Про Наташу, Ториса и Фелека

Мыльные пузыри они здесь делают сами – из средства для мытья посуды и воды, а запускают палочками, сделанными из полых стеблей укропа. Если долго запускать пузыри, то во рту обязательно останется горьковатый привкус от обкусанного укропного стебля. А еще можно подкрасться к какому-нибудь незанятому стулу с деревянным сидением и, пока никто не видит, налить чуть-чуть мыльной жидкости и выдуть на сидении здоровенный купол! А если повезет – то еще и немного понаблюдать за тем, как он дрожит на сквозняке. Наташа запускает мыльные пузыри и, запрокидывая голову, смотрит как они разлетаются кто куда. За некоторыми пузырями она следит долго-долго – пока они не лопнут или не исчезнут из поля зрения, а некоторые запускает партиями – еще, еще, еще! Наташа пытается поймать пузырь носом, как морские котики ловят шары на книжных картинках, но пузыри ускользают, шлепают ее по щеке и по немыслимым траекториям уплывают вверх, словом, делают все что угодно, кроме того, что хочется ей. Наташа перестает пытаться и протягивает к пузырям стаканчик, надеясь поймать кого-нибудь в горлышко и рассмотреть радужные переливы. Несколько пузырей лопаются, но наконец ей удается. Наташа долго-долго смотрит на мыльный пузырь, попавший в горлышко колбочки с мыльной жидкостью. Нижняя поверхность у него исказилась, пленкой перекрыв горлышко и в то же время возвышаясь сверху полусферой-куполом. Радуги на пленке дрожат у левого краешка, медленно ползут дальше, по завитку завоевывая себе пространство на мутноватой мыльной поверхности. Оранжевый, синий, ярко-розовый, зеленый, ярко-розовый, зеленый выстраиваются полоски радуги под тонкой пленкой. С правого края начинает наползать «разлом». Наташа зовет их «разломами», хотя это всего лишь участки мыльной поверхности, очищенные от мути. На куполе радуга всего одна, она дрожит и мечется, кусает себя за хвост и разламывается на несколько быстро слипающихся обратно частей. В радуге тоже есть маленькие круглые «дырочки» - братья «разломов». Они мечутся вместе с радугой, и разрастаются от каждого столкновения. Пузырь дрожит всеми сторонами, блестит радужней заставки телевизора во время плановых работ на канале, и не лопается. Наташа держит стаканчик перед собой и наблюдает. Ей жутко интересно, как лопнет такой странный двойной пузырь. - Опа! – говорит мальчишка и мимоходом тыкает в пузырь пальцем. Тот закономерно лопается. Наташа звереет и гонится ему вслед, расплескивая мыльную воду из стаканчика, но останавливается на полпути. У нее еще есть дела и немного мыла для надувания, а мальчишку она еще встретит, он же их, местный. Наташа садится на скамейку перед яблоней, кивает молчаливому толстоватому мальчику, уставившемуся на дерево и сжимающему в руках кусок мела, и принимается выдувать пузыри. Все они получаются чуть разного радужного цвета, а иногда выходит выдуть большие-пребольшие и они, покачиваясь, плывут вверх, в самое небо цвета грязноватой ваты, или к яблоне, лопаются об разные части тела их двоих, а иногда… иногда ветер поднимает пузырики повыше и переносит их за самую границу детдома. Наташа представляет, как она сидит внутри подрагивающего пузыря, по-турецки скрестив ноги, и проносится вместе с ветром все выше и дальше, и радуги сталкиваются и отскакивают на пленке пузыря. – Арловская! – командно окликают ее сзади. Наташа вздрагивает вместе с лопающимися стенками мыльного пузыря.