В королевстве у моря

       К концу месяца Кастиэль, ошалевший совершенно и пребывающий в постоянной нирване из-за близости своего очаровательного фавнёнка, неожиданно оказывается свергнут с небес на землю самим предметом обожания. Который приходит в очередной день из школы и деловито выдаёт: - В школе собирают деньги на выпускной. Нужно… - он называет сумму, пока Кас тяжело и недоумённо поворачивает к нему голову. - Что? Какой выпу… - Кастиэль откашливается и вдруг соображает, что его обожаемый Дженсен заканчивает школу. И дело даже не в выпускном, а в том, что на носу экзамены и надо бы проверить, готов ли его троечник. Он совершенно забыл обо всех школьных мероприятиях. Он даже не стал восстанавливаться в должности лектора и это было понятно – осиротевшему мальчику нужна была постоянная забота и надзор. Его сбережений хватало на безбедную жизнь в провинциальном Лоуренсе, да и проценты от публикаций его некоторых трудов помогали им ни в чем себе не отказывать. Читать в школе курсы по английской классической литературе ему казалось скучным и неинтересным. Куда приятнее было, сидя в их диком саду за книгой, ожидать прихода Дженсена с занятий, иногда проверять уроки и долго, сладко и неистово наказывать его в спальне за двойки. - Конечно. Выпускной.Сколько нужно? – Кас переспрашивает и с содроганием вспоминает свой бал, тайное распитие какой-то несусветной сорокоградусной дряни на заднем дворе школы, пошлые обжимания в машине с одноклассницей, и жуткое похмелье с утра. Дженсен снова называет сумму, болтая о том, что их выпуск будет уж точно получше прошлогоднего; тогда зал украсили совершенно убого, почти все выпускники отравились пуншем и блевали в кустах, пачкая костюмы. - А об экзаменах ты не думаешь? – Кастиэль состроил строгое лицо. – Ты вообще, готов? Кастиэль со стыдом понимает, что изображая заботливого родителя, он заглушает голос собственной совести. Покойная Мэри любила сына безотчетно и так сильно, что вряд ли замечала – способностей к обучению у Дженсена немного, и он совершенно не был отличником, хватая всего по верхам. Она почему-то была уверена в обратном, и даже отдала его в школу на год раньше, усмотрев в сыне зачатки блестящего ума. Мать винить не в чем – ее любовь слепа. Но Кастиэль уже знал: Дженсен - троечник и лентяй, и к обучению способен лишь в том случае, когда ему действительно интересно. Поэтому следовало бы проверить готовность мальчишки к экзаменам, потому что Кас совершенно не хотел, чтобы Дженс остался на второй год, доказывая тем самым, как плох мистер Коллинз в воспитании своего подопечного. Дженсен уныло замечает, что первый экзамен – через десять дней и Кас ахает. Греясь в лучах своего преступного, но такого ослепительного счастья, он напрочь забыл о прямых обязанностях опекуна – воспитывать, направлять и обучать. Нет, все эти глаголы были вполне применимы к тем действиям, в которые Кастиэль вовлекал Дженса ежедневно, но воспитывать чувственность, направлять желание и обучать искусству страсти нежной – это было, как он понимал, не совсем то, что предусмотрено школьной программой. - Неси расписание экзаменов и учебники, - Кас встал с дивана, с опасной зоны, и пересел за стол. - Но… у меня футбол, - Дженс сразу сник, еще не веря, что Кастиэль так резко перекраивает их устоявшийся режим дня. - Никакого футбола, - стальным голосом, и уже мягче: - Дженси, ты должен хорошо сдать и окончить школу. - Ка-ас… - Неси учебники. Начнем заниматься прямо сегодня. - Я сам, - пыхтит, - нечего там учить… - Хорошо, учи сам, просто покажи список вопросов, - Кас одновременно радуется столь дивной причине совершенно запереть Дженса дома и сердится на