Книггер

Минсок не давал мне расслабиться, заставляя срываться с места и приезжать к нему в любое время дня и ночи. Он наглел ни по дням, а по часам. Я и раньше едва успевала за его бешеным темпом, а теперь и вовсе растерялась из-за того, насколько быстро текли мысли мужчины. — Повтори последнюю фразу, — попросила я, потирая виски. — Я вообще не успела её записать. Мне не хотелось этого признавать, но «Принц безумия» вытягивал из меня все силы. Я была уверена, что закончусь, как писатель, когда допишу этот роман. Он впитывал в себя мои жизненные соки и вбирал весь пыл и жар моего вдохновения. Я знала, что это будет шедевр, потому что по-другому и быть не могло. Странное и одновременно волшебное чувство, будто кто-то невидимый вёл меня за руку, показывая путь к написанию бестселлера, не покидало меня ни на секунду. «Принц безумия» словно сам писал себя, а я лишь помогала этой истории появиться на свет. Может, это прозвучит глупо, но у меня появилось ощущение, что я была рождена для того, чтобы написать трагичную историю Кая и Эллии. Историю влюблённой Сохён и калеки Чонина. Именно в этом было моё предназначение. И теперь я просто обязана сделать так, чтобы «Принц безумия» превзошёл «Хрупкую душу». Конечно, мне было трудно. Писать собственную историю и совмещать это с работой помощницей Сюмина оказалось сложнее, чем я могла себе представить. Обычно я успевала сокращать текст, чтобы потом нормально его дописать, а сейчас безнадёжно отставала от Минсока. Становилось всё труднее разрываться на два фронта. Но я помнила, с какими сложностями мы столкнулись в самом начале работы, поэтому не могла позволить себе сдаться сейчас, когда у нас начало что-то получаться. — Может, сделаем перерыв? — предложил мужчина, немало удивив меня этим. — Нет, просто повтори, пожалуйста, последнюю фразу, — настойчиво попросила я. Ким Минсок положил руки на спинку моего стула. Я вздрогнула от неожиданности и обернулась. Когда это мужчина успел подойти так близко? Он был похож на приведение, бесшумно перемещающееся по квартире, и постоянно заставал меня врасплох. — Скажи, ты хоть спишь? — спросил он, строго посмотрев на меня. Я, в свою очередь, задумчиво оглядела мужчину с ног до головы. — Галстук, кажется, на месте… — Ты это к чему? — озадаченное лицо Ким Минсока было самым забавным, что мне приходилось видеть в этой жизни. — К тому, что передо мной сейчас писатель Сюмин, а не бывший однокашник Ким Минсок, поэтому я считаю твой вопрос неуместным. Я была готова к тому, что он разозлится на такой ответ, но мужчина лишь улыбнулся. Минсок демонстративно снял галстук и положил его на стол. — Туше, — Ким поднял руки, признавая своё поражение. — Твоя взяла. Теперь-то ты ответишь на мой вопрос? — Не отвечу, — я позволила себе скорчить кислую рожицу. — Я не обязана отвечать начальнику на личные вопросы, а тебе и подавно. — Подожди… я запутался… Мужчина выставил руку перед собой, призывая меня на секунду помолчать, потому что у него произошёл «сбой в системе» из-за моей непобедимой женской логики. Забавно было видеть его таким расслабленным и непринуждённым. — Уговорил, сделаем небольшой перерыв, — рассмеявшись, я встала из-за стола и уверенно направилась на кухню. В последнее время неловкость между мной и Минсоком начала помаленьку улетучиваться, поэтому я даже иногда подшучивала над ним в такой вот манере. А ещё вполне свободно перемещалась по его квартире, больше не беспокоясь ни о каких запретах. — Это было моё предложение, но я почему-то чувствую себя обманутым и побеждённым, — тихо произнёс Ким Минсок. Мужчина по-прежнему старался разграничивать работу и личное, но у него это выходило всё хуже и хуже. Я, как и любая женщина, начала помаленьку обставлять его дом своими вещами. Это происходило вполне естественно. Из-за странного полуночного вдохновения Кима, мне всё чаще приходилось оставаться ночевать в его квартире, поэтому сюда перекочевала моя зубная щётка, полотенце и кружка с надписью «Идите нафиг, я Фея!». Кажется, было ещё что-то, но я уже не могла вспомнить всё, что притащила к Минсоку. А ещё мне удалось заглянуть в ту вечно запертую комнату, вызывающую во мне жгучий интерес. К моему разочарованию, там не