Книггер

Я знала, что не стоило оборачиваться. Знала, но всё равно обернулась. Словно собака Павлова, я отозвалась на собственное имя и повернулась к позвавшему меня Лухану, не успев вовремя сообразить, что передо мной сейчас предстанет обнажённый мужчина. Рефлексы сработали раньше, чем разум. Увидев редактора, облачённого в одно полотенце, которое едва держалось на его бёдрах и грозило вот-вот соскользнуть с влажного тела и упасть на пол, я моментально повернулась лицом к двери и зачем-то снова зажмурилась. — Ох, прости, — стыдливо пропищала я. Это была ужасно неловкая ситуация. Просто чудовищно неловкая. Я должна была срочно объяснить мужчине, что не чокнутая извращенка, вломившаяся в душевую, чтобы подглядывать за ним, но по какой-то неведомой причине не смогла вымолвить и слова. Ни единого словечка. Я просто стояла и на ощупь искала дверную ручку, не решаясь открыть глаза. Конечно, я всегда хотела увидеть Лухана в нерабочей обстановке, но это уже было слишком. Хотя, чего уж греха таить, мне понравилось увиденное. Мужчина был хорошо сложен, пускай и немного худощав. На секунду я даже пожалела, что так быстро отвернулась и не успела его хорошенько рассмотреть. — Разочарована? — спросил Лухан, тихо шлёпая босыми ногами по кафелю. — Что? — я вздрогнула, почему-то решив, что мужчина идёт в мою сторону. Воображение быстренько нарисовало мне ужасную картину: Лухан решает воспользоваться тем, что нас заперли в душевой и посягает на мою честь. Но я понимала, что всё это глупо. Лухан не знал, что нас заперли. К тому же, он никогда не сделал бы ничего подобного. К сожалению. А ведь я была совсем не против, чтобы он на меня «напал». — Если ты пришла подглядывать за мальчиками, то вынужден тебя огорчить, они уже ушли. Здесь только я. — Какая жалость, — с наигранным разочарованием произнесла я. Даже в такой ситуации Лухан пытался разрядить обстановку. Что ещё мог сделать этот мужчина, чтобы навсегда заслужить моё сердце? Другой на его месте заржал или стал бы отпускать идиотские пошлые шутки, но Лухан одним своим мягким голосом заставил меня улыбнуться и расслабиться. Как он мог быть настолько хорошим, понимающим и идеальным? — Значит, ты любишь парней помладше? — я услышала, как мужчина возился за моей спиной, пытаясь быстро одеться. — А я уже было решил, что ты здесь из-за меня… Открыв глаза, я несколько секунд усиленно моргала, пытаясь избавиться от сине-зелёных кругов, которые появились из-за того, что я слишком сильно зажмурилась. Эти круги весело скакали по двери и стенам, пока моё зрение не пришло в норму. — Нет, не из-за тебя. Я же не какая-нибудь преследовательница, — наигранно возмутилась я, подражая Лухану. — Правда? А я-то подумал, что ты меня преследуешь. Вот, даже в «Тэян» ради меня пришла. Я издала тихий смешок. Мне нравился тон нашей беседы с лёгкими намёками на флирт. Даже на душе потеплело, а всю нервозность и неловкость как рукой сняло. Я уже и не помнила, когда со мной в последний раз кто-то заигрывал (если не считать заигрыванием странные послания человека-лилии), поэтому была рада и таким ненавязчивым знакам внимания. Это заставляло почувствовать себя женщиной. Мои последние и самые длительные отношения подошли к своему трагическому и весьма ожидаемому завершению, когда мужчина, которого я видела своим будущим мужем, изменил мне со своей студенткой. Это стало для меня большим ударом, потому что я много сил вложила в эти отношения. Он был моим первым, поэтому его предательство острым ножом вонзилось в сердце. После такого болезненного разрыва я не допускала даже мысли о том, чтобы снова отдаться на растерзание очередной привязанности к другому мужчине, боясь повторения истории с бывшим. У нас с Го Хёри и Ан Юми было негласное соглашение не говорить и ни в коем случае не касаться в разговоре этой больной темы, поэтому иногда мне начинало казаться, что тех отношений и вовсе не было. Мать часто говорила, что я останусь старой девой, заведу себе сорок кошек или буду вечно ютиться в одной квартире с друзьями, если стану и дальше избегать мужчин. Она пыталась свести меня с сыновьями своих подруг, но я всячески сопротивлялась этому, считая её сводничество унизительным. Меня оскорбляло то, что мама не верила в