Поймать и приручить

Дэвид уже несколько минут стоял напротив знакомой двери, размышляя над тем, стоит ли вообще в нее звонить. Где-то глубоко внутри возникло ощущение, что если он сейчас уйдет, то что-то обязательно сломается, рассыплется и ускользнет из его рук. На часах было почти восемь вечера, и гулена Ларс мог уже находиться где-нибудь в клубе с очередной жертвой его обмана. Мысль эта была неприятной, но вполне реальной, что совершенно не устраивало самого мужчину. Звонок показался слишком громким, шаги по ту сторону двери — надуманными, а Энтони, возникший на пороге в просторной майке и легких домашних брюках, — и вовсе больным воображением. Русые пряди были в полном беспорядке, взгляд карих глаз отдавал сонливостью, а розовые губы казались по-детски припухшими. Серая майка бессовестно открывала вид на острые ключицы и маленький шрам, а босые ноги вызывали желание, которое мужчина мог характеризовать только как забота. Домашний Энтони был в сто крат слаще призывного образа Ларса, и в миллиард раз желанней, чем просто Энтони МакГрегор. — Я так понимаю, что если бы не сегодняшняя встреча, то тебя не было на пороге моего дома? — вместо приветствия произнес парень. — Как знать, — Дэвид склонил голову к правому плечу и с мягкой, но чуточку уставшей улыбкой спросил: — Как насчет кофе? — Ты приехал ко мне только ради кофе? — сложив руки на груди, Энтони с интересом посмотрел на лицо мужчины, остановив свой взгляд на его губах. — Ради тебя, но сейчас мне хватит одного кофе, — спрятав руки в карманы брюк и немного расслабив напряженные плечи, мужчина только сейчас понял, насколько сильно он устал за последнее время. — Проходи. Энтони наконец-то впустил мужчину в квартиру, наблюдая за тем, как тот неспешно разувается, скидывает пиджак и небрежно бросает его на маленький диванчик, а затем останавливается в паре шагов от него. — Покажи, где можно помыть руки. — Ты сегодня какой-то уставший, — Энтони повел мужчину в ванную, — сорвалась сделка? — Какая сделка? — уточнил Дэвид, успев вымыть руки и сполоснуть лицо прохладной водой. — Я подумал, что у тебя сегодня днем был деловой обед, — подав полотенце, Энтони на несколько секунд завис, наблюдая за тем, как Дэвид вытирает лицо. — Я не прав? — Прав, — Дэвид как-то странно посмотрел на парня. — Я всегда добиваюсь своего. — Ну и отлично! — сдав позиции, Энтони мягко отступил назад, словно ожидая нападения, и поспешил на кухню, чувствуя за собой тихие шаги мужчины. — Без сахара, — предупредил Дэвид, как только оказался на пороге просторной кухни в лимонных тонах. — Дэвид, черт! — парень нервно дернулся и, обернувшись через плечо, бросил: — Иди в гостиную, не люблю, когда за мной наблюдают со спины. Мужчина еще какое-то время продолжал всматриваться в потемневшее от испуга лицо парня, а затем, кивнув, скрылся с его глаз. То, что он почувствовал при взгляде Энтони и в его голосе в этот момент, было похоже на нечто неопределенное: то ли испуг от неожиданного голоса мужчины, то ли злость, что его застали врасплох. Но думать и разбираться уже совершенно не хотелось, по крайней мере, не в этот вечер, когда он впервые находится в «крепости» Энтони, где было, к его большому удивлению, очень уютно и легко. Бежевые стены с едва заметным орнаментом на обоях, большая черная плазма в центре у стены, по бокам от которой стояли декоративные деревья в темно-коричневых кадках. У противоположенной стены стоял огромный диван молочного цвета, на котором скомкано валялся мягкий серый плед, справа во всю стену простирались широкие окна, занавешенные легкими занавесками, а слева — сам вход в эту обитель комфорта. Дэвид устроился почти в самом центре дивана, подтянул к себе плед, на котором был выбит рисунок перьев, погладил его ладонью и перевел свой взгляд на журнальный столик, на котором были раскиданы учебники и конспекты с целой горстью цветных ручек и карандашей. Все это привлекало