В королевстве у моря

       Через год, написав некий литературный труд и получив даже какую-то награду и денежную премию, смирившись с одиночеством, Кастиэль обнаружил себя стоящим у шкафа и тоскливо перебирающим свои синие и голубые гастуки. Возраст его приближался к сорока и кризис переосмысления всей жизни маячил на горизонте. Кастиэль увлекся русской литературой и теперь читал лекции по Достоевскому, Толстому, Пушкину. Прочел почти всех современных писателей и эмигрантов в том числе, и в одном скандальном романе вдруг с ужасом углядел отголосок своей печальной истории. Роман был почти порнографического толка, запрещенный одно время и не обещающий хэппи-энда ни при каких условиях. Кастиэль почему-то вспомнил тихий Лоуренс и сердце стало саднить и часто толкаться под ребра, со смутным волнением подсовывая Кастиэлю какое-то воспоминание, теплое, размытое и щемящее. В ту ночь он снова проснулся, сотрясаясь от оргазма, удивляясь себе, пачкающего белье, почти сорокалетнего, потому что всё это не имело никакого смысла, но почему-то происходило с ним. Вспомнилась Мэг и её колкие словечки. И через несколько дней, решившись и надев свой самый голубой галстук, он пошел в бар для геев, вполне респектабельный и закрытый, достав приглашение через знакомого. Кастиэль одиноко сидел за стойкой бара, потягивая скотч и волнительно озирался. Были только мужчины, многие в строгих дорогих костюмах, по виду - вполне успешные и состоятельные, некоторые уже парами. Один из них сидел в самом углу и внимательно наблюдал за Кастиэлем. Совсем светлый блондин с прозрачными какими-то глазами и прямо-таки дьявольской улыбочкой. А Кастиэль вообще имел успех – многие смотрели и даже подходили, но он, отчего-то пугаясь даже простого разговора, бормотал : «Я жду друга» и отметал саму возможность знакомства. Когда мужчина с дальнего угла подошел к нему, увидев, что все остальные претенденты отсеялись, он даже не обратил внимания на эту фразу Кастиэля, ухмыльнувшись и протянув: «Да никого ты не ждешь!». Щелкнул пальцами и указал на Кастиэлев уже давно пустой стакан. Бармен тотчас подлетел и наполнил его. Видимо мужчину здесь хорошо знали, потому что всё обслуживание вдруг резко ускорилось. Они уже через минуту сидели в закрытой кабинке и незнакомец протягивал руку: - Люсьен. Кастиэль аж застонал про себя – это ж надо, французское имя! - Кастиэль. Люсьен улыбнулся и заметил, что имечко у Каса еще похлеще чем у него. - Отчего же… - пробормотал польщенный Кастиэль, - назвали в честь ангела… Люсьен уже открыто засмеялся и сквозь смех сказал, что друзья иногда называют его Люцифер, а он, как мы знаем, тоже ангел и еще тот! Кастиэлю стало отчего-то страшно. Он налёг на виски и уже через час плохо соображал, неся какую-то чушь про стерву-жену и морские путешествия. Люсьен осторожно гладил его вдоль спины, слушал и кивал головой. - Ты впервые? – спросил. - А? – Кастиэль даже не понял, про что он. - Ты впервые здесь знакомишься с мужчиной? – Люсьен заглядывал в глаза. - Я… а, да… так – да, впервые, - Кас уже еле говорил, хотя говорить хотелось. Рассказать, что жизнь его, тусклая и одинокая, оживает лишь иногда во снах, которые он ни черта не помнит; что стирать простыни так утомительно и он не любит прачечные… Что вообще-то, спать с мужчиной – вовсе не предел его мечтаний…. - Ты не пробовал со мной, - Люсьен жарко обдал ухо Кастиэля своим дыханием и подхватив под мышки поцеловал сразу в губы. Утром Кастиэль проснулся в квартире Люцифера, с больной головой и всё еще невинный. Он принял душ, они позавтракали, а потом Люсьен жестко взял его сзади, перекинув через подлокотник дивана. Было больно немного и гадко, и удовольствие он получил так себе. Но впервые за всё время, эта боль будто бы заслонила другую, и неясные мысли и мечтания о чем-то несбыточном улетучились на некоторое время. Когда же они стали возвращаться, Кастиэль позвонил Люсьену и снова остался у него на ночь. Этот опыт был у него впервые. С Люсьеном он никогда не бывал сверху. Но именно эти саднящие и заполняющие его до предела ощущения и были лекарством. Которое уже через месяц прекратило действовать. Они расстались.