I'm nice (Cafe)

Часы показывали восемь часов две минуты, и занято было всего навсего три столика. Сынхён скучающе наблюдал из-за стойки бармена, мешая тому работать, как Сынри несет огромную тарелку фондю к пятнадцатому столику в углу. Бедняга ради какого-то ненужного изящества тащил ее на одной руке, и Сынхён про себя молился, чтобы Сынри сейчас ее не уронил и ему не пришлось отвлекаться от своего любимого занятия - мыслей о своей безымянной одержимости. Сначала он думал, что это любовь, но как это можно назвать любовью? Запомнилось только тело в тату. Ни лица, ни даже цвета волос, только ощущения контакта с кожей, жара, запаха, вкуса, стонов. Снова, в который раз это наваждение нахлынуло на него, вызвав мурашки по всему телу. Сынхён обхватил себя руками и выдохул, безрезультатно стараясь расслабиться. Эта ночь снова всплыла у него перед глазами и он уже не видел уронил Сынри фондю или нет. Не то чтобы у Сынхёна в жизни не хватало сексуальных впечатлений или что-то вроде того, но почему-то именно этот мальчик, стонущий в его руках, никак не хотел уходить из его головы. Через несколько дней после той ночи он сходил к парню, который мог знать где тот мальчишка, но все контакты были безвозвратно потеряны. Поняв, что пытаться не думать об этом бесполезно, Сынхён снова взглянул на часы и, прикинув, что дальше персонал справится и без него, выскользнул из кофейни на свежий воздух. На улице стеной лил дождь. Сынхён, как всегда, за своими мыслями не заметил шума воды, и, в итоге, он, беспомощно прикрываясь руками, пробежал несколько метров, а затем шагнул под ближайший навес, кажется, какого-то продуктового магазина. - Тоже без зонта, да? Парень повернулся на голос и заметил тут же пристроившегося Джиёна. Он стоял в легком свитере и едва заметно дрожал. В этом году в Сеуле выдалась особенно холодное лето. - Ага. Сынхёну вспомнился случай с баром, когда он, захватив с собой попавшегося под руку Джиёна, наболтал ему в пьяном забытье про свою (боже, как смешно) любовь. Тот, верно, сейчас думал о нем невесть что. - Что-то Сынри в последнее время не в себе ходит, не знаешь что у него случилось? - Сынхёну нужно было о чем-то поговорить, чтобы исправить мнение о себе. - Он страдает от несчастной любви, как ему кажется. На самом деле он страдает от недотраха. - Почему ты так думаешь? - Сынхёну стало неуютно от того, что у него, по сути, сейчас творилось что-то похожее. - Потому что любви не существует, - Джиён слабо улыбнулся и посмотрел на свои промокшие кеды. - Все ищут каких-то удовольствий или просто человека, с которым можно вести себя как угодно. Если любовь и существует, то я ее никогда не видел. А вот недотрах, да, - Джиён перевел взгляд на ссутулившегося Сынхёна, внимательно его слушавшего. - Это можно встретить на каждом шагу. Сынри слишком простодушен чтобы это понять, но ему это и не надо. Я буду рад, если найдется кто-нибудь способный заботиться об этом ребёнке. - А если... - Сынхён запнулся и начал снова, ища отклика в карих глазах Джи. - А если люди ищут не удовольствия, а помощи? Поддержки? Если им нужен человек, который смог бы дать им...- он снова замолчал. - Дождь закончился, - неожиданно сказал Джиён. - Что? - Дождь закончился. Я пойду. Сынхён растерянно кивнул и остался под навесом один. Он тоже хотел уйти, но ему никак не удавалось разобрать шевелившееся в нем чувство. Больше всего оно было похоже на интерес. Это что же такое должно было произойти с человеком, чтобы он говорил такие вещи? Сынхёну, в общем-то наплевать, но он решил понаблюдать за этим странным парнем какое-то время. В нем было столько беззащитности и напускной бравады, опустошенности и отречения от всего вокруг, что невозможно было не задуматься. Часы показывали восемь часов двадцать шесть минут, когда Сынхён в задумчивости побрёл домой. *** Клиент, молодой человек с бритыми висками и в совершенно дурацких солнечных очках, очень долго пялился в меню, словно не умел читать, а потом снял очки и снова изучил эту же страницу. Сынри терпеливо ждал с блокнотиком в руках, потому что парень показался ему забавным и, пока тот соображал, разглядывал его рельефные руки. Интересно, это он качается? Или..