В королевстве у моря

       Все последующие дни слились для Кастиэля в череду нелепых случайностей, не позволяющих ему прикоснуться к Дженсену. И это мучительная невозможность и яркие стыдные воспоминания о той ночи так измотали его, что уже стало казаться - будто все-все вокруг видят и знают, отчего это Кастиэль краснеет удушливо при виде Дженса и поводит носом, ловя терпкий запах пробегающего мимо мальчишки. Бездетная пара, владеющая той самой истеричной собакой, казалось, смотрела по утрам укоризненно, кивая на приветствие Кастиэля. Сэм здоровался важно и серьезно, но Кастиэлю виделось, что за спиной его он пошленько хихикает, догадываясь, что за литературные занятия проводит с его другом профессор. Даже Анна, сестра, будто догадывалась об истинной причине, задержавшей её брата в скучном Лоуренсе. «Кастиэль, сколько ему лет?» - спрашивала она Кастиэля в его кошмарах. И глаза ее медленно округлялись: «Сколько-сколько???» Сейчас он сидел в кабинете директрисы высшей школы Лоуренса, той самой, где учился он сам и которую сейчас заканчивал Дженсен. - Это такая честь для нас, профессор Коллинз, - шуршала старая дева и смотрела отчего-то на лоб Кастиэля, будто там ей виделась алая буква, выжженная железом как доказательство запретной любви. - Всего пару лекций в неделю, миссис Амбридж, - зачем-то оправдывался Кастиэль. – Школьникам не повредит более углубленное знание английской поэзии. «Я буду видеть Дженсена чаще» - Мисс, - поправляла грымза и смотрела наконец в глаза так проницательно, так понимающе, что Кас внутренне содрогался. Он стал вести факультатив, посвященный английской поэзии 19 века и приобрел ужасную популярность среди старшеклассниц. Прыщавые долговязые школьницы толпами ходили на его лекции и смотрели неотрывно в синие глаза душки-профессора, слыша наверно не многое из того, что он говорил. Кастиэлю было достаточно иногда, просто замечая Дженсена в компаниях, следить за ним взглядом, отмечая его живость, солнечность и непохожесть на остальных сверстников. Дома же полуприкосновения уже не доставляли удовольствия, а только мучительно напоминали, чего Кастиэль лишен. Он уже отчаянно желал не только обладания, но и ответа. Чтобы Дженсен вдруг подошел к нему и целовал сам. Глупо. Глупые мечтания. Вчера Дженсен провожал из школы Джо, дочку той самой Элен. Они вместе выходили со школьного двора и Дженс нежно придерживал ее за талию. Она смеялась и смела прижиматься боком к твердому бедру его Дженсена. «Убью» - подумал Кас. Сказавшись больным, он отменил лекцию – старшеклассницы взвыли – и смылся из школы. Наверно Дженсен думал, что один в доме и Кастиэль даже как–то растерялся, когда подойдя к дверям гостиной, услышал тяжелые вздохи и громкий стон. Ноги отреагировали не сразу и он сделал еще шаг. Скрипнул пол и Кастиэль наконец остановился. Звуки тоже исчезли, зато из-за спинки дивана появилась голова Дженсена, растрепанная, лицо – красное и глаза шальные и замутненные дымкой оргазма. Припухшие губы еще хватали воздух жадно, восстанавливая дыхание. Рука так и застряла, засунутая в расстегнутую ширинку. Кастиэль покраснел. Смутился так, будто это его застали полуголого и только что кончившего себе в кулак. «Вот как ты будешь выглядеть подо мной, после…» - подумалось ему внезапно. Чертёнок же фыркнул как ни в чем ни бывало и достал руку из штанов. Кастиэль опустил взгляд на нее, замечая, как влага поблескивает на ладони и пальцах. «Облизать» - бьется в мозгу мысль и вдруг позади Дженсена что-то падает с дивана и Кас видит упавшее. Это журнал, явно порнографический. Редкое не американское издание: на раскрывшейся странице – затейливые иероглифы. На первом фото – темноволосый обнаженный мужчина трогает себя, прикрыв глаза. На втором – двое мужчин целуются и трогают друг друга. На третьем – минет, крупный план и стоящий мужчина кричит от удовольствия. Кастиэль молча переводит взгляд на Дженсена и вот тогда тот смущается. Жаркой, пунцовой волной он краснеет, пятна стыда спускаются даже на шею, когда он ловит взгляд Каса. Теперь он не знает, куда деть свои заляпанные спермой руки и отворачивается. Потом торопливо поднимает журнал и прячет его за спину, как маленький. - Дженсен, – голос Кастиэля предательски дрожит. Он только что слышал, как Дженсен кончает. Он только что видел, как Дженсен не мог отдышаться после оргазма. Он только что узнал, что Дженсен гей. - Только не говорите папе, – умоляюще. - Пожалуйста. Почему-то Кастиэлю казалось, что самое главное препятствие – их возраст. Кастиэлю слишком много. Дженсену слишком мало. Почему-то казалось, что неправильно прежде всего, что Дженс – сын его одноклассника и отпрыск Мэри. И как он не подумал, что Дженсен просто может никогда не увидеть в Кастиэле того, что Кастиэль видит в нем, просто потому, что он мужчина? Теперь все будет иначе. Кастиэль смотрел на себя в зеркало. Оглядывал с придирчивостью подростка. Он хорош. Всё еще хорош и так элегантен, с этой своей сединой в висках и смеющимися морщинками вокруг глаз. Глаза синие, глубокие, хранящие отражение ривьерского неба Губы Каса улыбаются, розовые, полные, такие соблазнительные. Мэг от них таяла. Стерва. В зеркале не видно всей фигуры, оно