было достаточно светло. Выбрал наугад капсулу к кофе и закинул ее в кофе-машину. Та как всегда шумела словно двигатель от грузовика. Иногда ему казалось, что скоро соседи не выдержат шума и прибегут на разборки. Он забрал кружку и унес ее с собой в комнату. Воспоминания как всегда не вовремя подоспели. Теперь он точно спать не сможет. Ричард и так постоянно, когда ложился спать, ворочался по часу. Несмотря на всего его попытки абстрагироваться от грызущего чувства вины и тоски, он всякий раз переживал вновь и вновь тот вечер. Он собрал все возможные и невозможные ошибки. Пора бы уже успокоиться, но нет. Не получалось. «Как ты там? Что делаешь? Как живешь? Где ты сейчас? С кем?» Это ужасно, когда не принадлежишь себе. Ричард запустил браузер. Он хотел подобрать более подробную информацию, чтобы сделать наиболее развернутый анализ по проблеме своего нового клиента. В почте маячило «1 новое сообщение». Он кликнул по ссылке «Входящие». Ему кто-то написал. Джейсон… Он минут пять боролся с соблазном удалить без прочтения, но тут же спустя полминуты прилетело еще одно сообщение в этот раз не с пустой темой. В заголовке капслоком было написано: «Дело касается твоего Пейса! Вопрос жизни и смерти!» Ричард со священным ужасом вчитался в тему, не веря своим глазам. Это ему мерещится? Или Джейсон заимел в запасе девять жизней, чтобы лезть снова? Пока он размышлял о смысле бытия и превратностях судьбы, вдогонку упало третье сообщение: «Ты он-лайн. Возьми трубку». Ричард навел курсор на «ответить» и кликнул мышкой. В окошке сообщения из пустых букв начали складываться столь же пустые слова: «Сейчас не лучшее время для разговора. И тема не располагает к диалогу. Прекрати мне писать, Джейсон. Сколько можно?» Подумал. Стер написанное. Как бы так аккуратно сказать, что Ричард не хочет разговаривать ни с Джейсоном, ни о Пейсе. Тем более, с Джейсоном о Пейсе – значение в степени квадрат. Ричард в ужасе наблюдал за тем, как на экране телефона одна за одной высвечиваются цифры, а через секунду предрассветную глухую тишину нарушает резкий звук звонка, проникающий под кожу в кровь, он со скоростью света по венам преодолевает расстояние до сердца и взрывается в нем. Не брать! А если что-то случилось? Джейсон вхож в ту же компанию, что и Пейс. Три месяца о них обоих не было ни слуха ни духа. Вряд ли он станет звонить в такое время спустя такой большой промежуток времени, чтобы просто вылить ему в уши очередную оду любви до гроба. -Алло, - вздохнул он в трубку. -Алло? Ричард?! – динамик взорвался от ора на том конце. – Наконец-то! Не клади трубку, слышишь? Только не клади трубку! -Хорошо, Джейсон, - Армитидж допил последний глоток кофе и отставил кружку. -Привет! – довольно протянул тот. – Я до тебя уже который день дозвониться не могу. Что у тебя с телефоном? -Все в порядке, - Ричард краем сознания вспомнил, как однажды месяца два назад он набрался смелости и позвонил Ли. У него тряслись руки, когда он набирал номер. Он до этого неделю занимался аутотренингом и самовнушением, репетировал речь и пытался придумать хотя бы одну причину, по которой Пейс не повесит трубку, едва заслышав его голос. Вот уже неделю, как ему казалось, что он должен позвонить. У него по ночам как будто тело горело так, если бы температура мучила. Болела голова. Слабость. И такое состояние накатывало приступами. На утро он снова был здоров… Результат оказался весьма прозаичен: у Ли был выключен телефон. Тогда Армитидж психанул и запустил трубкой в спинку дивана. Тот отскочил и шлепнулся на пол, отчего сам телефон полетел в одну сторону, а его аккумулятор - в противоположную. С того самого дня он слегка барахлил. Ну как слегка… Он перестал принимать звонки. То ли что-то сломалось, то ли система сглючила. Ричард и себя чувствовал