меня. Не верила в мою мечту, в мои способности и даже в то, что я смогу найти мужчину самостоятельно, без её помощи. Чтобы отвлечься, я погрузилась в работу. В будние дни трудилась в библиотеке, а в выходные — в ресторане. Мне нужны были деньги, чтобы платить свою часть арендной платы и выполнять все прихоти матери, привыкшей к роскошной жизни. Но я никогда не забывала о своей мечте, поэтому и решила работать книггером. Естественно, у меня не было времени на любовь и мужчин, но я не считала и до сих пор не считаю себя старой для настоящей любви. И никогда не переставала верить, что обязательно найдётся хороший мужчина, который не предаст. Такой, ради которого я рискну раскрыть своё израненное сердце. И, встретив Лухана, я решила, что он вполне может стать для меня «тем самым». Почему-то все мужчины, которых я любила, вонзали мне нож в спину. Мой друг и первая любовь растрепал всей школе о моей якобы нетрадиционной ориентации, а жених изменил с другой. Но я видела, что Лухан — прекрасный человек, и он ни за что не стал бы разбивать мне сердце. Мои чувства к редактору пока нельзя было назвать любовью. Это всего лишь лёгкая влюблённость. Но я была как никогда близка к тому, чтобы снова полюбить. Сейчас мне даже казалось, что я готова сделать шаг навстречу Лухану, вот только страх быть преданной пока что никуда не исчез. — Это одна из твоих маленьких поклонниц вместо женской душевой привела меня сюда. И заперла. В подтверждение своих слов я несколько раз дёрнула дверную ручку. Чуда не произошло. Мы всё ещё были заперты. — Как она выглядела? — уже серьёзным тоном спросил редактор. Вжикнула застежка-молния. Лухан надел джинсы. Всё, теперь можно было спокойно повернуться, но я не спешила этого делать. — Маленькая такая, со смешными косичками, — начала перечислять я. — В ярко-зелёной футболке... А, у неё ещё на руке был браслет из конфеток-драже. Мужчина ненадолго задумался: — Ясно, — вздохнул он. — Это была Мими. Не ребёнок, а вечный двигатель. Постоянно что-нибудь придумывает. — Ну, кажется, она тебя обожает, — улыбнулась я, продолжая разглядывать дверь перед собой. — Болтала о тебе без умолку. Лухан бесшумно, словно привидение, подошёл ко мне, заставляя чуть отодвинуться в сторону. Мужчина несколько раз дёрнул ручку двери, но это не дало никаких результатов. — Мими, открой дверь! — крикнул он, стукнув ладонью по двери. — Дорогая, нельзя так шутить со взрослыми людьми. Я краем глаза взглянула на редактора, продолжающего звать Мими. Футболка прилипла к его мокрому телу. Это было безумно сексуально. — Вот бандитка! — простонал мужчина. — Не злись на неё, — я села на одну из скамеек, прижав к груди полотенце, которое мне дала Мими. — Она не хотела ничего плохого. — Я не злюсь, — редактор провёл рукой по влажным волосам. Лухан ещё раз позвал девочку по имени, а потом вернулся к своим грязным вещам, брошенным на скамейке, и выудил из кармана перепачканных в краске джинсов, мобильный телефон. Мужчина позвонил воспитательнице Мими и, обрисовав сложившуюся ситуацию, повесил трубку. Всё это время я искоса наблюдала за Луханом, восхищаясь его красотой. Сегодня я убедилась, что этот мужчина красив не только снаружи, но и внутри. У него прекрасная душа. И восхитительное тело, которое я смогла оценить только благодаря малышке Мими. В Лухане было прекрасно абсолютно всё. — Знаешь, Нэиль, в данной ситуации именно ты должна злиться на Мими, а не оправдывать её, — мужчина сел рядом со мной. Я лишь пожала плечами, показывая, что совсем не сержусь на девочку. Мы с Луханом работали вместе много лет, но, как оказалась, я совершенно ничего не знала об этом мужчине. Благодаря проделке Мими у меня был шанс узнать его немного лучше, поэтому я сильно расстроилась, когда Лухан позвонил воспитательнице. Если честно, то я надеялась, что мы проведём взаперти ещё много часов, пока кто-нибудь не заметит наше долгое отсутствие. За это время я могла столько узнать о Лухане! Смогла бы разгадать его! Вполне возможно, что это даже продвинуло бы наши отношения на новый уровень. Кто знает, куда увела бы нас непринуждённая беседа?.. Не прошло и пяти минут, как примчалась воспитательница и отперла дверь, выпустив нас на свободу. Мими заставили извиниться, но в её