Поймать и приручить

Это было вполне ожидаемо. Когда Энтони покидал квартиру мужчины, он предполагал, что может заинтересовать его и тот начнет на него своеобразную охоту. Хотя сам процент такого исхода был минимален, и максимум, на что рассчитывал парень, так это на слежку, позволяющую узнать хотя бы его адрес. Большего Энтони не ждал, прекрасно понимая, что за такой короткий срок узнать что-то конкретное о нем почти невозможно. Такие мысли обнадеживали, поэтому не было даже смысла паниковать и решать что-то в срочном порядке. Ему предлагали всего лишь ужин в одном из лучших ресторанов, и если бы Энтони этим вечером не узнал некоторые подробности о самом Дэвиде, то и вовсе бы ни о чем не задумывался. А так приходилось взвешивать все «за» и «против», пытаясь понять, что в действительности нужно Нэвиллу от такого, как он. Безусловно, ему льстило внимание самого Нэвилла, но в реальном мире нужно смотреть на вещи сквозь призму добропорядочности и красоты предложений. В прогнившем обществе на первом месте всегда будет преобладать желание получить как можно больше выгоды, но никак не искреннее желание построить что-то ценное и значимое. И либо Дэвид хотел от него благодарного секса в результате грамотного и пошагового завоевания, либо хотел попробовать извлечь через него выгоду, подобравшись к его отцу. Но Энтони почему-то был уверен, что мужчина еще не успел копнуть так глубоко. В любом случае, выбор уже был сделан в пользу ужина в компании Дэвида. Ужин, который мог очень многое объяснить, что-то разложить по полочкам и, возможно, провести своеобразную черту в их отношениях. Однако Энтони беспокоило еще и то, что если он начнет разбирать ситуацию поэтапно, выстраивать линию поведения, то это может привести к чему-то большему, что, так или иначе, совершенно было ему не нужно. Создавая себя почти с нуля, собирая разломанный некогда пазл, но переставляя детали на чужие места, он был готов поклясться, что не просто не хочет продолжения, а именно не готов ко всему тому, что может последовать за дальнейшим общением с этим мужчиной. Проще говоря, Энтони боялся нарушить тот баланс, который был создан внутри него благодаря опытным и знающим свое дело специалистам. Прошло уже достаточно времени, чтобы хотя бы попытаться забыть то, что произошло с ним много лет назад. Но однажды столкнувшись с чем-то безумным, совершенно неподвластным и ужасающим, человек навсегда запоминает отголосок тех эмоций, потому что невозможно вычеркнуть из памяти момент, когда твоя жизнь не имеет никакого смысла даже для тебя самого. В одно мгновение ты перестаешь ощущать себя целым, живым и осознанным. Просто сгораешь, теряя связь со своим сознанием, растворяясь в страхе и чувстве безысходности. И Энтони это пережил на собственной шкуре. Пережил, вернулся к реальности, но не забыл. Убирая метки с тела, промывая мозг у очередного специалиста, он так и не смог забыть пережитый им ужас. Родители, близкие и те, кто был в тот момент в курсе, решили, что мальчик справился. Потому что внешне он остался таким же прилежным учеником, послушным и благодарным сыном и вполне адекватным человеком. Но только внешне. Внутри же он сгорал день ото дня, варясь в собственных страхах и неуверенности, в ожидании, что новый день может принести нечто похожее. Поломанный. Пирамида из комплексов и пережитых эмоций выстроилась на прочном фундаменте, верхушкой которой стало маниакальное желание доказать самому себе, что это неправда, сон, который возможно стереть и забыть. И маска, та, которая несла за собой похоть, развращенное желание и беспринципность, оказалась самой подходящей. И, может быть, с годами она бы утратила свою значимость и силу над постепенно взрослеющим юношей, но механизм был запущен, тщательно подпитываемый духовно и физически, запечатывая накрепко выход из созданного образа. Образа, ставшего щитом от окружающего его мира и людей, которые теперь виделись только изнутри, прогнившими и беспринципными, навсегда утратившими облик