Книггер

Раньше я думала, что Ким Минсок изменился, но теперь поняла свою ошибку. Конечно, он возмужал, сильно похудел и очень многого достиг на литературном поприще, вот только внутреннее содержание осталось таким же. Минсок по-прежнему был тем самым пареньком с жуткими хобби, рисующий в своём альбоме женские половые органы и коллекционирующий острые ножи. Он всегда был себе на уме, и я к этому привыкла. В этом даже было какое-то особое очарование. Проблема заключалась в том, что мужчина так и остался трусом, не желающим признавать свои ошибки. Тогда, в школе, Минсок не нашёл в себе сил поговорить со мной и попросить прощения, и сейчас история полностью повторялась. Сбегая по лестнице, я надеялась услышать оклик Ким Минсока, но всё было напрасно. Он не побежал за мной, не попытался позвонить или прийти ко мне домой, чтобы поговорить. И, хотя я злилась и не хотела его видеть, всё равно тайно продолжала ждать. После разговора с Минсоком я вернулась домой и проплакала несколько часов. Юми и Сехун не стали меня тревожить и лезть с расспросами. Возможно, О Сехуну очень хотелось воспользоваться ситуацией и сыграть мне на нервах, выдав какую-нибудь дурацкую шуточку из своего бесконечного запаса, но Юми прекрасно знала, что в таком состоянии меня лучше не трогать. Мне всегда было легче перенести подобные удары судьбы в одиночку, потому что чья-то жалость или забота обычно только усугубляли ситуацию, делая и без того тяжёлый груз неприятностей совсем уж неподъёмным. Немного успокоившись, я сказала друзьям, что расстроена из-за расторжения контракта с писателем, на которого работала последние месяцы. Это даже нельзя было назвать ложью, ведь я на самом деле страдала из-за этого. Мне и думать не хотелось о том, что придётся искать новую работу, но реальность была бессердечной сукой. Чтобы выжить, нужно работать. А для того, чтобы выжить могла не только я, но и моя избалованная мать, нужно вкалывать, как проклятая. Пока я была уверенна лишь в том, что больше не стану работать книггером. Это уже пройденный этап. Но отсутствие работы было лишь фоновой проблемой, по сравнению с ужасным разочарованием в Ким Минсоке. У меня было такое чувство, словно в живот воткнули кинжал, а теперь чья-то жестокая рука крепко держится за его рукоять и медленно переворачивает, чтобы причинить как можно больше страданий. Глупо предполагать, что повторное предательство не принесёт боли, потому что ты изначально ждал от человека чего-то плохого и относился к нему весьма настороженно. От повторного предательства и боль в два раза сильнее. Целых два дня Минсок никак не давал о себе знать, а на третий день после нашей ссоры пришёл незнакомый мужчина в помятом сером костюме, принёс большую коробку с моими вещами и сообщил, что я получу полный расчет, несмотря на преждевременный разрыв контракта. Я была шокирована тем, как резко Ким Минсок перерубил между нами все канаты. Дал расчёт, вернул вещи… Мужчина даже положил в коробку «Лилию», которую я успешно забыла у него дома, словно специально делая так, чтобы у нас больше не было ни единого повода для встречи. Меня это задело, но, с другой стороны, я не видела для нас иного выхода, кроме как забыть друг о друге. Я решила на несколько дней остаться у мамы, чтобы сменить обстановку. Мне хотелось выбросить из головы все мысли о Минсоке, но сделать это было практически невозможно. Они острыми зубами вгрызались в мой мозг, не давая забыть всё плохое. Ким Минсок даже во снах не давал мне покоя, преследуя в кошмарах. Маме я сказала, что взяла отпуск. Это объяснение моего безделья её вполне устроило. Возможно, она, как настоящая мать, почувствовала, что эту тему лучше не затрагивать. Или, что вероятнее всего, ей просто было всё равно. Мама лишь спросила, оплачиваемый это отпуск или нет, и, если честно, я пожалела, что вообще приехала к ней. Отвлечься мне помогали только книги. Я и раньше восхищалась ими, а теперь и вовсе обожала, ведь книги меня никогда не разочаровывали и не предавали. В них всегда можно найти