Тария и Тёрн

В своей жизни Вивьеннэ иль Найтх больше всего не любила, когда ей перечат. Не то чтобы Виви желала безоговорочного подчинения или раболепного поклонения, просто ей не нравилось, когда люди более низкого интеллекта или положения пытались сопротивляться её воле. А неразумное дитя Хейль эль Хаарит, приходившееся Вивьеннэ ученицей, как раз соответствовало обоим критериям. Особенно в свете последних событий. — …ты собираешься выходить или нет? — ещё раз постучала в дверь комнаты леди, нетерпеливо притопывая ногой. — Что за детские капризы с утра пораньше? Немедленно покажись своему Мастеру! В ответ послышалось невнятное сопение, полное истинно юношеской строптивости и нежелания подчиняться. Наверное, Вивьеннэ даже закрыла бы на это глаза, будь перед ней мальчишка-сорванец из какой-нибудь глухой деревни. Но Хейль была крайне послушной и сообразительной девочкой, к тому же выращенной бывшими лордом и леди эль Хаарит, сюзеренами великого рода эль Гратэ. А оттого и непокорность, которую она внезапно решила проявить, ощущалась такой неестественной и подозрительной. — Думаешь, я буду с тобой церемониться? — возмутилась Виви, громко барабаня в дверь. — Если посмеешь опоздать на занятия в Академию и опозорить имя своего Мастера, я прикажу Зиргену пороть тебя так, чтобы ты навсегда запомнила, что такое уважение к старшим! В действительности Вивьеннэ редко прибегала к телесным наказаниям, да и к наказаниям как таковым. Ведь Хейль, в сущности, была идеальным ребёнком и прекрасной ученицей: в меру тихая и смышлённая, в меру упорная и трудолюбивая, а вдобавок не создающая особых проблем. По сравнению с какой-нибудь Юниэль эн Кэй, за проделками которой с ужасом наблюдал весь её род, маленькая эль Хаарит представляла собой образец благонравия и чистоты. Её поведение было таким образцовым, что леди иль Найтх втайне гордилась своей подопечной и даже позволяла девочке то, что поначалу категорически отрицала. Например, дружбу с этим прохвостом Эйвилем, чьё присутствие дико раздражало Вивьеннэ и постоянно напоминало о Хистэо эль Гратэ, чьим учеником и являлся юноша. Конечно, Хейль старательно скрывала их связь, однако получалось у неё из рук вон плохо, если не сказать ужасно. И о том, что Хейль эль Хаарит ходит на занятия только в компании Эйвиля Тарви, знал весь Замок, не говоря уже о самой Виви, весьма бдительной по отношению к своей ученице. Впрочем, ладно бы эти двое недоделанных заговорщиков просто общались безо всяких проблем, но ведь мелкий паршивец Эйв умудрился как-то обидеть Хейль, ведь других причин плохого настроения и затворничества подопечной Вивьеннэ просто не видела. Нет, ну а из-за чего ещё маленькая леди пяти триплексов от роду может с утра пораньше отказываться выходить к завтраку и внаглую прогуливать уроки? Разумеется, во всём виновата несчастная первая любовь или что там у них с этим пособником Тэо?.. «Давно пора было положить конец их отношениям, ведь от ученика Хистэо, как и от самого Хистэо, не следует ждать ничего хорошего», — раздражённо подумала леди иль Найтх, занося руку для очередного удара в дверь. Но напомнить о своём существовании ученице она не успела, поскольку из комнаты послышалось звенящее от напряжения: — Я сказала, что я не выйду — и я не выйду! Я устала и сегодня останусь здесь. Мне нужен отдых. Поэтому, прошу… уходите, Мастер. Услышав эти бунтарские слова, Вивьеннэ иль Найтх едва не задохнулась от возмущения. Безусловно, она не хотела выглядеть монстром в глазах ученицы и в душе была готова дать старательной Хейль даже больше, чем день отдыха, однако при условии, что просьба имела обоснование и подалась бы в надлежащем виде. Однако эль Хаарит выбрала совсем не ту интонацию, которую было принято употреблять по отношению к старшим, особенно к Главе великого рода иль