Песчаная буря

- Что? – Иннет решила, что солнце играет с ней шутку. - Я говорю: кругом песок, и раны надо прижечь, чтоб быстро зажили – терпеливо объяснил орк. – Потерпи. Конечно, шрамы останутся, но это ты потом сама сведешь. Иннет не верила своим ушам. Орк, точно такой же, как тот, что много месяцев назад убил ее отца, сжег ее деревню, надругался над ее телом – сейчас спасал ей жизнь, напоив водой и обработав раны. - А где другие рабы? – поинтересовалась она, вспоминая занесенные сабли караванщиков и падающих на песок людей. Вместо ответа орк кивнул квадратным подбородком в сторону вала кровавых обрубков. Иннет сглотнула и на мгновение закрыла глаза. Орк встряхнул ее за плечо когтистой лапой. -Эй, что с тобой? Тебе к лекарю надо быстрее. Выпей еще воды. Не бойся, тех, кто мучил и бил тебя, мы догнали. Они мертвы. Не бойся. - Почему ты спас меня? Почему убил работорговцев? – спросила женщина, силясь разглядеть глаза своего невероятного собеседника сквозь плетение черной повязки. Орк пожал могучими плечами. - Мы не торгуем рабами. И не любим тех, кто торгует. Каждый из нас рожден для того чтобы быть свободным или чтобы умереть – третьего не дано. Иннет слушала его, все больше поражаясь. Ее представление об орках стремительно рушилось в прах. - А как же, например, пленные? Те, кого захватили на войне живыми? Черные, лишенные белков раскосые орочьи глаза, блеснув сквозь нарт-харуму, пристально посмотрели в серые человеческие. - Иртха не берут пленных. Никогда. - Почему? -Тот, кто в бою попал в руки врага живым – плохой воин, трус. Тот, кто пришел и сдался сам – плохой воин, предатель. А зачем нам плохие воины? - А я? – прищурилась Иннет. – Я же тоже попала в плен. Что же я, тоже предательница или трусиха? Орк внимательно посмотрел на нее, потом догадался, расплылся в дружелюбном оскале: - Я понял шутку. Ты мудрая и хитрая. Конечно, раз ты женщина, в твоем случае все иначе, не как с мужчинами-воинами. Ты продолжаешь род, поэтому твоя жизнь священна и ее важно сберечь в любой битве, кто бы в ней ни победил. Так ты можешь встать? Иннет оттолкнулась руками от земли, стала медленно подниматься на четвереньки. Но горизонт качнулся перед глазами, и тело, сильно стукнувшись плечом, снова завалилось набок. Орк что-то прорычал неодобрительно, затем легко поднял женщину и закинул на плечо словно скатку ковра. Остальные орки, а их Иннет насчитала десять, залопотали на своем гадком наречии, но тот, что знал вестрон, видимо, был над ними главным и осадил недовольство несколькими фразами. - Сейчас пойдем. Долго будем идти. Потом остановимся – еще попить дам, - пообещал орк на Всеобщем языке своей растерянной ноше. – Терпи пока. Пограничный отряд уходил в сторону чернеющей на севере горной цепи. До гор добрались затемно. Иннет только дивилась выносливости орков, и в особенности – того, который нес ее на плечах. По ее путанным подсчетам выходило, что по жаре и раскаленному песку орки бежали семь часов без остановки, и все это в доспехе, с заплечным грузом! С наступлением темноты вокруг резко похолодало, и полуголую Иннет стала бить дрожь. Видя это, главный орк снял со своего лучника двухцветный кожаный плащ и завернул в него женщину. Задремав в тепле под размеренный шаг своего спасителя, Иннет увидела во сне родной дом. Маленький поселок рыбаков, бывших мореходов и пиратов на правом берегу Андуина, деревянные крыши, яблоневые сады, развешенные на просушку сети. Вот она, короткокосая девчушка в шерстяной рубашонке, ворочает в уключине тяжелое, толстое весло, пытаясь развернуть нос лодки, натужно пыхтит, а совсем еще молодой отец хохочет над ее упражнениями, вытягивая из воды сеть с уловом. Вот она, уже взрослая, в узорной шали, опасливо прикрывает дверь дома и протягивает крынку с водой молодому, русоволосому воину в грязно-зеленой пятнистой одежде и краснеет, когда его ладонь накрывает ее руку. Серые глаза сына наместника окружают мелкие морщинки ученого книгочея, но сам он – воин из воинов, умный и скрытный, не боящийся охотиться на орков в покинутом людьми Итилиэне. И тем удивительнее видеть как скулы этого храбреца заливает краска, стоит ему остаться наедине с Иннет: дрожат руки, теряется голос и слова. Иннет чувствует себя не лучше, вот они вместе и молчат подолгу: командир лесного братства и укрывающая его женщина. Фарамир… Идиллические картины сменяются жуткими. Предсмертный крик отца, мерзкая клыкастая косоглазая харя перед лицом, острые клыки впиваются в локти, не давая шевельнуться под навалившейся тушей. Треск раздираемой ткани, дыхание мерзкой твари над ухом и боль, разрывающая живот изнутри. Мерзко и мокро…. Иннет стонет во сне, но проснуться не может: вот горит в ночи поселок, а сама она, ковыляя и спотыкаясь на израненных ногах бежит по узкой линии берега, вот ее настигает орочья стрела, и тело, потеряв равновесие и остатки сил, падает в воды Андуина. Тьма смыкается над Иннет, но память подбрасывает следующее воспоминание: смуглые лица, белоснежные улыбки и чаша с горячим питьем у губ. Спасители – оба чернокожие харадрим – улыбаются ей, похлопывают по спине, заставляют открыть рот и рассматривают зубы. Потом путы, хлыст и палящее солнце пустыни, белое - словно черепа ее бесславных жертв. Жажда… жара… боль от ударов. Смеющиеся смуглые лица харадрим. Тьма, уводящая вниз воронка серого пепла. Еще один орк с повязкой на глазах подносит воду к пересохшим губам. Вода, жизнь. Когтистые пальцы бережно касаются головы. Иртха не берут пленных. Никогда. Потерпи…