Книггер

Чтобы выполнить одно из условий Ким Минсока, мне пришлось уволиться с двух работ. С рестораном маминого одноклассника, как я и предполагала, не возникло никаких проблем. Спокойно переговорив с хозяином заведения, я отработала в воскресенье последний день и получила расчёт. Когда мама узнала о моём увольнении, то закатила грандиозный скандал, поэтому пришлось заверить её, что я не прекращу присылать ей деньги. Было безумно обидно, что родная мать воспринимает меня как свинью-копилку, которую в любой момент можно разбить, чтобы получить звонкие монетки. Кто-то скажет, что я должна прекратить вести себя как эгоистка и перестать жаловаться, потому что помогать матери в порядке вещей, но я просто устала. Она живёт, как маленькая избалованная принцесса, и воспринимает меня не как дочь, а как служанку. Как Золушку, девчонку-замарашку, безропотно выполняющую всю грязную работу. Это больно и до слёз обидно. Я всегда тянулась к ней. Мне не хватало материнской любви, а она только и делала, что отталкивала, делая расстояние между нами всё больше и больше. Видя ту пропасть, что сейчас нас разделяет, я понимаю, что не смогу рассказать ей о своей новой работе. Она не тот человек, с которым мне хотелось бы делить свои успехи и сомнения, радости и горести. Об увольнении из библиотеки я решила не говорить матери, а то её мог хватить удар. Лишиться разом обеих работ! Где же это видано! В любом случае, после подачи заявления об увольнении мне пришлось отрабатывать ещё две недели. Ким Минсок обещал решить эту проблему, но в итоге и пальцем о палец не ударил, чтобы как-то договориться с моим работодателем. В нашем последнем телефонном разговоре он сказал, чтобы через две недели я была готова к новой работе и «избавилась от ненужного балласта». Полагаю, под «балластом» мужчина подразумевал работу в библиотеке. Правильно ли я поступила, так опрометчиво согласившись стать помощником Минсока? Наверное, нет. Жалею ли я об этом? У меня просто нет на это времени, потому что в среду, как и говорил Лухан, на сайте издательства были вывешены условия конкурса начинающих авторов. Внимательно прочитав их, я узнала, что на конкурс можно выдвигать только произведения, созданные на корейском языке писателями в возрасте до тридцати лет. К счастью, я проходила по возрасту. Издательство «JMK Publishing» затеяло этот конкурс, чтобы открыть новые таланты. К рассмотрению будут приниматься тексты, ни разу не опубликованные в бумажных или электронных средствах массовых коммуникаций. По этому пункту я тоже подходила, потому что ни одна из книг, написанных мной, никогда не публиковалась под моим именем. Но я была уверена, что после этого конкурса всё изменится. Предварительный отбор произведений будет производиться ридерами — специально выбранными писателями, литературными критиками, и, конечно же, литературоведами. По их рекомендациям, оценкам и кратким аннотациям, организаторы конкурса составят «лонг-лист» участников, который поступит на рассмотрение жюри. Те в свою очередь на основе «лонг-листа» сформируют «шорт-лист», в котором будет по пять-шесть работ в каждой из номинаций. Финалисты, попавшие в «шорт-лист», будут приглашены на церемонию награждения победителей, на которой и объявят четырех счастливчиков, победивших в своих номинациях. Произведения же лауреатов и финалистов будут опубликованы в виде сборников и отдельных книг. Победители получат гонорар за издание и контракт на публикацию ещё одного произведения, а прочие финалисты — семь авторских экземпляров книги. Это будет потрясающий старт для начинающих авторов, огромная возможность показать себя и найти преданных читателей. Даже попасть в «лонг-лист» будет довольно сложно, учитывая то, сколько желающих принять участие в конкурсе. Имена