взгляд, радовало и одновременно с этим поражало своей атмосферой, а Дэвид, как завороженный, окунался в мир Энтони, закрывая глаза и представляя, как парень еще несколько минут назад занимался здесь своими делами. И только тихое покашливание вывело его из полудремы, заставляя открыть глаза и столкнуться с любопытным и чуточку озабоченным взглядом парня. — Ты спал? Я кофе принес, — Энтони аккуратно поставил блюдце с белой чашкой на стол и без задней мысли устроился слева от мужчины, привычно подгибая под себя ноги. — Нет, просто задумался, — мужчина медленно потер пальцами веки и, подхватив свою чашку, снова откинулся на спинку дивана. — Спасибо. — Не за что. Могу включить телевизор, если ты хочешь что-нибудь посмотреть, — произнес парень, вытягивая откуда-то из-за спины пульт. — Включи, но только для фона, — отставив чашку с недопитым кофе, Дэвид закинул плед себе за спину и, расправив края, позвал: — Иди ко мне. Может быть, мягкая улыбка повлияла на решение парня, а может, и тон, которым были озвучены последние слова, но Энтони, повинуясь какому-то внутреннему голосу, прильнул к теплому боку мужчины, ощущая гладкую поверхность светлой рубашки. И если подумать, то он просто устал от постоянной беготни и безликих образов, из которых он состоял. Наверное, никто никогда и не узнает, что молодому парню просто не хватало чего-то такого, что было сложно описать одними словами. Такой ничего незначащий визит, тихий голос и надежные объятия. С Дэвидом было уютно и тепло, так по-домашнему и даже родному. Рядом с ним не было ощущения неприязни или отстраненности, с ним было просто хорошо. Без лишних слов, движений и мыслей, которые под теплым боком и в кольце сильных рук постепенно ускользали, затихали где-то на дне больного сознания и временно давали передышку. И как-то незаметно Энтони погрузился в сон, впервые за очень долгое время позволив себе забыться с почти незнакомым, но таким нужным в этот момент человеком. Дэвид, проснувшись от непривычной тяжести где-то в районе бедер, лениво приоткрыл глаза и застал просто невероятную картину. Энтони, свернувшись клубочком, спал, умостив свою голову на его ноги и при этом обхватив его со спины одной рукой. Мужчина осторожно подтянулся, чувствуя неприятное напряжение в спине от сидячего сна, чем вызвал тихое сопение и смену позы. Теперь парень лежал на спине, позволяя Дэвиду спокойно рассмотреть свое лицо, лишенное в этот момент всех масок и наигранных эмоций. Гладкий лоб с ровными дугами бровей, пушистые ресницы, ровный, почти идеальной формы нос, даже во сне безумно чувственные и сексуальные губы с этой припухлостью, что вводила мужчину чуть ли не в транс, и красивая линия челюсти, не грубая, но четкая, плавно перетекающая в тонкую шею. Было бы просто кощунством отказать себе в этот момент коснуться этих мягких губ. И Дэвид рискнул, наклоняясь и касаясь своим дыханием спящего лица. — Энтони, — прошептал мужчина перед тем, как поцеловать парня. Еще секунда, и Энтони медленно, словно нехотя, открыл глаза, ощущая на своем лице теплое дыхание. Не до конца проснувшись, еще не успев открыть свое сознание, он снова прикрыл тяжелые веки, но вместе с тем приоткрыл рот, впуская теплый чужой язык. А Дэвид сходил с ума, касаясь его лица кончиками пальцев, кружа и обводя контуры твердых скул, прокладывая путь к маленькому ушку и цепляя за ним короткую прядь. Он целовал неспешно, проникая постепенно, давая привыкнуть себе к новому вкусу, а парню — к новым ощущениям. Но Энтони был словно в мареве, окунаясь в нечто странное и совершенно непривычное, отвечая только инстинктами. Он чувствовал, как его язык сталкивается с другим, как тот, чужой, ласкает его нёбо, обводит верхний ряд зубов, как ускользает, гладит губы и снова проникает в его рот. Было сладко, немного непривычно, но вместе с тем невероятно, пока Энтони не пришел в себя. Тут же по его телу прошлась холодная волна боли и