так же, как этот телефон – внутри сломалась какая-то важная деталь, отвечающая за активную жизнедеятельность личности и адекватное восприятие окружающего мира. Система, то бишь сознание, вроде включается, загружается… И сразу же по умолчанию входит в безопасный режим, когда в целях осторожности работают только базовые функции, направленные на то, чтобы поддерживать существование. – Что случилось? Ты мне звонишь посреди ночи. -Ты ведь не спишь. Ричард, нам нужно поговорить о твоем Пейсе. Это очень важно! -Джейсон, - он вспомнил, что забыл на кухне очки. У него были специальные очки, защищающие от излучения монитора. И Ричард их всегда надевал, когда работал дома за компьютером. Тот, кто ему впарил очки, утверждал, что еще чуть-чуть, и он останется без глаз. Джейсон повелся и заставил его выложить за очки две обычные стоимости за то, что они «защитные». Вот и сейчас говоря с ним, Ричард вспомнил, что оставил их возле кофемашины. Он встал и пошел за ними, держа у уха трубку. О, вот они. Он уже пристроил их к носу… – Тебя это не касается. Не думаю, что у тебя есть информация, которая мне… -Он искал тебя, - перебил тот его. Ричард отбросил очки, которые упали стеклами вниз, но он не обратил на это внимания. -Зачем? – он нахмурился и недовольно поджал губы. Прислонившись к столешнице, он рассеянно водил пальцем по рисунку на ней. -Ты был ему нужен, - слова будто металлическим молоточком били по психике. -Джейсон… Это прошло дело. И ключевое здесь – прошедшее время. БЫЛ нужен. Если тебе интересно, то… Мы расстались, - он говорил медленно, подбирая адекватные слова. Грубить не хотелось, в подробности лезть тоже. – Он уехал. Если ты позвонил мне, чтобы обсудить мою личную жизнь, то нет. Я не хочу мусолить подробности в четыре утра. -Четыре? Бог мой, я забыл совсем, у нас уже десять! Ричард, я же сейчас в Риме. И он тоже! Ты должен приехать! -Ты совсем рехнулся? – Ричард поперхнулся воздухом. – Все, хватит. Пока, Джейсон. -Погоди-погоди, не вешай трубку… – но Армитидж уже сбросил вызов. Он осторожно положил телефон на стол, словно боясь, что от резкого движения из него вылезет маленький злобный мини-Джейсон. Армитидж взмолился, чтобы он не звонил снова. Очевидно, бог в эту точку земного шара никогда не заглядывал. Через секунду трубка снова воззвала к хозяину, настойчиво требуя ответить на звонок. Ричард хотел отклонить вызов или выключить звук, но очередной глюк вмешался в ход истории. Экран не реагировал на касания и нервные тычки. Ричард решил, что, похоже, судьба такая у него несчастливая. -Да? – он нервно выдохнул. -Выслушай меня. -Что тебе надо? Что вам всем от меня нужно? -Да мне-то, собственно, на тебя пофиг. Я только ради Пейса впрягся. Он вообще меня скоро психом сделает. Он мне мозг вынул тобой. -Что ты имеешь ввиду? -То самое! Ричард – то, Ричард – сё. Ужас просто! Он тебя искал все два месяца! -Три. -А? -Три месяца. Уже прошло. -Погоди… два. Он как встал, так сразу и начал. А у тебя… то телефон целую неделю выключен, то абонент недоступен. Погоди… А ты знаешь? -Что я должен знать? – Ричард потряс головой. Кажется, что-то пошло не так, и он оказался в какой-то параллельной вселенной. Ли, который ушел в тот дождливый вечер, искал его? Да ну, бред. Послышалось. К тому же, он его обидел. Ричард понимал, что его тогда понесло. Он виноват. Сильно виноват. Он знал, что сделал ему больно своими словами. Иногда слова ранят намного сильнее, чем кажется на первый взгляд. Хотя так быть не должно. Не должны слова подменять поступки, не должны из-за них рушиться отношения… -Так ты ничего не знаешь… - протянул задумчиво тот. – Тогда ясно. -Джейсон, прекрати ходить вокруг да около. Тебе повезло, что я сегодня в настроении слушать. Говори. -У них же сорвались все поездки. Пришлось