Мне нет прощения

Время шло и через полгода или около того я привык к своим кошмарам. Листья окрасились красным, а воздух пах землей и дождем. Сеул меня утомлял. Мне исполнилось почти три года, и я чувствовал себя стариком - немного устал от жизни и сплошной суеты. Все надоело. В каком-то смысле сны заставляли меня чувствовать себя живым и, привыкнув к ним, я стал постепенно исчезать. Жизнь проскальзывала сквозь пальцы, словно песок. Я внезапно осознал, что люблю синий цвет и начал видеть сны, отличные от кошмара, происходившего в спальне. Не знаю почему. Возможно, я просто потерял чувствительность - слишком часто я видел раздвоенный язык, клыки и красно-желтые всполохи, слышал голоса и чувствовал воду. Слишком долго я все это терпел. В отсутствие шока и эффекта неожиданности мои призраки были всего лишь метрами пленки, запущенной на повтор. Вероятно, сознание устало от всего этого. Мне снился Шивон или хён, но на заднем плане всегда маячил мужчина с красными волосами - мой босс, мой покровитель, Восточное Море. Мне было приятно о нем размышлять, и я часто придумывал для него внешность. Иногда он выглядел как Ли Бён Хон или другие люди, которых я видел по телевизору, но чаще всего у него было лицо блондина с фотографий. В такие моменты его волосы становились светлыми, словно выгорая, это было странно, но ему шло. Называть этого человека Восточным морем вошло у меня в привычку. Ему вроде бы нравилось это имя, а мне нравилось чувствовать его на языке. Восточное Море. Синее море. Мой любимый цвет. Освободившись от кошмаров и угодив в лапы скуки, я начал убивать время за просмотром вечерних обучающих передач и новостных каналов. Меня мало волновали события в мире, но хён сказал, что новости стоит смотреть, поскольку они могут разбудить мои воспоминания. Единственным новостным обзором, который привлек мое внимание, был тот, в котором упоминался Шивон. На самом деле, репортеры мало говорили о Шивоне, в основном сюжет был посвящен начальнику полиции - какому-то пухлому парню по имени Шиндон. Он докладывал об освобождении из тюрьмы некого Чо Кюхёна. Поскольку я не знал этих людей, а камео Шивона длилось не дольше двух секунд, я быстро забыл об этой сводке новостей, однако Восточное Море сильно заинтересовала моя реакция. - Ты слышал новости? - О Шивоне? - Да, - босс был взволнован, и я слышал его тяжелое дыхание. - О Шивоне и Кюхёне. Что думаешь? - Ну, кажется о Шивоне почти и не говорили, - мне показалось, что Восточное Море ждал другого ответа. Повисло неопределенное молчание, а затем он сказал, что мне не хватает кальция, поэтому я должен пить больше молока. Предпочтительно, клубничного. Он повесил трубку и оставил меня наедине с протяжными гудками и собственным разочарованием. За три года я сильно привязался к Восточному Морю и перестал ставить под сомнение его личность. Я пытался задать ему несколько вопросов, например, зачем в его комнате каллиграфический свиток, почему он усыпляет меня ровно 01:30 и зачем я вообще громлю его квартиру? Парень ответил всего на один вопрос. Тогда был ясный день, и я щурился, глядя на солнце и слушая его голос в трубке. - Потому что ты сам этого хотел. Это было твоим последним желанием. Разрушить все. - Что? Зачем мне— - Затем, что это были мы, - голос босса казался надломленным и разбитым. Неужели он плакал? - Это были мы... Донхэ и Восточное Море. Он повесил трубку, а я почувствовал, как на глаза навернулись слезы. Думаю, из-за того, что я слишком долго смотрел на солнце. Наш телефонный разговор длился около 20 минут - в 60 раз дольше обычного. Я волновался за Восточное Море. Неужели он больше не боялся, что его обнаружат? Что все это значило? Он сдался? Отказался от своей идеи? Отказался от чего? От меня? Я очень надеялся, что он не сможет про меня забыть. *** Я все реже и реже общался с Шивоном. Почему-то мне казалось, что он начал меня игнорировать. Казалось, будто время, когда я был в центре его внимания, безвозвратно ушло. Хичоль тоже появлялся дома все реже. Почтальона я и то видел чаще, чем его. Оба моих друга меня бросили, хоть и не заявляли об этом открыто. Теперь я ждал только звонков Восточного Моря, а он стал звонить все чаще и чаще, и наши разговоры длились часами. Общение с боссом не было похоже на общение с Шивоном или Хичолем. Его голос был