жюри пока держат в секрете, но я уверена, что там будут сплошь топовые авторы «JMK Publishing». А председателем жюри, по слухам, станет сам Большой Босс, владелец издательства, таинственная личность, о которой никому ничего неизвестно. Большой Босс — самая главная загадка издательства, потому что никогда не появляется на рабочем месте. Все распоряжения он отправляет работникам на электронную почту и всегда знает, если кто-то пренебрегает своими обязанностями. Я даже слышала, что он наблюдает за своими подчинёнными через их компьютеры и камеры слежения, установленные в издательстве. Именно поэтому его и прозвали Большой Босс, хотя мне больше нравилось называть его Большой Брат. Перед тем, как подать заявку на участие, я очень долго выбирала номинацию, в которой хотела бы выдвинуть своё произведение. Всего на конкурсе их было четыре: «Драматургия», «Поэзия», «Малая проза» и «Крупная проза», но выбрать нужно было только одну, потому что от каждого автора на конкурс принималась лишь одна работа. Вся сложность заключалась в том, что я никак не могла определиться с произведением, которое хочу выдвинуть на конкурс. Стоит ли мне написать что-то абсолютно новое или взять одну из своих старых работ и хорошенько её переработать? В конце концов, я решила остановиться на втором варианте и переписать роман «Хрупкая душа», который написала два года назад и уже давно отчаялась увидеть его в напечатанном виде. Это была история о милой девушке, работающей в доме престарелых. У неё была чистая и прекрасная душа, а ещё просто ангельское терпение, потому-то её и приставили ухаживать за самым несносным стариком. Девушка мужественно сносила все придирки, грубые шуточки и капризы пожилого человека. Иногда ей хотелось сдаться, но другие сиделки отказывались иметь с ним дело, поэтому она не могла отказаться от своего подопечного. Со временем девушка начала проникаться к нему жалостью, ведь за всё время её работы этого вредного старика не навестили ни дети, ни внуки. Это был одинокий, несчастный и озлобленный на весь мир человек, до которого никому не было дела. За жалостью пришла симпатия, и шаг за шагом героине всё-таки удалось установить с мужчиной тёплые доверительные отношения. Они стали семьёй, дедом и любящей внучкой, близкими людьми, которые вместе смеются и плачут. Мужчина даже собирался упомянуть её имя в своём завещании… и именно тогда объявился его внук, обеспокоенный тем, что его дед слишком сблизился с сиделкой. Все его попытки настроить деда против девчонки и убедить в её алчности не увенчались успехом, и тогда решительный молодой человек стал наблюдать за сиделкой. Чем сильнее он старался найти в ней какие-то изъяны, тем больше убеждался, что у неё их нет. Смелая, трудолюбивая, отзывчивая и терпеливая… может, она не была очень умной, но он даже находил это очаровательным. Его забавляло то, насколько они разные. По сравнению с этой маленькой девушкой, похожей на хрустальную птичку, он был огромный, как скала, и сильный, как медведь. Она была хрупкая, трогательная и женственная, а он испорченный деньгами циник, не на шутку испугавшийся того странного чувства, которое вызывала у него сиделка деда. Когда он всё-таки решил признаться ей в любви, будучи уверенным в том, что девушка не сможет отказать такому богатому и привлекательному молодому мужчине, ему пришлось познать боль отказа. К сожалению, он не умел отступать. Она не хотела быть со столь жестоким человеком, который во всём видит собственную выгоду? Так, пускай станет такой же! Безответная любовь переросла в навязчивую идею, сумасшедшее желание обладать этой девушкой, изуродовать её душу и опустить на свой уровень, чтобы заполучить её. «Хрупкая душа» — роман о современных Красавице и Чудовище, только речь