переносить сроки, сдвигать на месяц. Даже сопровождающие в половине разъехались по своим делам. Пришлось менять состав. Меня вот выдернули из дома. Пейс твой заболел. -Заболел? Почему? -Я думал, тебе лучше знать, - съязвил тот. – Он же с тобой провел всю неделю перед поездкой. Да не знаю я. Конкретики не знаю. Как мне говорили, он за день до поездки с температурой свалился и не прилетел в нужный день в Париж. Они же оттуда начинали. Так вот. Все подтянулись, а его нет. И трубку не берет. Никто ничего не знает, задержек рейсов не было. Подумали, что просто застрял где-то по делам. Когда на следующее утро не появился, то наши тревогу и забили. Мне звонили. Все ж помнили, как мы с ним сцепились тогда, на съемках. Я вначале ничего не понял – режиссер орет, агенты орут, все орут! Что к чему? В общем, вышли на его адрес, послали людей к нему домой. Оттуда и вызвали 911. В общем, он где-то с месяц провалялся с воспалением легких. Где и как схватил – загадка. Этот же молчит как рыба. Наши все поотменяли. Ганн** у него телефон заныкал, сказал, что он со своими шизами у него в печенках сидит. Как только Пейс с койки слезть смог, то затребовал его обратно. И до тебя дозвониться не может. Мы, кстати, при первой встрече опять друг другу морды и бока намяли. Он как увидел меня, так все. Крыша поехала. Даже охрана вмешиваться боялась. -Почему? – угрюмо буркнул Ричард. -А ты типа его не видел? С его-то ростом! Он орал, что это я виноват, что это я его, видите ли, с пути истинной любви сбил. Типа того, да… Я уже плохо помню. Ну и все в таком духе. Мол, смерть и возмездие. Потом охрана вспомнила, что можно бы и вмешаться. Я думал, что прямо сейчас концы отдам! Кулаки у твоей зазнобушки крепкие. Слушай, ты там это… Дрессируй его что ли. -Он не понимал, что делает. -Ха! Все он понимал, не поверишь. Более сознательного вида, чем тогда, я у него и не видел. Все он прекрасно осознавал. Это не как тогда, когда он с мордой зомби меня метелил. Тут же вполне себе благородная ярость. Растащить нас долго не могли. Драка была жуткая. Потом Пейс орал на охрану, на Ганна. Потом порывался снова на меня наброситься. В общем, кошмар. Не дай бог бы в прессу просочилось. Ганн был злой, как черт. Угрожал, что шкуры с нас спустит. И в первую очередь с твоего психопата. Проклинал все на свете, что связался с ним. Потом выл, мол, скорее бы весь этот промоушен закончился. Извинялся перед остальными. Да я его понимаю, этот кого угодно до дурдома доведет. -Представляю… -А потом мы вместе напились. С тех пор Пейс мне весь мозг сожрал тобой. Он и уехать не может – контракт у него жесткий, на неустойках разорится. И связаться с тобой не может. Писать в мейл считает глупым, типа ты все равно не станешь читать. Я тоже стал звонить. И никак. Сегодня вот чудом поймал в сети – случайно зашел. -Я… не знал… - растерянно проговорил Ричард. Впервые в жизни захотелось закурить. Странное желание человека, который за всю жизнь в руках сигарету не держал. В голове и на сердце было странно и непонятно. Как будто нужно срочно прыгать с самолета, а парашюта нет. И крыльев нет. -Позвони ему. -Нет, - он упрямо качнул головой. Не будет, не хочет. Джейсон еще что-то болтал про своего нового бой-френда - итальянца, но Ричард не слушал. Нет-нет-нет. Ни за что. Он видел на фото девушку, которую Ли недвусмысленно обнимал. Он счастлив. Зачем он будет снова искать контакт с Ли? Чтобы услышать, что у него своя личная жизнь, и все у него хорошо и без него, без Ричарда? Нет! -Ричард, прилетай! Это ужасно. Он своей депрессией проваливает интервью за интервью! Отвечает чушь, сидит как рыба. Он лицом работать должен, а не хочет. Ты для него все, так же как и съемочная площадка. А он сейчас вообще никакой! Ты должен приехать! Слышишь? Должен, Ричард. Ты