спасение и ответы на любой вопрос. В книгах жизнь, в них мудрость, в них бесконечная любовь. Я и сама была не прочь начать писать какой-нибудь новый роман, но что-то внутри не давало мне спокойно работать, поэтому мне не оставалось ничего другого, кроме как с энтузиазмом взяться за чтение. Вот только к «Лилии» Сюмина я так и не притронулась, сделав выбор в пользу «Унесённых ветром» Митчелл. Маргарет Митчелл за всю свою жизнь написала только один роман, который завоевал сердца многих и многих читательниц. Я знала ещё нескольких авторов, на счету которых одна написанная книга, которая навсегда вписала в историю имена этих людей. Если бы каждому автору разрешалось за всю жизнь написать только одну книгу, то в мире были бы только идеальные книги. Самые-самые лучшие книги. Когда тебе даётся лишь один шанс, хочется воспользоваться им по полной. Вывернешь всю душу наизнанку, но напишешь так, чтобы ни о чём не сожалеть. В последнее время меня всё чаще посещали мысли, что в наших школах совершенно неправильно преподавали литературу, оттого и повсеместная неприязнь и предубеждение к классическим романам. И всё из-за того, что нас принуждают читать то, что немногие из нас в школьные годы в силу своего юного возраста могли осознать и оценить по достоинству. Разве может чтение быть принудительным? Нет, конечно. Именно поэтому у многих людей книги ассоциируются со скукой и принудиловкой. От этого мне становилось очень горько и обидно. Особенно задевало пренебрежительно-снисходительное отношение к классике. «Классические книги принято нахваливать, а не читать», — говорили некоторые умники. Меня коробило от их невежества и раздражало, что классику считали скучной. Хотя, так называть классические мог только человек, чьи знания о них ограничивались школьной программой. Это ведь не только истории о нравах богачей, о тяжелой жизни нищеты и войнах. Нет! Это пираты, путешествия, освоение космоса, волшебство и магия, головокружительные опасности и неземная любовь. И не стоит её недооценивать только потому, что было тяжело пробиться через огромные объёмы «Войны и мира» Толстого. Классика не заканчивается там, где остановилось чьё-то образование. Не стоит забывать, что авторов много, но практически все они рано или поздно канут в Лету. Истории даже самых популярных наших современников забудутся уже через десятки лет, не говоря уже о том, чтобы пережить века. Лишь единицы будут удостоены того, чтобы называться классикой. И уже хотя бы за то, что эти романы надолго переживут своего автора, их стоит оценить по достоинству. Размышляя обо всём этом, я начала скучать по нашим разговорам с Ким Минсоком и снова возвращалась к тому, о чём пыталась забыть. При одной мысли о нём становилось слишком больно и невыносимо, но не думать о мужчине я не могла. Мысли-бумеранги со свистом проносились в воздухе и возвращались ко мне, как бы далеко я их не отбросила. Я вернулась на съёмную квартиру к друзьям, но не могла сказать, что поездка к маме хоть немного облегчила мои страдания и подарила душевное спокойствие. Наоборот, стало только хуже. Появилось такое ощущение, словно в будущем не стоит ждать от судьбы ничего хорошего, и это гнетущее чувство не давало мне покоя. Я понимала, что так не должно продолжаться, ведь Ан Юми очень беспокоило моё странное состояние, но ничего не могла с собой поделать. Мне нужно было ещё раз поговорить с Ким Минсоком, чтобы навсегда освободиться от его чар и начать двигаться дальше, иначе я рисковала навсегда застрять в этой точке тупой ноющей боли и безысходности. Но я не могла найти в себе силы попытаться связаться с мужчиной. С каждым днём моя апатия всё росла и росла. Юми твердила, что я должна найти новую работу, тогда дурные мысли очень быстро выветрятся из моей головы. И она была чертовски права. Денег, которые мне заплатил Минсок, хватит ещё на несколько месяцев безбедного существования (если мама снова не решится на какие-нибудь дорогостоящие процедуры по омоложению и не захочет использовать меня в качестве спонсора). Но