Mise en Place

Не успел Шерлок отойти и пары шагов от дверей своего ресторана, как осознал, что забыл пальто. Пробирающий до костей холод октябрьской ночи опустился на его разгорячённую кожу, как большой охлаждающий компресс. Он откинул голову, прикрыл глаза и наслаждался этим ощущением. Слишком недолго. — Ох, ну что ты делаешь!.. — простонала его су-шеф, выглянув из дверей, но Шерлок даже не шелохнулся при звуке её шагов. Затем он почувствовал, как ему на плечи опустилось тяжёлое шерстяное пальто. — Знаешь, ты так помрёшь. — Ещё никто не умер за три минуты без пальто, когда на улице пять градусов Цельсия, Джан. — Заткнись и надень чертово пальто. Шерлок открыл глаза и постарался продеть руки в рукава, не уронив при этом пальто с плеч. Сейчас, когда его кожа охладилась после чудовищной жары кухни, тепло было довольно приятно. — Если моя иммунная система уже ослаблена, то кратковременное воздействие пониженных температур приведёт к увеличению вероятности заразиться вирусом, но вирус уже должен присутствовать в организме или попасть в него в ближайшие пару часов. Учитывая, что моя иммунная система не была ослаблена, я вне опасности. Джан сощурила глаза. Она не сводила глаз с пальто, и, когда руки Шерлока оказались в рукавах, она передала ему бордовый шарф. Шерлок посмотрел на него. — Ненавижу этот шарф. — Ну, а я ненавижу отвечать за кухню в твоё отсутствие, так что ты наденешь этот чёртов шарф. — Надо же, Джанет, — сказал Шерлок слегка насмешливо, — а я-то подумал, что ты терпеливо выжидаешь, когда я уберу отсюда свою жирную задницу и оставлю тебя распоряжаться на кухне. Хочешь сказать, что тебе понравились последние четыре месяца, когда я превращал твою жизнь в ад? — Отъебись, — ответила Джан. Шерлок замотал шею шарфом. Она немного чесалась сзади. Неважно, каким бы способом он ни наматывал шарф, сколько бы раз ни поправлял, чесалось всегда в одном и том же месте. — Ненавижу этот шарф. — Купи себе новый, — предложила Джан без тени сочувствия. — Ты заказал овощи? — Да, Джан. — А молоко? — Да, Джан. — Что насчёт… Но Шерлок уже развернулся и направился по переулку к главной улице. — Спокойной ночи, Джан. Джан это не отпугнуло. — Если ты собираешься свалить на меня всю работу, я хочу прибавку к зарплате! — крикнула она ему вслед, и Шерлок, не оборачиваясь, показал ей средний палец. Её смех доносился до него, пока он шёл по переулку. Было не так и поздно — половина двенадцатого, и Лондон сиял, с его огнями и энергией, красными и жёлтыми квадратами света, падающего из окон и от вывесок. Машины и автобусы проносились мимо. Шерлок недолго постоял на тротуаре, позволяя всему этому великолепию впитаться в кожу, омыть мозг, так, чтобы синапсы заработали и защёлкали все вместе. Это был совершенно другой, не связанный с кухней пласт информации. Там он должен выполнять заказы в порядке очерёдности и при этом незамедлительно — десятки различных блюд отправляются на финишную прямую, которой они должны достигнуть одновременно. Это блюдо готовится десять минут, а это — двенадцать. Помнить, что конфорка в углу плиты нагревается немного медленно, помнить, что духовка в глубине даёт слишком много жара, приспособиться и учитывать все изменения и спецзаказы. С Лондоном было то же самое и совершенно по-иному. Шерлок заметил автобус, и он знал, куда тот направляется и откуда приехал; вычислил, сколько времени потребуется ему, чтобы проехать свой маршрут в это время суток; количество людей в салоне и где вероятнее всего сойдёт большинство, добавить время, которое потребуется автобусу на торможение и пятисекундную остановку, которая понадобится людям, чтобы выйти (нет, десять секунд для этой женщины — у её ног куча магазинных пакетов); и стоит ли ему поехать на этом автобусе домой. Мимо проезжают четыре такси, все с выключенными сервисными огоньками, три из них с пассажирами и один окончивший смену и направляющийся домой. Направляется в ту же сторону, что и Шерлок, мог бы оценить возможность дополнительного заработка по пути, но, разумеется, он не знает о том, как выгоден Шерлок в качестве пассажира, а значит — не остановится. Магазины на противоположной стороне улицы уже закрылись, половина ресторанов погасили огни, в остальных основной костяк персонала ждёт, когда уйдут последние клиенты. Ресторан Шерлока клиенты покинули почти сорок минут назад. Он сам вышел и пожал им руки со словами: «Спасибо, прекрасный вечер, а теперь уходите». Это было резко, это было грубо, это был крайне эффективный способ освободить его ресторан от припозднившихся клиентов и позволить уставшим работникам отправиться домой. Всегда срабатывало, и в большинстве случаев посетители смеялись и уходили. Джан считала, что это крайне глупо. — Что, если они не вернутся? — Они всегда возвращаются, — невозмутимо отвечал Шерлок. — Однажды этого не случится, — предсказывала Джан. — Твоя грубость не вечно будет очаровательной. — К тому времени я сам не захочу, чтобы они возвращались, — отвечал Шерлок, и на этом дискуссия заканчивалась. Стоять на тротуаре было холодно, и мокрые от пота волосы неприятно липли к шее. Если он повернёт направо, то неподалёку будет бар, где уже уютно устроились большинство су-шефов, поваров и кухонного персонала, попивая бренди и виски сауэр* и обмениваясь шутками над тарелками с жареными моллюсками и луковыми кольцами, в основном предназначавшимися для того, чтобы впитать в себя алкоголь, предотвращая утреннее похмелье. Иногда Шерлок присоединялся к ним, сидел в углу, потягивая собственный напиток, никогда не участвуя в разговорах, но ощущая их дух товарищества. Просто находясь там, он вселял в них чувство семьи. Шерлок знал это; для молодого шеф-повара это был самый тяжелый урок — для того, чтобы