приедешь? -Я… - он растерялся от такого напора. – Джейсон… -Ты должен, слышишь? Только не говори «нет»! -Джейсон… - настойчивее. -Я забронирую тебе билет до Рима. Ганн оплатит, у него карман длинный. У тебя с документами все в порядке? -Полгода назад летал отдыхать. Еще пять месяцев в запасе, - на автомате припомнил он. Мозг решительно отказывался включаться. -Очень хорошо, - оживился Джейсон. – Я тебе закажу пропуск и предупрежу охрану, чтобы тебя пропустили. -Мне в понедельник утром нужно быть здесь. Хоть как. -А послезавтра суббота! У тебя будет почти два дня на то, чтобы… Ну ты понял, - он засмеялся, а Армитидж отогнал неприличные мысли. Вначале нужно поговорить. – В общем, да. Ты только не давай заднюю. Пожалуйста, Ричард. Ты ему очень нужен… Они поговорили еще пару минут, обсудили тонкости. И попрощались. Джейсон пообещал взять на себя организацию поездки, а Ричард прилег вздремнуть на часик-другой перед началом рабочего дня. Приехать внезапно, типа вон он я, чего хотел?… Хорошая идея. Нет, это очень плохая идея. Если бы Ли хотел, то дозванивался бы хоть каждый день. При этом Ричард отгонял грызущие мысли, что это его телефон сломался. И Ли, натолкнувшись на невозможность поговорить, сделал вывод, что не нужен ему. А он дурак. Глупый слепой дурак. Никто никуда не поедет. Джейсон сказал, что он его искал. Зачем? После того, как Ричард его оскорбил, унизил и даже не попытался остановить? Что еще они могут друг другу сказать? Черт, со всех сторон обложили! И этот туда же. И когда только спеться успела эта парочка? Он искал его. Искал. А Ричард пытался выбросить его из своей головы, вычеркнуть из памяти. Ведь он специально не чинил телефон. Чтобы не было соблазнов позвонить. А Ли его искал…***
Джейсон достал ему билет на вечерний восьмичасовой рейс до Рима в субботу, но вот с обратным билетом возникли сложности. Не было мест. Пришлось брать обратно в Нью-Йорк на ранний вечер в воскресенье. Вылет в шесть. А еще регистрация… значит надо в пять уже быть в аэропорту. Время перелета – девять часов. В пять утра воскресенья он уже будет в Риме, в то время как там уже будет одиннадцать из-за разницы во времени. Ричард до сих пор был в шоке оттого, что согласился на эту сомнительную авантюру – перелететь океан, чтобы шесть часов провести рядом с человеком, который обязан по всем законам его возненавидеть. Экстрим, однако. Боги, как же он по нему соскучился! Как хочется еще раз прикоснуться к губам, прижаться щекой к щеке, вдохнуть его запах. Но как он его встретит? Да к черту. Не хочется размышлять. Он хочет жить сейчас и не думать о том, что будет после… Рейс задерживался… Ричард с кислой миной сидел в зале ожидания аэропорта Кеннеди, вот уже два часа смотря на табло. Он достал работников аэропорта, извел консультантов и выел мозг едкими замечаниями у всего обслуживающего персонала. Он высказал все, что думает об организации работы с пассажирами. От Джейсона был уже девятый звонок с одним и тем же: «Ну?» В ответ он в девятый раз говорил одно и то же: «Жду». Ричард мысленно матерился на чем свет стоит. В итоге оставалось всего четыре часа. Это, конечно, лучше, чем ничего, но все же… Прошло еще полчаса. Армитидж решил, что если пройдет еще столько же, и ничего не изменится, то судьба в очередной раз дала им знак, что поезд ушел. Что даже погода против того, чтобы они и дальше вынимали друг другу мозг. Можно было, конечно, обойтись телефонным разговором. Но Ричард не хотел. Ему важно было видеть его, чтобы Ли не мог его обмануть. С глазу на глаз врать бесполезно. Он всегда поймет ложь. Посадку объявили спустя двадцать минут. Осталось три часа... Всего три! Зачем он вообще летит… Он первым вошел в самолет и занял свое место. Как он смог понять из разговоров пассажиров, в Риме было