дерется? От чего вообще могут расти мышцы? Сынри оценивающе окинул взглядом всего клиента и сделал вывод, что, скорее всего, все-таки качается. - Эй, э... извините, а что такое, - парень, только было оторвавшийся от меню и заставивший Сынри вздрогнуть и выпрямиться, снова к нему отвернулся, - фон-дю? - Он неловко заерзал на стуле и откашлялся. - Это топленый на водяной бане шоколад, к которому у нас подаются различные фрукты и ягоды. Теперь парень с тем же глуповатым выражением лица пялился на Сынри. Тому даже стало неудобно, и он поправил челку. Клиенту противным писком пришло сообщение, и он, наконец отвел взгляд на телефон. - Да, да, вот можно мне это самое фондю? - будто очнувшись пролепетал он, внимательно читая сообщение. - Будете что-то пить? - Нет. - Ваш заказ - шоколадное фондю, будет готов в течение пятнадцати минут, - Сынри, наконец, развернулся от этого чересчур медленно соображающего парня и хихикнул, закрывая блокнот. Неужели он тут девушку ждет? Так резко схватился за телефон, что чуть не выронил его. Сынри прошел мимо его столика еще пару раз и словил на себе несколько взглядов. И он уже был готов поспорить, что тот парень ждет не девушку. Когда фондю было готово, официант взял его одной рукой, чтобы смотреться покруче в глазах чувствующего себя в конец не в своей тарелке клиента-с-бритыми-висками и торжественно поставил его в центр стола, за которым все еще не было никакой девушки или кого-либо еще. - Ваше шоколадное фондю. - Ага, спасибо. У парня зазвонил телефон и он взволнованно ответил, до уже успевшего отойти Сынри донеслись обрывки разговора. - Да, это Ёнбэ... Что? Из-за чего?.. Да, хорошо, - "Ёнбэ" положил трубку и, тяжело вздохнув, провел рукой по налаченным волосам. Сынри был жутко интересно кто это был. - Что, не придёт? - спросил он как бы невзначай, останавливаясь возле столика. - Кто не придёт? - Ёнбэ своим фирменным непонимающим взглядом уставился на Сынри, вызвав у того улыбку. - Ну девушка ваша. Она же только что звонила? Лицо парня резко изменилось на серьезное, но, когда он понял, что Сынри скорее всего ничего не слышал, он снова расслабился. - Нет, это... друг. Друг звонил. Сказал, что не успевает, - проговорил он осторожно, немного взволнованно вертя в ладони мобильник. Официант, чуть поклонившись, уже собрался уходить, когда Ёнбэ придержал его за локоть. - Эй, - он покосился на бейдж, - Сынри, как это вообще едят? - парень кивнул на фондю беспомощным взглядом. И Сынри не смог сдержать смеха. Ему уже почти нравился этот непроходимый тормоз. *** Джиён зашел в пустую квартиру и словно оглох. Ни звука, как в вакууме. Он подумал, что неплохо бы было завести щенка, чтобы было не так тихо и, стянув промокшие кеды, рухнул на диван. Он остался один. От прежней жизни ничего, никого не осталось, а в новой едва появившийся в ней Сынри, его единственная опора на этот мир, оказался все тем же и всеми теми же вместе взятыми, кого он оставил. Слева на столике лежали книжки и несколько томиков манги. В последнее время он только и делал, что читал. Бездумно, хватаясь за все подряд, не вникая в смысл. Он искал в них тех переживаний, ощущений, мыслей, которых ему не хватало в жизни. Чувств, которых ему не хватало, людей, которых ему не хватало просто катастрофически. Джиён всегда был человеком нараспашку, человеком кампании, но из-за того, что его последняя компания его душила, он остался без людей совсем. Он понял, чего ему не хватало. Давно уже понял, что это недостающее "что-то" - любовь. Джиён сказал Сынхёну, что ее не существует, но он сам в нее свято верил все это время. Просто, отчаявшись в поисках он и сам был бы рад если бы ее не было. Почему-то ему снова пришел в голову парень, о котором ему рассказывал Сынхён. Джи улыбнулся такой неуместной мысли. Сам Сынхён вообще очень красивый, сегодня, глянув на него всего пару раз, Джи это стало совершенно очевидно. В его глазах были гордость и своеобразная мягкость одновременно. Парень поймал себя на мысли, что он, вообще-то, понравился ему с самого первого дня, но тогда ему было просто не до чувств. Он провалялся на диване еще с минуту, а потом побрел в спальню. Чхве Сынхён был его последним шансом, и начиная с завтра от него зависели вера Джиёна в любовь, людей и вся его жизнь. Последнее, что прошептал Джи, прежде чем заснуть, это "Пожалуйста", утыкаясь носом в привычно чуть солёную подушку.