В королевстве у моря

       - Ненавижу, ненавижу, ненавижу тебя! – орёт Дженсен. Громко, зло и уже немного хрипло. – Не иди за мной, я не сяду с тобой в машину, я уеду, все равно…убегу… Ненавидит он Кастиэля, конечно же. Который осторожно идет за убегающим в поля мальчишкой и боится приблизиться, чтобы не дай бог не разозлить еще больше. Дженсен взбешен, и пусть у него есть на то причины, но ему совершенно непозволительны такие оскорбительные выпады в сторону его похитителя. Он, выскочив из машины минутой ранее, быстро удаляется от нее, стремительно шагая по полю, которое протянулось до самого горизонта. Сердито пинает шапки маленьких белых цветов, от которых при дуновении ветра разливается по воздуху, раскаленному от жары, медовая сладость… - Ненавижу, ненавижу тебя!...

***

…Лоуренс остался далеко позади и первые сто километров Кастиэля не покидало жуткое предчувствие погони. Проносясь сквозь Топику и сворачивая на трассу №35, он уже ощущал подступающую волну паники, стыда и ужаса. Представлял весь позор погони, а то, что погоня неминуема, сомнений не было. Друг семьи, Бобби Сингер, наверно в эту самую минуту получает документы на опекунство и вскоре обнаружит пропажу своего несовершеннолетнего воспитанника. Исчезнувший профессор и приметная чернобокая Импала не вызовут никаких сомнений в том, что увез Дженсена именно он, Кастиэль. По шее за шиворот голубой рубашки медленно стекала липко-тягучая капля пота. Ледяного, несмотря на жару. Кас утирался и прибавлял газу. Он выбрал дорогу, уносящую их на юг, каким-то инстинктивным чутьем. Стремясь в еще большее тепло, будто дальние прекрасные страны, которые могут гостеприимно укрыть беглецов, находятся именно в южном направлении. Он потом понял, что движение к югу непременно приведет их на побережье, к прибою, и этот побег к морю щемяще отдавался в сердце тоскливым полустертым воспоминанием. Трасса, пока они не покинули окрестностей столицы, кишела авто и проносящиеся мимо, обгоняющие их полицейские машины возвращали Кастиэля к реальности. Дженс беспечно спал, и если бы не вся эта преступная затея Каса увезти мальчишку подальше от дома, от Бобби и всех тех, кто мог отобрать у него Дженсена, он бы с удовольствием полюбовался – так нравилось ему смотреть на спящего мальчика. Но вместо этого Кастиэль живо и в красках представлял себе, как догоняющая их полицейская машина тормозит Импалу, и вот уже Кас распят на капоте собственной машины, будто лягушка, которую собираются препарировать и по нему гадко и бесцеремонно шарят руки полицейского, ища что-нибудь противозаконное и недозволенное. Напрасно. Самое ясное доказательство его вины находится на заднем сиденье машины - Дженсен, милый, взъерошенный и сонный. Ничего не понимающий, почти взрослый ребенок, на которого у Кастиэля нет никаких прав. Потом кошмар Кастиэля сменялся другим и в нем уже не присутствовали стражи закона, потому как зловредный дядя Бобби сам пускался в погоню за ними, справедливо решив не привлекать полицию, дабы не распускать слухов об этой, в общем-то, гадкой и непотребной истории. Кас не сомневался почему-то, что Бобби враз углядит в их незаконном союзе самую что ни на есть суть, и конечно же постарается вырвать из лап похотливого чудовища глупого несмышленого подростка. Содрогаясь, он представил погоню, куда более жуткую, и очень живо – деревенщину Сингера с тесаком в руках, который и разбираться не будет, сразу снесет голову… Еще одна полицейская машина обогнала Импалу и Кастиэль машинально сбросил скорость, плетясь почти по обочине дороги. Тревожно глянул на спящего Дженсена в зеркало заднего вида и улыбнулся вымученно и влюблённо: мальчишка всё еще сладко спал, свернувшись в причудливой позе