было ни сумасшедшей жены Минсока, ни таинственной двери в Нарнию. Всего лишь несколько тряпок, моющие средства, годовой запас туалетной бумаги и наполнителя для кошачьего туалета, ведро, оранжевый таз, метёлка и совок. В общем, это была кладовка. Никакой интриги. Скукота. Впервые увидев эти залежи хозяйственных принадлежностей, я почувствовала себя полной дурой, которая напридумывала себе всякой ерунды. С другой стороны, от человека, хранящего в своём кабинете холодное оружие, вполне можно ожидать чего-то неожиданного. — Снова кофе? — мужчина выхватил у меня из рук кружку, не давая засыпать в неё немного растворимого напитка. — Да, а что? — Нэиль, я всё понимаю, но ты перегибаешь палку, — он недовольно покачал головой. — Практически не спишь, пьёшь кофе литрами… — Со мной всё в порядке! — я забрала у Минсока свою кружку и повернулась к нему спиной, делая вид, что увлечена приготовлением кофе. Он беспокоился обо мне, и это было так странно и непривычно. Ким Минсок не умел выражать свои чувства, постоянно впадая в крайности. Этот мужчина либо скрывал свою доброту под маской холодности или безразличия, либо начинал напирать, агрессивно показывая заботу и навязывая своё мнение. Но он был прав, в последнее время я практически не спала. — Так нельзя, Нэиль. Ты себя в зеркало видела? Выглядишь, как зомби… — С каких это пор тебя волнует мой внешний вид? — ответила я вопросом на вопрос, притворяясь, что меня совсем не задело его замечание. — С тех пор, как ты стала работать на меня, — Минсок остановился прямо у меня за спиной, подойдя практически вплотную. — Я не хочу, чтобы ты упала замертво. Я слышала, как он тяжело дышал мне в затылок, стараясь сдержать себя и не устроить скандал. Чувствовала дыхание Ким Минсока на своей коже. Я чуть повела плечами, стараясь избавиться от странного чувства дискомфорта, вызванного его близостью. — Не собираюсь я падать, — чуть отстранившись, я поставила кружку на стол и повернулась к мужчине. — Знаешь, я ведь уже не маленькая девочка и могу сама о себе позаботиться. Как-нибудь справлюсь. Раньше я плавно дрейфовала на тихих волнах, а сейчас моя маленькая хлипкая лодочка под названием «жизнь» неожиданно попала в неспокойные океанские воды. Штиль резко сменился штормом. Вокруг всё кипело и бурлило, а мне необходимо было поспевать за тем быстрым ритмом, с которым начали развиваться события. И плевать, что я спала по четыре часа в день. Плевать, что уставали глаза. Разве это важно? Разве это имело какое-то значение? Если сейчас начать жалеть себя, то можно упустить много всего важного. Сейчас, в этот самый момент, я должна расшибиться в лепёшку, но справиться и удержаться на плаву. — Сходи хотя бы к окулисту, — после долгого молчания произнёс Ким Минсок. — У тебя уже глаза как стеклянные… круглыми сутками за компьютером… Если уж даже Минсок заметил мои проблемы со зрением, то сходить на приём к окулисту на самом деле не помешало бы. В последнее время я всё чаще жаловалась Юми на то, что перед глазами всё плывёт. Подруга давно советовала обратиться к специалисту, чтобы он осмотрел меня и назначил какие-нибудь капли, но я всё время отнекивалась. — Посмотрим, — уклончиво ответила я. — Вернёмся к работе? Мне нравилось, что мужчина стал более открытым, словно мы снова вернулись в школьную пору. С другой стороны, его переменчивое настроение постоянно выбивало меня из колеи и в каком-то смысле даже настораживало. Я не знала, что он может выкинуть в следующую секунду. Иногда казалось, что от прежнего Ким Минсока осталась лишь жуткая любовь к ножам и пристрастие рисовать отвратительные рисунки в своём альбоме. В остальном это был совершенно незнакомый мне человек. — Думаю, на сегодня хватит, — Минсок махнул рукой, словно пытался поймать какую-то муху, и вышел из кухни, не дав мне и слова сказать. — Как скажешь, — я чуть повысила голос, чтобы он услышал. — До понедельника, — сухо кивнул мужчина, провожая меня до лифта. — Значит, в субботу и воскресенье не работаем? — я недоверчиво прищурилась. — Именно… Я не стала возражать, хотя очень удивилась такому решению Минсока. Мы вполне успевали сдать его рукопись в срок, но он решил попросить у издательства больше времени, чем