шла не о внешней привлекательности, а о внутренней красоте. Не сумев завоевать расположение любимой, Чудовище использовал власть денег, чтобы разрушить жизнь Красавицы. Мужчина подкупил работников дома престарелых, и те дали его деду лекарство, которое вызвало у него сердечный приступ и привело к летальному исходу. В смерти пожилого человека обвинили главную героиню, и девушке грозило судебное разбирательство. Чудовище же хотел сделать Красавицу рабой денег и надеялся, что она, оказавшись в столь затруднительном положении, прибежала бы к нему и умоляла бы о помощи. Проходили дни, недели, а девушка всё не появлялась перед Чудовищем, прося помощи. Ослеплённый своим эгоистичным чувством, он не заметил, как погубил её хрупкую душу. Не вынеся тяжести тех проблем, которые навалились на её хрупкие плечи, девушка решила покончить с жизнью самоубийством… Конечно, «Хрупкая душа» нуждалась в серьёзной доработке, но я была уверена в своих силах. У меня уже была готовая история, только надо убрать всё ненужное и добавить то, что сделает её лучше. Заново пережить её от начала до конца. — Мне не очень нравится конец, — сказала Юми, осторожно принимая из рук Сехуна дымящуюся кружку чая. — Что ты имеешь в виду? — спросила я, проводя ладонью по лицу, словно смахивая сонливость. Устав от постоянной лжи, я всё-таки решила рассказать друзьям о том, что собираюсь участвовать в конкурсе начинающих авторов. Они очень обрадовались и полностью поддержали эту затею, хотя мне и не удалось избежать идиотских шуточек О Сехуна. Именно желанием участвовать в конкурсе я объяснила им своё увольнение из ресторана. Даже для переработки романа необходимо время, а так я смогла хотя бы освободить выходные, которые полностью посвящала работе. — Нэиль, ты только не обижайся, но мне кажется, что мало просто сообщить Чудовищу о смерти его возлюбленной в конце, — подруга задумчиво поджала губы. — Нужно что-то ещё… — Ты имеешь в виду самоубийство? — я заинтересованно посмотрела на Ан Юми. Её слова о том, что концовке «Хрупкой души» чего-то не хватает, немного задели меня, но я доверяла мнению Юми и старалась прислушиваться к критике. Всегда полезно узнать «взгляд со стороны», ведь это может помочь тебе сделать роман ещё лучше. — Нет, — запротестовал включившийся в обсуждение Сехун. — Тут уже «Ромео и Джульеттой» попахивает. — Есть другие предложения? О Сехун отрицательно покачал головой, а Юми только пожала плечами: — Может, твой писатель что-нибудь посоветует? — нерешительно улыбнулась она. — Всё же, начало и конец очень важны, поэтому тебе просто необходима какая-то сильная, запоминающаяся сцена. — Или цепляющая фраза, — снова встрял Сехун. Из-за контракта я не имела права разглашать имя автора, на которого буду работать, поэтому пришлось сказать Сехуну и Юми, что я устроилась помощником одного писателя. Сначала они пытались выведать его имя, но быстро потеряли к этому всякий интерес, когда я сообщила им, что он пишет скучные псевдоисторические романы. — С каких это пор вы стали так разбираться в писательстве? — наигранно разозлилась я, тыкая пальцем в плечо Юми. — Вот уж не знаю, — протянула подруга и бесцеремонно согнала меня со стула, занимая моё место перед ноутбуком. — В любом случае, подумай над этим. В конце концов, можно же на самом деле обратиться к этому твоему писателю. — Можно, — без особого энтузиазма согласилась я. Спрашивать совета у Ким Минсока я не собиралась, потому что это было бы всё равно, что признаться ему в своей полной беспомощности. Конечно, будучи автором-призраком, мне не приходилось особо продумывать сюжеты произведений, над которыми я работала. Нужно было просто руководствоваться планом, который присылал мне на электронную почту Лухан. Но что я за автор такой, если не