кухня хорошо работала, она должна работать как единое целое, но он никогда в действительности не понимал этого, пока… Джон. Мысль принесла укол боли, и Шерлок резко повернул налево, в сторону дома. Приближался следующий автобус — он останавливается почти у самого дома, но ему была невыносима мысль даже о кратком контакте с другим человеком, о необходимости посмотреть в глаза водителю автобуса. Тем более — называть водителю такси свой адрес. Шерлок засунул руки в карманы пальто, опустил подбородок в колючий шарф и пошёл пешком. Восемь месяцев прошло с тех пор, как он последний раз видел Джона. Шесть месяцев с тех пор, когда он обходил с Мэри руины «Империи», сгоревшей дотла. Она показывала повреждения, но он видел кабинет управляющего и покосившуюся дверь и думал о том, как прижимал к ней Джона и целовал его. Сквозь прорехи в стенах был виден переулок за рестораном, и он вспоминал, как поддразнивал Джона шоколадным тортом, убеждая его принять приглашение на ужин. (Ужин, который на самом деле так и не состоялся, хотя были другие.) Другие ужины. Шерлок помнил каждый важный ужин в своей жизни: хрустящий хлеб и вкус чеснока, шелковистую гладкость супа, скользящую вниз по горлу. Взбитые сливки на шоколадном десерте и остроту перца в салате. Тем не менее, он не запомнил, чем они тогда ужинали с Джоном. Он помнил поцелуи, ощущение от прикосновения чужих губ к своим, как язык скользил по коже, вкус дрожи в горле Джона, когда он жадно хватает воздух, ощущение от пальцев Джона в своих волосах. Соль на коже Джона, дурманящий мускусный запах его члена, твёрдость пола под ними и мягкость матраса, когда они наконец перебрались в кровать. Резкий запах латекса от презерватива и глубокий, плотный карамельный запах секса, висящий в комнате, подобно облаку. Пять месяцев прошло с тех пор, как эпизод был выпущен в эфир. Шерлок почти сдался. В первые недели он бежал домой сразу после закрытия, оставляя на Джан уборку и утешения, заказы и глупый учёт, которые досаждали любому приличному ресторану. Он ловил такси, торопясь вернуться в квартиру, взбегал по лестнице как сумасшедший…, но там никого никогда не было. Ни записки. Ни сообщения на автоответчике. Ничего. Когда прошло три недели, в ресторане случился кризис — загорелась сковородка, и один из поваров получил ожоги второй степени. Они забинтовали его и продолжили обслуживание, но в ту же секунду, как последний клиент ушёл домой (после того, как его недвусмысленно попросили об этом), Шерлок лично отвёз парнишку в больницу, ждал, пока ему давали обезболивающее и накладывали стерильную перевязку, был отчитан за то, что не притащил его сразу, и, наконец, довёз его до дома — в комнатушку в совершенно ужасном районе города. К тому времени, как он добрался до своей квартиры в Вестминстере, он был измучен. Он уже несколько часов как должен был быть в кровати. У него промелькнула мысль, что среди всех ночей, по закону подлости, Джон бы ждал его именно сегодня. Джона не было, и Шерлок почти был ему за это благодарен. У него не оставалось сил даже раздеться, и он заснул, просто упав на кровать, и после этого ни разу не спешил домой. Это была недлинная прогулка — всего сорок минут, если Шерлок не будет нигде останавливаться по пути. Большую часть ночей так и было. На самом деле, он не планировал задерживаться, но всё равно зашёл в супермаркет за молоком, взглянул на овощи и мясо, подумал о том, чтобы приготовить что-нибудь более существенное, чем паста, купил кусок пармезана и вышел. Запах чипсов из закусочной через дорогу был заманчив, но Шерлок знал по опыту, что если он заглянет туда хоть на минуту, владелец заметит его и он застрянет там на целый час, беседуя и обмениваясь с ним историями, и выйдет оттуда с желудком, полным бесплатных чипсов, но потеряет целый час сна. Спать Шерлок хотел больше, чем есть, а не общаться с людьми — гораздо больше, чем спать. Общение с людьми означало отношения. Отношения означали семью. Семья означала… Джона. У Шерлока не было Джона, другой семьи он не хотел, таким образом, он не хотел других отношений, таким образом, общение с людьми не являлось необходимым. Он открыл входную дверь здания, где располагалась его квартира, и проскользнул внутрь. В коридоре горел свет, и Шерлок его выключил; миссис Тернер всегда оставляла свет включенным в качестве любезности, раз уж он постоянно работал допоздна. Он бы предпочёл, чтобы она этого не делала: электричество тратилось впустую, и, в любом случае, он знал, где выключатель. Он не особо нуждался в освещении, чтобы подняться по лестнице. Он пробежал по ней вверх и на лестничной площадке повернул за угол. Этот момент он всегда ненавидел. Заворачивать за угол. Всегда была вероятность того, что, повернув и посмотрев наверх, он увидит на верхней ступеньке ожидающего его Джона. Пять месяцев с тех пор, как эпизод вышел в эфир, восемь месяцев с тех пор, как он в последний раз видел Джона… и он всё ещё каждый раз надеялся, что именно этим вечером всё будет иначе. Не будет. Джон не сидел там, на верхней ступеньке, и Шерлок отмахнулся от мгновенного укола боли. Ему стоило уже привыкнуть к этому. Он так и не смог. Шерлок сосредоточился на плане. Убрать молоко, налить в кастрюлю воды и поставить её на плиту закипать. Выбраться из одежды, пахнущей кипящим маслом, потом, ростбифом и розмариновым соусом. В холодильнике была свежая паста, если добавить немного сливочного масла, шалфея, тимьяна и сыра, то получится неплохой ужин, а затем он на несколько часов отключится в постели. Может, он примет душ для начала. Проснуться, чай, тост, повторить день заново. Скука. И в это превратилась его жизнь? Как Лестрейд и предсказывал. Скука. Шерлок открыл дверь в квартиру и увидел, что на кухне включен