что-то не то с погодой, и самолет не смог бы сесть. Полет прошел удачно, а Ричард выспался. Но вот с посадкой… Он по плану приземлялся в аэропорту Фьюмичино, а оттуда его должен был забрать водитель и привезти прямо к месту назначения. Из-за погоды случился какой-то инцидент то ли с электрикой, то ли с осветительной сетью. Проблему срочно устраняли, но время… Да еще туман спустился после дождя. Видимость плохая. Сесть можно, но рисковать никто, по всей вероятности, не хотел. Их перенаправили в аэропорт Чампино. Они кружили около часа. Два часа, черт возьми, осталось два. Время 15-00. В 17-00 ему нужно уже быть во Фьюмчино, чтобы регистрироваться на обратный рейс. Ричард едва сдерживался от того, чтобы не начать крушить все вокруг. Он бесился, но сделать ничего не мог. И это было самое обидное. Ждать, пока водитель доедет до этого аэропорта, а после через весь город нестись в телестудию, куда все приехали на интервью и пресс-конференцию… Время потеряет. Ехать до центра всего минут двадцать на такси, оттуда пешком. Эх, как было бы просто, если бы он приземлился там, где нужно! Перерегистрировался на обратный рейс, да поехал… -С какой целью сеньор прибыл в Италию? – с сильным акцентом поинтересовался сотрудник таможни. -Сеньор собирался отлично провести здесь время в свой выходной, - Ричард нервно сунул документы. – А теперь сеньор думает о том, чтобы засудить вашу авиакомпанию за задержку и такого долгого и дорогого перелета! А с учетом того, что я вылетаю обратно в Нью-йорк ближайшим рейсом из Фьюмчино, и я провел девять часов в самолете зря, то вам это с рук не сойдет, - психанул он. Таможенник молча отдал ему документы. Ричард шагал к выходу. На формальности он потратил кучу времени. На часах горели цифры 15-45. Багаж ему, слава богу, ждать не нужно. Он изначально понимал, что эта поездка – глупость. Но нет, поперся же. С другой стороны, ведь почти полтора часа в запасе, да и можно приехать прямо перед завершением регистрации… Ричард нашел таксиста, понимающего английский, недалеко от входа и протянул ему бумажку с адресом. -Нужно туда, дождаться меня, потом во Фьюмчино. Если успеете доехать за пятнадцать минут, то заплачу двойную цену. -Невозможно, - лениво протянул тот. – Сегодня выходной, к тому же - местный праздник. Полчаса минимум… Ричард в полной мере оценил мастерство и качество вождения родных таксистов Нью-Йорка. Те хотя бы имели инстинкт самосохранения. И включали его на дороге. А этот… Он гнал так, что хотелось закрыть глаза. Если бы к машине приделали крылья, то она запросто бы могла взлететь. Пробки он объезжал по лишь ему одному известному маршруту, состоявшему бесконечных лабиринтов узких улочек. Одна радость – таксист хотя бы молчал. Ричард думал. А что если Ли даже не посмотрит в его сторону? Он перелетел океан, преодолел преграду в виде погоды и пробок в чужой стране. У него мало времени на то, чтобы просто сказать пару слов… Таксист так резко дал по тормозам, что Ричард едва не вылетел на переднее сиденье. -Что случилось? – он озадаченно посмотрел на забитую улицу. Кругом машины-мопеды-автобусы. Все стоят. Отовсюду доносятся гудки клаксонов. -Приехали. Здесь мы не проедем. Пробка. Только ждать. В Риме всегда медленно, сеньор. Улицы узкие, туристов, людей и машин много, - обернулся тот назад. – Тут когда свободно, то медленно. А сейчас – пешком быстрее. Ричард посмотрел на часы. Даже с учетом их езды, действительно, добирались они полчаса. Уже 16-20. Подождав еще десять минут, он не выдержал. -Дальше я пешком. В пять вы должны быть у входа, - он отдал таксисту задаток, нервно поглядывая по сторонам, и вышел. Ему нужно было перейти дорогу и пройти вдоль улицы, не сворачивая, метров пятьсот по прямой. Дальше здание телестудии, по словам таксиста, его будет