могу самостоятельно продумать концовку собственной книги? Нет, я справлюсь с этим и без подсказок Минсока. Я развалилась на кровати, размышляя над тем, какая концовка по-настоящему удивит читателей, а Юми стала в очередной раз перечитывать «Хрупкую душу» в поисках ошибок, опечаток и логических неточностей. Отправлять на конкурс безграмотную работу было бы верхом глупости, поэтому подруга стала для меня кем-то вроде редактора. Без её помощи мне пришлось бы нелегко, потому что в одиночку «выловить» все ошибки практически нереально. Юми успешно прошла собеседование и стала новым продавцом-консультантом в ювелирном магазине «Golden Fish». Ей приходилось довольно рано вставать на работу, потому что магазин находился далеко от дома, но это того стоило. Теперь Юми спокойно проводила вечера дома с довольным Сехуном, который перестал ворчать на неё из-за работы в клубе. А я была счастлива, потому что наша жизнь наконец-то начала налаживаться. Мне нравилось с головой погружаться в творчество и часами обсуждать с Юми «Хрупкую душу», нравилось чувство радости и восторга от осознания того, что я на пути к своей мечте. Мир словно засиял новыми красками и перестал быть просто чёрно-белым. Именно с такими мыслями я задремала под тихий стук клавиатуры, но очень скоро меня разбудил звонок в дверь. О Сехун пошёл открывать и через минуту вернулся с огромным букетом белых лилий: — Это тебе. Парень протянул мне цветы. — Мне? — я изумлённо уставилась на букет. — От кого? — Точно не от меня, можешь быть уверена, — усмехнулся Сехун. Я встала с кровати и приняла букет, рассеяно вдыхая аромат цветов. Кто же мог прислать мне лилии? Не могу сказать, что обожаю цветы, но от такого неожиданного подарка предательское сердце забилось сильнее. — Смотри, тут есть карточка, — подскочила ко мне не менее взволнованная Юми. — И чего вы, девчонки, так тащитесь от каких-то цветочков? — пробубнил Сехун, наблюдая за тем, как я трясущимися руками вытаскиваю небольшой белый прямоугольник. Если честно, меня редко баловали такими подарками, поэтому не было ничего удивительного в том, что я так разнервничалась. Вот только в голову не приходило ни одного мужчины, который мог бы прислать мне цветы. Неужели у меня появился тайный поклонник? — Здесь… здесь нет имени, — разочарованно простонала я, вручая карточку Юми. — Только цифры. — «119*»? — нахмурилась подруга. — Это… телефон скорой помощи? От этого сильного сладкого запаха лилий у Юми разболелась голова, поэтому Сехун поспешил унести из комнаты букет, оставив нам лишь бесполезную карточку с телефоном скорой помощи. — Наверное, это чья-то шутка, — предположила я, пытаясь скрыть своё разочарование. — Я так не думаю, — подруга задумчиво почесала кончик носа. — Наверное, это какой-то тайный код или что-то в этом роде… человек, приславший тебе букет, думает, что ты сможешь разгадать его послание. — Ты явно перечитала детективов, — буркнула я. — Послания, тайные коды… Глупости всё это! Кто-то просто пошутил, либо букет доставили не по адресу. Сама я начинала верить в то, что отправитель неправильно продиктовал адрес человека, которому хотел подарить эти лилии, потому что в моём окружении не было никого, кто стал бы так шутить. Кроме О Сехуна. — Сехун! — друг практически сразу показался в дверях. — Кто принёс букет? Парень поморщился, пытаясь вспомнить: — Какой-то паренёк из службы доставки. Синяя куртка, синяя кепка… лица я не запомнил. Он спросил, здесь ли проживает госпожа Нам Нэиль и попросил расписаться в бланке. Всё. — Видишь, — хихикнула Юми, — никакой ошибки здесь быть не может. Эти цветы именно тебе. Я фыркнула и снова посмотрела на карточку в надежде, что увижу какую-то подсказку, но там по-прежнему был всего лишь телефон скорой помощи. — Значит, это