свет. Шторы были задёрнуты, поэтому он не заметил этого с улицы, но сейчас, стоя в дверях своей квартиры, он увидел на кухне, за поворотом коридора, свет. Внезапно он не смог двинуться и неподвижно замер в ожидании чего-то. — Привет? — донёсся голос Джона. Шерлок не смог выдавить ни звука в ответ. Шерлок не был уверен, сможет ли он пошевелиться, но у него получилось, и он сделал несколько шагов, чтобы заглянуть на кухню и увидеть удивительное и невероятное зрелище, которое представлял собой Джон Уотсон, стоящий у кухонного стола и творящий что-то невыразимое с пучком зелёных листьев. Шерлок посмотрел на него, сосчитал до десяти и продолжил смотреть. Волосы Джона стали короче — подстригся этим утром, порезался при бритье, рубашка неумело поглажена слишком холодным утюгом в гостинице — и на нём был один из фартуков Шерлока. Готовит — на плите кипит куриный суп, а что в другой кастрюле — ах, ризотто, сливочное масло и чеснок — самое простое, блюдо почти готово, вот почему он занимается травами сейчас. Джон продолжал стоять к Шерлоку спиной, нож плавно ходил по разделочной доске. Но это был Джон, это безошибочно был Джон, в его кухне, готовящий из его продуктов, и Шерлок вцепился в пакет с покупками так сильно, что тот мог бы вплавился ему в кожу. — Садись, — сказал Джон Уотсон, — ужин будет готов через несколько минут. Я решил приготовить ризотто, надеюсь, ты не против. «Я не против, — хотел сказать Шерлок. Он сел за стол, отчасти потому, что так сказал Джон, отчасти потому, что он был не уверен, сможет ли удержаться на ногах ещё хоть на секунду. — Я собирался приготовить пасту, но это лучше. Надеюсь, ты положил не очень много чеснока. Чеснок хорош, только если ты будешь есть вместе со мной». — У тебя почти закончился пармезан, а я не проверил это, когда начал готовить, так что ризотто может оказаться недостаточно сочным. «У меня есть ещё, — хотел сказать Шерлок. — Я купил по дороге. Сыр не самого лучшего качества, но все магазины уже закрылись. Я бы вломился в какой-нибудь, если бы знал, что тебе нужен пармезан». — Грег дал мне ключ, на случай, если тебе интересно. Я повидал Молли, когда заехал к нему на квартиру. Боже, они вместе абсолютно отвратительны. Все эти воркования и улыбки, и это так сладко и мило, что просто тошнит. Ты живёшь на Бейкер-стрит. Ты никогда не говорил. «Именно так я смог запомнить твой адрес, — хотел сказать Шерлок. — Одна из тех нелепых случайностей — параллельные Бейкер-стрит. Как и то совпадение, когда ты позвонил Майку в поисках помощи для своего ресторана, а мне нужен был ресторан, чтобы заполнить дыру в эфире, и повернись мир немного по-другому, переключись ты на другой канал той ночью, или начни я съёмки на неделю раньше, мы могли бы никогда не встретиться. Я бы не вынес, если бы мы никогда не встретились, и я бы никогда не знал почему». — Я, эээ, вломился в твой винный шкаф, — признался Джон немного робко, и Шерлок заметил на столе открытую бутылку, полупустой стакан (один раз уже опустошённый, как заметил Шерлок). — Впечатляющий винтаж. «Майкрофт дал мне его, — хотел сказать Шерлок. — Не подумал бы, что тебе нужен алкоголь для храбрости. Мне нужен. Наполни мне бокал». Джон положил нож, подошёл к плите и перемешал ризотто. Он выключил огонь под куриным супом и добавил пару кусочков масла в ризотто перед последним помешиванием. Снял его с плиты и поставил вместо него сотейник. Как только тот разогрелся, он добавил растительное масло, и оно зашипело. — Ты спал с Ирен Адлер? — Нет, — от шока у Шерлока прорезался голос. Щепотка соли, быстро поджарить чеснок, делая воздух богатым, пряным. На секунду Джон сконцентрировался на готовке; к тому моменту, как они возобновили разговор, чеснок приобрёл коричневый оттенок. — Хотел? Шерлок не смог бы солгать, даже если бы от этого зависела его жизнь. — Я хотел хотеть. Если бы я был в ней заинтересован, она не была бы заинтересована во мне. Чеснок зашипел; Джон встряхнул сотейник, энергично, торопливо, резким движением плеч. Шерлок не смел отвести от него глаз, не хотел даже моргать. Он наблюдал, как Джон готовит чеснок до коричневой хрустящести. — Я купил пармезан. — Мне нужна тёрка для сыра. — Третий ящик снизу. — Имеет смысл, я полагаю, — сказал Джон, и Шерлок знал, что он говорит не о местоположении для тёрки. — Очень в твоём стиле. — Я хотел тебя, — сказал Шерлок, — с самого начала. Я хотел тебя всего. Чеснок был готов. Джон выключил конфорку, наполнил тарелки ризотто и украсил сверху хрустящим чесноком. — Я не был уверен, было ли… — Было ли что? — Джон ладонью смахнул травы с разделочной доски в тарелки. Он сполоснул руки, вытер их полотенцем. Шерлок не мог отвести взгляда. — Было ли желание взаимным. Всё ли ещё оно взаимно. Джон опёрся руками о стол и на секунду опустил голову. Шерлок смотрел, как поднимается и опускается его спина в такт дыханию. На кухне было тихо, и Шерлоку не было видно лицо Джона. Он осознал, что до сих пор так и не увидел его лица. — Джон… — Замолчи, — хрипло произнёс Джон. — Просто… помолчи минуту, хорошо? — Хорошо. — Ты разговариваешь. — Прости. — Шерлок, — предупредил Джон, и Шерлок стиснул зубы. Он чувствовал разлитое в воздухе напряжение, и у него сжалось все внутри. Злой. Джон был… зол. Джон медленно выпустил воздух из лёгких, потом взял тарелки и развернулся — наконец-то — к Шерлоку, готовый подать ужин, который приготовил на его кухне. — Ужин готов, — сказал Джон, и его тон вновь был полностью спокойным и собранным. Он поставил тарелку перед Шерлоком. Но глаза его были тёмными, а лоб пересекали морщины, как будто он с трудом удерживал на лице спокойное выражение. Как будто малейшее движение со стороны Шерлока может разбить его на куски. Шерлок знал, что это, скорее