чего-то светлого и доброго. Энтони боялся, что именно Дэвид может стать человеком, способным не просто пробиться сквозь его скорлупу, а нажать на спусковой крючок, тем самым заставляя его вынырнуть на поверхность и показать свое истинное лицо, которое даже он сам не был готов увидеть. А Нэвилл был способен на это. В мужчине отчетливо ощущалась неприкрытая сила, и воздух с ним обретал почти осязаемую плотность, лишая сил дышать. Что он из себя представлял и какие секреты были скрыты в его душе, Энтони не знал, только чувствовал, что мужчина имеет некую власть над другими. Не материальную, не физическую, а какую-то духовную, способную управлять и направлять их в то русло, которое имеет для него значение в тот или иной момент. Было ли это умение, выработанное с годами, или врожденное качество, парень не мог сказать, но был уверен, что попадись он в определенной ситуации перед ним, Дэвид бы смог без труда проникнуть в его голову, дурманя словами и замораживая своими глазами. И вроде как можно было прекратить все это, даже не успев начать, вычеркнуть из своей жизни незнакомого человека, но и тут Энтони оказался слаб. За одну короткую ночь, за один почти бессмысленный и пустой разговор он понял, что его тянет к этому мужчине. Но шокировало больше то, что тянуло не столь физически — хотя Нэвилл был безумно привлекателен и сексуален, — а морально. Дэвиду хотелось подчиняться, прогибаться под него, угождать ему. Но не в каком-то аморальном смысле, как это могло показаться со стороны, скорее, в каком-то естественном и повседневном. Рядом с мужчиной Энтони снова почувствовал себя уязвимым и нуждающимся в какой-то поддержке, будто он вновь оказался маленьким ребенком, которого нужно оберегать и направлять так, чтобы в дальнейшем он не совершил определенных ошибок. Остаток вечера и половину следующего дня Энтони никак не мог выкинуть из головы приглашение на ужин. Он улыбался, подтрунивал над сокурсниками, радовал преподавателей безукоризненными ответами, но вместе с этим перематывал в голове одну единственную встречу с Дэвидом, который по понятным только ему причинам решил продолжить знакомство. Это наводило на разные мысли, но четкого определения всему так и не нашлось, поэтому к концу учебного дня Энтони в очередной раз убедился в необходимости этой встречи. Ему нужно было удостовериться, что он по-прежнему в безопасности и интерес к нему вызван исключительно его образом доступного парня. Поэтому и линию поведения на вечер он выбрал в таком ключе, предполагая, что мужчина ждет от него именно этого. И Энтони совершенно не хотел его разубеждать, хотя бы потому, что у него не было весомых причин для того, чтобы показать себя с другой стороны. Да, он будет выглядеть как модель с обложки глянцевого журнала, но поведение, манера разговора и прищур глаз останется нетронутым. К назначенному времени Энтони подъехал к «Le Bernardin», и, как только оказался внутри, к нему тут же обратилась молодая девушка-администратор с приветливой улыбкой: — Добрый вечер! На Ваше имя заказан столик или Вас ожидают? — все с той же улыбкой и заученными фразами поинтересовалась она. — Добрый вечер. Да, меня должен ждать мистер Нэвилл, — и краем глаза Энтони заметил заинтересованный взгляд девушки, что, в принципе, было не удивительно, если учитывать тот факт, что Нэвилла, похоже, знали практически все. — Как Ваше имя? — вернувшись за свой стол, огражденный спереди наподобие барной стойки, уточнила девушка, вчитываясь в имена сегодняшних гостей ресторана. Энтони нерешительно замер, не зная, что именно ему нужно сказать. Просто Ларс? Или, быть может, что-то еще? Дэвид же смог узнать его домашний адрес, так значит ли это… И снова новый поток вопросов, которые нуждались в ответах. — Ларс МакГрегор, — наконец-то произнес парень, так и не придя ни к какому выводу. — Прошу, следуйте за мной, — кивнула девушка и, обогнув свой стол, поспешила проводить его в основной зал. Энтони уже бывал здесь, поэтому ему не было нужды