всё-таки чья-то шутка, — грустно произнесла я, пытаясь снова вернуть свои мысли в правильное русло и придумать подходящую концовку для «Хрупкой души». Незаметно пролетели две недели отработки, и в понедельник в десять утра я уже была у Минсока. С последнего моего визита его гостиная изменилась до неузнаваемости и стала похожа на логово серийного убийцы. Диваны и кресла были сдвинуты к окну, в центре комнаты стояли стул и стол с ноутбуком, а рядом — огромная белая доска, на которой были какие-то неразборчивые надписи, фотографии, соединённые разными стрелочками и вырезки из газет и журналов. — Что это за штука такая? Мы будем планировать чьё-то убийство? — попыталась пошутить я. — Нет, — Минсок сел на диван и обвёл взглядом комнату, лишь на секунду остановившись на мне. — Это мой способ собирать информацию для новой книги. Всё, что может хоть как-то пригодиться для того, чтобы история ожила. Я ведь должен был чем-то занять себя те две недели, пока тебя не было. Меня очень впечатлил его подход к сбору материала. Если мне для романа требовалась какая-то информация, я залезала в поисковик, вбивала туда нужный вопрос и внимательно изучала полученные данные. Кто бы мог подумать, что Минсок работает по-другому. — Ты две недели собирал материал? — спросила я, присаживаясь рядом с мужчиной. — Да, — коротко ответил Ким Минсок. Я почувствовала ужасную усталость, хотя мы ещё даже не приступили к работе. Мне было очень сложно разговаривать с Минсоком, потому что я давно отвыкла от его роботоподобной манеры общения. В комнату забежал рыжий кот и юркнул под один из диванов. Я улыбнулась, чувствуя себя более уверенно. — Это Чай? — поинтересовалась я. — Нет, это Мята, – мужчина слегка повернул голову на бок, словно немного сомневался в своих словах. — Чай у нас жутко трусливый тип, помнишь? Наверное, прячется где-нибудь. — Ах, точно… К счастью, Минсок очень быстро закончил эту неловкую беседу, и я настроилась на рабочий лад. Мужчина начал с того, что установил несколько правил, с которыми я была вполне согласна. Кроме мелких правил, касающихся самого рабочего процесса, он запретил мне заходить в какие-либо комнаты, кроме ванной и непосредственно гостиной, в которой мы будем работать. А ещё установил запрет на личные вопросы, тем самым давая понять, что не хочет вспоминать наше совместное прошлое и не потерпит никакого вмешательства в свою личную жизнь. Покончив с формальностями, мы приступили к работе. Я села за ноутбук и открыла пустой вордовский файл, который назывался «Бесконечная история», а Минсок начал диктовать. Печатать за кем-то под диктовку оказалось не так просто, как я думала. Иногда мне приходилось сокращать слова, потому что я не успевала за подхваченным волной вдохновения мужчиной. Когда он замолкал, задумавшись над следующей фразой, я быстренько перечитывала получившийся текст, исправляла допущенные второпях ошибки и дописывала сокращённые слова. Странная неловкость, витающая в комнате, очень быстро исчезла, уступив своё место не менее напряжённой по накалу рабочей атмосфере. Очень часто Минсок просил меня прочитать ему вслух только что написанный кусок, а потом заставлял раз за разом изменять его, пока не находил нужное слово. В погоне за идеальными словами, цепкими фразами и описаниями, метко бьющими прямо в цель, мы удаляли целые абзацы текста, а потом переписывали их и снова удаляли. Мне пока не удавалось отследить какую-то сюжетную линию, потому что получившийся текст был похож на дырявое полотно. Минсок словно вытаскивал из своей головы отдельные, никак не связанные между собой сцены, и я понятия не имела, как ему удастся связать их между собой. Всё это время мужчина расхаживал по комнате, словно не мог найти себе места. Иногда он подходил ко мне