видно издалека. Погода и правда была не самая лучшая. Видно, что не так давно прошел сильный дождь. Самым сложным оказалось пересечь проезжую часть, потому что машины настолько вплотную стояли друг к другу, что приходилось буквально едва ли не лезть через капоты. Он, то и дело, ловил гневные вопли и резкие гудки. На улице было очень людно, поэтому бежать смысла не было. Он бы натыкался на чужие спины. Пришлось принять среднюю скорость движения толпы, изредка ускоряясь, едва появлялся свободный коридор. А самое главное препятствие его ожидало возле входа в телестудию. Армитидж позвонил Джейсону, но тот не брал трубку. Или занят, или не слышит звонок. Чем он мог быть занят в данный момент, слабо представлялось. Причесал, лоск навел – свободен… Поклонники приехавших звезд оккупировали вход. Пробиться сквозь плотную зудящую толпу было невыполнимой миссией, поэтому Ричард решил попытать счастья через служебный вход. Он бегом обогнул здание, посмотрел на часы – 16-37. Черт-черт-черт! Нужная дверь с красной надписью на итальянском языке оказалась сбоку. Он дернул ручку – закрыто. На стене он увидел кнопку звонка. Нажал. Через минуту в замке щелкнуло, и дверь открылась. -Che cosa hai voluto, senor?1 – в проеме показался какой-то то ли охранник, то ли кто-то вроде консьержа. Хрен поймешь. -Что? – растерялся Ричард. Он знал только английский и слабо французский, так что к путешествию по Италии жизнь его явно не подготовила. -Lei chi è?2-переспросил мужчина, с подозрением поглядывая на него. - Mostrami il tuo pass!3 -Вы говорите по-английски? – надеждой обратился Армитидж. -Немного, - о чудо, кажется, удача начала возвращаться… – Что вы хотите? -Я приехал к мистеру Пейсу, - Ричард старался говорить поразборчивее. – Вас должны были предупредить. -Не знаю. Мне никто ничего не говорил. -Ну как же… - Ричард потер ноющий от быстрой ходьбы бок. – Мы договаривались с его… эм… помощником. Уилсон! Джейсон Уилсон. Он должен был заказать мне пропуск, - да что же это такое… -Меня не предупредили, - отрезал тот. -Вы можете позвонить ему? Я прилетел не в тот аэропорт, поэтому меня никто не встретил. Позвоните, пожалуйста! -Я не знаю телефонов всех, кто приезжает в студию. -Но мне нужно! -Подождите, скоро закончится съемка, и вы сможете связаться с тем, кто вам нужен. -Я только что прилетел из Америки, у меня самолет через час, - заныл он. – Все в курсе, что я должен приехать… Мы не смогли встретиться, потому что мой самолет сильно задержали… -Мне жаль. -То есть, как это жаль? Мне нужно пройти! -Если вы сейчас же не покинете помещение, то я вызову охрану, - отрезал мужик. У него кончились силы бороться… Ричард вышел на улицу. Дверь с резким щелчком хлопнула за его спиной. Он снова набрал номер Джейсона – не отвечает. На часах было 16-48. Ричард, уже будучи в состоянии апатии, впервые за столько времени набрал до боли врезавшиеся в память цифры номера Пейса. А вдруг? Ему и в голову не пришло, что если Джейсон еще мог взять трубку, то Ли на съемках подавно не до телефона. Естественно, никто ему не ответил. Вздох… Вот и все. Зря он прилетел. Дверь за его спиной открылась. -Senor, hai detto che in America? Da New York?4 – кто-то затараторил сзади. Женский голос. Ричард обернулся только потому, что в этом чирикании услышал знакомое название. По крайне мере, так показалось. -А? -Вы из Нью-Йорка? Сеньор Армитидж? – перестроилась на английский смугловатая девица в светло-коричневом костюме и пропуском на шее. -Да. -Идемте скорее, вас ждут! – она потянула его за локоть, бойко чиркнув другой карточкой в считывающем устройстве. – Вы должны были сразу назвать имя и фамилию, - в отличие от мужика на входе, она говорила почти без акцента. – Потому что мало ли вас тут таких ходит, кому надо проникнуть внутрь… Они