крыльями, которые поднимали меня в небеса, где я мог купаться в облаках, погладить луну или выбрать понравившиеся звезды. Однажды я спросил его, любили ли мы друг друга в прошлом? Тогда я впервые услышал его смех. - Любили - это слабо сказано. - Что— - Я хочу отправить тебе подарок. Жди его и смотри, чтобы до него не добрался Хичоль. - Откуда ты знаешь Хичоля? - Я знаю о тебе все, Донхэ, - голос босса казался довольным. - Когда получишь мой подарок, открой его сразу же, хорошо? Он очень маленький, так что не потеряй. И убедись в том, что Хичоль его не найдет. Обязательно, Донхэ. - Ты не скажешь мне, что это за подарок? - Нет. - Почему? - Потому что нас подслушивают. Правда, Хичоль? Где-то на линии раздался смех. Это был Шивон. - Умница, Восточное— - Не тебе меня так называть, Шивон. Восточное Море повесил трубку. Я в очередной раз растерялся, но растерянность была моим вечным состоянием, так что я не придал этому особого значения. Выходило, что мой босс знал Шивона и Хичоля. И что с того? Что это меняло? *** Пакет прибыл гораздо раньше, чем я ожидал, буквально на следующее утро после моего разговора с Восточным Морем. Я думал, что парень отправит пакет по почте, но он валялся прямо на кухонном столе. Подарок был завернут в лазурный шелк и солнечные лучи танцевали по его краям. Я прикусил нижнюю губу и начал возиться с пакетом. Я нервничал, дрожал и чувствовал безумное волнение - все-таки это был мой первый официальный подарок от Восточного Моря. Мне было интересно, что он мог мне подарить? Брелок для ключей? Он сказал, что это что-то крошечное. Возможно, какое-то украшение? Я сорвал с подарка обертку и увидел компакт-диск в прозрачной коробке, на лицевой стороне которой было написано какое-то послание, казавшееся слишком сложным для человека вроде моего босса. "Куда хуже иметь проверенные дружеские отношения, а затем потерять их, чем не иметь друга вообще. А что насчет любви, Донхэ?" Слова показались знакомыми. Я от кого-то их уже слышал, но от кого? От Восточного Моря? От хёна? Несколько минут я провел в задумчивости, а затем понял, что нужно прослушать диск. Я покопался в технике хёна и нашел древний вокмен, поставил громкость на максимум, ожидая, что услышу какую-нибудь песню. Что это будет? Попса? Рок? Панк? Или вообще классика? Какую музыку хотел показать мне Восточное Море? Я глупо улыбался, дожидаясь начала проигрыша, а затем из динамиков вырвался первый стон, замораживая меня на месте. Стоны Восточного Моря были жидким азотом, создавали кристаллы льда - миллионы и миллиарды мелких ледяных иголок впивались в мое тело. Одно дело было слышать эти стоны во снах, совсем другое - наяву. Я услышал звук, похожий на довольное урчание, а затем из динамиков посыпались слова, грязные слова, смысла которых я не понимал, потому что пытался хватать воздух ртом, глотать стоны босса. Голос не принадлежал ни мне, ни Восточному Морю, но эти стоны... Я уже слышал все это раньше. Я был там, видел все своими глазами. Это происходило... во сне. Нет. В реальности. Мне стало плохо. Хуже чем когда бы то ни было. Мир накренился, закрутился и со свистом пронесся мимо меня. Вокруг все пылало, у меня в глазах жгло, ноги не слушались, и резко скрутило живот. Я не чувствовал ничего, кроме обжигающей горло желчи. Я добрался до ванной комнаты, спотыкаясь и ударяясь обо все подряд, упал на колени и склонился над унитазом. Страх и ужас, пробиравшие до костей, вывернули меня наизнанку. Стоны двух парней окружили и сломили меня. Я задыхался, казалось, что в легких пенящийся пластик, желчь. Багряная кровь. Я никогда не думал, что воспоминания вернутся ко мне так. Не думал, что старый Ли Донхэ проснется, услышав стоны своего Восточного Моря, своего Ынхёка и сучьего Ли Сонмина. Я усмехнулся. Блять, как же я влип. Три года назад я проснулся в живом, ярком мире, наполненном запахами антисептиков и йода. Сегодня я проснулся над унитазом, в котором плавали остатки съеденного вчера вечером брокколи, под аккомпанементы собственного смеха и ноктюрн из стонов Ынхёка над головой. Какими прекрасными были его стоны... Гравитация последней подсечкой сбила меня на пол, и я рассмеялся. *** Я много чего вспомнил. Детство в Мокпо, родителей, пьяные посиделки со старшими, встречу с Кюхёном, ночь, когда он плакал в моих руках, липкий пластиковый