себя. Как он вообще мог забыть, что Дженс заканчивает школу и на носу выпускные экзамены? Чем он думал? Ответ напрашивается сам собой – чем, и Кастиэль понимает: ему нужно остыть, немного отвлечься, перестать смотреть на Дженсена так, будто он заслоняет собой весь мир. - Неси конспекты. Вопрос закрыт. Профессор - строгий опекун. Такой ответственный, положительный. Такой нежный… Дженсен, смешной и обиженный, поднимается в свою комнату. Специально шаркает босыми ногами – знает, как Кастиэль не любит этот звук. Спускается через пять минут с кипой учебников и грохает их перед Касом на стол. - Вот, - и бурчит в сторону, - тоже мне, репетитор… - Прекрати паясничать и… что у нас на первое? – Кастиэль с воодушевлением хватает учебник по биологии, который тут же отбирают руки Дженсена: - Не биология. География и естествознание, - и пихает Касу другую книгу. Кастиэль сидит на стуле, а Дженс стоит рядом, опираясь локтями о стол. Показывает список вопросов по предмету. Перекатывается с пятки на носок, танцует бёдрами безотчетно, машинально не останавливая свое молодое тело, требующее движения, а не статики. Задница плотно обтянута джинсами, которые сползли и мягкие ямочки внизу спины обнажены. Кастиэль замечает краем глаза и эти танцульки, и манящие выемки, вылизывать которые – его страсть. Он понимает, чувствуя тяжесть и жар, разливающиеся под ширинкой, что репетиторство – та еще работка и с усилием отводит взгляд от мальчишки. Он имел его всего-то пять часов назад. Но желание возвращается всегда так скоро, будто Кастиэлю тоже шестнадцать. Это опасное и непредсказуемое состояние выбивает из него все разумные мысли, оставляя одно лишь желание снова лечь на него. Погрузиться в мир их вселенной, где больше никого нет. Конечно, Кастиэль понимает, что так нельзя, что излишняя изоляция подозрительна. Поэтому с упорством добропорядочного обывателя пытается казаться обычной семьей. По понедельникам – приятное чаепитие у Анны и это Кас может вытерпеть. Сестра очень любезна с Дженсеном и он тянется к ней, болтает легко и непринужденно, совсем по-детски. Анна очень обрадовалась, в тот день, когда Кастиэль забрал все свои вещи и окончательно перебрался в дом Винчестеров, чтобы приглядывать за мальчиком. Еще больше восторга у нее вызвала новость, что ее ответственный младший брат решился оформлять опекунство над сиротой. Кастиэль смотрел в пол, слушая дифирамбы. По четвергам у них муторные визиты кураторш. Толстая явно влюблена в синеглазого профессора и Кастиэлю достаётся каждую неделю. Она приносит ломти пирогов, приготовленные ею и с тоскливым коровьим взглядом вручает их ему. Худая сердито зыркает на толстую, но той все равно. И в следующий четверг Кастиэлю приходится принимать и позже выкидывать очередной персиковый пирог, совершенно несъедобный. На неделе к ним обязательно заходит Сэм, а иногда и Джеральд. Кас скучно пьет с ним пиво под какую-нибудь спортивную передачу, пока их дети неизвестно что делают в саду. Сэм, понятное дело, не вызывает у Каса абсолютно никакого доверия. И профессор вострит уши, пропуская реплики его отца, вслушиваясь в болтовню и смех мальчишек на улице. Сад на заднем дворе дома зарос и стал совершенно дик и зелен уже к концу апреля. Огромный куст жасмина, растения, так нехарактерного для Канзаса, цвел прямо под окнами их спальни. Этот южный, арабский аромат сбивал по вечерам с ног плотной тяжелой волной дурмана. Плыл по спальне, обволакивал, щекотал ноздри и смешивался с терпким запахом кожи переплетенных тел на кровати. Он очень долго отцветал, красиво роняя белые снежные лепестки в изумрудную траву дворика. После однозначного ультиматума Кастиэля, Дженсен до