всего, плохая идея. Но он всё равно хотел увидеть. Джон собирался отойти, выйти из досягаемости, сесть и приняться за свой ужин. Шерлок дотянулся и ухватил его за рукав. — Джон… — Знаешь, — сказал Джон, — для человека, у которого так хорошо подвешен язык, как ты утверждаешь, ты хреново извиняешься. — Мне это раньше было не нужно. — Я слышал, — сказал Джон с утомлённым вздохом. — Не знаю, смогу ли я это сделать. Сердце Шерлока пропустило удар, во рту пересохло, и на секунду он услышал, как слова Джона отзываются эхом в его голове. «Джон», — пытается он сказать, но имя застряло в горле, обвилось вокруг языка, отказывается выговариваться. Его рот переполнен именем Джона. Шерлок сглотнул. Представил, как имя Джона скользит вниз по горлу, устраивается где-то в грудной клетке, с комфортом обернувшись вокруг его сердца, выгравированное на стенках его желудка. — Ты злишься на меня, — произнёс Шерлок, и Джон рассмеялся. — Злость даже близко не отражает то, что я чувствую. — Почему? Джон рассмеялся, и это был неприятный смех. Сухой, ироничный, и от него желудок Шерлока странно сжался. Это не было ужасно, но фактически было очень, очень неправильно. — То, что я должен тебе это объяснять… — Пожалуйста. — Ты, хренов… А потом Шерлок оказался на ногах, так и не поняв, встал ли он сам или это Джон поднял его, подтащил к себе, схватив за загривок. Но Джон — Джон целовал его. Жёстко, быстро и яростно. Джон вцепился в его рубашку, зубы зло кусали губы и язык Шерлока, и он мог лишь позволить Джону контролировать поцелуй, позволить вторгнуться в свой рот и наслаждаться процессом. И ох, как интересно — до какой же степени Джон наслаждался процессом. Шерлок подумал, что мог бы отстраниться. Повернуть голову ровно настолько, чтобы разорвать контакт, и Джон бы отпрянул, тяжелое дыхание повисло бы между ними, а потом он бы встал и извинился, выскользнул из квартиры, и они бы никогда не увиделись снова. Это было бы концом. Нет. Шерлок проявил напор, ответил на невысказанный вопрос Джона, положив руки на его шею, приоткрывая свой рот, чтобы почувствовать вкус чеснок-обжаренный-масло Джона. Он почувствовал его улыбку, испарину на его шее, то, как рука Джона усиливала хватку в его волосах, тянула его за кудри сильно, почти болезненно. Шерлок был как в тумане, ощущая, как вокруг начинает закручиваться вихрь: запах позолотившегося масла и чеснока; Джон здесь, на его кухне, целует его; треск огня, сжигающего «Империю» дотла; звук шагов Грега, отзывающихся эхом в пустых коридорах BBC. Все эти обрывки видений и ощущений кружили и наслаивались друг на друга, а потом он почувствовал руку Джона на своей груди, отталкивающую его, и позволил Джону разорвать поцелуй. Джон не отстранился; тяжело дыша, он уперся лбом в лоб Шерлока. Он ударил Шерлока по груди руками: первый раз — как будто проверяя, может ли он, второй раз — с большей силой, как будто почти желая этого. — Ты оставил меня, — сказал Джон. — Мне пришлось. — Ты даже не сказал мне, что уходишь. Ты просто ушёл. — Это… это был не мой выбор, Джон. — Ты мог сказать хоть что-нибудь, я даже проснулся, когда ты уходил. — Ты был в полусне. Ты бы не запомнил. — Я помню достаточно хорошо. Ты сказал мне засыпать обратно, ты мог бы упомянуть, что должен уходить. — Я подумал… — Ты подумал о чём, Шерлок? — снова набросился на него Джон; Шерлок споткнулся и упал назад в кресло. Джон отошёл назад на несколько шагов для большей выразительности. Шерлок почувствовал укус холода там, где Джон только что был прижат к нему. — Подумал, что избавишь меня от мучительного, полного слёз, затянутого прощания? Что, тебе было сложно просто сказать мне, что тебе на меня наплевать? Джон был потрясающий, Джон был замечательный, Джон ходил взад-вперёд по кухне, вцепившись руками в волосы. Шерлок больше всего на свете хотел поцеловать его, а у него не получалось его даже поймать. Может, если он застанет Джона врасплох… — Это не… — Боже, Шерлок. Ты, блять, привез меня к себе домой, похитил меня и устроил мне потрясающий день, который легко принять за медовый месяц, а на следующее утро ты срываешься и уходишь, даже не оставив мне грёбаную записку. Без объяснений! — Я объяснил, в последние пять минут шоу, я объяснил… — Это? — засмеялся Джон. — Это было не объяснение. Ты просто законченный идиот — это была блядская мастурбация. Ты фонтанировал ебаными банальностями, чтобы почувствовать себя лучше из-за то­го, ка­ким во­нючим, гни­лым спо­собом ты ме­ня ос­та­вил, и это только доказывает, что ты знал, что поступаешь как идиот. — Я не знал, как тебе рассказать. — Рассказать что? Что в итоге ты не хотел быть со мной вместе? Что неделя была чертовски скучной, а я был просто способом развлечься? — Нет! — Я искал тебя! Весь день, я высматривал тебя, а ты просто ушёл. И после этого ты начинаешь мне втирать, как ты оставлял мне закодированные сообщения, которые должен был расшифровывать? Это не… Шерлок, это просто — так не поступают с людьми, так просто не поступают с людьми, которые тебя любят. Ты просто не можешь заставить кого-то быть неравнодушным к тебе, а потом… Шерлок выпрямился в кресле. — Повтори. — Что? — Ту часть — ты… любишь меня? Джон всплеснул руками. — Разумеется, я тебя люблю, ты, чокнутый ублюдок! — заорал он, и Шерлок радостно рассмеялся. Злой Джон был чудесным зрелищем. Он кружился как волчок, и Шерлок порывисто протянул руку, подтянул Джона за ремень брюк и уткнулся ему лицом в шею. Джон стукнул его по плечам в знак протеста, а затем провёл ладонями по коже, всё ещё трясясь от злости. — Скажи ещё раз. — Так не поступают с людьми, — повторил он, почти исчерпав злость, и Шерлок отстранился, чтобы улыбнуться ему. — Не эту — другую часть. — Я люблю тебя. — Да, — счастливо