рассматривать декор и саму обстановку, однако он не мог не восхититься той атмосферой, что присутствовала в этом заведении. Удобное расположение столов, яркие цветы в высоких вазах, приятный оттенок стен — все это располагало к отдыху и хорошему аппетиту. Администратор тем временем остановилась у одного из самых дальних столиков, идущих вдоль одной стены, и, извинившись, вернулась на свое место. Энтони лениво проводил девушку взглядом и так же медленно перевел его на мужчину, сидящего за столиком. Дэвид аккуратно поднялся, придерживая рукой галстук, и, подойдя к парню, отодвинул свободный стул. И только тогда, когда Энтони устроился, мужчина наклонился и почти на самое ухо тихо произнес: — Ты потрясающе выглядишь… Энтони. Да, можно было догадаться о том, что Нэвилл успел узнать о нем многое, но услышать свое имя из его уст все равно стало для парня неожиданностью. А Дэвид улыбался, даже не пытаясь скрыть свою маленькую победу над парнем, смакуя полученный результат в лице совершенно растерянного Энтони. Он намеренно обратился к нему по тому имени, которое было скрыто от посторонних людей, тем самым давая понять, что он владеет достаточным количеством информации. Дэвиду было необходимо увидеть реакцию в самом начале, чтобы постепенно выстроить схему, способную помочь ему в общении с Энтони. К тому же такие карты лучше раскрывать сразу, дабы потом избежать ситуаций, в которых он явно будет выглядеть не в лучшем свете. А он привык быть лучшим. Запугивать парня и тем более шантажировать его этим у него не было в планах, хотелось просто узнать его, развернуть цветную обертку и посмотреть, что находится внутри: такая же сладкая начинка или пустота, грамотно спрятанная за красивой упаковкой. Еще не успев до конца определиться с тем, что это: легкий интерес без дальнейших обязательств или же нечто большее — Дэвид лишь надеялся на то, что сможет выбрать правильный путь. Слишком странной была эта ситуация, слишком заманчивым был парень по имени Энтони, и слишком непонятно было то, что находилось в его досье. И как много этого «слишком». А это уже означало то, что выйти из этой игры сухим не получится. Он влез туда, куда его не просили, сам сделал уже не единожды первый шаг — сначала в баре, потом у себя дома, и теперь вот эта встреча в ресторане. Хотя не было смысла отрицать тот факт, что его интриговала ситуация с Энтони. Дэвид давно уже позабыл, каково это — идти по тонкому лезвию, искать нечто недоступное и опасное и, находя это, окунаться с головой в целый спектр разных эмоций. Сюда же можно было прибавить и разрыв со своим сабом, а это серьезно так сказывалось на психике и организме в целом. Когда привыкаешь к чему-то одному, тому, что тебя вполне устраивает, твой внутренний баланс просто ликует от количества заряда, получаемого путем работы со своими желаниями и человеком, способным их воплотить. Уже прошло больше двух месяцев, и Дэвиду казалось, что еще немного, и он сорвется. А это было чревато последствиями не только для его многолетней выдержки, но и для партнера, который может оказаться с ним в этот момент. В каждом человеке присутствует разная степень агрессии, в Дэвиде же она достигала допустимую норму по меркам адекватности и уравновешенности. Однако именно над ней он работал не один год для того, чтобы стать тем, кем является сейчас. Потому что, вспоминая молодость, мужчина мог с уверенностью в сто один процент сказать, что не будь у него такой силы воли и желания работать над собой, то к своему нынешнему возрасту он ни черта бы не добился. Чересчур импульсивный и дерзкий, он вряд ли бы справился с тем, что выпало на его пути. А так, годы тренировок, самовнушения, длительная практика в роли Доминанта, и он смог приглушить в себе далеко не самые лучшие качества. А встретив Энтони, Дэвид вдруг понял, что этот парень способен дать ему то, чего он так жаждет. Его страсть, желание получить как можно больше удовольствия, практически не задумываясь над моральной стороной вопроса — Энтони