на сиденье и, задрав ногу, упирался розовой и немного пыльной пяткой прямо в окно… А за окнами проносились бесконечные равнины Канзаса. Еще не совсем высушенные зноем, зеленеющие, и где-то у горизонта мелькающие яркими желтыми пятнами – подсолнухи распустились удивительно рано в этом году во внезапно наступившей теплыни прошедшего мая. Кастиэль все же отвлекался иногда на проплывающий мимо веселый пейзаж цветущих полей, где ветер гнал травяные волны прямо к шоссе и они разбивались беспорядочно, едва коснувшись твердого полотна дороги. Небо было синее, такое глубокое и где-то у горизонта полностью сливалось с зеленью холмов. Там трава тянулась к близкому небу своими зелеными тонкими руками и сине-зеленое смешивалось, размывалось, становясь нечеткой линией и только яркие пятна подсолнухов у горизонта давали понять, где земля, а где – небо. Импала продолжала свой побег и плавно обогнула Эль-Дорадо, не заезжая в город. Кастиэль усмехнулся про себя – своё сокровище он уже нашел, и направил машину к Уичито, не собираясь, впрочем, заезжать в самый многолюдный город штата. Он уже проехал без остановки двести пятьдесят километров и пять часов дороги давали о себе знать. Глаза слезились, голова была тяжелая – профессору все же никак не двадцать. Но Дженсен спал и будить его было жалко и страшно. Кастиэль, пребывая в ужасе своих фантазий насчет погони и своего позорного пленения и обличения, вовсе не заботился, о чем он будет врать мальчишке; почему они, собственно, в трехстах километрах от Канзас-Сити, куда собирались еще утром. Он просто вжимал педаль газа в пол и прибавлял, гнал машину аллеей торнадо*, и Импала, сама как маленький черный вихрь, рыча, разогнавшись, уносила спящего Дженсена все дальше от дома. Прочь, прочь… За несколько километров до Оклахомы, Кастиэль опасно почти засыпает за рулем и очнувшись от громкого гудка громадного тяжеловоза, резко выворачивает руль. Дергает машину в сторону и ловит на обочине огроменную яму. Грохнувшись макушкой о потолок, он все-таки выравнивает автомобиль и снова выкатывается на ровное полотно дороги. И через секунду сталкивается в зеркале заднего вида с сонным взглядом проснувшегося Дженса. Холодея и снова покрывшись липким потом, Кастиэль просто ждет, не имея сил на приветствие. Он не находит в себе сил что-то сказать. Дженсен прокашливается и непонимающе ведет глазами, с Каса - на пейзаж за окном. Профессор снова набрал скорость и картинка проносится очень быстро, но глаза Дженсена округляются – все незнакомое, безлюдное, странное. Кастиэль только что не зажмуривается – Импала приближается к огромному, ярко размалеванному щиту, который угодливо сообщает, что «Вы покидаете штат Канзас». Удивленные глаза Дженсена, когда он успевает прочитать это, стоит видеть. Круглые, зеленущие глазищи мальчишки наполняются недоумением и в следующую секунду Кас слышит обманчиво спокойное: - Кас? А мы где? Куда… - Дженсен, я объясню тебе всё потом, - Кастиэль решается не пускаться в так необходимое сейчас вранье, потому что уже не может врать Дженсену, глядя в его такие непонимающие глаза. Но это плохое и совершенно неправильное решение – Дженсену не двенадцать, он ожидаемо хочет слышать внятное объяснение этому путешествию из штата. - Нет, скажи мне прямо сейчас, какого черта мы уезжаем из Канзаса? – взгляд делается злым, а уж злиться Дженсен умеет. – Ты сказал, что мы едем в Топику… - Нам понадобилось ехать немного дальше… - Тебе. - Что? – Кастиэль с трудом следит за дорогой, потому что чувствует – еще чуть-чуть и Дженсен сорвется. - ТЕБЕ понадобилось ехать. Мне ты сказать не удосужился, мистер, - Дженсен начинает возиться и Кас с нарастающей паникой наблюдает, как тот натягивает кроссовки и