Найтх. — Что ты там пробормотала? — в голосе Виви появились по-настоящему угрожающие нотки. — Решила показать свой характер? Думаешь, я буду потакать твоим истерикам? Сейчас же открой дверь, иначе я выломаю её магией, а потом самолично отшлёпаю тебя, дерзкая девчонка! «…и этого твоего дурного барда — тоже, за компанию, — подумала она, но вслух произносить не стала. — Чтобы не смел разбивать сердце моей дорогой ученице». Но стоило ей подумать об Эйвиле, как со стороны входа в покои раздался робкий, если не сказать трусливый, стук. Слуг Вивьеннэ почти не держала и обходилась магией, чтобы вокруг было как можно меньше лишних ушей и глаз, способных разносить сплетни по всему замку. Да и никто из слуг не стал бы стучаться так беспардонно, а потому догадки о том, кто может быть за дверью, сводились к одному человеку. — Ага, значит, сам явился, гадёныш… — торжествующе пробормотала Виви. — Ну сейчас я тебе устрою, герой-любовник… Она стремительно преодолела пространство гостиной и на глазах у любопытно посматривающего со своего дивана Зиргена Вэйса одним яростным воздушным заклинанием открыла тяжёлую входную дверь. Представший пред её мечущим искры взглядом бард судорожно поёжился и, несмотря на свой высокий рост, затравленно посмотрел на женщину снизу вверх, как подстреленный кролик таращится на вовремя подоспевшую змею. — В-ваше Превосходительство… — нервно сглотнув, начал юноша. И не успел сказать даже слова, потому что разъярённая Вивьеннэ молниеносно схватила его за шиворот и буквально втащила внутрь покоев. — Я уже хотела было послать за тобой, а ты пришёл сам, мерзавец, — победно ухмыльнулась она, вытряхивая из растерянного Эйва всю душу. — Ну тебе же хуже, здесь ты не спрячешься за спиной своего скользкого Мастера… И не дав Тарви даже слова вставить, Виви тут же вцепилась в него со всей свойственной ей прытью: — Сейчас же отвечай, что ты сделал с моей ученицей, гад?! Хватка у леди иль Найтх, вопреки благородному происхождению, была железной: сказывались упорные занятия стрельбой из лука, на которые Вивьеннэ потратила добрую часть своего детства. А потому надежды вырваться и уж тем более избежать припущенной вслед молнии у Эйвиля просто не было, так что он смог лишь тонко проблеять: — А? Я? Сделал? Что? Вид у мальчишки стал такой озадаченный, что Виви даже заподозрила неладное. Но к тому моменту она уже распалилась в достаточной мере, чтобы, отогнав прочь лишние мысли, продолжить наседать на бедного юношу: — Вот я и хочу узнать, что ты такого сделал с моей любимой ученицей, что она заперлась в своей спальне и видеть меня не хочет?! От этой фразы глаза Тарви ещё больше округлились, став похожими на две большие монеты. Тем не менее он попытался отразить несправедливые обвинения: — Но… я… — Что ты? — тут же оборвала его Вивьеннэ, нависнув над бардом хищной птицей. — Решил разбить сердце моей девочки, бестолковый мальчишка? Позабавился — и тут же бросил? Надоело играть в «дружбу», да? Недалеко ушёл от своего Мастера, признаю. Только в одном ты прогадал: я не девка из подворотни и терпеть такого не стану. За каждую слезинку Хейль ты отплатишь своей кровью, гадёныш! Эйв, уже потерявшийся в череде угроз и устрашений, вдруг встрепенулся и недоумевающе взглянул на леди: — Но разве… это не вы держите Хейль взаперти? Вивьеннэ иль Найтх была так потрясена чужими словами, что от удивления даже выпустила край школьной формы, за которую держала Эйвиля. –Я? Это ещё что за бред? — воскликнула она, с неприязнью глядя на мальчишку перед собой. — И зачем мне, по-твоему, держать её взаперти? Рискуя отхватить заклинанием молнии по мягкому месту, Эйв возразил: — Я думал, леди Хейль провинилась, и таким образом вы решили её наказать. Ну… вы же делали так раньше. Виви действительно пару раз запирала Хейль в своих покоях, но