планировалось изначально. Мужчина объяснил это тем, что ему необходимо закончить сценарий к экранизации романа «Трюмо госпожи Мун». Возможно, в этом и была доля правды, но мне почему-то казалось, что Ким сделал это из-за меня. Он же прекрасно знал, что я из кожи вон лезу, чтобы успеть написать новую работу для конкурса. Каждая клеточка моего тела была наэлектризована, заряжена вдохновением, но я всё равно столкнулась с массой сложностей при написании «Принца безумия». Во-первых, у меня катастрофически не хватало времени проверять текст на наличие ошибок и хоть как-то редактировать его, поэтому эта обязанность легла на плечи Ан Юми. Во-вторых, мне было довольно сложно «вытащить» историю из своей головы и переложить на бумагу в том виде, в котором я её представляла. Множество деталей терялись по пути, делая «Принца безумия» бесцветным и даже вполовину не таким захватывающим, каким мне хотелось бы его видеть. Думать, фантазировать и воображать было легко, а писать очень и очень сложно. Каждый писатель сталкивался с тем, что воображение рисует картины куда более красочные, чем то, что выходит, когда пытаешься облечь эти чудеса в слова. Я чувствовала острую нехватку словарного запаса, хотя раньше никогда не жаловалась на это. Подумать только, я писала уже столько лет, но только сейчас поняла, насколько часто пользовалась избитыми фразами и сравнениями в своих работах. Я не могла допустить такого же с «Принцем безумия». Для этой истории необходимо найти самые лучшие, самые красивые и правильные слова. Идеальные слова. Те, которые проникнут глубоко в душу читателей. Несмотря на то, что «Принц безумия» был достоин всего самого лучшего, и мне не терпелось продолжить писать, я всё же решила послушаться Ким Минсока и сходить к окулисту. Теперь я могла позволить себе поход в частную клинику, в которой не будет бесконечных очередей, ссорящихся людей и плачущих детей. К тому же, мне ужасно повезло, потому что у врача оказалось «окно» в расписании, и он согласился принять ещё одного пациента. Я всегда ужасно нервничала, когда нужно было идти к врачам, и постоянно откладывала эти визиты, пока не станет совсем худо. Гинеколог, дантист или терапевт, — я ненавидела абсолютно всех врачей. Терпеть не могла их хамское поведение. Но в платной клинике врачи были улыбчивы, заботливы и внимательны, хотя за такой тёплый приём мне пришлось выложить кругленькую сумму. Оказалось, что из-за моего зависания перед экраном ноутбука, у меня появился так называемый синдром «Сухого глаза». Врач объяснил мне, что такое происходит потому, что уставившись в компьютер, человек может долго не моргать, а это приводит к снижению слёзопродукции. Проще говоря, слёзные железы решили подкинуть мне подлянку. На самом деле это была не такая уж серьёзная проблема. Но, учитывая мой род деятельности, синдром «Сухого глаза» затруднил бы мне работу за компьютером и длительное чтение. К счастью, это дело можно было исправить, пользуясь специальными каплями для глаз. Выйдя из клиники, я вдохнула полной грудью и почувствовала себя так легко и хорошо, словно с моих плеч свалился тяжкий груз. Одной проблемой меньше. О зрении теперь можно не переживать. Главное не забывать закапывать в глаза капельки, которые я купила в аптеке, расположенной на первом этаже клиники. Перед самым входом в метро у меня зазвонил телефон. Это была Го Хёри. Мы с ней не разговаривали уже целую вечность, поэтому я свернула в парк, решив, что этот разговор явно продлится не меньше двадцати минут, а загораживать людям проход я не собиралась. Хёри, как и Ан Юми, думала, что я работаю помощницей скучного пожилого автора, пишущего какие-то унылые книженции, и, узнав о моих неожиданных выходных, пригласила сходить вместе с ней в детский приют «Тэян». Она каждый месяц бесплатно стригла воспитанников этого приюта, потому что и сама когда-то провела там около полугода. Го Хёри уже давно не та босоногая девчонка с веснушками на носу, а замужняя дама, владеющая роскошным салоном красоты «Царица», но она никогда не забывает о людях, которые помогли ей в тяжёлые времена. Подруга никогда не рассказывала, почему попала в «Тэян», а я не решалась у неё спросить об этом. Но Хёри