выдохнул Шерлок и поцеловал Джона, чтобы узнать, такой ли он сердитый на вкус, как на вид. Дрожь, жар и — да, вот он — вкус вина на губах Джона. Шерлок ощутил на его языке привкус ежевики и шоколада, которые почти не различал в самом вине. Целующийся злой Джон был столь же обжигающим и убедительным, как и разговаривающий злой Джон, потому что, хотя Шерлок и наступал на Джона, это Джон надвигался на Шерлока, обнял Шерлока всем телом и впечатал его в стол. — Оу! — Поцелуи ничего не изменят, — прорычал Джон. — Боже, надеюсь, что нет, — простонал Шерлок. Край стола упирался ему в поясницу, но спереди к нему прижимался Джон, и Шерлок чувствовал через одежду его твёрдый член. Его собственный член становился всё твёрже с каждой секундой. — Шерлок, я серьёзно. — Я тоже, — Шерлок потянулся за ещё одним поцелуем — нельзя позволить Джону потерять сосредоточенность, нужно прижимать его к себе, заставлять его сердиться, потому что Шерлоку очень нравился сердитый Джон. Нравилось целовать злого Джона, ощущать сердитого Джона. — Я… что… ёбанная… игра… для… тебя? — выдыхал Джон между поцелуями. — Какой подходящий выбор слов, — пробормотал Шерлок Джону в шею, прямо под ухом, и собственнически облизал там кожу. Ммм, пот и влага от дождя, пролившегося ранним вечером. Джон был в Лондоне, по крайней мере, уже полдня. Вкусно. Шерлоку было интересно, если он продолжит злить Джона, захочет ли Джон его трахнуть? Хороший агрессивный трах был бы… ну, почти идеален, на самом деле. Шерлок где-то даже считал, что заслуживает его — правда. Может, Джон тоже так решит. — Боже, — простонал Джон. Он запрокинул голову и обмяк в объятиях Шерлока. — Я, блядь, ненавижу тебя. — Ничего подобного. Джон выпрямился и отпихнул Шерлока, но сил в этом толчке было немного. — Я могу тебя любить и ненавидеть одновременно. — Я не верю тебе, — сказал Шерлок и потянул Джона за рубашку. — Покажи мне. Его пальцы нашли кожу Джона, такую горячую, а под ней — плотные мускулы, а на ней — мягкие волоски. Джон вывернулся и отошёл. Шерлок застонал от разочарования и, нахмурившись, посмотрел на Джона, который выглядел растрёпанным и, несомненно, сексуальным: волосы торчали во все стороны, рубашка перекошена на одно плечо, в основном выбилась из-за пояса и совершенно не скрывала натяжение ширинки. Губы порозовели от поцелуев, а зрачки расширились и потемнели. — Нам нужно поговорить об этом. Мы не можем просто прыгнуть в постель и покончить с этой темой. Серьёзно, Шерлок, я очень зол. — Я тебя не останавливаю, — сказал Шерлок и упал на колени, чтобы заняться пряжкой Джонова ремня. — Ты не можешь просто пригласить себя в чью-то жизнь, устроиться как дома, а потом исчезнуть. Люди так не работают. — Разумеется, работают, Джон, — сказал Шерлок нетерпеливо, вытягивая ремень из брюк. — Это только ты так не работаешь. — Нет, Шерлок, не только я. А вот теперь пуговица на джинсах. — И я оставлял тебе записку. — Рецепты не засчитываются в качестве записки. — А ещё шоу. — Я путешествовал. Ты серьёзно думаешь, что я был бы в состоянии интерпретировать твои шифрованные сообщения в шоу, которое даже не показывают по корейскому телевидению? — заорал Джон. Шерлок, нахмурившись, посмотрел вверх. — Пожалуйста, скажи, что ты привёз с собой хороший рецепт кимчи. — О, боже, — простонал Джон. Это было именно то, что Шерлок хотел услышать от Джона, хотя и не совсем в таком контексте. И в любом случае, пуговица на джинсах Джона оказалась невероятно упрямой. — Джон, расстегни свои джинсы. — Послушай, — сказал Джон, которому, к удовольствию Шерлока, удалось расстегнуть пуговицу, — если ты думаешь, что передавать кодированные сообщения по телевизору — это так романтично… — Романтично? — …Это еще не значит, что мы такие же умные, как и ты, — огрызнулся Джон и резким движением спустил свои джинсы и трусы вниз. — Ох, — сказал Шерлок, почти с разочарованием наблюдая, как нижнее бельё скользит вниз по ногам Джона, — у меня были на них планы.  — Да, бля… — Джон наклонился, чтобы подтянуть трусы обратно наверх, но Шерлок был почти так же быстр и попытался наклониться, чтобы по достоинству оценить высвободившиеся части анатомии. На минуту они запутались, а потом повалились на пол, и Джон оказался сверху. — Это невозможно. Где спальня? — Отличная идея, Джон, продолжай, — сказал Шерлок, лёжа под ним. Потребовалась минута, чтобы встать — джинсы Джона обвились вокруг его лодыжек, а трусы вокруг колен, и оставалась вероятность того, что задержка отрезвит Джона, но, к счастью, тот зашел слишком далеко для того, чтобы мыслить рационально. По крайней мере, с точки зрения физического состояния. — Никогда не говори, что ты не умён, Джон. — Мы не можем все быть супер-гениями, знаешь ли. — Слава богу, а то я бы лишился работы, — Шерлок нахмурился. — Я и лишился работы. — Кстати об этом, — сказал Джон, помогая Шерлоку встать на ноги. — Ты не можешь и вправду думать, что я поверю в это враньё, что ты не хочешь продолжать шоу. Господи, Шерлок, это просто идиотизм — ты бы не бросил шоу. Это твоя сцена, ты красуешься там. Ты обожаешь покрасоваться. — На самом деле меня выставили. — Шерлок чередовал подталкивания и поцелуи, направляя Джона в спальню. — Мне было неинтересно играть с руководством ВВС в игру «Он сказал — Она сказала». Не вижу смысла. — Не видишь смысла? Не видишь смысла? Речь всего лишь о твоей репутации, Шерлок! Ты хоть интересовался своими фанатами в последнее время? Они разрывают тебя в клочья, выдвигают нелепые предположения, что ты полнейшая задница и мудак. — Едва ли эти предположения нелепы. — Прекрати смеяться над этим! Они говорят, что тебе наплевать на людей, которым ты пытаешься помочь… — Мне наплевать. Спальня — отлично. Шерлок расстёгивал пуговицы одну