шарит рукой в поисках сумки, - и я не собираюсь больше никуда с тобой ехать, пока ты не объяснишь мне какого черта мы так далеко от дома. Возможно, Дженс не был дальше Канзас-Сити и ориентируется с трудом, но и он понимает, глядя на незнакомые холмы, что они черт знает где. Кастиэль молчит. И замирает, когда слышит ледяное: - Останови машину. - Дженс… - Останови, я сказал. Никаких спасительных идей, никакой легенды и Кас срывается на бессмысленый лепет: - Послушай, Дженсен, ты не можешь решать… Мы едем по делам и я никак не мог оставить тебя одного в городе. Понимаешь, это было совершенно необходимо и в этом, поверь, нет ничего страшного… - Останови, нахрен, эту чертову машину!!! Я никуда не еду!!! Когда Дженс начинает со всей дури рвать ручку двери на полном ходу, испуганный Кастиэль резко съезжает на обочину, врезаясь в какие-то цветущие кусты, подминая их колесами. По салону все летит и он не в силах остановить мальчишку. Дженсен пулей выносится из Импалы и орёт, уже не сдерживаясь: - Ты совсем уже? Почему это я не могу решать? Я что, ребенок? Ты чего так мной распоряжаешься, а? У меня планы были!!! А ты мне наврал!!! Дженсену шестнадцать. Он обычный подросток, даром, что у него никогда даже прыщей не было – он все равно еще находится в этом несносном переходном возрасте и наступить на горло его чувству свободы, пусть оно и призрачное – главная ошибка Кастиэля. Ему приходится только наблюдать, как взбешенный Дженсен пытается вскрыть багажник и достать оттуда свою сумку. Не выходит, и Дженс отчаянно-зло пинает хромированное колесо машины и так гордо и безысходно шагает в волнующееся травяное море прочь от похитителя, что у Кастиэля сжимается сердце. - Я ухожу! Вокруг них бескрайние поля. И черная лента расплавленной от зноя дороги. Дженсену, в общем-то, абсолютно некуда "уходить". Солнце, уже заходящее, плывет почти у горизонта и тоненькая удаляющаяся фигурка мальчишки тает, растворяется в ярком свечении заката, будто еще один шаг и он пропадет и исчезнет. Кастиэль бросается следом: - Дженсен, постой, ну куда ты идешь?… Вернись к машине… Поговорим. - Я не хочу разговаривать с тобой…предатель! – кричит он сорванным голосом и кажется уже со слезами. - Давай все обсудим, я объясню, - Кастиэль на три шага ближе, - только доедем до гостиницы. - Я никуда не поеду с тобой, отстань, уйди!!! – Дженсен машет руками и размашисто шагает – маленькая фигурка на огромном поле волнующейся травы.- Я…Я… Я заберу сумку и словлю попутку, мне надо домой! Кастиэль наконец догоняет его и не успевает схватить за руку – Дженс поворачивается к нему сам, со злым, некрасивым лицом: - Ты снова обманул меня, как тогда! Помнишь? Про папу? – Дженсен усмехается злопамятно и жестоко припечатывает Каса нелепым обвинением: - Ты меня еще тогда изнасиловал в мотеле, извращенец! Мне надо было все дяде Бобби рассказать, какой ты! Какой противный, визгливо-истеричный голос, оказывается, бывает у его Дженси, думает Кастиэль. Как больно врезается он в уши и ответить нет сил. - Думаешь, я с тобой по-настоящему? Да? – Дженсен кричит какую-то бессмыслицу, не договаривая и не заканчивая предложений, но Кастиэль все равно его понимает. - Да я тебя никогда! Думаешь, ты мне нужен, да? Я с тобой притворялся! Всегда! Мне никогда не было хорошо с тобой! Я тоже врал! Какой жестокий, думает Кастиэль. И как безошибочно нашел самое больное место, самое уязвимое в Кастиэле. Звереныш с маленькими лапками выпустил коготки и разрывает теперь сердце профессора в клочья. Пусть воспоминания о стонущем под ним от непритворного удовольствия Дженсене говорят обратное, остальные слова мальчишки бьют точно в цель – в бедное влюбленное сердце несчастного похитителя. - Ненавижу, ненавижу, ненавижу тебя!!! Не иди за мной, я не сяду с тобой в машину, я уеду, все равно…убегу… – Дженсен все дальше и Кастиэль снова догоняет, чтобы услышать смертельное: - Ты мне надоел! Я лучше к дяде Бобби уеду! Потому что я тебя… я…никогда..