всегда с теплом отзывалась о работниках приюта и один раз даже сказала, что те шесть месяцев, которые она провела там, были самым счастливым временем в её жизни. Я много слышала о том, что приютские дети жестокие, пьют, курят, дерутся, рано начинают половую жизнь, принимают наркотики и даже воруют. Поэтому мне не очень-то хотелось тратить свои выходные на общение с этими «ангелочками». Но, судя по тёплым словам Го Хёри, воспитанники «Тэяна» были совершенно другие. Именно поэтому я и согласилась вместо написания «Принца безумия» помочь подруге и поехать вместе с ней в приют. Это была отличная возможность развеяться и повидать вечно занятую Хёри. Когда я наконец-то пришла домой, О Сехун вышел меня встречать. Парень поднял жопу с дивана и подошёл к двери, забирая у меня тяжёлые пакеты с продуктами, которые я успела прикупить в магазинчике за углом. О Сехун вышел меня встречать. О Сехун. Вышел встречать. Меня. Ещё и пакеты забрал. Да это же диво дивное! — У нас что, какой-то праздник? — с подозрением поинтересовалась я, снимая обувь. — Неа, — донёсся из кухни приглушённый голос Сехуна. Повесив пальто в шкаф, я пошла к парню и застала его жадно жующим батон колбасы. А вот и причина столь внезапного и нетипичного для Сехуна желания помочь кому-то, кроме Ан Юми. — Не ешь всухомятку, — посоветовала я. — И остальные продукты разложи по местам, будь добр. Парень неохотно кивнул, а потом вдруг перестал есть и взмахнул колбасой, словно дирижерской палочкой. — А, кстати… — Не говори с набитым ртом, — перебила я О Сехуна. — Пляши, — парень положил надкусанную колбасу на стол и вытащил из толстовки конвертик размером с мою ладонь. — Тебе письмо. Я подошла к Сехуну и ловко выхватила у него из рук конверт. Парень хмыкнул и снова набросился на еду, как голодающий африканский ребёнок. — Странно, — пробормотала я. — Обратного адреса нет. — И нашего адреса тоже нет, — заметил парень. — Только твоё имя. Могу предположить, что отправитель просто сунул это письмо в наш ящик. Я пошла в свою комнату, а любопытный Сехун отложил свою трапезу и увязался за мной. Он беззастенчиво плюхнулся на мою кровать и, скрестив руки на груди, уставился на меня. — Таинственное письмо без обратного адреса, которое кинули прямо в наш почтовый ящик… Жуткая жуть, согласна? А вдруг там споры сибирской язвы? — Придурок, — фыркнула я, но руки начали предательски дрожать. — Откроешь? Или испугалась? — Ещё одна такая же тупая шуточка, и я закачу глаза так сильно, что увижу собственный мозг. — Это произойдёт лишь в том случае, если он у тебя есть, — фыркнул О Сехун. — Я смотрю, ты сегодня в исключительно хорошей юмористической форме? — съязвила я, медленно открывая конверт. Если у меня и были какие-то сомнения по поводу того, что это может быть очередное послание от человека-лилии, то они сразу развеялись, когда я вытащила из конверта засушенный цветок белой лилии и маленькую карточку. — Ого, это снова твой загадочный и немного чокнутый поклонник? — Сехун вытащил из моих ослабевших пальцев карточку и, увидев уже знакомые цифры, мигом потерял к ней интерес. — Думаю, там на самом деле споры сибирской язвы и на этот раз тебе точно придётся позвонить по этому номеру. Вместо букета человек-лилия прислал мне засушенный цветок и, разумеется, не забыл приложить карточку с номером скорой помощи, «119». Я сомневалась, что догадки Сехуна о сибирской язве можно было принимать всерьёз, но цветок и загадочные цифры явно что-то означали. Что отправитель хотел мне сказать? Что означают эти цифры? И почему именно лилия? — Есть какие-нибудь идеи по поводу того, кто бы это мог быть? — парень скинул тапки и забрался на кровать с ногами. — Может, ты взяла взаймы сто девятнадцать тысяч и не вернула? — Вот только ерунду не собирай… — Никакая это не ерунда! — настаивал на своём Сехун. — Ерунда! Бред чистейшей воды! — я сжала в руке засушенный цветок. — Я ни у кого не брала в долг. К тому же, что за дебильный способ собирать долги? — Ну, мало ли… Сехун наморщил лоб, пытаясь придумать другое объяснение происходящему. Пока он строил свои безумные теории, я пошла на кухню и выбросила цветок в мусорное ведро. Мне не хотелось думать о человеке-лилии сейчас, когда