В королевстве у моря

       Всё очень невинно. Кастиэль сидит в гостиной на широком диване и ждет, когда Дженсен найдет и принесет список литературы, заданный к прочтению на этот год. Шумит Дженс ужасно, сверху доносятся звуки падающих книг, тетрадей и каких-то предметов. Кастиэль слушает, ждет, когда мальчишка спустится и недовольно косится сквозь очки на Джона, который развалился в кресле и читает газету. В спокойном Лоуренсе нечасто горят дома, но почему бы именно сегодня, сейчас, боженьке не спалить парочку?! Пожарный Винчестер не должен сидеть без работы. Пожар же внутри самого Кастиэля, кажется, не потушить уже ничем. Спустившись в гостиную, Дженсен плюхается на другой конец дивана и к Касу волнами приближаются вибрации, рожденные аккуратным задком. Кастиэль ёрзает – это бессмысленно, но организм его реагирует даже на это и эрекция совсем некстати. Список предоставлен. Там вполне ожидаемо Фитцджеральд, Фолкнер, Стейнбек, Хэмингуэй и Сэлинджер. Также Теннеси Уильямс и Миллер. Артур, конечно. Удивительно, что в программу не включен Генри, может, оттого, что в его романах так часто встречается слово «член»? «А мы могли бы читать его полушепотом, Дженс» - думает Кастиэль и мысленно добавляет к списку еще кое-что – Ричарда Райта, Элизабет Бишоп и Джека Керуака. Поэзия на отдельном листке и Кастиэль бегло просматривает и этот список. - Как думаешь, с чего начнем? – спрашивает Кас. Дженсен пожимает плечами: - Всё равно. «Фолкнер? Вряд ли…» - думает Кас, даже с учетом того, что нобелевский лауреат одно время заигрывал с Голливудом. Дженсен до одури бредит кинематографом, но это со слов Джона. «Сэлинджер?» - Сэлинджер? - Я читал. Скучища. Кастиэль с осуждением смотрит поверх очков – Дженсен сидит по-турецки с ногами на диване и ковыряет пальцем обивку. Ноги босые, естественно. - Тогда начнем по списку – «Шум и ярость», - отчего-то зло решает Кас, - прочитай хоть что-то из первой части и обсудим это после обеда. - Мне прийти к вам? – неожиданно спрашивает Дженсен. Стремительность воображения иногда поражает. Кастиэлю представляется, как он закрывает за Дженсеном дверь в своей комнате и поворачивает ключ в замке. Остальной мир в секунду гибнет – метеорит, или какая иная напасть, но факт – они одни во вселенной, и Дженсен удивленно задыхается в первом своем поцелуе с мужчиной. - Да занимайтесь на крыльце – погода располагает, - вдруг встревает Джон и Кас впервые ему благодарен, потому что занятия литературой слишком похожи на прелюдию, а наедине и вовсе. *** После обеда Дженсен на крыльце скучно пересказывает Фолкнера. Впрочем, его никто не слушает. Джон – потому что литература не его конёк, а Кастиэль – потому что ветер доносит до его жадно трепещущих ноздрей горько-тягучий запах подмышки Дженсена. Его закинутые за голову руки – отдельный сюжет. И он абсолютно порнографический. Завтра воскресенье и Кас будет молиться о дожде. Никаких занятий на крыльце, Дженсен придет в его комнату и Кастиэль будет дышать им так долго, как только пожелает. *** Воскресное утро встречает ярким солнцем и легким шелестом опадающих листьев. Джон с раннего утра на смене и дом пуст. Кастиэль напряженно прислушивается к тишине еще с кровати. Потом встаёт и рыщет по дому, поводя носом. Дженсена нет. Удрал, ослушавшись отца. Старший Винчестер должен вернуться к семи. Дженсен появляется на горизонте без четверти. Кастиэль видит его из окна своей комнаты. Он идет к дому со своим одноклассником, Сэмом, кажется. На нем джинсы, футболка и рубашка, завязанная на бедрах узлом. Они смеются, что-то обсуждают и Дженсен, не церемонясь, пихает друга в плечо. Сэм долговязый, нескладный и двигается неуклюже из-за своего высокого роста. Рядом с ним Дженсен выглядит как геометрическое совершенство. В нем нет, и наверно никогда не было той угловатой подростковой несуразности, когда что-то в теле растет быстрее, чем всё остальное, и выглядит оттого гротескно. Пропорции его тела идеальны и симметрия лица стремится в золотому сечению Да Винчи. Лишь веснушки бессистемны и каждая из них – изъян и совершенство. Возможно, Кастиэль пристрастен. Возможно, видя идущего в приглушенных лучах солнца Дженсена, он просто теряет голову. Они сталкиваются на кухне и Дженсен бормочет: - Добрый вечер, - и тут же делает виноватое лицо. Кастиэль складывает руки на груди и уже хочет высказаться насчет его отлучки, но Дженс смотрит умоляюще и просяще, и смешно втягивает голову в плечи. И Кастиэль автоматически становится его соучастником, говоря: - Ладно, отцу не скажу. Дженсен благодарно улыбается, утвердительно кивая на строгие слова Каса: - Но завтра после школы продолжим с Фолкнером. - Окей, дядя Кас, - и уже устремляясь наверх по лестнице, Дженсен слышит: - Ты можешь называть меня Кастиэль, если хочешь… - Окей! – снова орёт дурацкую аббревиатуру Дженсен. А Кастиэль, стоя на кухне, отчего-то счастливо улыбается.