лишь для того, чтобы девочка осознала свои проступки и отбыла заслуженное наказание. О пытках или порке не шло и речи. Видимо, Эйвиль уловил тень сомнения на лице леди иль Найтх, потому что сразу добавил: — Не поймите неправильно, просто леди Хейль всегда приходит на встречу, если мы договорились заранее, а вчера не пришла… и единственная возможная причина — это ваш запрет… — Да что ты несёшь? — скрестила руки на груди женщина. — Вчера вечером я была на приёме у леди эн Кэй, а дома остался разве что Зирг и Селина. Как я могла запретить Хейль то, о чём даже не знала? Теперь настал черёд Эйву застыть в позе крайнего удивления. Зирген Вэйс, довольно слушавший склоки хозяйки с высоты своего дивана и щёлкавший орешки из десертной вазочки, с готовностью подтвердил: — Ага, я был тут. Малая впрямь ускользнула куда-то без спросу, а вернулась поздно. Ещё и в какой-то дрянной накидке. Как будто не хватает ей всех этих платьев, которым вы, госпожа, набиваете её гардероб. Вивьеннэ и Эйвиль как по команде уставились на телохранителя. — Что? — не понял воин. — Неужели балахоны действительно в моде? Ох уж эти женские штучки… — Ты сказал, что моя ученица куда-то ходила вчера вечером? — задумчиво повторила Виви, игнорируя лишние реплики, и для надёжности схватила за ухо стоящего рядом Эйва. — Но этот олух утверждает, будто не виделся с Хейль. Тогда где она была? Тарви невольно потянулся освобождать своё пленённое ухо, но столкнулся с мрачным взглядом Вивьеннэ и был вынужден выдержать тактическую паузу во имя сохранения собственной части тела. Зирген Вэйс тем временем пожал плечами в ответ на вопрос хозяйки: — А мне откуда знать, госпожа? Я и обратил внимание на вашу ученицу лишь потому, что она изо всех сил пыталась вернуться в покои незамеченной. Наверное, возвращалась с тайного свидания или вроде того. — Тайного свидания?! — ахнула Виви, инстинктивно сжимая ухо барда ещё крепче. Эйвилю пришлось закусить губу, чтобы стоически выдержать новую порцию чужой ярости. — А что такого? — хмыкнул Зирг, потирая изрытое шрамами лицо. — В её возрасте девчонки как раз начинают прыгать по чужим койкам. Тут уже не выдержал сам Эйв и, рискуя жизнью, праведно возмутился: — Хейль не такая! Она ни с кем, кроме меня и моего Мастера, не общается! Виви словно озарила нехорошая догадка, и леди задумчиво произнесла: — Тэо? А может… Нет, даже будучи редкостным мерзавцем, Хистэо эль Гратэ не стал бы трогать ученицу самой Главы рода иль Найтх, ведь он прекрасно знал, какими последствиями это обернётся. Однако это не значило, что Первый Советник, имевший уши и глаза абсолютно везде, не был в курсе произошедшего. Даже наоборот: такой прохвост обязан был знать все сплетни, включая самые свежие. «И всё же лучше узнать напрямик, — решила Вивьеннэ, угрожающе двинувшись к спальне Хейль. — Не хочу снова клянчить у Тэо информацию, словно попрошайка». — Я даю тебе ровно одну минуту, чтобы выйти и объясниться, где ты была вчера и почему не желаешь идти на занятия, — Виви снова принялась стучаться в дверь эль Хаарит. В ответ изнутри послышалось громкое и надрывное: — Я же сказала, что не выйду! Прошу, оставьте меня в покое… Вивьеннэ уже хотела было выдать новую череду угроз, как вдруг Эйвиль, взволнованно слушавший диалог двух леди, сам выступил вперёд: — Хейль, это я, Эйв. Может, позволишь войти хотя бы мне? С той стороны двери всё затихло, но лишь на минуту, а затем юная наследница рода эль Хаарит, набрав в грудь побольше воздуха, закричала ломающимся от напряжения голосом: — НЕТ! Уходи… убирайся… вы все… дайте мне побыть одной! Подобная истерика стала последней каплей для Виви и та, не желая и дальше выслушивать бредни ученицы, сухо заявила: — Всё, моё терпение кончилось. Я сейчас же выломаю дверь и выволоку тебя оттуда, хочешь ты того или нет. Намерения