никогда тебя не лю… На этих словах Кастиэль хлестко и сильно наотмашь лупит Дженсена ладонью по щеке. Изящные, тонкие, но сильные руки профессора совершенно не приспособлены, чтобы давать пощечины молодым несовершеннолетним мальчикам, поэтому он совсем не рассчитывает свою силу взрослого мужчины – удар получается неслабым и Дженсен, всхлипнув и схватившись за щеку, валится в траву… Спустя два часа после пощечины они все еще были в поле. Дженсен, лежащий в траве ничком и рыдающий. Кастиэль, тихо и обреченно сидящий рядом. Потом каким-то чудом, недвижимый Дженсен позволил Кастиэлю запустить руку в свои уже немного отросшие рыжеватые волосы. Кас ласково перебирал их пальцами, молчаливо извиняясь за оплеуху, и просто ждал. С сожалением, и даже болью думая о непростом характере своего мальчишки, в котором так много упрямства, а еще больше инфантилизма и детской беспомощности. Именно эти черты, а не привязанность, не позволили Дженсену гордо покинуть Каса и их машину, и вскинув руку с большим пальцем верх, по-взрослому словить попутку и уехать. Жестокая истина колола под сердцем, не отпускала и весь ужас их положения снова накрывал Кастиэля с головой. «Нужно доехать до мотеля, укрыться от всех, запереть на ключ себя и счастье свое, пусть может и на одну последнюю ночь, но так хочется просто зарыться лицом в его милые вихры на затылке и прижать к себе, забыв кошмар внезапного побега…» Что будет утром, Кастиэль не думал. Конец света, вероятно… Импала устало пересекла границу штата и они оказались в Оклахоме. Уже стемнело. Кастиэль был на пределе и думал только о том, как же зыбко сейчас их шаткое перемирие, застывшее между ними в напряженном молчании. Дженсен дал усадить себя в машину, не предпринимая больше попыток к побегу и не сказал ни слова, когда Кастиэль заприметил наконец первый приличный мотель недалеко от Блэкуэлла и свернул с шоссе. К слову, «приличным» сейчас Кастиэлю показался бы любой сарай или халупа – он устал безбожно и был так вымотан, что только и мечтал о кровати. Скандал отнял его последние силы, но он предчувствовал продолжение и не мог расслабиться ни на миг. Они зарегистрировались и заняли самый отдаленный номер. Окна выходили в поле, шум с дороги не проникал в тишину комнаты. Дженсен, кинув сумку, удалился в душ, проигнорировав умоляющий взгляд Каса, который взялся было за ручку душевой, но обреченно уступил ее мрачному насупленному подростку. Пришлось сидеть почти час в липкой от пота рубашке и вслушиваться, что там Дженс делает. И еще полчаса, когда ему все же позволили занять душевую, лихорадочно намывать себя, снова прислушиваясь сквозь шум льющейся воды к происходящему в комнате. Самый страшный звук – звук захлопывающейся двери, Кас так и не услышал. Вышел в номер, завернутый в одно махровое полотенце и увидел, как полностью одетый Дженсен лежит на своей кровати, уткнувшись в стену. Вывернутая рука с ладонью, повернутой вверх, неестественно лежала на одеяле. Кас присел рядом. Заглянув через плечо мальчишки, увидел его раскрытые глаза и палец, которым тот бессмысленно и монотонно ковырял потрепанные цветастые обои. На бесхитростные действия Кастиэля никакой реакции не последовало и профессор вздохнул. Заметив у кровати встроенный железный ящик «Магических пальчиков», провода от которых тянулись именно к Дженсовой кровати, Кастиэль достал из кармана своих брюк мелочь и тихо вложил несколько монет в безжизненную руку мальчишки. Ладонь сжалась почти