в моём случае работа нужна была скорее для того, чтобы спасти себя от безделья, являющегося самой плодородной почвой для депрессии. К счастью, Го Хёри как раз искала нового администратора в свой салон, потому что девушка, которая занимала эту должность, очень скоро уйдёт в декретный отпуск. Я взялась за работу с огромным энтузиазмом, впитывая всё, чему меня учила очаровательная глубоко беременная девушка-администратор. Оказалось, что в её работе есть множество подводных камней, но с клиентами в любом случае надо быть предельно вежливой, обходительной и дружелюбной. А ещё администратор должен всегда выглядеть опрятно и ухоженно, поэтому Го Хёри буквально заставила меня пройти чуть ли не все процедуры, которые были в её салоне. Подруга сказала, что не возьмёт за это никакой платы, но я была решительно не согласна с этим, поэтому мы договорились, что Хёри будет каждый месяц удерживать из моей зарплаты определенную сумму, чтобы хоть как-то погасить мой долг. Поначалу работать было очень сложно, но мне нравилось. Конечно, это не совсем то, о чём я мечтала, но всё же лучше, чем сидеть дома и жалеть себя любимую. А работа администратора была хороша уже тем, что у меня совершенно не было времени на хандру. Но моё настроение совсем уж улучшилось, когда на электронную почту пришло письмо-уведомление о том, что «Принц безумия» попал в «лонг-лист» конкурса начинающих авторов. Это было просто какое-то сумасшествие! Вместе со мной радовалась не только Хёри, но и все девочки, работающие в салоне, потому что я сразу же поделилась с ними своим счастьем. Когда же об этом событии узнала Юми, она так завизжала в трубку, что у меня чуть не взорвались барабанные перепонки, но это того стоило. Всеобщие поздравления и веселье увеличивали мою радость от этой маленькой победы. Хотя, почему маленькой? Попадание в «лонг-лист» было большой удачей и означало, что теперь моя рукопись попадёт в руки жюри. И её прочитает Большой Босс! От одной этой мысли внутри меня всё пело и танцевало. — Какая замечательная новость, Нэиль! Какая замечательная новость! — продолжала повторять Го Хёри. Я неожиданно почувствовала, что ещё никогда не была так близка к осуществлению мечты. Если мне удастся попасть в «шорт-лист» и стать финалистом, то победа уже не будет иметь особого значения, ведь меня в любом случае заметят. Чаще всего по-настоящему знаменитыми почему-то становятся те авторы, чьи произведения не заняли на конкурсах первого места, но чем-то зацепили жюри. А вот о победителях в большинстве случаев после конкурса нет никаких новостей. Их слава оказывается мимолётна, как вспышка молнии. Хотя, я всё равно хотела бы победить и стать одним из немногих исключений из этой печальной статистики. Работать в таком приподнятом настроении было настоящим удовольствием. И самым удивительным для меня являлось то, что счастливая улыбка и ощущение полёта не покидали меня даже спустя две недели после объявления о попадании моей рукописи в «лонг-лист». Это чувство было чем-то похоже на оргазм, правда, удовольствие от него было не столь кратковременным. Именно в таком приятном возбуждении меня застал Лухан, когда пришёл в салон Хёри, чтобы подстричься. Мужчина явно не ожидал увидеть меня в таком месте, да и я никак не могла предвидеть подобную встречу. В последний раз мы виделись в клубе «Шторм», в котором Го Хёри отмечала свой день рождения. С тех пор я никак не могла избавиться от неловкого чувства, которое преследовало меня каждый раз, когда Лухан пытался меня куда-то пригласить. Должно быть, с того вечера он подумал, что я готова принять ухаживания с его стороны и жду от мужчины какого-то решительного шага. В другое время я очень обрадовалась бы повышенному вниманию к моей скромной персоне, но сейчас проблема заключалась не только в том, что я неловко себя чувствовала после того вечера в клубе. Я просто не могла быть с Луханом, когда подавляющее большинство мыслей в моей голове крутилось вокруг заразы Ким Минсока. Для того чтобы полностью отдаться новым