у неё были более чем серьёзные, поэтому Вивьеннэ уже готовилась выбить себе проход магией воздуха, однако прежде чем это случилось, Эйвиль, сам того не ожидая, заслонил собой дверь комнаты эль Хаарит. — Нет, постойте! — воспротивился он, ощущая себя самым отчаянным самоубийцей на свете. Леди иль Найтх даже бровью не повела и решительным движением оттолкнула мальчишку в сторону, хотя он был выше и сильнее её. — А ты не лезь под руку, раз от тебя всё равно нет толка, — проворчала она, примериваясь, как именно будет выбивать дверь. — Но я… но Хейль… — предпринял ещё одну попытку Эйв и снова потерпел поражение. Зирген Вэйс, продолжавший увлечённо наблюдать за перепалкой, сжалился над глупым ребёнком и дружелюбно предостерёг: — Лучше не перечь госпоже, если не хочешь превратиться в пережаренный стейк, мальчишка. Она тебя проглотит и не подавится. Бард обречённо посмотрел сначала на телохранителя, затем — на пышущую гневом Вивьеннэ, и всё-таки решительно встал на защиту чужой двери. — Разве я неясно выразилась, мальчишка? — голос леди иль Найтх стал низким и вкрадчивым, словно у злой ведьмы из сказок. — Прочь с моего пути. В её ладони появился воздушный шар, внутри которого искрились крошечные молнии, и Эйвиль невольно зажмурился от страха. Попасть под прямой удар такого рода Вариации было смерти подобно, но Эйв мужественно пискнул: — Прошу прощения! Не могу позволить! — Ах не можешь позволить, значит… — недобрым тоном повторила Вивьеннэ, занося руку над дверью и Эйвилем. Уродливый диагональный шрам, пересекавший лицо этой женщины, от ярких эмоций исказился и стал ещё более страшным. — Мальчишка-идиот, поджаренный в деревянных опилках, — тихо хохотнул Зирген и, не отрываясь от шоу, отправил в рот ещё один орешек. — Подан в собственном соку! К сожалению для любителя зрелищ, когда Вивьеннэ иль Найтх уже начала движение рукой, чтобы спалить дотла и вход в комнату, и юнца, а Эйвиль Тарви готовился ответить на это силой Воплощения, дверь внезапно распахнулась и в проходе показалась бледная как смерть Хейль, с ног до головы закутанная в ночное покрывало. Она здраво оценила масштабы разногласий между своим Мастером и другом, после чего отчаянно вскрикнула: — Перестаньте, хватит! — Хейль?.. — недоумённо оглядывая ученицу, потушила заклинание Виви. — Хейль! — обрадованно воскликнул Эйвиль, но тут же осёкся. Леди эль Хаарит действительно выглядела странно. Помимо огромного покрывала на ней было так много одежды, как если бы девушка отчаянно замёрзла и всеми силами пыталась отогреться, а золотистые волосы Хейль, обычно аккуратно собранные в высокий боковой хвост, теперь неровными растрёпанными прядями лежали на плечах. Но хуже всего выглядело лицо девушки: измождённое и белое, без малейшего намёка на здоровый румянец, зато с лихорадочно блестящими зелёными глазами. — Почему так сложно просто оставить меня в покое? — судорожно хватаясь за своё покрывало, тихо всхлипнула девушка. — Я же ни о чём никогда вас не просила! Вивьеннэ иль Найтх, словно ощутив укол интуиции, шагнула вперёд и впилась настороженным взглядом в юную эль Хаарит. — Что это за вид? — уперев руки в бока, принялась отчитывать леди. — Почему на тебе столько вещей? И волосы нечёсаны, как у деревенской простушки. А это ещё что за… Виви потянулась к уху девушки и резким движением откинула назад ту часть волос, которая старательно прикрывала что-то серебряное и блестящее, на деле оказавшееся серьгой в виде миниатюрного копья. Движение было таким быстрым, что эль Хаарит не успела никак среагировать и лишь спустя мгновение в ужасе отшатнулась назад, схватившись за несчастную серёжку, как за самую дорогую сердцу вещь. — Нет, это моё! — не то захныкала, не то зарычала Хейль, с недоверием глядя на собственного Мастера и готовясь защищать украшение до последней