в моей жизни начало происходить что-то хорошее, но вся эта история наводила на жуткие мысли. Выходит, этот загадочный аноним так долго не давал о себе знать, потому что ждал, когда засохнет цветок? Но кому и для чего могло понадобиться так бездарно тратить время на странные и жуткие послания? Мой сосед не воспринимал ситуацию всерьёз, потому что не знал о букетах, присланных в издательство и в квартиру Ким Минсока. Ему казалось, что это чья-то шутка. Или ухаживания какого-то пылкого кавалера. Но у меня уже в печёнках сидел этот долбанный цветочный маньяк. Когда Юми вернулась с работы, Сехун поспешил рассказать девушке о новом послании моего «тайного поклонника», но подруга тоже не придала этому особого значения. Я не стала её переубеждать, потому что не хотела, чтобы подруга лишний раз за меня волновалась. Вместо этого я попыталась отвлечь её рассказом о внезапных выходных и неожиданном звонке Го Хёри, который вылился для меня в приглашение провести субботу и воскресенье в «Тэяне». — Вот и славно, — Юми поставила чайник на плиту. — Отвлечёшься хоть от своей работы и отдохнёшь от написания романа. Думаю, тебе это пойдёт на пользу. Ну, знаешь, всегда полезно остановиться и посмотреть на свою работу со стороны. Свежим взглядом, так сказать. К тому же, визит в приют может помочь тебе найти силы и вдохновение. Да и с Го Хёри вы давно не виделись. — А ты разве не пойдёшь со мной? — Нет, — Ан Юми попыталась сделать расстроенный вид, но от меня не скрылось, что она была рада откосить от совместного времяпровождения в приюте. Для такой девушки, как Юми, было настоящим испытанием находиться в подобных местах. У неё было слишком доброе и нежное сердце, чтобы спокойно продолжать жить после встречи с брошенными и одинокими детьми. Всего один раз Ан Юми согласилась вместе с Хёри навестить приют, но с тех пор каждый раз старалась найти всяческие причины, чтобы отказаться туда идти. И я не могла её за это винить. Конечно, мне очень хотелось, чтобы наша весёлая троица снова встретилась, но в субботу у меня не было времени придаваться унынию по этому поводу. Работы было много. Все постоянные клиенты салона Го Хёри знали, что она раз в месяц навещает приют, поэтому приносили ей одежду, из которой выросли их дети, старые и новые игрушки, карандаши, тетради, книги и учебники. И мы вместе со старшими детьми и несколькими воспитателями практически всё утро потратили на сортировку этих вещей, пока сама Хёри и её помощники стригли воспитанников «Тэяна». Несмотря на то, что после университета мы вместе с Хёри пошли на курсы парикмахеров, стричь детей подруга мне не доверила. В отличие от неё, я не смогла окончить курсы, потеряв к ним интерес после двух месяцев учёбы. Поэтому мне вручили метлу с совком и заставили подметать пол от состриженных волос. Было откровенно скучно, к тому же практически не удавалось поговорить с подругой, но я не жаловалась, потому что видела, что Хёри счастлива находиться здесь, среди этих людей. Никогда не видела, чтобы подруга так улыбалась. От её улыбки у меня теплело на душе, а все проблемы казались маленькими и незначительными. Хотела бы и я найти такое место, которое делало бы меня настолько счастливой. Даже во время перерыва мне не удалось поболтать с Го Хёри, потому что она была постоянно окружена детьми и воспитателями, которые желали с ней пообщаться и предаться воспоминаниям. Я же бесцельно слонялась по приюту, пока не забрела в спортивный зал, где перепачканные в красках малыши, заливаясь смехом, разрисовывали огромную белую простыню. В центре всего этого безумия я к своему удивлению обнаружила Лухана. — Нэиль? — мужчина, на котором повисли два ребёнка, удивлённо посмотрел на меня. — Что ты здесь делаешь? Неужели преследовала меня? Он рассмеялся, а ребятишки с интересом разглядывали меня, прервав своё увлекательное занятие. — Лу, это твоя девушка? — поинтересовалась маленькая девочка, похожая на ангелочка. Я подошла чуть ближе, с умилением отмечая, что у мужчины на щеке остался ярко-зелёный отпечаток от маленькой детской ладошки. — Нет, милая, мы просто работаем вместе, — улыбнулся Лухан, нежно погладив ребёнка по голове. Я тут же растаяла. Что может быть прекрасней, чем