Ушастое недоразумение

Следующий день. Около 14:00 по местному времени.       Канадец вошёл в дом спустя пару часов отсутствия. И чуть не выронил пакеты на пороге, когда увидел абсолютно разгромленную гостиную. Сцарапанные куски обоев, разодранная в хлам дверь в кухню и перевёрнутая мебель — лишь некоторые детали глобального погрома. Метт с грехом пополам поставил диван как было — на ножки — и поспешил на кухню, откуда до сих пор доносилось шипение и рычание. Ему открылась поистине невозможная картина – Россия, загнанный на шкаф, распластался там и шипел на сидящего внизу на четвереньках Альфреда. Что на одного, что на другого было страшно смотреть – оба расцарапаны и чуть ли не синие от количества синяков, у Ивана не хватало доброй половины шерсти в ранее пушистом хвосте, у Джонса было разорвано одно ухо и кровоточили три больших пореза на шее. Сразу стало понятно, что эти двое подрались. Причём бой был не на жизнь, а на смерть. Канада поставил пакеты на пол и тихонько ретировался из кухни. Уйдя на второй этаж, он набрал воды в пульверизатор и прокрался обратно на место импровизируемой «битвы сильнейших». Иван и Альфред тут же повернули головы в сторону канадца, который чуть не поседел от взгляда двух пар кошачьих глаз разного цвета. Хотя, уже даже не столько цвета, сколько оттенка, но не суть важно. Россия спустился вниз, американец и русский снова стали с шипением и прижатыми к голове ушами, смотреть друг на друга. Вильямс плавно прошёл между государствами – и резко брызнул в лица стран-котов. Те рванули с громким мяуканьем в разные стороны, стараясь на бегу стереть с мосек капли. Метт только рассмеялся от вида этих испуганных «котиков». Ещё бы, два великих и ужасных – и трут мордашки, обиженно глядя на Канаду и только что не дуя губы или щёки.       - Ну, что скажете в своё оправдание, котята? – Метью ласково улыбнулся своим «подопечным». Те жалобно замяукали, чуть ли не ластясь под ноги. Вильямс только потрепал по волосам котеек и дал им выйти из кухни. К слову, на данный момент, что Америка, что Россия — оба передвигались уже некой полурысью, чуть пригнувшись, мол, сила гравитации усилилась. Также оба полностью потеряли навык человеческой речи, хотя, было непонятно, полностью ли потеряли человеческое сознание.       Коты разбрелись по своим первоначальным спальням. На месте кроватей и у первого, и у второго уже были по большей части сооружены какие-то гнёзда-лежанки из нескольких одеял. Так посмотреть, они даже спали одинаково, в одинаковых позах – попросту свернувшись калачиком. У Фреда внезапно нарисовалась вредная привычка — посасывать кончик собственного хвоста во сне. Так что теперь Канада иногда заходил посреди ночи к нему и осторожно, ни в коем случае не будя, вытаскивал хвостик из его рта. У России пока что ничего не наблюдалось, но канадец честно подозревал, что русский наверняка просто подыгрывает, а сам вполне чётко (или не очень, но в большей степени) осознаёт, что с ним происходит.

***

Тот же день, около полуночи, спальни на втором этаже.       Ивана подняла нелёгкая посреди одного интересного сна. Нет, ничего такого пошлого там не было. Просто вот проснулся и всё тут. И пошёл на кухню. Всё же, человеческая привычка на предмет ночных пожратушек у него не изменилась. Именно поэтому он пошёл туда, дабы заточить оставленный в миске на этот случай вискас. Не удивляйтесь, сухой корм он приноровился грызть, как семечки.       А уже сейчас, нахрумкавшись вдоволь, он было пошёл к себе, но кот без любопытства – это не кот, поэтому Брагинский зачем-то попёрся к своему недавнему вражине, с которым случая поквитаться ну не было. Открытого, имелось ввиду. А тут уже вроде и моськи друг другу начистили, да всё равно прервал канадец. Нет, Россия Метта честно уважал и даже на далёких-далёких задворках сознания даже побаивался, но того, что он не разрешил донавешать люлей Джонсу — это была прям вечная обида. Детская, наигранная, но всё же обида. Но вернёмся к местонахождению сибирского кота. Да, пришёл. Да, стоял прям над мирно спящей тушкой американца. И думал, сделать ему одну вещь или не сделать. «Сделать», - решило сытое и уже снова сонное сознание, и Иван, присев на край постели, легонько коснулся кончиками пальцев разорванного ушка Альфреда. Тот только почему-то жалобно мяукнул сквозь сон, вероятно, снилось что-нибудь плохое, и затих. Федерация пошёл дальше и, аккуратно изогнувшись, коснулся затянувшейся раны губами. Америка замурлыкал. Столь нежное касание ему понравилось. Брагинский только усмехнулся и залез к Штатам под бочок, благо двуспальная кровать позволяла это сделать. Дальнейшая ночь, которая по обыкновению продолжалась до полудня следующего дня, далее происходила без эксцессов.