капли крови. Вивьеннэ покачала головой, глядя на ещё недавно такую послушную, а теперь совершенно обезумевшую ученицу, выглядевшую, словно маленький зверёк, загнанный в угол хищницей. — Разве я разрешала тебе носить серьги? — из последних сил сдерживая раздражение, полюбопытствовала Виви. — Где ты её взяла? У Хейль отчаянно забегали глаза, и девушка, запинаясь, пробормотала: — Мне п-подарили… Конечно, Вивьеннэ иль Найтх не купилась на столь очевидную ложь, однако удержаться от подкола тоже не сумела: — И кто же был столь щедр, что нашёл деньги лишь на одну серёжку? Женщина уверенно шагнула вперёд и ещё раз протянула руку, чтобы коснуться украшения, но Хейль так проворно скользнула назад, наполовину скрывшись за дверью, что пальцы Виви схватили только воздух. — Вас это не касается! — встревоженно пискнула она, не решаясь противостоять Мастеру чем-то кроме слов. Терпение Вивьеннэ, выточенное триплексами знакомства с Селиной и жизнью при дворе, начало медленно истощаться. Не то чтобы Виви не могла держать себя в руках или искала повод придраться к ученице. Нет, просто Хейль вела себя по-настоящему странно, и леди иль Найтх бесило то, что она никак не может разузнать причину. Если дело было в несчастной первой любви, Вивьеннэ провела бы воспитательную беседу. Если всё упиралось в плохие школьные отметки, иль Найтх устроила бы дополнительные занятия. А если кто-то причинил девочке боль, Вивьеннэ несомненно покарала бы этого безумного и бесстрашного мерзавца. Но девчонка упорно молчала, и это вызывало у Виви непривычное чувство беспомощности, а потому злило её ещё больше. — Ты моя ученица. Я за тебя в ответе, — наконец процедила иль Найтх и как бы между делом добавила. — Или мне заново учить тебя, как следует уважать своего Мастера? Светло-зелёные глаза Хейль в страхе распахнулись, и девочка вдруг разом вспомнила события самого начала сезона кальт, когда Вивьеннэ иль Найтх только взяла её, обычную с виду нищенку, из работного дома и сделала своей ученицей. Да, это были по-настоящему жуткие времена, ведь маленькая эль Хаарит ни в какую не хотела следовать за странной магичкой и её огромным телохранителем, а потому всячески упиралась и пыталась сбежать. Это сейчас, после целого сезона жизни подле Вивьеннэ, Хейль поняла, как ей повезло заиметь такую сильную и влиятельную покровительницу, а тогда, проданная хозяйкой работного дома за мешок золотых, Хейль Андори думала лишь о том, что её определённо хотят убить или того хуже. Ведь до этого в захолустьях вроде Тари-Тёрна никто даже не подозревал, кем она, Хейль, является. А эта хромая на правую ногу невысокая чародейка со шрамом в пол лица смогла увидеть истину за считанные мгновения… Тем не менее эль Хаарит упрямо замотала головой: — Не хочу об этом говорить… и видеть никого не хочу! Она даже попыталась захлопнуть дверь перед самым носом Вивьеннэ, но та вовремя выставила вперёд руку. Пристально глядя на дрожащую Хейль, Виви уже совсем холодно, без лишних эмоций, пригрозила: — Нет, с тобой определённо что-то не так. Сейчас же объяснись, иначе я снова использую иллюзии. Уж они-то выбьют из тебя всю правду. Леди эль Хаарит встрепенулась, разом вспомнив, как именно Вивьеннэ иль Найтх прививала к себе уважение и страх при их первой встрече. Обладая редким даром к иллюзорной магии, Виви не знала другого способа приручить напуганного ребёнка, кроме как внушить ему необходимость подчиняться, загнав в прорву из сновидений со своим участием. Хейль, будучи совсем начинающим магом, не могла знать, как рассеять подобные чары, а потому сдалась и подчинилась воле более опытной и сильной чародейки. У неё просто не нашлось иного выхода. Однако это было тогда. А сейчас что-то внутри, какое-то тонкое неизведанное ощущение гасило чувство самосохранения и трепет эль Хаарит перед