первого экзамена проводит все вечера дома. Кас следит, чтобы он готовился тщательно и, вздыхая, вычеркивает из распорядка дневные объятия. Может, и к лучшему: зной стоит адский и их забавы по жаре вызывают у профессора тахикардию и одышку, и прыгающие цветные пятна в глазах. В доме душно. Дженс привыкает заниматься в прохладном саду. Там спасительная тень от соседского дерева и в ее полутьме лежащий Дженсен похож на молодого хищника. Он развалился на спине в высокой траве, разведя колени и положив себе на лицо раскрытую книгу. Из-под нее до Кастиэля, который сидит на веранде, доносится монотонное бубнение – Дженс зубрит. Коленка бьется об коленку, в такт проговариваемым словам – бум, бум, бум, - точно так же, как вчера вечером спинка их кровати билась об стену, вторя размеренным толчкам Кастиэля. Профессор жмурится от солнца, от удовольствия, от этого воспоминания. И ловит яркий, зеленущий взгляд Дженса: - Я всё выучил, - облизывается и приподнимается с травы, - можно мне… - Нет. - Кас, ну пожалуйста! – у Дженсена пятый день вынужденного затворничества, и он вот-вот взбунтуется, - надоело зубрить… Я на полчасика… Кастиэль качает головой и пока не сдаётся: - Джей, нет. Мы договаривались – будешь гулять, когда сдашь первый экзамен. Мальчишка сопит, хмурится красиво и падает обратно в траву с утробным заунывным звуком. Кастиэлю приходится терпеть недовольные гримаски Дженсена целыми сутками и уже третий день не получать традиционные ласки по утрам. Вечерами Дженс, конечно, позволяет Кастиэлю лечь на него, и долго трахать с упоением. Кас превосходный любовник и тело Дженсена уже привычно требует его прикосновений и умелых ласк. Но кое в чем мальчишка может ему отказать и делает это со злорадством и торжеством победителя. Кастиэль стонет, намекает, жадно и жалобно глядит на яркий рот своего мальчика и выслушивая очередное равнодушное «не-а», понимает, что Дженс откровенно мстит ему за столь длительный домашний арест. До первого экзамена два дня. Суббота. Солнце раскаляется к обеду и Дженсен как обычно валяется в саду, на изрядно примятой траве. Рядом раскинуты учебники, листки конспектов и надорванный пакетик с мармеладом. Он читает последнюю страницу книги и шевелит губами, повторяя. Кастиэль на веранде, в шезлонге, листает журнал и машинально теребит пуговицу на расстегнутой рубашке, изредка взглядывая на Дженса. Он наблюдает его валяния в саду уже который день и насмотреться не может, хотя раз за разом повторяется одно и то же: его зверёныш интуитивно выбирает самое прохладное место с еще не примятой сочной травой и со стоном удовольствия валится на зеленое ложе; пригребает рукой конспекты или учебник и лениво читает. Ёрзает, принимает разные позы, скидывает футболку, жуёт травинку, потом мармелад… И каждый его жест, движение, даже дергание плечом от укуса мошки – так естественно отзывается во всём Кастиэле сладкой дрожью. Все позы, ужимочки и выражения лица Дженсена изучены Касом и сегодня замысловатая гримаса - сведенные брови и поджатые смешно губы, говорит о том, что Дженс не думает об учебе, хотя экзамен послезавтра, а куда-то намылился и снова хочет отпроситься. Кастиэль прищурившись от солнца, следит за ним взглядом – его мальчик, в свободных тонких спортивках и без футболки медленно встаёт с травы. Отряхиваясь, идет к Кастиэлю, неслышно ступая босыми ногами. Вероятно, эта его кошачья грация от Мэри. Джон и на йоту не был так изящен. - Сегодня у Сэма небольшая вечеринка… - мягко, по-звериному опускается у босых ног Каса. Кастиэль тоскливо поджимает пальцы: -Я не разрешаю, Дженс, - он не в силах оторвать взгляд от Дженсена, грациозно и так доверчиво льнущего к лодыжке. От