хитром взгляде не было ни капли раскаяния. Да и у меня не было к ней абсолютно никаких претензий. Когда женщина перестала отчитывать свою маленькую воспитанницу, она всё же отвела меня в душевую для девочек. В отличие от Лухана, у меня не было с собой сменной одежды, поэтому, приняв душ, я снова натянула на себя грязные вещи. К счастью, Го Хёри с помощниками уже заканчивали, поэтому подруга сказала мне подождать её в машине. Перед тем, как последовать совету Хёри, я немного поблуждала по территории «Тэяна», но Лухана в тот день больше не встретила. И на следующий, к сожалению, тоже. Выходные, проведённые в детском приюте в компании лучшей подруги, помогли мне собраться с мыслями, поэтому в понедельник я с новыми силами взялась за работу. Ким Минсок тоже был полон энергии. Впрочем, как всегда. Мы с ним наконец-то начали соединять разрозненные кусочки его новой истории, сплетая их в единое целое. Теперь «Бесконечная история» больше не казалась мне хаотичным набором никак не связанных друг с другом событий, и предстала передо мной во всей своей красе. А история эта оказалась ещё более поразительная и чувственная, чем мой любимый роман Сюмина «Трюмо госпожи Мун». Повествование начиналось с трагического события, смерти пожилой писательницы, которая потратила треть своей жизни на создание цикла романов «Дорога домой». Она писала с огромной любовью и нежностью, заставляющей читателей сопереживать её героям и полюбить их. Вся страна с замиранием сердца ждала, чем же закончатся приключения смелой девушки по имени Чорон, которая ради своей мечты стать врачом преодолела много трудностей и лишений. Из нищей девчонки-сиротки, готовой вынести любые лишения и унижения ради того, чтобы прокормить младших братьев, она прямо на глазах читателей превратилась в красивую молодую женщину, покоряющую сердца мужчин. История её любви к жестокому и хладнокровному капралу, на которого совершенно не действовало обаяние безумно влюблённой в него Чорон, пленила сердца всех юных читательниц. Круговорот успехов и поражений Чорон, её любви и ненависти, счастья и потерь никого не оставлял равнодушным. К сожалению, писательница скончалась, так и не дописав книгу, которая должна была завершить полюбившийся читателям всей страны цикл романов о судьбе Чорон. Права на публикацию её историй перешли к основателю небольшого издательства, который поверил в талант этой женщины и рискнул опубликовать её первый роман, ставший потом настоящей классикой корейской литературы. Он был близким другом этой вечной мечтательницы, поэтому очень болел за дело всей её жизни. И мужчина не мог позволить, чтобы эта история осталась без конца и не получила логического завершения. Имея на руках начатую рукопись последней части «Дороги домой» и пухлый блокнот с заметками писательницы и её планами, относительно сюжета заключительной книги, он хотел найти человека, способного завершить книгу. В истории было много примеров, когда после смерти автора, его книгу дописывал кто-то другой. Например, Александра Рипли написала роман «Скарлетт», который являлся продолжением «Унесённых ветром» Маргарет Митчелл. Впрочем, это довольно неудачный пример, учитывая то, как плохо книга была принята критиками и самими поклонниками Митчелл, которые ещё при жизни Маргарет очень уговаривали её продолжить эту книгу. Когда общественность узнала о его намерении, мужчине стали поступать предложения от самых разных авторов, которые хотели закончить эту историю. Среди них были как популярные авторы, так и никому неизвестные, вот только ни в одном из них не оказалось той душевной глубины и жаркого очага любви, который горел в сердце скончавшейся женщины. Спустя два с половиной года безрезультатных поисков настоящего таланта, способного дописать «Дорогу домой», этот мужчина умер, а издательство и все права на известный роман получил его сын, Пак Мёнсу. Именно он оказался в самом центре событий, когда у читателей неожиданно возрос интерес к недописанной истории. Многие издательства предлагали Мёнсу огромные деньги, чтобы он продал права на «Дорогу домой». Известные авторы писали ему с уверениями, что могут и хотят дописать историю жизни красавицы Чорон, и даже музеи и коллекционеры хотели заполучить в свои коллекции