стул, на котором сидел, пока мне делали татуировку... Ынхёка. Нашу первую встречу, его прикосновения и поцелуи. Смерть Итука. Убийство Рёука. Прошло больше трех лет, но мои воспоминания о смерти Рёука остались ясными, как божий день. Закрыв глаза, я мог увидеть размозженный череп Рёука, почувствовать брызги его крови на своем лице и услышать успокаивающий голос Ынхёка. Мы сбежали. Хотели вернуться в Сокчо и остаться там навсегда, но Кюхён преградил нам путь посреди автовокзала. - Нас вызывает Шиндон, - Кюхён стал моим напарником после смерти Итука, но мы общались еще реже, чем тогда, когда были незнакомы. В ту ночь Кюхён выглядел болезненно худым, совсем тощим. Я не мог вспомнить, когда видел его до этого в последний раз. Парень казался абсолютно вымотанным - торчащие кости, круги под глазами. - Это насчет дела Йесона и Итука. Копы вызвали Чхве Шивона на допрос. У нас в запасе час времени, нужно идти. Кюхён старательно делал вид, что не замечает Ынхёка. Он не обращал внимания ни на то, как мы цеплялись друг за друга, ни на кровь на моей рубашке. Как давно он знал о том, что мы вместе? Чувствуя мою нерешительность, парень протянул мне руку. - Идем со мной, сонбэ. Лучше быть арестованным, чем... сам знаешь. Ынхёк легко подтолкнул меня в плечо, и я его отпустил. Вот так просто. Так быстро. Интересно, как бы все обернулось, если бы я задержал руку на его запястье чуть дольше? Где бы я был сегодня? Если бы я просто схватил Ынхёка и запрыгнул вместе с ним в автобус, пришлось бы Кюхёну жертвовать своей карьерой? Стал бы я пытаться покончить с собой? Комната для допроса была маленькой, воздух в ней казался старым и застоявшимся. Кюхён и я стояли по обеим сторонам от Шиндона, который снова и снова перечитывал заметки из блокнота-планшета, будто там действительно было что-то важное. Шивон сидел напротив нас, закинув ноги на стол и скрестив пальцы рук в замок. Он выглядел расслабленным. Даже веселым, словно пришел в полицейский участок не ради разбирательства дела, а так, посмотреть комедию. Трагикомедию, возможно? Это была моя первая личная встреча с этим человеком. Он казался холодным, таким же, каким его описывали слухи. Вероятно, даже мрачнее, чем о нем рассказывал Ынхёк. Одно лишь его слово ужалило меня, лизнуло тишину в комнате, словно шепот пламени. - Ну и? Шиндон прочистил горло. - Где вы были в ночь— - У меня есть информация и получше. Она с легкостью объяснит смерти Итука и Рёука... Тебе интересно, Минсу? Шивон улыбнулся и, не сводя с меня глаз, вытащил из кармана белый конверт. Он дразнил меня. Пытался сломить. Меня. Нас. Он знал, что я сорвусь и явился посмотреть шоу. Пришел на добровольный допрос, чтобы поиздеваться надо мной? Такова была его месть? Или он планировал все это с начала? Неужели он с первого дня знал о том, что я подсадной коп? Я затаил дыхание, наблюдая за тем, как Шиндон достает из конверта четыре снимка. Дальше все произошло в мгновение ока. Вспышки. Кадры, сцены. Даже сейчас я не могу точно вспомнить, что именно тогда произошло. Сцена первая: я потянулся к пистолету, но рука Кюхёна уже лежала на кобуре. Никакой борьбы не было. Сцена вторая: еще до того, как Шиндон успел разглядеть на фотографиях меня и Ынхёка, Кюхён приставил дуло пистолета к его виску. Сцена третья: Кюхён посмотрел на меня так, будто заранее знал, чем все закончится и одними губами сказал: "Уходи. Быстро". Сцена последняя: Шивон рассмеялся мне вслед. Я бежал со всех ног. Бежал к Ынхёку. Вниз по улице, по бесконечному тротуару, сквозь расползающиеся линиями огни. Бежал в нашу квартиру, назад в желто-красный уют с рыбками и клубникой под потолком. Чтобы забрать Ынхёка, спасти. В мыслях вертелось только одно: "Ынхёк. Ынхёк. Ынхёк". Я никогда не слушал радио, потому что мало интересовался новостями. Мне были безразличны последние события - они никогда не касались меня. Только на этот раз все было иначе. "Детектив Чо Кюхён, 26 лет, арестован за проведение начальника полиции под дулом пистолета ранее этим вечером. Расследование дела ведется..." Арестован. Кюхён попал в тюрьму. Из-за меня. Сколько лет он получит? Как я мог это допустить? Сначала Итук, потом Рёук, а теперь Кюхён. Это все моя вина. Я не должен был существовать в этом мире. Не должен был любить Ынхёка. Одна моя ошибка загубила слишком много