чувствам, сначала мне было необходимо вытравить из души последнюю веру в Минсока. — Ого, привет! — растерянно улыбнулся Лухан. — Не знал, что ты здесь работаешь. — Здравствуй, — сдержанно поприветствовала я мужчину. — Я просто временно заменяю девушку, ушедшую в декрет. Лухан кивнул, вполне удовлетворённый моим сухим ответом. Он вёл себя так, словно с нашей последней встречи прошло всего пару дней, а не месяцев. У этого мужчины была редкая способность сглаживать острые углы и избегать неловких ситуаций. Лухан всегда и во всём был сама искренность, поэтому он умел располагать к себе людей. Вот и я в очередной раз почувствовала на себе его успокаивающую тёплую ауру и больше не могла возводить между нами дистанцию. — Я хочу постричься, — сказал он, снимая рюкзак. — Правда, я не записывался. Да и вы уже скоро закрываетесь… — Ничего страшного. Один мастер сейчас освободится, — я улыбнулась отрепетированной улыбкой и предложила Лухану подождать на диванчике. — Слышал, что несколько недель назад был составлен «лонг-лист» конкурса, – осторожно начал мужчина, послушно опускаясь на диван. — Ты… прошла? Твоя рукопись туда попала? Я снова улыбнулась, но на этот раз вполне искренне. Конечно, Лухан не мог знать, попала ли моя история в «лонг-лист» или нет, потому что работам всех авторов был присвоен порядковый номер, и на данном этапе посторонним было невозможно узнать личность успешно прошедших первый этап участников. — Прошла! — даже сейчас осознание этого факта сносило мне крышу. — Боже! Нэиль, это же прекрасно! — воскликнул Лухан, не в силах усидеть на месте от радостного волнения. Мне было ужасно приятно, что он так реагирует, узнав о моём небольшом успехе. Ощущение неловкости от неожиданной встречи давно прошло, и теперь мне очень хотелось поговорить с мужчиной ещё немного и поделиться своими впечатлениями от конкурса. К сожалению, мастер освободилась и пригласила Лухана пройти за ней, и я осталась в гордом одиночестве. Долго бездельничать мне не пришлось, потому что практически сразу после ухода мужчины зазвонил телефон, и я привычно подняла трубку, отвечая на звонок. Когда Лухана постригли, до закрытия салона оставалось каких-то полчаса. Он был последним клиентом на сегодня, если вдруг не нагрянет какой-нибудь неожиданный посетитель. Но я была уверенна, что больше никто не придёт, поэтому можно было немного расслабиться. Девочки начали заниматься уборкой, а я подсчитывала выручку, слушая беззаботную болтовню Лухана и только что подошедшей Го Хёри. Двое явно прибывали в хорошем расположении духа. Обмениваясь впечатлениями о последнем визите в «Тэян», они избегали касаться темы вечеринки по случаю дня рождения Хёри, с которой мне пришлось слишком рано уехать. И Хёри, и Лухану была присуща тактичность и внимательность к чувствам других людей, которая явно отсутствовала у Сехуна и Юми (или присутствовала, но в очень малых дозах), поэтому они специально не стали обсуждать события той вечеринки, потому что это могло задеть мои чувства. — Как поживает Мими? — поинтересовалась я, стараясь поддержать разговор. — Хорошо, — Лухан приятно рассмеялся, вспоминая эту маленькую бандитку. — Скоро у неё будет новая семья. Правда, там пока некоторые сложности с документами, но я надеюсь, что всё решится в кротчайшие сроки. — Правда? — оживилась Хёри. — Я тоже надеюсь, что её приёмным родителям удастся как можно скорее решить все проблемы с документами. Пока они продолжали свой разговор, я уже практически собрала все вещи. Увидев это, Хёри спохватилась и быстренько выпроводила нас из салона, хотя до закрытия оставалось ещё несколько минут. Обычно все расходились через полчаса после окончания рабочего дня, но сегодня Го Хёри всех отпустила домой пораньше, поэтому я не смогла найти повода отказаться, когда Лухан предложил мне немного прогуляться. Не успели мы дойти до ближайшего парка, как пошёл очень сильный дождь. Никто из нас не был готов к таким природным капризам, поэтому ни у Лухана, ни у меня не нашлось зонтика. Нам пришлось бежать до кафе