В королевстве у моря

       В Лоуренсе ноябрь и погода оставляет желать лучшего. Постоянно моросит дождь и дома кажется так уютно, тепло, что выходить совсем не хочется.. Но только не Дженсену. Чёрт бы побрал этих мальчишек – им вечно куда-то надо бежать. Дженс пропадает то на футбольном поле, гоняя мяч со своей командой, то в компаниях, терзая струны. Он иногда вечерами и дома напевает Моррисона и у него неплохо выходит, голос немного глухой, но глубокий. И когда он легко перебирает струны и поет популярную «The end», у Кастиэля отчего-то замирает сердце. Так же опасно замирает оно и когда Дженсен читает в гостиной, шурша страницами книги и не сбрасывая, а будто не замечая пальцы Кастиэля, которыми тот придерживает его запястье. Вторая рука Каса лежит на пояснице Дженсена и гладит кусочек голой кожи между футболкой и брюками. Это ежедневные, а иногда и ежечасные прикосновения, которые Кастиэль не крадет – Дженсен сам позволяет и ему нравится, это заметно, по его дрожащим ресницам и тому, как зрачки его останавливают свой бег по строчкам - Дженсен перестает читать, и слегка прогибается в пояснице, замирая под теплой ладонью Каса. Сердце его почти останавливается, когда мальчишка подставляет свою шею, разрешая пальцам Кастиэля проникнуть под воротник рубашки и сжать там кожу до красных следов. Но это редкие мгновения, потому что у Дженсена жизнь наполнена всяческими событиями, как у любого другого подростка, и он попросту забывает, что должен чаще бывать дома, чтобы сводить Кастиэля с ума. Иногда он ночует у Сэма и Кас голову ломает, думая, чем таким они там занимаются. Джон же всё чаще пропадает в барах или с новыми подружками, заводя непродолжительные романы. Кастиэль продолжает скучно читать лекции и однажды замечает на последнем ряду Дженсена, который машет в сторону двери рукой и строит недовольную мину. Там торчит голова Сэма, который, видимо, зовет его куда-то, но Дженс отказывается и окончательно отворачивается от него, сталкиваясь взглядом с Кастиэлем. Они напряженно держат эту связь три или больше секунд и Дженсен первый отводит глаза. Он первый раз решил прийти послушать, о чем таком рассказывает профессор на своих лекциях. Кастиэль же обсуждает с аудиторией «Тайну моря» Стокера, и еще успевает думать, изредка смотря на Дженса, что если тот еще чуть отрастит волосы, то будет смахивать на девчонку, со своими длинными ресницами и капризным ртом. Длина волос Дженса – благодатная почва для многочисленных фантазий Кастиэля: в одной из них он уже который раз мысленно пропускает свои длинные пальцы сквозь мягкую выгоревшую рыжину и на затылке жестко хватает пряди в кулак, оттягивая голову Дженсена назад для поцелуя. Думать о поцелуе опасно и опрометчиво – член тяжелеет почти мгновенно и Кастиэлю приходится спрятать нижнюю половину себя за громоздким постаментом для ораторов. Дженсен облизывает губы, слушая низкий голос профессора. Волосы копной спадают на бок, когда он чуть наклоняет голову. Кастиэлю просто дурно становится, оттого, что он представляет в это мгновение: это шелковистое и русое безобразие между своих разведенных ног и как его пальцы требовательно притягивают голову Дженсена к себе, твердому и вожделеющему. О его приоткрытых мокрых губах он уже не думает, потому что это настолько слишком, что он запинается и через секунду понимает, что молчит уже довольно давно. Аудитория хлопает глазами и пялится на порозовевшего отчего-то профессора. Его синяя рубашка идеально оттеняет грозовой цвет потемневшей вмиг радужки глаза. Пытка заканчивается, когда в дверях снова показывается голова Сэма, такая же кстати длинноволосая (ну что за мода!) и Дженсен, закатив глаза, все же тихо ускользает из зала вслед за другом. Вечером за ужином – Джон дома тоже – Кастиэль спрашивает Дженсена: - Понравилось? – о лекции. - Нормально, - жмурится тот, - только уж очень сверхъестественно. Скучно. Кастиэль хмыкает. Дженсен вряд ли вообще что-нибудь читал, если бы не их занятия. Он ленивец и тяготеет, похоже, только к математике. Алгебра – его любимый предмет. Кастиэль начинает говорить что-то о Стокере, доказывая, что он какой угодно другой, но только не «скучный», но его вдруг перебивает Джон: - Тебе следует больше читать и заниматься, Дженс, а то все в футбол гоняешь, - и это несправедливое замечание от бывшего двоечника и капитана футбольной команды. Дженсен хмурится и пытается не смотреть на отца. От Джона пахнет виски и это не в первый раз, когда он недовольно распекает сына под градусом. Едва Винчестер снова раскрывает рот, чтобы что-то сказать, как Дженс вскакивает из-за стола и убегает в свою комнату. Кастиэль отчетливо теперь видит, что смерть Мэри намного больше повлияла на них, чем они сами думают. Он и сам не замечал этого, занятый своими переживаниями. Джон, не доев, берет куртку и уходит из дома, как обычно по вечерам. Кастиэль же поднимается наверх и стучится к Дженсену. Сегодня он не открывает и Кас уходит к себе. Он вдруг понимает, что мальчишка остался практически один. Отец занят своими проблемами и Дженс предоставлен самому себе. Кастиэль – все, что у него есть. Он в последнее время чаще с ним, чем Джон. Прикрывает