неприязни, в груди заныло почти забытое чувство тревоги, а в голове стало пусто, и только одна мысль била в сознание: нужно бежать! Распахнув глаза, он с силой отпихнул от себя мужчину, с глухим стуком падая на пол и с ужасом наблюдая за не менее испуганным Дэвидом. Тот от неожиданности даже не смог сразу среагировать, но спустя пару мгновений, уже опускался на колени перед сидящем на полу парнем. — Энтони? Все хорошо? — и видя почти дурной взгляд темных глаз, попытался дотронуться до его плеча. — Не смей меня трогать! — сдавленно прошептал парень, пятясь спиной назад, пока не уперся ею в журнальный столик. — Энтони, все хорошо, — на этот раз утверждая и успокаивая, начал говорить мужчина, — я не буду тебя трогать. Просто объясни мне, что произошло? Я напугал тебя? — Да, — чуть поколебавшись, ответил он, — напугал. — Прости, Энтони, прости! — Дэвид медленно, все так же продолжая стоять на коленях, снова протянул руку, раскрытой вверх ладонью. — Я не сделаю тебе ничего плохого, просто позволь мне тебя обнять. Вовремя вспомнив о том, что парень мог пережить явно не очень приятные моменты при похищении, Дэвид осторожно потянул на себя не сопротивляющегося парня, который смотрел на него уже почти осмысленным взглядом, и мягко заключил в свои объятия. — Зачем? — как-то глухо произнес парень, чувствуя, как к нему постепенно возвращается душевное равновесие. — "Зачем" что? — утыкаясь носом в русую макушку, уточнил Дэвид. — Зачем поцеловал меня? — Энтони, я…. Это ведь нормально, обычное желание, когда тебе кто-то нравится. — Не для меня. Не смей… — Не буду, — перебил Дэвид, раскачивая парня в своих объятиях и почти невесомо целуя его в короткие пряди. Спустя двадцать минут, переместившись с пола гостиной на кухню и усадив за стол парня, Дэвид разливал крепкий чай, заваренный им самим. Молчание уже не так сильно давило, но чувство вины от того, что именно он стал причиной расстройства парня, немного напрягало. Успокоившись и отчасти придя в себя, Энтони с легкой заторможенностью принял из рук мужчины кружку с горячим напитком и только спустя несколько минут заговорил. — Ты хочешь об этом поговорить? — Да. Я бы хотел знать, что тогда произошло и чем все закончилось, — спокойно ответил Дэвид, устраиваясь напротив парня за круглый обеденный стол. — Что, этого не было в твоем досье? — криво улыбнулся Энтони, отводя взгляд к окну. — Об этом знают всего несколько человек, и поверь, у меня нет желания посвящать еще одного в свои проблемы. — Энтони, мне не просто любопытно. Мне нужно это знать, чтобы, как сегодня, не совершить чего-то непоправимого, — отозвался мужчина, уже предчувствуя отрицательный ответ. — Тебя это не касается, Дэвид. Если я позволил тебе влезть в свою жизнь, то это не значит, что я позволю тебе ковыряться в своих мозгах. Это прекрасно сделали психологи и другие специалисты, — Энтони обнял кружку пальцами, согревая их, но так и не отводя взгляда от окна. — Рано или поздно ты захочешь осесть и рядом с тобой окажется человек, которому будет необходимо знать тебя изнутри. На этом строятся любые отношения, — Дэвид тяжело вздохнул, после чего продолжил: — Сейчас этим человеком хочу быть я. Дэвид говорил правду. Ему действительно хотелось быть этим человеком для Энтони. Опуская такие моменты, как желание видеть парня в роли своего саба, мужчина просто хотел быть рядом в его обычной, повседневной жизни. Еще недавно он и подумать не мог, что, случайно встретив Энтони, захочет построить серьезные и доверительные отношения. Раньше ему хватало просто ничего незначащих интрижек, кратковременных романов и постоянного саба в той, другой, жизни. Но сейчас Дэвид прекрасно отдавал себе отчет в том, что Энтони стал для него намного ближе, чем просто случайный парень на одну ночь. Ему даже казалось, что, не будь у него той тяги к сбору любой информации об интересующих его людях, он все равно бы проникся к парню более