за другой, избавляя Джона от рубашки, и был чертовски рад ощутить, что руки Джона делают с ним то же самое. Быстрее — они в любую минуту окажутся голыми. — Нет, не наплевать и ты не можешь позволять людям так о себе думать. — Джон, меня не волнует, что люди обо мне думают, — Шерлок стянул рубашку с плеч Джона и заметил румянец на коже. — Тебя и правда это беспокоит. То, что говорят люди. — Разумеется, беспокоит! — Почему? Джон не ответил — по крайней мере, не словами. Он взял Шерлока за подбородок и притянул его за поцелуем. Шерлок почти запротестовал — Джон всё ещё был в майке, а брюки Шерлока, к сожалению, оставались на его бёдрах, — когда обнаружил, что Джон его целует. Целует по собственной инициативе, что по сравнению с криками являлось заметным улучшением. Хотя крики тоже были хороши. Шерлок позволил Джону целовать себя, а сам занялся брюками. Голый, цель — оказаться голым. Не отвлекаться от цели. Джон прервал поцелуй, но не отстранился. — Ты забыл, что я тебя люблю? — До сих пор этого не понимаю, — пожаловался Шерлок. — Идиот. — Да. Сними майку, она мешает. И, к бесконечному удовольствию Шерлока, Джон её снял. — Я знаю, что что-то происходит с ВВС… — Они отменили шоу. В понедельник, когда мы были в Сассексе. — Я так и знал! — Да, да, ты очень умный, — подтвердил Шерлок, переступил через брюки и нижнее бельё — носки, блять, он забыл носки — и толкнул Джона на матрас, который спружинил от внезапного веса. Джон был в носках. Это легко — Шерлок стянул их за пальцы. — Ой, — произнёс Джон в потолок, — ты их порвёшь. — Джон, это носки, я куплю тебе новые. — Нет, я, может, и безработный, но я не буду у тебя на содержании, спасибо! — Можешь управлять одним из моих ресторанов, — беззаботно предложил Шерлок и упал на кровать рядом Джоном, успев снять с себя носки. — Тебе не нужен новый управляющий. — Уволю кого-нибудь. — Ты вообще слушал, что я тебе говорил? Ты не можешь просто кого-нибудь уволить, у тебя с ними общая история, и я не… — Да, хорошо, заткнись, — сказал Шерлок и поцеловал Джона, потому что насколько бы приятно ни было слушать, как Джон его отчитывает, целоваться ещё лучше. И Джон целовал его в ответ, а его вставший член плотно прижимался к животу Шерлока. Собственный член Шерлока был прижат к Джону… где-то — он не до конца был уверен, куда именно, и немного перекатился на кровати, пытаясь решить этот вопрос, не выпуская Джона из рук. Это совершенно не имело значения, за исключением того, что это имело значение, и… — Ты думаешь, — сказал Джон. — Где мой член? — Упирается в мою тазовую кость. — Ах. — Предпочитаешь другое место? — спросил Джон, одновременно ужасно вежливо и раздражённо. — Ну, я надеялся трахнуть тебя им. Поскольку у меня до сих пор не было возможности это сделать, а ты, вероятно, настолько зол на меня, что больше не вернёшься, логично предположить, что это мой единственный шанс. — Ты, придурок недотраханный, — простонал Джон и упал на спину на матрас, что было гораздо лучше, но он прикрыл лицо рукой со свежим загаром, что было гораздо хуже, потому как означало, что рот Джона больше не доступен для поцелуев. — На самом деле, надеюсь, что больше нет. — О, мой бог. — Ты продолжаешь так говорить, — пожаловался Шерлок, перекатился и накрыл Джона своим телом, вклинившись между его ног. Джон не протестовал, и это было многообещающе. — Ты совершенно невозможный. Тебе не кажется, что ты меня уже достаточно выебал? — Позволь мне это исправить, — предложил Шерлок и проследовал поцелуями по телу Джона: от шеи, через ключицу, к животу, который затрясся, когда Джон начал смеяться. — Ой, щекотно. — Прекрати смеяться, ты губишь момент, — зарычал Шерлок. — Что, никакого смеха в спальне? Приятель, у тебя печальная любовная жизнь. — Ты зол на меня, ты не можешь одновременно хихикать и злиться на меня.  — Эй, — сказал Джон и сел. Это движение оторвало Шерлока от поцелуев, и он в удивлении сел на пятки. — Это так не работает. Мы не будем заниматься агрессивным сексом, чтобы поставить на всём этом точку. — Разумеется, нет, Джон. Мы займёмся агрессивным сексом, потому что ты зол и мы собираемся заняться сексом, но всё останется как было. — Шерлок нахмурился. — Если только… ты этого не хочешь. Я… не буду останавливать тебя. Если это всё, чего ты от меня хочешь. — Что?! — Ты, — сказал Шерлок. — Ты ведь за этим сюда пришёл? Разобраться со мной? Нагота, возможно, была моей идеей, но ты не возражал. Зачем ты сюда пришел, если не заняться грубым, агрессивным сексом? Джон выдохнул, закрыл глаза на мгновенье и покачал головой. Шерлок наблюдал за ним, смотрел, как потрясенное выражение на его лице постепенно переходит в недоверчивое, сердитое и, наконец, смирившееся. И он ждал — с колотящимся сердцем, голый, открытый и израненный, чувствующий себя намного более уязвимым, чем когда-либо за всю свою жизнь. Когда Джон снова открыл глаза, он протянул руку и прикоснулся к щеке Шерлока. — Я сказал тебе, — произнёс Джон, — что я люблю тебя. И я получил твоё глупое, непонятное сообщение, и я думаю, что ты гениальный законченный идиот, но я не совсем уловил, что ты имел в виду, так что я надеялся, что ты соизволишь перевести это со своего языка, потому что я не знаю, о чём ты нахрен там разорялся. — Ох, — выдохнул Шерлок, потому что ему не пришла в голову необходимость перевода сообщения. — Джон. Я люблю тебя. — Видишь, как просто, — сказал Джон и поцеловал его. На самом деле, это был чудесный поцелуй. Джон был вкусный, тёплый и слегка отдавал алкоголем. Он был в постели Шерлока — голый, обнявший его ногами, и Шерлок вдавил Джона обратно в матрас. Чувствовать под собой Джона тоже было чудесно, и Шерлок продолжил целовать его, касаться его кожи, чувствовать, как их члены прижимаются