Дженсена, член которого четко обрисован тканью брюк и чуть подрагивает, уже приподнимаясь. - Ну Ка-ас, - рука, где под смуглой кожей перекатываются упругие мышцы от, даже малейшего, движения, ложится на колено профессора. - Джей, послезавтра экзамен – какие вечеринки? – дело, конечно же, совсем не в этом. У Каса строгие правила и Дженсен не ходит на вечеринки, сборища и тусовки до сдачи первого экзамена… Дженсен не ходит на вечеринки, сборища и тусовки, потому что принадлежит Кастиэлю… - Пожалуйста… Кастиэль. Голос Дженсена – фетиш, Кас не может этого отрицать, с упоением слушая баритональные стоны, слишком чувственные и низкие для его возраста. Сейчас, произнося его полное имя, Дженс понижает его чуть ли не на октаву. Но что сравнится с прикосновениями? Рука Дженсена поднялась еще выше, покинув колено, пробираясь по внутренней стороне бедра к паху. Ткань летних брюк профессора тонка и легко пропускает жар сильных пальцев. - Дженс, не торгуйся – нет, - почти шепчет Кастиэль, цепляясь за свой журнал в руках, будто за спасательный круг. Член тяжелеет, колени разъезжаются, приглашая. Он уже почти сдался и размытым от вожделения взглядом обводит двор – нет ли кого. Их вряд ли можно увидеть, забор очень высокий, но все же… - Ка-ас, ну можно? – и заламывает бровь вопросительно, игриво и… чёрт, нет… закусывает яркую губу зубами, впиваясь сильно, до вспухания упругой вишнёвой плоти. До Кастиэля доносится сладкий запах мармелада. У его Дженсена невероятно волнительной формы рот, соблазнительно изогнутая линия губ и эти идеальные контуры, облизанные влажно и бесстыдно ловким языком, прекрасно смотрятся, обхватывая член Кастиэля туго и горячо. Кас выдерживает характер из последних сил. Тело предаёт его беззастенчиво – ширинка выразительно топорщится и, конечно, Дженс это прекрасно видит, краешки его губ торжествующе приподнимаются в победной полуулыбке. - Дженс, мы же договаривались – никаких развлечений, у тебя экзамены на носу, - Кас еще сопротивляется, старается дышать ровно и размеренно, получается плохо, но он продолжает, - у Сэма, кстати, тоже… И что его родители себе думают? - Они не в городе… - начинает и тут же осекается Дженсен, потому что вечеринка без взрослых – это однозначный отказ. И он поспешно сжимает свои пальцы на бедре Каса, с нажимом ведет их выше, в пах, уже почти касаясь мошонки и твердого члена и приговаривая: - Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! – смотрит снизу вверх умоляющей зеленью, ресницы дрожат, выгоревшие, длинные… Губы мокрые, язык мелькает, быстро облизывая их. - Дженси, чёрт… Да, да… - Кас сдается,отшвыривая журнал в сторону: чёртенок слишком хорош, - да… Остаются силы лишь строго сказать менторским тоном, уже через рваное дыхание: - Завтра… весь… день – дома, учиться…– и Кастиэль нетерпеливо стаскивает брюки с бедер, разводит ноги шире: налитой член торчит, тяжело кренится чуть влево, освобожденный из белья. Дженсен облизывается и кладет руки на обнаженные бедра Кастиэля, тут же ртом ловит головку и начинает сосать. - Дженси, боже, да… - Кастиэль расфокусированно смотрит вниз, на зажатого между его колен Дженсена. Смуглые лопатки сведены и когда он наклоняет голову, пропуская член в свой рот, можно увидеть его трогательно торчащие позвонки у шеи. Сделка заключена и Кас знает: Дженси будет очень стараться. Он прилежно обводит языком всю головку, посасывает, влажно причмокивает и вскидывает глаза на Каса. Кастиэль без слов вжимает руку в его затылок. Дженс берет глубже, Кас толкается и наконец скользит по самой стенке горла. Запрокидывает голову, пытаясь не стонать. Господи, какая влажность, жар и теснота, и как невыносимо