с таким весенним названием «Май». Я не сильно расстроилась подобному повороту событий, потому что мне выпал редкий шанс провести немного времени вместе с Луханом. Теперь я уже не понимала, почему всё это время избегала встреч с ним, ведь рядом с этим мужчиной даже ненастная погода не могла испортить моего настроения. Мы были в кафе до самого закрытия, но дождь так и не закончился. Тогда я вызвала такси, но диспетчер сказал, что машина будет только через полчаса. Мне очень не хотелось так долго ждать и мёрзнуть, стоя под маленьким козырьком кафе, и Лухан очень кстати предложил зайти к нему в гости и попить чаю, пока не приедет такси. Это предложение вызвало во мне крайне противоречивые эмоции, ведь отец с самого детства учил, что порядочная девушка не пойдёт домой к одинокому мужчине. Но я довольно давно знала Лухана и считала его порядочным человеком, которому можно доверять. Он был настоящим джентльменом, и я была уверена, что, предлагая немного посидеть у него дома в ожидании такси, Лухан просто проявлял свою заботу. За те годы, что мы были знакомы, он ни разу не дал мне усомниться в его порядочности и честности. Я протянула мужчине телефон, и он продиктовал диспетчеру свой адрес. На меня снова навалилась усталость после тяжёлого рабочего дня, поэтому я была рада, что мы с Луханом очень быстро добежали до его дома. Оказалось, он снимал квартиру неподалёку от салона Хёри. Жильё было весьма скромное, но меня приятно удивила царящая там чистота. Вспоминая Сехуна, который мог за один день превратить квартиру в свинарник, я ещё больше восхищалась Луханом. Мужчина галантно помог мне снять куртку и повесил на дверцу шкафа, чтобы она чуть-чуть просохла. Такое обращение любую женщину сделало бы счастливой. И я не исключение. Даже усталость как рукой сняло, а на душе стало так тепло, что никакой дождь уже не портил настроение. Разувшись, я вошла в комнату. — Присаживайся, чувствуй себя как дома, — Лухан выглянул из прихожей. — А я пока приготовлю чай. Мужчина ушёл, и через несколько минут я услышала, как он возится на кухне. Мне стоило огромных усилий перестать глупо улыбаться. Если честно, то я всегда симпатизировала самостоятельным и хозяйственным мужчинам, каким был и мой отец. В тот момент я впервые подумала, что Лухан на него чем-то немного похож. Пока он был занят, я беззастенчиво разглядывала его комнату. Как известно, внутреннее убранство жилища может многое рассказать о его хозяине, но Лухан снимал эту квартиру, поэтому в ней явно чувствовалась женская рука. Бежевые занавески, нежно-желтые обои с пёстрыми цветами… такая квартира вполне могла принадлежать какой-нибудь пожилой женщине с ужасным вкусом. Обои и занавески совершенно не сочетались друг с другом, но это, как ни странно, делало её уютнее. Я некоторое время была увлечена разглядыванием плаката, висевшего над письменным столом. Там были забавные рисунки, поздравительные надписи, сделанные разноцветными фломастерами и много-много фотографий Лухана с детьми из «Тэяна», среди которых была и малышка Мими. Я сразу поняла, что этот плакат мужчине подарили на день рождения воспитанники приюта. Это было очень мило, и многое говорила о самом Лухане. Дети в нём просто души не чаяли. Разглядывая внутреннее убранство комнаты, я не могла не отметить огромную коллекцию книг, едва умещающихся на книжной полке. Мне вдруг захотелось рассмотреть каждую из них, потому что я знала, что Лухан, будучи редактором, довольно часто получал в подарок романы, подписанные авторами, благодарными за его тяжкий труд и поддержку. Наверняка с каждой из книг, стоящих на этой полке, были связанны интересные истории. От этой мысли я пришла в радостное возбуждение, ведь теперь мне не нужно было даже напрягаться, чтобы придумать более идеальную тему для разговора, который поможет нам приятно скоротать время в ожидании такси. — Сколько тебе ложек сахара? — послышался из кухни голос Лухана. — Две, пожалуйста, — ответила я, слегка повысив голос, чтобы мужчина меня услышал. Я мельком глянула в