будоражил сознание мужчины. Образ плохиша, представший перед ним в их первую встречу, вызывал стремление ломать и прогибать под себя. Не сразу, а постепенно, с нарастающим напряжением и только после — наказать, заставить задуматься и, как итог, возжелать большего. Дэвид мог это сделать — и мог совершенно разными способами — но открывшаяся правда о парне немного умерила его пыл, давая возможность все тщательно обдумать и прийти к тому, что обратная сторона медали тоже привлекает его внимание. И если Ларса хотелось подчинить как своего саба, то Энтони хотелось задабривать, ублажать и, как бы это ни было странно, оберегать. Юноша был двуличен, как и он сам, но это не отменяло того факта, что он интересен и способен на большее, чем просто игра на две разные команды. Осталось только убедить самого Энтони, что ему это нужно не меньше, чем самому мужчине. Они сидели в полном молчании уже несколько минут, рассматривая друг друга и думая каждый о своем. Папка с меню, лежащая все это время на столе, наконец-то привлекла внимание Энтони, и он решил сделать заказ. — Что еще ты обо мне знаешь? — произнес он после того, как выбор блюд был сделан, а расторопный официант шустро умчался выполнять заказ. — Достаточно, — Дэвид сменил довольный оскал на более мягкую улыбку, — тебя это смущает? — Не смущало бы, если бы на твоем месте был кто-то другой, — парировал парень, ненадолго отводя взгляд от мужчины и расстегивая пуговицы пиджака. — А в чем разница между мной и кем-то другим на моем месте? — спокойно, не меняя интонации, будто общается с маленьким ребенком, поинтересовался Дэвид. — В том, что я могу догадываться о причинах такого интереса к своей персоне любого другого человека, а твоих причин я не то, что не понимаю, я их вообще не нахожу, — отчеканил Энтони, начиная закипать от тона мужчины. — И прекрати со мной так разговаривать, мне не нравится этот тон. — Это невежливо, Энтони, так обращаться к почти незнакомому человеку. Не находишь? — Невежливо копаться в чужом белье, мистер Нэвилл, — снова огрызнулся парень, начав задумываться о том, чтобы уйти, но перед этим хорошенько двинуть кулаком по этой наглой роже. — Все, Энтони, все. Я больше не буду тебя провоцировать, — подняв руки в защитном жесте, тихо рассмеялся Дэвид, — мне просто было интересно, как скоро ты разозлишься и выйдешь из себя. Но я недооценил тебя: ты умеешь держать и себя, и ситуацию под контролем. — Тогда для чего вообще нужна была эта проверка? — Энтони немного расслабился, особенно под влиянием слишком мягкой и теплой улыбки на красиво очерченных губах Дэвида. — Мне просто интересно, — ответил он, приподнимая свой бокал с вином и наклоняясь над столом так, чтобы стать к парню еще чуточку ближе. — А вам не кажется, мистер Нэвилл, что ваш интерес не совсем адекватен по отношению ко мне? — Энтони повторил все движения мужчины, тем самым сократив между ними расстояние еще больше. — Мы снова на «вы», — проигнорировав вопрос, Дэвид легонько дотронулся своим бокалом до бокала Энтони. — Нет, что ты, мне просто нравится тебя дразнить… — Энтони приблизил свое лицо еще ближе, так чтобы мужчина почти ощущал его дыхание. — Дэвид. — Ты меня соблазняешь? — Дэвид перевел взгляд на губы парня. — А на что это похоже? — медленно проведя кончиком языка по уголку рта, спросил он. — На соблазнение, — отчеканил мужчина, резко отстраняясь и не зная, смеяться ему или злиться на такую очевидную провокацию. — Поговорим о еде? — Ты смеешься? — Энтони тоже откинулся на спинку стула и сделал большой глоток красного вина. — Почему? Я серьезно. Почему ты заказал тунца? — Дэвид решил, что с него станется развестись на уловки парня, поэтому принялся за еду, прерывая их зрительный контакт. — Это запрещено законом? — Энтони, ты еще долго будешь отвечать вопросом на вопрос? — А тебе это разве не нравится? — хмыкнул парень, тоже приступив к ужину. — Что именно? Не получать ответы на свои вопросы? — Дэвид выразительно вскинул бровь. — Нет, такая игра, — не