мгновенно, и через минуту с кровати Дженсена уже раздавалось жужжание массажера, наполнившее комнату мерным и отчего-то успокаивающим звуком… Кастиэль проснулся первым, очнувшись от тревожного сна и непривычно не ощущая теплое тело рядом. Дженсен спал на соседней кровати и Кастиэль, умывшись наскоро, сел рядом со спящим, не в силах игнорировать его близость. Хотелось прикоснуться, совершенно целомудренно ощутить материальность спящего и такого красивого Дженсена. Губа у него вспухла после вчерашнего и ресницы слиплись во сне. Всё равно красивый. Кастиэль легонько дотронулся до его волос, поправил прядь и стал ждать пробуждения. Дженсен проснулся спустя десять минут и сразу отчужденно отодвинулся от Каса. Пришлось найти в себе силы и снова врать, инстинктивно ища что-то, что поможет ему удержать мальчишку и повлиять на его решение. - Дженсен, ты же понимаешь, что дядя Бобби, его стиль жизни немного не соответствует…хм…твоему представлению о…В общем, проживать в Валли-Фолс и работать автомехаником не так уж сладко, а я мог бы…Я мог бы дать тебе намного больше, мы могли бы путешествовать, вместе… Дженсен шевельнулся. Кас воодушевленно продолжал: - Тебе нужно учиться, и я... - на этих словах Дженсен снова равнодушно уткнулся в стенку, а Кастиэль все импровизировал, отчаянно и без особой надежды: - Мы могли бы поехать в Нью-Йорк, и, как ты знаешь, там много актерских школ, я помню, ты интересовался… Бинго! Дженсен замер, пробурчав: - Они платные все… - Я немедленно запишу тебя в лучшую, если пожелаешь и, естественно оплачу учебу. - Правда? – Дженсен приподнялся на кровати, повернувшись и заглядывая Кастиэлю в глаза, - Кас…Ты это серьезно? Какой наивный ребенок его Дженсен. Только что обманутый, он снова доверчиво хлопает ресницами и верит. Кастиэль в ту же секунду понял, что больше не сможет обманывать ожиданий мальчишки и тут же сделал пометку в голове, действительно решая записать того в какую-нибудь актерскую школу Нью-Йорка. Пусть попробует. Возможно, жизнь в большом мегаполисе – не лучшая жизнь для них, но Нью-Йорк не близко. Дженсен, имеющий с натяжкой «удовлетворительно» по географии, не совсем понимает, насколько далеко он от своей мечты. «Надо держаться подальше и от Калифорнии» - сделал еще одну пометку Кас, с содроганием вспоминая грезы Дженсена о Голливуде. Пока повеселевший Дженс мечтал вслух о дорогих коммерческих проектах, которые наверняка ему светят после учебы, Кас оделся и сообщил Дженсену, что ему нужно сделать важный звонок. Тот его даже не услышал, кажется, и приученный к ежедневной гигиене, закрылся в ванной комнате. Кастиэль пару минут слушал звонкий перестук капель о стеклянную перегородку душа и затем вышел из номера. Замечательная идея втянуть Дженсена в мир театра и призрачной звездности, уже не казалась ему такой блестящей. Только оттого, что путешествие к славе, возможно, окончилось бы уже при первой полицейской проверке документов. Паспорт Дженсена упоминал умершую Мэри, как мать, и Джона, отца. Кастиэль, надо полагать, являлся просто чужим взрослым мужчиной, везущим несовершеннолетнего мальчика неизвестно куда... Профессор дошел до телефонной будки, стоящей одиноко на углу здания и набрал номер Анны в автомате. Он уже готовился к истерике, которую наверняка услышит на том конце провода, как только скажет, что незаконно увез Дженсена из Лоуренса навсегда, не взирая на последствия. Но после треска на линии и нескольких гудков в трубке, Кастиэль слышит спокойное приветствие в ответ на своё и немного тревожный голос сестры, которая говорит, говорит, говорит, сообщая новости, не видя, как Кастиэль, прижавшись затылком к пыльному стеклу кабинки, почти в обмороке медленно сползает по стене на пол…