и, опираясь руками о спинку стула, наклонялся так, что его губы могли вот-вот коснуться моего уха. Но Минсок не замечал, что доставляет мне какие-то неудобства, потому что в тот момент его волновала только работа. Его губы беззвучно шевелились, когда он сам перечитывал получившийся текст, заглядывая на экран монитора, и я поражалась тому, насколько мужчина погрузился в сам процесс сочинительства. Мы работали четыре часа без перерыва. Работа продвигалась медленнее, чем я думала именно из-за того, что Ким Минсок был очень дотошен и придирался буквально к каждому слову, пытаясь подобрать более удачный синоним. От долгого сидения за компьютером у меня разболелась голова, но я не смела жаловаться, чтобы не сбить мужчину с нужного настроя. Признаюсь, понаблюдав за его работой, мне и самой не терпелось вернуться домой и взяться за свой роман. К сожалению, мне до сих пор не удалось придумать достойную концовку для истории, но я не отчаивалась. — Ты читала «Сагу» Тонино Бенаквиста? — неожиданно спросил Минсок. Сначала я решила, что этот вопрос задаёт кто-то из героев его романа, и лишь через несколько секунд поняла, что спрашивают именно меня. — Нет, — ответила я, поворачиваясь лицом к мужчине. — Одному из главных героев этой книги рассказывают о писателе, который постоянно кидал своего персонажа в безвыходные ситуации, а потом, играючи, вытаскивал его даже в том случае, когда казалось, что выхода нет. В общем, вовсю демонстрировал силу воображения, — улыбнулся Минсок, машинально дотрагиваясь до своего слухового аппарата. — И однажды, то ли устав от персонажа, то ли поссорившись с издателями, писатель сажает своего живучего героя в клетку и отправляет на дно океана. — И что же дальше? — я не на шутку заинтересовалась этой историей, хотя и не понимала, зачем Минсок мне всё это рассказывает. — Это тупик. Смерть неминуема. Писателя отстраняют от работы и нанимают других людей, задачей которых становится "спасение" персонажа из океанской пучины, однако, дело у них не клеится. Тогда, писателя просят вернуться к работе. И, знаешь, как он выкрутился? Как вытащил героя из клетки, что на дне моря-океана? — Распилил прутья клетки? — предположила я. — Или, может, ему помог кто-то посторонний? Да, его спас другой персонаж! — Нет, — покачал головой мужчина, доставая из-под дивана сопротивляющуюся Мяту. — Он написал примерно следующее: "Выбравшись из западни, герой поднялся на поверхность". — И всё? — ошарашено спросила я. — Так просто? — Всё, — серьёзно подтвердил мужчина, гладя одной рукой вырывающуюся кошку. — Я это к тому, что из любого сюжетного тупика всегда есть очень простой выход. Надо только немного пораскинуть мозгами. — Но… как же герою удалось спастись? — Именно этот вопрос без ответа будет раз за разом возвращать читателя к этой истории. Он будет фантазировать, пытаться придумать способ, которым герой спасся из смертельной западни. Простота не всегда означает скудную фантазию… — Ты прав, — прошептала я, поражённая той историей, которую только что услышала. — Ладно, — Минсок отпустил кошку, и та пулей вылетела из гостиной. — Думаю, на сегодня хватит. Я сохранила файл и несколько раз всё перепроверила, чтобы потом не возникло никаких проблем, а затем вслед за Минсоком вышла в коридор. Одеваясь, я всё думала об авторе, так искусно спасшем своего персонажа из безвыходной ситуации. Если он сумел вытащить героя из клетки, находящейся на дне океана, то и я смогу найти идеальную концовку для «Хрупкой души». Когда я уже заходила в лифт, меня неожиданно окликнул Минсок: — Вот, — он протянул мне пакет с эмблемой книжного магазина. — Ты забыла у меня в прошлый раз. — А, точно, — я забрала из его рук пакет с книгами Сюмина, которые купила перед нашей первой встречей. — Спасибо.