его, учит чему-то, помогает и хранит его тайны. Кас внезапно осознает, почему Дженсен тянется к нему. Мальчишке нужна опора и старший друг, это так очевидно. И Кастиэлю всё же хочется думать, что в этом есть что-то еще, что-то более чувственное и не совсем дружеское. Тем не менее, через день Кас совершает абсолютно предательский поступок. Он, измотанный своими фантазиями, подговаривает Джона обстричь длинные волосы Дженса, и Винчестер, согласно покивав, в тот же день тащит упирающегося сына в парикмахерскую. Привозит его с коротким ёжиком и мрачнее тучи. Весь день Дженс не разговаривает с ними обоими, с легкостью вычислив, что Кас также причастен к экзекуции. Сэм гордо щеголяет длинными развевающимися патлами, а Дженсен понуро ходит с милым колючим ёжиком, что ни разу не справедливо. С Кастиэлем он не разговаривает и весь следующий день. Вскоре привычная жизнь профессора меняется. Он получает несколько писем из Нью-Йорка и должен ехать туда не откладывая. Ему не хочется, ужасно не хочется именно сейчас оставлять Дженсена, но дела неотложные и он берет билет на ближайшую дату. Поезд отправляется ранним утром и Кастиэль прощается с Джоном и благодарит его за гостеприимство вечером за ужином. Тот уходит в ночную смену и утром они не увидятся. Дженсен кисло ковыряется вилкой в салате и ухом не ведет. Но Кас уже изучил немного его повадки и знает, что мальчишка непременно попрощается. И всё равно он совершенно не готов к появлению его в своей комнате в шесть утра полуодетым и смущенным. Кастиэль, в костюме, застегнутый абсолютно на все пуговицы и еще не успевший перекинуть плащ через руку, стоял у себя и с остановившимся сердцем смотрел на Дженсена в дверях. Тот был одет в мягкие пижамные штаны и мятую футболку, от него веяло сонным теплом и сам он был такой непроснувшийся, уютный, тихо бормочущий в пол: - Вы когда вернетесь? - Дженсен, я… скоро, - Кастиэль все смотрел как он переминался: ноги босые, а пол холодный и, наконец, сделал шаг навстречу. Дженсен подался сразу же вперед, к нему, едва дотронувшись до грубой шерсти пиджака, он закинул руки Кастиэлю на шею, обхватывая его и притягивая к себе. Их первый поцелуй. Ничего более чувственного и волнующего Кастиэль не может припомнить в своей жизни. Хотя… может быть… Нет, ничего. Губы Дженсена теплые, мягкие, неумелые и он не совсем его целует, скорее просто тесно прижимается ко рту и сладко выдыхает. Кастиэль благодарно выпивает его выдохи, потому что вместе с остановившимся сердцем, у него отказывают и легкие. Спазм желания напополам с нежностью лишает Кастиэля возможности дышать и действовать, и хоть как-то перетянуть инициативу на себя. Плащ выпадает у него из рук только спустя несколько секунд и он наконец обхватывает Дженсена руками, мнёт его футболку, смотрит на зажмуренные глаза и с каким-то умилением вдруг замечает, что одна босая нога мальчишки стоит на его начищенном ботинке, в то время как вторую, с поджатыми от холода пальцами, он держит чуть на весу, чтобы не касаться пола. Кастиэль с рычанием приподнимает его всего и слышит тихое: - Кастиэль… Это первый раз за все время, когда Дженсен называет его полным именем. И это кажется ему возбуждающим настолько, что он делает два шага вперед и прижимает его к стене. И еще шаг, хотя дальше некуда, просто, чтобы вжаться в послушное тело сильнее. Дженсен дышит загнанно и цепляется за него, снова мажет губами по лицу, снова шепчет имя и Кас склоняется над ним, целуя уже сам, требовательно и жестко. Почему-то руки Кастиэля не могут спуститься ниже, хотя он чувствует даже через ткань брюк, как твердый член Дженсена упирается в его бедро. Это полный восторг и торжество, но он не смеет сдвинуть ладони с лопаток Дженса и только всё глубже проталкивает свой язык в его рот. Дженсен еле слышно постанывает, безвольно обмякнув в руках Каса, еле ощутимо толкается бедрами в него, скорее неосознанно, чем дразняще и Кастиэль совсем теряет голову от этого – так все искренне и бесхитростно. Еще секунда и он вряд ли куда-нибудь поедет, он уже опускает руку и с тихим стоном сжимает аккуратную ягодицу, и это ощущение горячей тяжести в ладони почти приближает его к краю, но вдруг раздается громкий звук клаксона подъехавшего такси и Дженсен вздрагивает и выскальзывает из его рук ужом. Громко хлопает дверь и вот уже Кастиэль стоит в одиночестве посреди комнаты, с пустотой в руках и чувствуя, наконец, своё снова забившееся сердце. Когда он садится на поезд полчаса спустя, то понимает, что, наверно, ему надо уехать очень далеко и никогда больше не возвращаться в спящий безмятежный Лоуренс. Что, наверно, ему не нужно больше нарушать покой прекрасного зеленоглазого фавнёнка, живущего в старом доме на каштановой улице. Но чуть наклонив голову к воротнику рубашки, он раздувает ноздри и задерживает дыхание, ощущая запах дженсовой щеки, которой тот терся о ткань в поцелуе. Запах одуряюще сладостный, так пахнет летом высохшая трава на солнце, чуть с горечью полыни в ней. Так пахнет теплый воздух августа, и сухие листья каштанов. Так пахнет горячий песок, нагретый солнцем, но никогда не знавший прибоя. Так пахнет его любовь. Не вернуться к ней? О чем это вы?