небольшое зеркало, висящее на платяном шкафу, чтобы убедиться, что дождь не испортил мой макияж. К счастью, всё обошлось, иначе я чувствовала бы себя полной идиоткой, беззаботно флиртующей с мужчиной, когда сама похожа на жалкого плачущего клоуна. Мой взгляд снова скользнул по книжной полке и остановился на до боли знакомом корешке книги «Трюмо госпожи Мун» Сюмина. Но, кроме самого известного романа Минсока, в коллекции Лухана были и другие его книги, в том числе и злосчастная «Лилия». Прежде чем я успела что-либо осознать, моя рука сама потянулась к этой книге. Пришлось встать на носочки, но я всё же её достала, хотя не очень понимала для чего мне это нужно. Когда я открыла книгу, из неё выпали какие-то фотографии, и я, тихо охнув, поспешила вернуть их на место, пока Лухан не увидел учинённого мной бардака. Присев на корточки, я стала собирать разлетевшиеся по полу фотографии, на большинстве которых был запечатлён сам Лухан и дети из «Тэяна». Я слишком торопилась их убрать, поэтому у меня не было возможности как следует их разглядеть, но всё же одна из фотографий привлекла моё внимание тем, что очень отличалась от остальных. Она была явно сделана в тёмное время суток и, к тому же, изображение выглядело как-то смазано, словно фотографировали исподтишка. Пришлось сильно напрячь зрение, чтобы разглядеть там два нечётких силуэта… Господи, да это же мы с Ким Минсоком возле его дома! Как?.. Как это фото попало к Лухану? И когда?.. Когда, чёрт возьми, оно сделано?! Я стала лихорадочно разглядывать другие фотографии, лежащие на полу, и с каждой секундой мне становилось всё страшнее и страшнее, потому что практически на каждой из них была изображена я или Ким Минсок. Все фото были сделаны возле дома Минсока, когда я приходила к нему или уходила. Мамочки! Да что же это такое? Как же… такого просто не может быть! Лухан сам послал меня к Сюмину… Сам предложил работать на него, и всё это время преследовал меня, когда я ходила домой к Минсоку? И каждый раз терпеливо поджидал, когда я буду возвращаться к себе? Мамочки! Зачем ему это? Он что, сталкер?! Но ведь я уже давно с ним знакома и никогда не замечала за Луханом ничего странного. По сути, он не выказывал большой заинтересованности во мне, как в девушке, и лишь в последние месяцы мужчина начал проявлять ко мне некий интерес. Но и это не выходило за рамки дозволенного! Он всегда был мил со мной и вёл себя очень естественно. В нём не было ничего странного, кроме его идеальности. Что мне делать? Должна ли я сказать, что знаю о его странном поведении? Нужно ли попросить его прекратить эту слежку? Нет! Это слишком опасно! В конце концов, я находилась на его территории, поэтому не могла открыто заявить Лухану, что знаю о его странных делишках. Я не имела понятия, как он отреагирует на это. В любом случае, находиться здесь было не самой удачной идеей. В каком-то смысле это даже было опасно, потому что я не знала истинных мотивов его поведения. Нужно было как можно скорее убраться отсюда, но, перед этим, я должна вернуть фотографии на место, чтобы Лухан не догадался, что его разоблачили. Я хватала фотографии, уже не беспокоясь о том, что могу их случайно порвать или помять. Я просто старалась действовать как можно быстрее, потому что Лухан мог в любую минуту войти в комнату и обнаружить эту весьма двусмысленную сцену. Уже то, что я трогала его вещи, было непростительной грубостью по отношению к гостеприимному хозяину, но я к тому же видела то, что от меня явно хотели бы скрыть. Мои удивление и растерянность продолжали расти в геометрической прогрессии, потому что я не ожидала, что Лухан может оказаться помешанным сталкером. Он всегда был уравновешенным мужчиной, излучающим ауру спокойствия и собранности. Всегда был добрым и отзывчивым и часто выручал меня, когда жизнь давала мне очередную оплеуху. Мне не хотелось верить, что такой мужчина мог оказаться волком в овечьей шкуре. И в тот момент, когда я думала, что меня уже ничто не сможет удивить, среди фотографий нашлись две карточки, очень