сладко головка трётся об этот нежный шелк... - Маленький, еще, еще, - просит, хнычет Кас, еле сдерживаясь, чтобы не засадить глубже, хотя понимает – уже невозможно. У его мальчика, кажется, совсем нет рвотного рефлекса. Он скользит языком вдоль ствола и сглатывает уже так умело – Кастиэля ведет от этого. Всего-то за месяц Дженс освоил искусство оральных ласк досконально и это неудивительно: занятий было предостаточно, а учитель очень строг. Маленький шантажист прекрасно знает – как нравится Кастиэлю. Он пропускает член так глубоко в горло, что Кас задыхается от блаженства, чувствуя как Дженс носом почти утыкается в жесткие черные волоски на его лобке. У мальчишки тоже стоит, и Дженс даже подстанывает от своего возбуждения. Вибрации его горла божественны, Кастиэль с трудом пытается продлить сладость момента, но у него совершенно нет шансов: Дженс жарко кружит языком по всему члену, касается рукой его мошонки, так нежно, умело и правильно сжимая яички, что силы профессора хватает лишь на то, чтобы сдерживать свои стоны. Взрыв внутри своего истомленного тела он остановить уже не может. Выгибается красиво и видит сквозь мокрые ресницы – Дженс обхватывает его извергающийся член рукой, придерживая, и втягивая щеки, высасывает солоноватую влагу из Кастиэля, продлевая его мучительно сладкий спазм. Спустя несколько секунд – секунд! – Кастиэль еще жадно хватает ртом воздух, растекаясь безвольно в шезлонге, а Дженсен уже на ногах и подтягивая сползшие штаны, несётся к забору, забыв о своем стояке. Кастиэль только успевает помечтать о заключительном поцелуе солёных от спермы губ. Дженс утирается на бегу, будто молока попил и от его, уже такого отстраненного вида, у Кастиэля непривычно колет в сердце. Дженсен повисает на заборе, мышцы на спине вздуваются буграми, и он орёт через дорогу в окна Сэма: - Сэм! Сэ-эм!!! Оттуда доносится ответ и Дженс радостно вопит: - На меня!!! На меня купите!!! – прислушивается и объясняет: - Меня отпустили! Что там надо купить и на него, Кастиэль сразу смекает и собирается с силами для разговора. Выволочка для Дженсена насчет употребления алкоголя получается вялой и совсем не такой грозной, как хотелось бы Касу. Мальчишка делает непонимающие глазищи, пожимает плечами и обещает вернуться к одиннадцати. Приползает к часу ночи. Пьяный, хихикающий и совершенно непригодный для утех. Кастиэль, ругаясь, затаскивает его в душ, врубая холодную воду, и Дженс визжит как девчонка, уворачиваясь от жалящих струй. Мокрый, голый, весь в пупырышках... Кас уже думает, что всё не так плохо, но тут Дженс резко бледнеет и начинает блевать на пол. - Что б я… еще раз… отпустил тебя куда-то!.. – страшно грозится Кастиэль и с жалостью, аккуратно придерживает голову Дженсена над раковиной. Тот в слезах, соплях и ужасных спазмах тихо воет – блевать нет сил. Полночи они проводят в уборной и только под утро Кастиэль укладывает измученного маленького пьяницу в их кровать. Дженсен проваливается в сон сразу же, не чувствуя как Кастиэль тихо и нежно гладит его волосы рукой, баюкая. Дженсен красивый, даже такой вымотанный и несколько раз проблевавшийся. Он красиво спит, красиво дышит, красиво выставляет коленку из-под простыни и Кастиэль с тихо накатывающим ужасом понимает – его зависимость от всего этого чудовищна, а его любимый мальчик уже начал осознавать свою силу и власть над ним. Своими губами, руками и другими порочными частями тела он может купить себе всё, что пожелает: прогулы занятий, посещения вечеринок, еще какие-то мелочи… Кастиэль стонет - это не мелочи. Это очевидное доказательство равнодушия его любовника, маленького Дженси, который продаёт себя Касу, покупая свободу.