сильными и открытыми чувствами, подразумевающими нечто большее и вполне серьезное со всеми вытекающими отсюда последствиями. Сейчас он видел перед собой обычного напуганного ребенка, пережившего явно непростое похищение, которого хотелось оберегать, защищать и — как бы неловко мужчине не было это признавать — хотелось искренне любить. — Я не доверяю людям, и у меня нет весомых причин, чтобы начать доверять конкретно тебе, — тихо произнес Энтони, переводя наконец-то свой потухший взгляд на мужчину. – Мне было всего двенадцать, когда все это произошло. У отца тогда только начал расти бизнес. Вполне успешно, чтобы за очень короткий срок появилось достаточное количество врагов и просто конкурентов, не желающих отдавать свои лавры практически новичку в их сфере. Мой отец — честный человек, и все, что он создал и заработал, является результатом его трудов, а не темных махинаций, где обычно люди взбираются по чужим головам. Такие конкуренты нашлись очень быстро, но, что бы они не делали, отец продолжал отстаивать свое право занимать верхушку успешных предпринимателей. Энтони ненадолго умолк, делая маленький глоток своего почти остывшего чая, а Дэвид только сейчас понял, как он напряжен, пытаясь уловить каждое его слово. — Поэтому единственное, что оставалось им предпринять — это начать действовать через нашу семью, и выбор пал на меня, как самое действенное средство против моего отца. — Энтони, я… — Дэвид попытался остановить парня, видя, как тот начинает бледнеть с каждым произнесенным словом, но Энтони даже не заметил этого, полностью погрузившись в собственные воспоминания семилетней давности. — Меня выкрали по пути из школы. Накинули со спины пакет на голову и, оглушив, затащили в машину. Я провел на заброшенном складе четверо суток, после чего меня спас обычный детектив, наплевав на масштабную операцию, организованную для моего спасения. Я не знаю, какие он преследовал мотивы, влезая в это дело, но это была лично его инициатива, как только он узнал о случившемся, когда некоторая информация просочилась в общественность, — Энтони снова перевел взгляд к окну, сжимая кружку до побелевших костяшек. — Тех ублюдков посадили. Меня после реанимации и курса лечения перевели на домашнее обучение на следующие два года, а тот детектив, отказавшись от вознаграждения, скрылся, хотя я не раз пытался его отыскать, чтобы отблагодарить лично. — А те шрамы? — тихо спросил Дэвид, пытаясь переварить полученную информацию. Теперь он понимал, почему об этом деле было так мало известно: все скрыли, боясь еще большей огласки и стараясь этим хоть немного обезопасить пострадавшего ребенка. — А воспоминания об этих шрамах я навсегда оставлю внутри себя, — сухо, практически без эмоций произнес Энтони, поднимаясь со своего места и вставая у окна спиной к мужчине. Несколько минут они молчали, прежде чем Дэвид решился на последний, как он считал, вопрос. Мужчина понимал, что лучше прекратить все именно сейчас, перестать давить на парня, заставляя того заново переживать болезненные воспоминания, но он не мог. Что-то кричало внутри, требовало задать этот чертов вопрос, убедиться в одном единственном, отчего зависело слишком многое. — Тебя насиловали? — сдавленно прошептал он, почти ненавидя себя в этот момент за совершенно неуместный интерес. — Нет, — спокойно, без напряжения ответил Энтони, продолжая смотреть в окно, за которым уже было совершенно темно и только огни вечернего города освещали весь этот мрак. — Но то, что произошло в последние сутки, проведенные на том складе, намного страшнее, чем ты себе можешь представить. — Энтони… — Уходи, Дэвид. Твой визит слишком затянулся, — произнес он. И даже спустя несколько минут, когда мужчина молча покинул его квартиру, Энтони продолжал смотреть на огни вечернего Нью-Йорка, вспоминая лица тех, кто рискнул посягнуть на его тело, оставляя на нем живые метки из холодного стекла и его горячей крови.