прошли четыре этажа по лестнице, явно предназначенной для обслуживающего персонала. Потом прошли через широкое фойе. -Вы сможете подождать здесь? – они зашли в небольшую комнату, в которой он сразу нашел взглядом знакомый смартфон в черном чехле с оранжевыми полосками. И пальто, брошенное на стул. Ли всегда игнорировал шкафы, предпочитая бросать верхнюю одежду где попало. Более того, ее нельзя было поднимать и убирать, потому что Ли потом долго возмущался, что не может быстро найти: «Ты зачем вечно мои шмотки в шкаф прячешь?!» - Еще полчаса до окончания интервью. -Полчаса?! – он резко остановился посреди комнаты. – Я не могу! Через пять минут, максимум десять, мне нужно ехать в аэропорт! У меня самолет… -Да? – растерялась девица. – Что ж… Вы можете оставить записку… А зачем вы тогда вообще полетели, если не успевали? -Я надеялся, что хотя бы смогу на пару минут… - Ричард понял, что теперь, и правда, надеяться не на что. Он опоздал. Но даже надежда стоила того, чтобы пересечь половину земного шара. – А можно на площадку? Я просто поздороваюсь и уйду. -Нет, что вы! Там все рассчитано, и посторонним нельзя. -Я быстро. Ведь можно что-то сделать? -Нельзя, боюсь сейчас ничего нельзя. -Но хотя бы подойти, чтобы меня увидели? -Я не знаю… - замялась та. – Я попробую поговорить с охраной, но… -Идемте, - он потянул ее за собой, хотя понятия не имел, куда идти. Девушка провела его через коридор и открыла железную звукоизолированную дверь. Что-то затрещала по-итальянски с охраной. Ричард выглянул из-за них. Везде камеры, свертки проводов, огромное помещение. Сама съемочная площадка представляла собой панорамное окно с видом на центр города, а перед ним на возвышении были расставлены диваны. Видно, что съемка в самом разгаре. Ричард нашел его. Ли сидел слева от режиссера, который что-то говорил ведущему. Издалека не было слышно, что именно. Ли не мог его видеть, потому что было слишком далеко, да и находился Ричард сейчас сбоку от всей их группы. Зато его заметил Джейсон. -Ричард?! – он пораженно ахнул. – Как ты… Я думал, что ты уже на полпути в аэропорт. Ты… Как?.. -Я же сказал, что прилечу, - он, наконец, избавился от общества девицы и охраны. – К вам тут не пройти. Как будто на военную базу зашел. -А ты думал. Это тебе не твой офис: хочу – зайду. -Джейсон, - Ричард схватил его под локоть. – У меня всего пара минут! И мне надо ехать. -Я знаю. Я вообще не понимаю, что ты тут делаешь. Сегодня же не конец света. Вот стоило ради пары минут...? -Стоило, - перебил он. – Я должен его увидеть. А он меня. -Пошли, - Джейсон махнул за собой. Они обогнули по внешнему краю площадку. Он вывел его к осветительной аппаратуре, выключенной для того, чтобы не слепить сидящих на площадке… Ли с мрачным видом сидел, старательно изображая, что ему здесь интересно, что он очень доброжелательно относится к ведущему и к шоу. Ричард не слушал, о чем они говорили. Он смотрел только на него. Ли прикрыл глаза, а когда открыл, то обвел взглядом присутствующих, словно спрашивая, что он вообще тут делает? Остановился на Джейсоне, которого увидел стоящим напротив него самого, а потом Ричард поймал его взгляд на себе… Ли вздрогнул и замер с открытым ртом. Ему в этот момент задали вопрос, на который тот должен был ответить. Через секунду заминки, он начал говорить на миллион раз заученными словами. На автомате. Смотрел он на Ричарда. Внешне могло показаться, что тот просто подбирал слова. Глаза в глаза. Ричарда посетило ощущение, что кроме них двоих здесь больше никого нет.. «что ты здесь делаешь?» «я хотел тебя увидеть…» Исчезли посторонние звуки, предметы, голоса, свет. Мир резко сузил границы, обрубив пространство вокруг них двоих. «и что дальше?» «прости меня» «что дальше? что ты хочешь?» «ты мне нужен» Ли