недописанную рукопись, предлагая за это целые состояния. Но Пак Мёнсу, который был лично знаком с писательницей «Дороги домой», оставался непреклонен. Он ещё сильнее своего отца хотел, чтобы Чорон снова ожила на страницах книг. Мёнсу мечтал увидеть продолжение «Дороги домой». Жил этой мечтой. Но найти подходящего автора оказалось не так просто, как он себе представлял. Пак Мёнсу не мог отдать свою любимую историю в ненадёжные руки, поэтому поиски очень затянулись. И, когда он уже совсем отчаялся, автор его мечты сам нашёл мужчину. Точнее, старшая сестра Мёнсу, которая работала учительницей в старшей школе, попросила брата прочесть сочинение одной своей ученицы. Оно очень сильно отличалось от работ её сверстников, поэтому она хотела узнать мнение брата о том, есть ли у девочки задатки будущей звезды литературного мира. Сначала Мёнсу читал сочинение без особого интереса, но потом у него в голове что-то щёлкнуло, и мужчина понял, что эта девочка по имени Аран именно тот человек, которого он так долго искал. Пак Мёнсу понимал, что Аран ещё не готова, но в будущем обязательно сможет. Он даже по этому школьному сочинению видел, как прекрасна её душа. Какие глубокие мысли выдаёт эта юная особа. Как проникновенно она пишет о самых обыкновенных вещах. Мёнсу практически влюбился в неё, хотя ни разу не видел. В итоге мужчина решил, что вырастит из Аран автора, который допишет «Дорогу домой». Пак Мёнсу загорелся идеей развить её талант и помочь обрести известность не только как человека, закончившего известную историю, но и как самостоятельного автора, пишущего не хуже многих современных классиков. Между Аран и Мёнсу была разница в двенадцать лет, но я почему-то упорно представляла их вместе. Немного замкнутая и стеснительная Аран отлично подходила решительному Пак Мёнсу. И я готова была придти к Минсоку ночью с топором, если он вдруг решит иначе. — Мне кажется, что Аран похожа на Фукаэри из романа Харуки Мураками «Тысяча невестьсот восемьдесят четыре», — задумчиво произнесла я, глядя на бесконечные ряды буков на экране ноутбука. Я прочитала только первую часть этого романа, но была поражена глубиной и масштабом фантазии автора. Миры двух главных героев «Тысяча невестьсот восемьдесят четыре» загадочным образом переплетались, пересекались, а потом опять расходились в разные стороны. И в одном из этих миров (а, может, и в обоих) жила Фукаэри. Девочка, чья рукопись «Воздушный кокон» настолько понравилась двум героям, что они рискнули провернуть одну авантюру, чтобы опубликовать эту историю. — Заметила? — послышался сзади голос Ким Минсока. — Если честно, то я вдохновлялся её образом, когда создавал Аран. Но она получается не такая загадочная и притягательная, как Фукаэри. Интересно, в чём секрет Мураками? Как ему удаётся создавать таких живых и настоящих персонажей, не скатываясь в банальщину? Людям, отдавшим свою душу и сердце писательскому ремеслу, обязательно нужно находить время читать другие книги, чтобы обогащать словарный запас, набираться вдохновения и учиться чему-то новому у их авторов. Это было непреложное правило, которым почему-то пренебрегали очень многие писатели. Я едва находила время на сон, поэтому последние два месяца едва ли прочла больше трёх книг, но я очень старалась читать. Для меня всегда было важным подпитывать свой мозг новыми книгами, давать ему пищу для размышлений, поэтому я весьма отрицательно относилась к тем, кто считал чтение бесполезным занятием. А уж авторы, которые не желали открывать книги и имели наглость этим гордиться, меня откровенно раздражали. Поэтому я обрадовалась, узнав, что Минсок уделяет много времени не только своему творчеству, но и ознакомлению с работами других писателей. — Твоя Аран просто удивительная! — горячо заявила я, оборачиваясь. — Она и не должна быть такой же, как Фукаэри, иначе это можно было назвать откровенным заимствованием у Мураками. Конечно, они похожи, но в то же время такие разные… Думаю, ты очень хорошо поработал над образом Аран. — Рад, что ты так думаешь. — Нет, серьёзно. Тебе одинаково хорошо даются и женские, и мужские образы. Чего я не могу сказать о том же Харуки Мураками. Я только-только начала читать вторую часть «Тысяча невестьсот восемьдесят