жизней, слишком много надежд и стремлений. Я был вором. Убийцей. Худшим преступником. Я знал, что Итук хотел быть хорошим копом. Знал, что Рёук просто хотел быть дружелюбным. А Кюхён... Кюхён... Зачем ему было защищать кого-то вроде меня? Зачем? Зачем он пожертвовал своей карьерой ради счастья никчемного ублюдка, который уничтожил столько людей? Как я мог это допустить? Чего я стоил? Да ничего - я заслуживал смерти. Заслуживал пойти на корм свиньям, умереть. Ради чего я вообще существовал? В чем было мое предназначение? Кто позволил ничтожеству вроде меня дышать? Я не заслуживал воздуха. Не заслуживал никого: ни Ынхёка, ни Итука, ни Рёука, ни Кюхёна... Я из последних сил продолжал бежать - вверх по лестнице, прямо по коридору. В наше красно-желтое убежище. Ынхёк заставлял меня продолжать дышать. Я не мог умереть. Пока нет. У меня был Ынхёк, и я должен был его защитить. Только на это я и был способен. Я не мог позволить ему страдать, должен был рассказать ему о том, что Шивон все знает, о том, что нам нужно бежать. Я должен был его защитить. Я не знал что думать, когда меня задел первый стон. На часах была половина двенадцатого ночи. Среда. Дверь распахнулась и тут же закрылась вслед за мной, высвечивая неправильную картину происходящего. Стоны, всхлипы... Не может быть. Запах резины, запах секса... Казалось, что дверная ручка плавилась в моих руках. Красно-желтые всполохи кружились перед глазами, дразнили, насмехаясь. Я не мог ничего понять. Почему в нашей постели двое? Кто они? Почему один из них так похож на Ынхёка, а второй... на Сонмина? Как такое могло случиться? - Подожди, Хэ, я все объясню! - Почему? В глазах стояли слезы, я буквально тонул в них. Комната пропиталась влажностью, жаром, духотой недоверия. Неужели я загубил столько жизней ради... Нет, Ынхёк любил меня! Он точно меня любил! Так почему? Что здесь делал Сонмин? Чем они занимались? Почему в нашей с Ынхёком постели? Почему в нашей квартире? А как же мы? Сонмин рассмеялся. Зашелся диким хохотом, роняя слезы радости, упиваясь моим поражением. Я был вне себя. Руки дрожали, я ничего не видел. Не мог, да и не хотел. Хватало стонов. Мне хотелось упасть. Прекратить дышать. Пожалуйста, позвольте мне умереть. Прекратите. Прекратите. Хватит. Я больше ничего не хочу. Хватит. Нет... НЕТ! Одного выстрела было мало. Я увидел, как Сонмин запрокинул голову назад, и на стене расцвели безумные кровавые цветы, но от этого мои вены закипели только сильнее. Я нажимал на курок снова и снова. Снова и снова. В обойме уже не было пуль, но я никак не мог себя остановить. Нет, нет. Нет. Ынхёк принадлежал мне. Только мне. Ынхёк... Я подошел ближе и коснулся лица Ынхёка. На нем была кровь. На мне тоже. - Давай разрушим здесь все, - глотая слезы и задыхаясь, сказал я и погладил волосы блондина. - Давай уничтожим нас, Ынхёк. В последний раз. Я столкнул тело Сонмина на пол, на красный ковер, и разделся. А потом мы с Ынхёком занялись сексом. Он... плакал. Я был той самой змеей, с раздвоенным языком и длинными, стальными клыками. Я впился в шею Ынхёка зубами, когда кончал, изливаясь внутри него, и моя сперма смешивалась со спермой Сонмина. Я был чудовищным порождением Сонмина. Итук являл собой превью моего будущего? Моего настоящего? Моего перевоплощения? Я осознал, что не хотел быть змеей. Ынхёк истекал кровью, плакал и пытался мне что-то объяснить, но я уже не был человеком. Я был ужасным существом, тонувшим в воздухе. Воздуха было слишком много. Я не мог дышать, мне была необходима вода. Сокчо. Вода и синева. Я хотел перемотать время назад, чтобы снова стать Ли Донхэ. Я поехал в Сокчо, вошел в воду и поплыл. Мне нужно было исчезнуть, уплыть, уйти в воду глубже, чтобы никогда больше не существовать... В ту ночь вода не была прозрачной. Она была холодной и черной, забрала меня, унесла Ли Донхэ, который не должен был вообще появляться на свет. Море смыло мои слезы, а облака пролили слезы за меня, оплакивая смерть змеи. Думаю, тогда я и умер. *** - Давай разрушим здесь все, Ынхёк, - послышалось из динамиков вокмена, а затем наступила тишина. Я с огромным трудом поднялся с пола и вытер тыльной стороной ладони рот. В следующий момент раздался еще один голос. Голос Шивона. Холодный и ломкий. - Доброе утро, Донхэ. Ну? Ты все вспомнил? Что теперь скажешь насчет любви?