моргнул, опустил взгляд. Сглотнул. Ричард видел, что если бы не съемки, то Ли сейчас уже рвал бы когти подальше от этого места. И порадовался тому, что тот не может сбежать. Нахмуренные брови и морщинка между ними. Раньше она была не так заметна. «я так не думаю» «поверь. просто верь мне» Перед глазами начали возникать картинки их прошлого. Ли у него в первый раз. Язвит, подкалывает. Потом он заметил, как Ли следил за ним. Их первый поцелуй. Ночь. Ли прилетел из Лос-Анджелеса и сразу нарисовался у него на пороге… Чертово заключение, пропуск. Дрожащие пальцы и надтреснутый голос… Ссора, ругань. Колкие слова. Обида. «как я могу тебе верить?» «просто так. я не смогу выкладывать тебе всю подноготную. но я никогда не стану тебе лгать» Чувство, что прошло уже гораздо дольше пары минут, холодным душем окатило Ричарда. Пора! Они все еще растерянно смотрели друг на друга, но Ричард первым оборвал контакт. Он улыбнулся и поднял руку. Махнул, мол, мне пора. Ли нервно вздохнул, посмотрел по сторонам, снова остановился на Армитидже. И тоже улыбнулся. Правда, улыбка вышла какой-то жалкой. Ричард развернулся и чуть ли не бегом направился к выходу. Джейсон за ним. Бежать, пока еще есть силы. Иначе он намертво прирастет к этому месту, прикованный взглядом к Нему. Уже садясь в такси, он поблагодарил Джейсона. В машине он едва сдерживался оттого, чтобы не заорать на всю улицу. Тяжелый день, долгий полет, нервная беготня по чужому городу в чужой стране… А ведь он всю жизнь мечтал посетить Рим… Мечты имеют свойство исполняться весьма странным образом. Вот он и побывал в Италии. Он хотел увидеть Ли – он его увидел. Он хотел разобраться в себе и своих чувствах? Разобрался. Хотел разрушить собственную раковину, в которой просидел столько лет? Извольте. Раковина рассыпалась в крошки еще при посадке в самолет в Кеннеди. Ричард до встречи с Пейсом в подобной ситуации усмотрел бы знак судьбы, и никуда бы не полетел. Что он с ним сделал? Армитидж-Мистер-Ледяная-задница (надо заметить, бывший - Пейс ему сообщил им присвоенное прозвище за пару дней до ссоры) рванул через океан ради короткой встречи, а потом с упорством, которому позавидовал бы маньяк, штурмовал Рим и телестудию. И все это лишь для того, чтобы пять минут посмотреть на него и сразу же спешить на обратный самолет. Рано или поздно, но желания исполняются. Пусть иногда не в том виде, в каком этого ждали. Уже сидя в самолете, он вспомнил, что забыл выключить телефон. Ричард вытащил его из кармана. И помедлил, прежде чем нажать на кнопку. В этот момент трубка ожила, явив знакомый номер. В этот раз телефон не сглючил. Звук, правда, не играл, хотя в беззвучный режим он его не ставил. Надо отнести в ремонт! Который месяц до него не дозвониться. Ричард вцепился в трубку, как умирающий в лекарство. Потом вдохнул побольше воздуха и нажал на приемку вызова. -Алло. Пара секунд тишины. В самолете призвали выключить телефоны перед взлетом. -Привет, Ричард. The End. The End? *Инсайт — (от англ. insight — проницательность, проникновение в суть, понимание, озарение, внезапная догадка, прозрение) — многозначный термин из области зоопсихологии, психологии, психоанализа и психиатрии, описывающий сложное интеллектуальное явление, суть которого состоит в неожиданном, отчасти интуитивном прорыве к пониманию поставленной проблемы и «внезапном» нахождении её решения (Википедия). ** - Джеймс Ганн, режиссер фильма «Стражи галактики». Если вспомнить одну из первых глав, то там я делала прозрачный намек на ту роль. В частности, когда описывала грим Ли, который делал Джейсон. Пусть здесь все прямо придуманное, но хотелось привнести немножко реальности. 1 - Что вы хотите, сеньор? 2 - Кто вы? 3 - Покажите мне ваш пропуск. 4 - Сеньор, вы сказали, что из Америки? Из Нью-Йорка?