маловато, но Кастиэль изгибается – гибкости ему не занимать, и смотрит, все ли в порядке. Спина сильная, ягодицы подтянутые, живот прорисован мышцами пресса. Яркие точки сосков выделются на белой коже, как и темная полоска жестких волос, убегающая от пупка к члену. Кастиэль безупречен. Дженсен обречён. Дженсен неделю ходит, настороженно бросая на Кастиэля виноватые взгляды. Вздрагивает, когда отец зовет его. И лишь спустя какое-то время убеждается, что Кас хранит его секрет. Кас – его соучастник снова. После этого случая, Кастиэль и сам будто боится подходить к Дженсену близко. Но маленький фейри спущен с цепи – Дженсен вдруг замечает в Кастиэле всё. Все взгляды, все попытки прикосновений и иногда счастливую улыбку, которую Кастиэль пытается прятать, когда смотрит на Дженсена. Зверёныш играется. Хватает зубами хвост старшего и тянет. Долго, навязчиво, нагло, пока взрослый тигр не оборачивается, замечая котенка и не прихлопывает легонько того лапой. Тигренок отлетает и еще долго зализывает синяки и ссадины, наученный теперь, что дразниться нехорошо… Дженсен всё это делает вполне невинно, не так уж и явно, но Кастиэлю и этого достаточно, чтобы взмолиться богу – господи, дай мне его, разве я не достаточно страдал? Пробуждения, вялые завтраки без Дженсена – он рано убегает в школу, лекции два раза в неделю и чувственные наброски в дневник о несбыточном и желанном. Кастиэль пишет о нем каждый день, и каждый день подмечает, на сколько шагов стал ближе сегодня Дженс. Вчера, например, сам хватал за руку, отбирая последний выпуск Лоуренсовской тощей газетенки: их футбольную команду сфотографировали и поместили фото где-то в конце выпуска. Кастиэль придирчиво разглядывал снимок, найдя смеющегося и солнечного в первом ряду. На фото за ним – длинный Сэм и его рука – на плече Дженса. Он вообще много себе позволяет, этот верзила. Недавно Кас видел, как он легко хлопал Дженсена по попе и ржал как конь, когда Дженс в ответ не успевал дотянуться до его задницы. Кастиэль сам заимел привычку скользить ладонью по плечу Дженсена, хоть это совсем не похоже на дружеское похлопывание, особенно когда пальцы судорогой сжимаются, едва задевают голую кожу предплечья. Кас заимел привычку дергать Дженсена за джинсы, когда тот шляется по дому без футболки вечерами. «Оденься» - строго говорит он мальчишке, пальцами поддевая пояс брюк и немного дергая на себя. «Оденься» - звучит, но выглядит - совсем иначе. «Сними всю свою одежду, ходи голым, всегда, всюду и я буду смотреть, обожать, ласкать тебя взглядом, пока ты позволишь, пока смогу сдерживаться…» - вот как выглядит это, когда рука Кастиэля обреченно хватается за ткань и пальцы все-таки соскальзывают, отпускают, не смея задерживать несущегося мимо, маленького демона. Тем временем у старшего Винчестера роман и он все свои выходные пропадает где-то с крашеной блондинкой. Но сегодня он отчего-то дома и ему приспичивает вытащить на свет божий фортепиано Мэри с чердака. Мэри играла? Кастиэль не знал. - Мама играла очень хорошо, - Дженсен светится, когда говорит о ней, почти впервые за все время. Сам он бренчит на гитаре, как почти и все в его компании. Вполне сносно и достаточно мелодично. Вскоре они уже тащат тяжелую тушу инструмента вниз по лестнице, застревая на каждой ступеньке. Джон с Сэмом и его отцом внизу, придерживают. Дженс с Кастиэлем страхуют наверху. На повороте они застревают, так, что Кас с Дженсеном оказываются запертыми в тесном пространстве угла. Балка на низком потолке скрывает их почти полностью, и за черным глянцем пианино их не видно вовсе. Заклинило так, что Джон уходит за подмогой, а Сэм с отцом садятся на ступени и смеются над пленниками. Дженсен смешно грозится надавать Сэму потом люлей. Кастиэль же стоит у стены и чувствует животом спину Дженсена, всего в нескольких миллиметрах от себя. Дженсен жаркий, вертится, задевает его и в какой-то момент Кас ловит его за талию, шикая: - Не вертись. Дженсен оборачивается и тут же вздрагивает – пианино, скрипнув, соскакивает по ступеньке вниз с недовольным гулом потревоженных струн. У Кастиэля есть всего мгновение хоть на что-то, но Дженс опережает его и слепо хватается за его руку. Кас сжимает его ладонь и последующие пять секунд тискает её, мнёт и тянет неосознанно назад на себя, другой рукой прижимая Дженсена к своему животу. Дженсен наверняка ощущает какой Кас твердый и совершенно точно знает – что это значит, но не отнимает руки и в последнюю секунду запрокидывает голову Кастиэлю на плечо, обжигая дыханием щеку. Это последнее, что помнит Кастиэль, потому что в следующий миг пианино срывается, проезжает тяжело и больно по его ступне и с грохотом скачет по ступеням. Слышится заключительный жалобный звон струн где-то в глубине деревянного тела и Джон, появившийся в дверях с соседом, чертыхаясь, произносит: - Это была плохая идея, – добавляя тише: - Мэри бы меня убила. Кастиэль думает про себя, что – да, точно бы убила, узнай, что этот рояль стал причиной и свидетелем столь явного признания её сына. Его мутит от боли и он чувствует, что кожа на ступне содрана в кровь. Пианино разбито, на ноге сильный ушиб, но Кастиэль ни в коем случае не жалуется на судьбу.