задумываясь, ответил парень, тут же пожалев о сказанном. На одно короткое мгновение лицо мужчины изменилось, сбрасывая маску благодушия и являя странное раздражение, которое отчетливо было видно по суженным глазам и чуть искривленной линии губ. Это стало неприятным открытием для парня, который по-детски поверил в хороший образ взрослого мужчины, который никогда не злится и всегда умеет сохранять спокойствие. — Я люблю рыбу, — ответил Энтони, понимая, что, возможно, он все-таки перегнул палку в данной ситуации. — А почему не мясо? — с улыбкой спросил Дэвид, будто и не было этого странного преображения каких-то несколько секунд назад. — А мясо только в комплекте с тобой, — Энтони склонил голову чуть в бок и, состроив шутливую рожицу, прищурил один глаз. — Это дорогое блюдо, — подхватывая настроение, произнес Дэвид, снова отпивая из своего бокала и с интересом наблюдая за живой мимикой парня. — Мне это по карману. — Уверен? — Более чем. — У тебя были серьезные отношения? — неожиданно сменил тему Дэвид, по-прежнему продолжая вглядываться в лицо парня. — К чему этот вопрос? — напрягся Энтони, думая над тем, как бы удачней увести разговор в другое русло. — Любопытно. Может, я хочу чего-то большего, чем просто одноразовый трах? — последнюю фразу мужчина произнес тихо, не забыв о том, что они все-таки не дома, а в общественном месте. — Со мной этот номер не прокатит, — в духе Ларса произнес Энтони. — А вообще, не было и не будет. Меня обременяют такие отношения. — Не пробовал, но утверждаешь, — хмыкнул Дэвид. Было видно, что для Энтони это неприятная тема для разговора, но, несмотря на это, он все-таки решил ответить, хотя и соврав при этом. Дэвид знал, что у парня не было отношений больше, чем на одну неделю, что, в принципе, можно было списать на все еще юный возраст, но глубоко внутри мужчина был уверен, что причина кроется совершенно в другом. Например, в страхе открыться перед другими людьми. Ведь после этого уже не сыграешь в свою игру, только если придумаешь новую. Остаток ужина они провели за мирной беседой, периодически отпуская шуточки в адрес друг друга, но Энтони больше не пытался флиртовать, а Дэвид мягко, но настойчиво вытягивал из парня ответы на свои вопросы, такие как: учеба, отношения с друзьями и всякого рода мелочь, просто для поддержания разговора. А после Энтони принял предложение мужчины подвезти его домой, где всю дорогу они провели в молчании, но каком-то уютном, не напрягающем, а просто уютном. И только оказавшись у дверей его квартиры, Дэвид произнес: — Все, что я знаю о тебе, останется только для меня. На наше общение эти знания никак не повлияют, — хотя это и было очевидной ложью, Энтони решил в этот раз не спорить. — А ты так уверен, что это была не последняя наша встреча? — облокотившись спиной о входную дверь, съязвил парень. Дэвид же медленно и как-то осторожно наклонился к левой щеке парня, едва касаясь своей, и тихо, почти шепотом произнес: — Не в этой жизни, Энтони, — в этот момент пальцы его правой руки скользнули по шее парня, чуть задержались в районе ключиц и исчезли совсем. — Тогда до встречи, мистер Нэвилл, — и, показав опешившему мужчине язык, Энтони скрылся в своей квартире, оставив Дэвида одного. — Боже, какой же он все-таки ребенок, — простонал он, закидывая голову назад и прикрывая глаза. А после Дэвид вышел на улицу и, чуть задержавшись перед открытой дверью такси, задумался. Прощаясь с парнем, он специально коснулся его шеи в распахнутом вороте рубашки в поиске практически незаметного шрама, о котором говорилось в досье. Уже на протяжении нескольких лет Энтони удалял шрамы по всему телу в лучшей клинике Нью-Йорка, последний, который предстояло убрать в ближайшее время, остался именно на шее. Невольно вспомнился их разговор, когда он спросил о его боязни высоты, и фраза, последовавшая после этого: «…скорее такую груду стекла». — Что же они сделали с тобой, Энтони? — и вопрос, который не был ни к кому адресован, утонул в реве двигателя такси.