мужчина, который так любит детей? И всё же, мне было очень интересно, что Лухан делал в приюте. — Поиграйте пока, а я подойду через пару минут, — бодро произнёс редактор, обращаясь к детишкам, а сам подошёл ко мне. — Не ожидала тебя здесь увидеть, — нервно улыбнулась я, чувствуя на себе взгляды детей. — Я здесь вырос, — просто ответил Лухан и пожал плечами, словно это было чем-то естественным. — Это место — мой дом, а эти ребятки — моя семья. Я частенько прихожу, чтобы поиграть с ними. Я попыталась переварить всё услышанное. Выходит, Лухан, как и Хёри, воспитывался в этом приюте. Возможно, они даже знакомы. — А ты что здесь делаешь? — спросил мужчина. — Ну… — Хочешь взять опеку над кем-то из детишек? — Лухан чуть приблизился ко мне и понизил голос. Дети, всё это время наблюдавшие за нами, начали тихо хихикать, называя нас мужем и женой. Они прыгали и хлопали в ладошки, дразня Лухана, который вовсю отрицал, что мы являемся супругами. — Я помогаю подруге, — тихо ответила я, радуясь, что дети не услышали последнего вопроса мужчины. — Она каждый месяц стрижёт воспитанников «Тэяна»… — Так ты подруга Го Хёри? — редактор смущённо улыбнулся, чувствуя себя не в своей тарелке из-за того, что заикнулся об опеке. Я тоже едва могла непринуждённо продолжить беседу, потому что ощущала себя ужасно виноватой, ведь в мою голову даже не приходила мысль об усыновлении или чём-то подобном. Но было нетрудно догадаться, что сам Лухан очень хотел дать хотя бы одному из этих малышей дом, вот только не мог. Насколько я знала, он был холостяком, а одинокому мужчине вряд ли доверят опеку над ребёнком. Изрядно загрузившись, я не могла вымолвить и слова, но ко мне на помощь пришли малыши, которые схватили нас с Луханом за руки и потащили играть. Я не смогла им отказать и позволила усадить себя на простыню, по которой ползали другие дети, оставляя на ней разноцветные отпечатки рук и ног. Мне было так весело, что я забыла о времени. Смеялась, кривлялась и чувствовала себя невероятно легкой, словно невесомой. Все проблемы остались где-то за бортом. Была только я, Лухан, эти дети и простыня, которую мы увлечённо разрисовывали. В какой-то момент в спортивный зал забежала воспитательница и увела всех девочек умываться, велев Лухану проследить, чтобы мальчики тоже приняли душ и отмылись от краски. Так я снова осталась одна и была вынуждена вернуться к Хёри. Подруга, увидев мой внешний вид, была в шоке и приказала идти отмываться, потому что мои волосы, лицо и руки были полностью перепачканы в краске. Наверное, я со стороны я походила на настоящего индейца. Уже знакомая мне женщина, которая уводила девочек из спортзала, попросила одну из своих воспитанниц, проводить меня до душевых. Девочка всю дорогу рассказывала мне о Лухане, восхищалась им и говорила, какой он хороший, добрый и внимательный. Я же молча слушала и кивала, не в силах скрыть улыбку. Она так очевидно пыталась расхвалить Лухана, что это не укрылось бы ни от кого. Было ясно, что девочка очень хочет, чтобы он нашёл своё счастье, женился и завёл кучу детишек, которые никогда не узнают, что такое боль, одиночество и равнодушие собственной семьи. Это было и смешно, и трогательно. Лухан на самом деле был очень хорошим, раз эта девочка так беспокоилась о его счастье. — Пришли, — она распахнула передо мной дверь и вручила полотенце. — Сейчас принесу вам что-нибудь переодеться. Я улыбнулась и от всей души поблагодарила эту милую девочку: — Спасибо, буду тебе очень признательна. Она тут же умчалась, а я плотно прикрыла дверь и окинула взглядом помещение. Это была обычная раздевалка: шкафчики для одежды и длинные скамейки. Чуть левее располагалась дверь в душевую, из которой доносились звуки льющейся воды. Я увидела на одной из скамеек мужскую одежду и сразу же поняла, что меня привели в мужскую душевую. — Ох, чёрт… За моей спиной послышался тихий щёлчок замка и девичьи смешки. Я бросилась к двери, отчаянно дёргая за ручку, но та так и не поддалась. — Девочки, немедленно откройте дверь, — громко потребовала я. — Это не смешно! У меня за спиной раздалось шлёпанье босых ног. Я зажмурила глаза и прижалась лбом к двери, уже догадываясь, что произойдёт дальше. — Нэиль?