похожие на те, которые были в букетах, которые присылал человек-лилия. Я вполне могла допустить, что это всего лишь совпадение, но на обеих карточках было написано число сто девятнадцать, наводящее на крайне неприятные мысли. Неужели Лухан и есть человек-лилия? Но… как такое возможно? Ведь Ким Минсок уже во всём признался… Хотя, погодите… Минсок ни в чём не признавался. Он просто сказал, что с самого начала хотел, чтобы я прочла «Лилию» и узнала о сложных чувствах, которые он ко мне испытывал. Это я ворвалась к мужчине и стала тыкать в нос романом, ничего толком не объясняя и обвиняя его непонятно в чём. Должно быть, он даже не понял, почему я на него так взъелась. И, если подумать, он же так и не признал свою вину. С другой стороны, он не попытался помириться со мной… Но это, пожалуй, объяснялось тем, что мужчина никак не мог прийти в себя после моих последних слов, брошенных ему перед тем, как выбежать из квартиры. Должно быть, Минсок, узнав правду о моей сексуальной ориентации, чувствовал себя ужасно разбитым и виноватым, поэтому решил никогда больше не попадаться мне на глаза. Он ведь всегда очень странно переиначивал слова людей и воспринимал их по-своему искажённо. В нос ударил сладкий запах лилий, словно прямо за спиной, расплываясь в жуткой улыбке, замер тот самый человек, который всё это время изводил меня своими таинственными посланиями. Я поняла, что слишком поспешила, назвав Минсока человеком-лилией, поэтому не должна повторять такую же ошибку с Луханом. Возможно, это какое-то недоразумение. Ну, скажем, человек-лилия снова прислал цветы на адрес редакции, а Лухан решил не говорить мне об этом, чтобы не расстраивать. А карточки… он просто сохранил их. Несмотря на то, что с моим воображением было не сложно придумать сотни причин, по которым у Лухана могли оказаться карточки и мои фотографии, сама я не верила в какие-либо совпадения или недоразумения. Мне не хотелось признавать, что я зря обвинила Минсока во всех грехах, хотя он был ни в чём не виноват. Ещё сильнее мне не хотелось разочаровываться в Лухане. И всё же… И всё же перед моими глазами были вполне реальные доказательства того, что давний знакомый, на которого я привыкла полагаться, предал моё доверие. Я старалась не делать поспешных выводов, но в сложившейся ситуации они напрашивались сами собой. Выражаясь языком детективов из дешёвеньких романов, у Лухана были все возможности для совершения «преступления». Мужчина мог легко разыграть представление с букетом, якобы присланным в издательство таинственным поклонником, намекающим на свою осведомлённость о том, кто является настоящим автором «Чёрно-белых». Для этого ему просто нужно было показать мне карточку и букет лилий. Прислать же мне домой лилии для него было вообще легче лёгкого. Мужчина знал мой адрес, ведь я много раз заполняла анкету, снова и снова посылая на рассмотрение в издательство свои рукописи. Адрес Сюмина он тоже знал, потому что сам дал мне его. А случайно обнаруженные мной фотографии доказывали, что Лухан следил за мной и был в курсе, когда я бывала у Ким Минсока. Получается, мужчине не составило бы труда прислать лилии прямо домой к Минсоку, прекрасно зная, что в этот момент я нахожусь у него. И то, что все эти мерзкие фотографии он хранил именно в книге Сюмина «Лилия», тоже наводило на некоторые подозрения. В голове сложилась вполне чёткая картина происходящего, которая полностью снимала всю вину с Минсока. Но… было сложно поверить, чтобы Лухан натворил нечто подобное, но ещё сложнее мне давалось понять, что могло его на это подвигнуть. — Нэиль, что ты… Лухан вошёл в комнату, держа перед собой пластмассовый поднос с двумя дымящимися кружками чая и небольшой вазочкой с конфетами. Мужчина улыбался, но, увидев мой ошарашенный взгляд, он замолк и остановился, словно натолкнувшись на невидимую стену. Его взгляд остановился на фотографиях, которые я сжимала в руках, и Лухан в одно мгновение преобразился и стал мрачнее тучи. — Не стоило тебе этого видеть, — холодно произнёс он.