друг к другу, и это было приятно, но немного не то, к чему он стремился. — Теперь… было… это… так… трудно? — спросил Джон между поцелуями. — Да, очень, — пробормотал Шерлок. На самом деле, это ему напомнило кое о чём, и он попытался продолжить целовать Джона, в то же самое время протягивая руку к ящику прикроватной тумбочки, где у него были припрятаны презервативы и смазка. Ему удалось всего лишь бесцельно взмахнуть рукой. — Какого черта? — Презервативы, — сказал Шерлок, больше в подушку, чем Джону. — Кондомы, Джон. Джон начал смеяться. — Перестань смеяться, Джон! Агрессивный секс предусматривает хотя бы одного разозленного участника! — О, я зол, — сказал Джон весело и закатился под Шерлока, давая ему как раз достаточно опоры, чтобы дотянуться до цели. Кондомы и смазка были должным образом извлечены, и Шерлок отполз на исходную позицию. — Я собираюсь позволить хренову гениальному идиоту трахнуть себя — я безумен во всех возможных смыслах этого слова. — Правда? — сказал Шерлок, обрадованный и удивлённый до констатирования очевидного. — О, боже, — простонал Джон, и Шерлок решил, что на эту ночь религии в спальне более чем достаточно, и поцеловал Джона, чтобы тот заткнулся. Сердитый Джон — это чудесно, но сердитый религиозный Джон — это слишком. Джон погрузился в поцелуй — всё ещё злой — и потянулся рукой вниз, чтобы обхватить член Шерлока. Когда его пальцы огладили и обняли головку, поцелуи Шерлока стали отчаянно жадными. — Ты этого хочешь? — спросил Джон, низким и почти хриплым голосом. Практически неузнаваемый, но это совершенно точно был голос Джона, только наполненный похотью и яростью. Шерлок вздрогнул и поднял голову, чтобы посмотреть на Джона, увидеть глаза Джона, устремлённые на него, увидеть, как двигается его рот. — Хочешь свой член во мне? — Да, — прошептал Шерлок. Было безумно трудно сфокусировать взгляд — его разум был полностью сосредоточен на Джоне, на каждом миллиметре его кожи, касавшемся Шерлока, на каждом миллиметре, не касавшемся; на ощущении руки Джона на его члене, на члене самого Джона, упирающемся ему в бедро. — Скажи это. — Я хочу тебя трахнуть, я хочу свой член в тебе, я хочу… о, боже… Глаза Джона помутнели. — Презерватив, — выдохнул он, и Шерлок бросился на четвереньках за квадратным пакетиком, который выскользнул у него из рук, едва надорвавшись, а при повторной попытке порвался сам и порвал презерватив. — Ох, ну… Джон заставил Шерлока приподняться и достал из ящичка другой пакетик. Он зацепил уголок зубами, оторвал верхний край и вытащил презерватив. — Ты, — произнёс Джон, неотрывно глядя Шерлоку в глаза, — знаешь ли, совершенно бесполезен в некоторых вещах. Он обхватил рукой член Шерлока, и тот подавился вздохом. — Неужели? — Да, — подтвердил Джон и прикоснулся презервативом к головке, не нарушая при этом зрительного контакта. — Ты потрясающий повар. Джон потянулся и легко поцеловал Шерлока в губы, одновременно с поцелуем раскатывая презерватив — чуть-чуть, лишь покрыть головку. Пальцы одной руки нежно гладили ствол, пока вторая рука кружила, продолжая раскатывать презерватив. Шерлока пронзила дрожь — легкий, слабый тремор, который мог пройти незамеченным, если бы не поток энергии, омывший его кожу. — Ты абсолютный гений, когда дело доходит до знания о том, что работает и не работает на кухне. Ещё одно поглаживание, еще одно касание, ещё один дюйм, ещё один опаляющий поцелуй. Шерлок откинул назад голову, давая Джону лучший доступ к своей шее. — Ты можешь быть без нужды жестоким и честным до ужаса, но твои работники любят тебя, иначе у тебя не было бы ни малейшей прибыли. Сейчас уже больше дюйма — Шерлок застонал, когда Джон нежно прихватил губами кожу на шее, тогда как его пальцы двигались по члену Шерлока. Он едва ощущал презерватив. Что он точно ощущал — так это нетерпение из-за мучительной медлительности, и он впился пальцами в бёдра Джона, чтобы подтянуть его поближе. Если бы Джон был ближе, он бы двигался быстрее, зная, что им предстоит (как он надеялся, это включает их обоих). — Ты потрясающий в постели. — Джон, — простонал Шерлок, — бога ради, быстрее. — Но ты полное дерьмо в общении, — сказал Джон. — Я только сказал тебе поспешить, что ещё ты хочешь? — Смазку, — произнёс Джон, и Шерлок с запозданием осознал, что презерватив был надет, пополз на четвереньках по кровати, пытаясь найти заблудившуюся бутылочку, скрывающуюся где-то вне досягаемости. Джон нашёл её первым и смазал член Шерлока уверенными пальцами. Шерлок с трудом смог собрать свои мысли, чтобы добыть порцию смазки, размазать её толстым слоем по члену Джона и скользнуть пальцами вокруг его яиц вниз, прямо к ожидающему отверстию. Джон застонал и уронил голову Шерлоку на грудь, загораживая тому обзор. — Я не могу. — Я могу, — выдохнул Джон. — Нечестно. — С моей точки зрения — честно. — Разумеется, так и есть с твоей точки зрения, у тебя хороший обзор, — пожаловался Шерлок, и Джон — черт бы его побрал — имел наглость снова засмеяться. — Прекрати смеяться, — возмутился Шерлок. — Ты обламываешь агрессивный секс. — Тебя это злит? — спросил Джон, и Шерлок толкнул его обратно на матрас, но это только заставило Джона начать хихикать ещё больше. С другой стороны, это дало Шерлоку лучший доступ. Он разрабатывал смазанными пальцами задницу Джона и слушал, как смешки превращаются в прерывистое дыхание, чувствовал, как мускулы сжимаются и расслабляются вокруг его пальцев. Шерлок упал рядом с Джоном, его пальцы всё ещё оставались внутри, и Джон дрожащими руками притянул его за поцелуем. Его поцелуи были голодные, отчаянные, и Шерлок позволил Джону вести в поцелуе, пока он ласкал его там, внизу — раскрывая и поглаживая, пробуя разный темп, ритм, изгиб пальцев, и Джон поднял колено, чтобы