четыре», но уже могу сказать, что Аомамэ и Фукаэри сияют гораздо ярче, чем тот же Тэнго. Он настоящая тряпка. Иногда мне даже хотелось пролистать главы, написанные от его имени, и перейти к главам Аомамэ. — Надо же, я впервые с тобой согласен, — улыбнулся Ким Минсок. — Обычно мы только спорим, и никогда не приходим к какому-то общему мнению. Я тоже не сдержалась и улыбнулась ему в ответ. Мы с Минсоком на самом деле довольно часто спорили на окололитературные темы и никогда не сходились во мнениях. Практически никогда. Но мне нравилось с ним спорить. Во-первых, это были всего лишь споры, а не ссоры, потому что у Кима такой характер, что с ним практически невозможно поссориться. Во-вторых, в спорах рождалась истина. Сначала работа с ним вызывала во мне усталость и раздражение, потом они сменились восхищением и вдохновением, а теперь всё это переросло в азартное чувство соперничества. Я хотела показать себя и написать что-то настолько удивительное, что заставит Ким Минсока плакать от восторга. Конечно, со слезами я загнула, потому что от этого айсберга вряд ли дождёшься таких сильных эмоций, но всё же… Я хотела его поразить. Всё это в целом и по отдельности лишь подбивало моё желание сделать «Принца безумия» настолько качественной и удивительно красивой работой, чтобы организаторы конкурса безоговорочно отдали мне первое место. Ким Минсок знал, что я готовлюсь к конкурсу, но больше не давал мне поблажек или выходных. Его муза стала ещё более капризной, а вдохновение накатывало в самые неподходящие моменты, поэтому я буквально жила у Минсока. Писать «Принца безумия» приходилось в перерывах между работой над «Бесконечной историей» или перед сном. Это ужасно нервировало, но я не жаловалась. Откровенно говоря, я ещё никогда не чувствовала себя такой живой и довольной жизнью. Когда я начинала думать, что Минсок уже ничем не сможет меня удивить, он выдавал что-то совершенно безумное. Например, заставлял читать вслух реплики героев, чтобы понять, достаточно ли естественно они звучат. Это я кое-как выдержала, но потом мужчина решил, что мы должны читать по ролям, выбирая для этого самые смущающие эпизоды. После того, как мы семь раз прочли диалог, которые предшествовал первому сексу Аран и Мёнсу (да-да, Минсок всё же внял моим молчаливым молитвам сделать их парой), я уже готова была лезть на стену. Он вечно был всем недоволен и по сто раз переписывал их диалог. Впрочем, результат превзошёл все мои ожидания. Постельная сцена Аран и Пак Мёнсу оказалась настолько чувственная, романтичная и красивая, что я каждый раз не могла вздохнуть от этого томительного волнения. Но то, как она писалась, достойно отдельного рассказа. Мне всегда было интересно, как авторы пишут эротические сцены. Руководствуются ли они своим опытом? Пишут о том, что им только хотелось бы испытать? Или полностью отдаются фантазии, не имея за плечами абсолютно никакой практики в данном вопросе и будучи подкованными лишь в теории? А ещё мне было очень любопытно, какое в этот момент у них выражение лица. Задумчиво-мечтательное? Равнодушное? Или на их лицах играет загадочная улыбка? Так вот, у меня не было времени, чтобы обернуться и посмотреть на Минсока. Он выстреливал тысячу слов в минуту, потом чертыхался и заставлял меня переписывать. Это походило на бой с врагом, а не на придумывание эротической сцены. Ким Минсок был решительный и не терпел никаких компромиссов, желая добиться идеального результата. Мы переписывали эту сцену столько раз, что я сбилась со счёта, но это того стоило. В наше время такие сцены не были чем-то новым, а удивить читателя становилось всё труднее и труднее. Раньше я всегда с волнением и предвкушением ждала, когда тела героев сольются в танце любви, а сейчас авторы писали целые книги, в которых практически не было сюжета, а только один секс. Проще говоря, порно-романы. На них сейчас особый спрос среди читательниц. Когда речь заходила о таких романах, я всегда вспоминала историю, которая произошла со мной в школьные годы. После смерти отца мы с мамой разбирали его вещи и нашли на книжной полке ярко-розовую книгу с огромными алыми губами на обложке. Книга была стыдливо спрятана за другими романами, которые укрывали её от посторонних глаз, словно