дать Шерлоку лучший доступ. Когда Шерлок нашел его простату, Джон хрипло простонал Шерлоку в рот, и всё его тело изогнулось и затряслось. — Сейчас, — выдохнул Джон в поцелуй, — О боже, сейчас. Шерлок накрыл его собой и высвобождёнными пальцами направил свой член к нужному месту. Нельзя промахнуться. Джон будет снова хихикать и… — Джон, — выдохнул Шерлок, — мы оставили ужин на столе, он остывает. — О, боже, — пылко сказал Джон, — я тебя ненавижу. Шерлок медленно толкнулся внутрь, и Джон простонал под ним, хватаясь за предплечья. Его глаза были плотно закрыты, лицо искажено то ли от боли, то ли от сильного удовольствия, но Шерлок не смог определить, от чего именно. Он провёл руками по лопаткам Джона вверх, к плечам, и слегка подтолкнул. Его кожа была горячей, он плотно сжимался вокруг члена Шерлока, и всё тело тряслось от напряжения. — Джон. Джон. Открой глаза. Джон открыл. Зрачки были расширены — тонкое кольцо синего вокруг глубокого чёрного, и, поймав его рот в поцелуе, Шерлок толкнулся ещё немного. Было влажно, и скользко, и горячо, и Джон снова стонал ему в рот, изгибался под ним, крепко вцепившись в Шерлока, а потом отчаянно толкнулся, пытаясь принять Шерлока до самого конца. — Боже, ты можешь просто… — простонал Джон — жаждущий и нетерпеливый, несчастный и желающий, и Шерлок толкнулся одним плавным, длинным, бесконечным движением, и Джон закричал ему в рот, когда почувствовал толчок всем своим телом. Он ахнул и уронил голову обратно на подушку. — Ты?.. — Да, — сказал Джон, — трахни меня. Это было горячо. Горячее всего на свете, горячее, чем кухня во время обеденного ажиотажа в разгаре июля. Горячее, чем кто угодно, горячее, чем сидеть перед открытой духовкой, когда в спину светят студийные прожекторы. Шерлок чувствовал жар Джона вокруг своего члена, чувствовал, как он принимает этот жар, и тот медленно поднимается по коже, как его сердце толкается сквозь этот жар, чувствовал капли пота на лбу, чувствовал, как жар скользит по позвоночнику, наполняя его пламенем. Шерлок целовал Джона, соединяя их губы, и по сравнению с жаром внизу рот Джона был прохладным, свежим — смесь алкоголя и чистой воды. Огурцы, вымоченные в вине, подумал Шерлок, и это звучало абсолютно божественно. — Ты думаешь, прекрати думать, — простонал Джон. — Огурцы и вино, — сказал Шерлок. — Господи, ты думаешь рецептами. — Печь для пиццы, — задохнулся Шерлок, почти выходя из Джона. — Открытая горячая печь для пиццы. — Ты что, собираешься шутить о сосисках? — проворчал Джон, и Шерлок скользнул обратно. Оказалось, что это заставляет Джона замолчать почти так же эффективно, как и поцелуи. Хотя бы на секунду. — Я… сейчас… Шерлок… — Да, — выдохнул Шерлок и поцеловал его шею, рядом с адамовым яблоком. Только кожа Джона на вкус была совсем не как яблоки — больше как соль и сладость, два самых основных вкуса, начало каждого вкусного блюда, которое Шерлок когда-либо готовил в течение жизни. Это был Джон — краеугольный камень, основание для каждой замечательной вещи, которая когда-либо могла быть сделана, а потом Шерлок больше не думал, потому что Джон кричал под ним. Шерлок впился ртом в его кожу, оставляя след, и всё его тело сотрясалось, и он толкался, толкался в Джона, а потом кончал, так долго кончал, весь этот жар стремился вниз, в Джона, в небытие, во всё. Джон был скользкий от пота. Шерлок прижался щекой к плечу Джона, закрыл глаза и вдохнул запах его кожи. Джона всё ещё потряхивало после оргазма, и Шерлок просто целовал его в плечо, куда мог дотянуться губами, не поднимая головы — он не желал двигаться больше, чем было абсолютно необходимо. Джон крепко его обнимал. — Эй, — позвал Джон. Его голос звучал лениво, устало… счастливо. — Шерлок? — Ммм. — Шерлок не хотел просыпаться. Он не был уверен, что не спит. Нет — он спал. Он заснул и видел сон, в котором Джон в его постели и Джон был на самом деле счастлив, и если он откроет глаза… — Еда стынет, — сказал Джон, и Шерлок потёрся носом о его влажную от пота кожу. — Ну и пусть, — пробормотал он, и Джон засмеялся. — Прекрати смеяться. Я сказал тебе, что ты всё ещё будешь зол после секса. Ты выставляешь меня лжецом. — Это был не я, — сказал Джон, и Шерлок почувствовал, как тот целует его в лоб. — Эй, открой глаза. — Нет. — Шерлок, — сейчас в голосе Джона слышалось предупреждение, и этого было достаточно, чтобы Шерлок открыл глаза и упёрся подбородком Джону в грудь. Джон хмуро взглянул ему в лицо и провёл пальцами по кудрям Шерлока. — Ты правда хочешь, чтобы я всё еще на тебя злился? — Да, — сказал Шерлок, — тебе стоит на меня злиться. — Можно вместо этого я буду зол утром? Потому что я не хочу засыпать злым, а я правда, правда хочу сейчас заснуть. — Хорошо, — согласился Шерлок. Они устроились поудобнее на кровати (презерватив выброшен, салфетки использованы, порваны, заменены на новые и большой кучей присоединилась к презервативу в мусорной корзине). Они устроили шутливую борьбу, договариваясь, кто где лежит, пихаясь и перекидывая друг друга с одной стороны на другую, пока, в конце концов, не заснули лёжа на боку, лицом друг к другу, положив между собой сплетённые руки. Шерлок вспомнил о еде, оставленной на кухне, в тот момент, как Джон сомкнул глаза. — Джон, — позвал Шерлок, — ужин, который ты приготовил. Он стынет. — Я тебе другой приготовлю, — пробормотал Джон. Ещё один ужин — никто не готовит ужин утром. Это значит, что Джон останется, по крайней мере, до следующего вечера. Это даёт Шерлоку массу времени, чтобы убедить его остаться навсегда. — Ты, идиот, я никуда не уйду, — пробормотал Джон в подушку. — Заткнись и спи. — Мне нравится, когда ты злишься на меня. — Фантастика. Засыпай, я буду злиться на тебя утром. — Обещания, — сказал Шерлок и заснул.