преданные и храбрые рыцари, закрывающие грудью свою принцессу. Это была «Эммануэль». Я сразу поняла, что скандальная книга, разрушившая когда-то дипломатическую карьеру мужа её автора, Марайи Ролле-Андриан, принадлежала моей маме. Потому что только женщины могут читать порно, а мужчины всегда предпочитают его смотреть. Мой папа совершенно точно не стал бы такое читать, но мама сделала вид, что впервые видит «Эммануэль». Её поведение казалось мне смешным и жалким: она только что похоронила мужа, а её беспокоило, что дочь узнала об её книжных грехах. Мама перепрятала «Эммануэль», но моё любопытство нельзя было остановить такими мелочами, поэтому я скачала эту книгу в Интернете. И… разочаровалась. Сплошной секс, грязь и групповухи. Я не увидела в сексуальных похождениях блудной французской девки ничего такого, что могло бы возвести «Эммануэль» на вершину славы. Это был сплошной позор, а не книга. Впрочем, очень многие люди не согласились бы со мной. Например, Минсок. Когда я завела речь об «Эммануэль», он с пеной у рта доказывал, что это не грязь и пошлость, а свобода от оков ханжеского общества. Просто нам не понять того, насколько смелым поступком в то время было написать такую книгу. Увидев, как решительно настроен Ким Минсок, я не стала развивать этот спор. «Эммануэль» того явно не стоила. Мы с Минсоком не только спорили и чесали языками, но и работали. Работали так, что у меня иногда кипел мозг и уставали глаза, но мужчина всегда следил за тем, чтобы я не забывала капать глазные капли. Иногда его чрезмерная забота начинала раздражать и выматывать. Но гораздо сильнее меня выматывала необходимость постоянно скакать с места на место, вылетая из дома по первому же зову Ким Минсока. Поэтому я практически не удивилась, когда мужчина предложил переехать к нему на время работы над «Бесконечной историей». — Ты всё равно перетащила сюда практически все свои вещи, — Минсок указал на стул, на котором висела моя кофта. — Даже ноут принесла, чтобы работать. Думаю, тебе тяжело всегда таскать его туда-сюда… Переезжай ко мне, Нэиль. Я с сомнением посмотрела на мужчину. Такое предложение не было для меня неожиданностью, но меня очень смущала его двусмысленность. К тому же, я не представляла, как объясню свой временный переезд Сехуну и Юми. — Минсок, это как-то… Меня обуревали сомнения. Жить с Минсоком казалось чем-то неправильным. — Я не хожу по дому голышом, — мужчина начал загибать пальцы, доказывая, что он примерный сосед, от которого не будет хлопот. — Не вожу домой женщин, не устраиваю шумные вечеринки… И я не собираюсь к тебе приставать или к чему-то принуждать. Нэиль, я знаю, что ты… что тебя не привлекают мужчины. И я уважаю твой выбор. Поверь, в моём предложении нет никакого тайного умысла. — Я знаю, Минсок. Мне ужасно не понравилось, что он снова завёл разговор о моей ориентации. С другой стороны, то, что он до сих пор ошибочно считал меня лесбиянкой, могло уберечь меня от каких-либо посягательств. Хотя Ким Минсок вряд ли стал бы ко мне приставать. Разве что по пьяни. — И я не пью, так что буянить не стану, — продолжал он, словно прочитав мои мысли. — Пойми, это надо для работы. Если хочешь, мы можем даже переписать контракт. Было странно, что он так усиленно уговаривал меня поселиться в своей квартире. Ким Минсок в тот момент походил на пылкого влюблённого, предлагающего мне руку и сердце. А ещё ключик от его шикарной квартиры. — И сколько я должна буду платить за проживание в таких хоромах? — поинтересовалась я, уже понимая, что готова сдаться. — Нисколько, — тут же ответил мужчина. — Эмм… это как-то неудобно. Жить в твоём доме и совершенно ничего за это не платить? — Нэиль, кажется, ты чего-то не понимаешь, — Минсок начал растягивать слова, пытаясь донести до меня их суть. — Ты не в сказку попала, где тебе всё так просто достаётся. Мы будем работать. Очень много работать. И за проживание здесь ты будешь выполнять часть работы по дому. Если ты согласишься, то мы ещё обсудим все детали. Ну, ты согласна? — Ты что, серьёзно хочешь услышать ответ прямо сейчас? Даже не дашь пару дней на раздумья? Минсок не ответил, но его взгляд был красноречивее любых слов. Он хотел получить ответ прямо сейчас. И уже знал, что я соглашусь.