её Мастером. Вкупе с напряжением и ужасом, которые Хейль пришлось испытать за последние сутки, это ощущение заставило ученицу хрипло и прерывисто воскликнуть: — Нет… вы не посмеете… это же просто… несправедливо! — Ещё как посмею и вообще… — с готовностью начала спорить Виви, но не успела. Прежде чем она договорила, серьга-копьё в ухе девушки как будто сверкнула таинственным сапфировым блеском, таким мягким и слабым, что Вивьеннэ в запале не обратила на него внимания. А затем случилось неожиданное. Дверь спальни самой Виви внезапно открылась, и оттуда, с трудом цепляясь руками за стены, мёртвенной тенью выскользнула Селина эль Гратэ. В сковавшей гостиную абсолютной тишине её недовольный слабый шёпот показался оглушительно громким: — Да чего же вы так расшумелись с утра пораньше? От этих слов Вивьеннэ оживилась и с тревогой обратилась к подруге: — Лина? Зачем ты встала с постели? Я же говорила, тебе нужен отдых! Леди эль Гратэ и вправду не помешали бы тишина и покой, ведь в последние несколько дней её приступы не просто участились, а стали такими неожиданными и продолжительными, что впору было бы поднимать тревогу. Только Виви не очень понимала, какого рода тревогу стоить «поднимать», ведь ни один лекарь на свете не знал, как помочь Селине с её таинственной болезнью, и даже иллюзии иль Найтх становились всё менее и менее эффективными. Хотя сама Лина, кажется, не очень понимала опасность ситуации. Она лишь мутным, словно пьяным, взглядом окинула собравшуюся компанию и в привычной манере заворчала: — Да какой там отдых, когда рядом стоит такой гвалт? Ни минуты покоя… — Но Хейль… — попыталась оправдаться Вивьеннэ, в душе испытывая угрызения совести перед больной подругой. Селина окинула взглядом робко выглядывающую из-за двери своей комнаты Хейль и возмутилась: — Ты разве не слышала, о чём она просит? Оставь ребёнка в покое. Или хочешь, чтобы ваши отношения стали такими же, как у меня с Сэлл? Вивьеннэ, уже заготовившая с десяток реплик в своё оправдание, даже не нашлась, что на это ответить. Особенно, когда вспомнила, на какой ноте расстались Лина и её ученица. «Нет, избивать Хейль до полусмерти и бросать её одну в Богами забытом городе мне пока не хочется, — с иронией подумала она. — Будет жаль потерять последнюю наследницу рода эль Хаарит таким глупым образом». — Хорошо, — наконец, приняв единственно верное решение, выдохнула Вивьеннэ. Она посмотрела на притихшего Эйвиля и махнула рукой: — Ты… а ну брысь отсюда, крысёныш. Бард понятливо попятился к выходу, бросая на Хейль только им двоим понятные взгляды. Затем иль Найтх обернулась к ученице и уже мягче велела: — А ты… можешь оставаться в своей комнате, сколько вздумается, но с тем условием, что съешь завтрак, который принесут тебе слуги. Договорились, маленькое чудовище? — Д-да… — с облегчением выдохнула эль Хаарит, осознав, что её не собираются наказывать и уж тем более подвергать действию жутких иллюзий. — Вот и славно, — криво усмехнулась Вивьеннэ и, прежде чем подростки скрылись от её взора, предупредила. — Но наш разговор ещё не закончен… с вами обоими. Эйвиль и Хейль синхронно закивали и поспешили скрыться подальше от глаз Виви. Как только они пропали из виду, леди иль Найтх уверенно направилась к подруге и, осторожно поддерживая нетвёрдо стоявшую на ногах Селину, завела её обратно в комнату. — Лина, как ты себя чувствуешь? — уложив эль Гратэ обратно в постель, чутко поинтересовалась Вивьеннэ. Селина откинулась на хорошо взбитые подушки и раздражённо бросила: — Паршиво. Но если принесёшь мне вина, станет лучше. Виви закатила глаза, поражаясь безрассудству подруги: — Какое ещё вино? У тебя снова обострились приступы, о выпивке не может быть и речи! В словах иль Найтх не было лжи: с тех пор как Лина сообщила о желании разузнать больше про брата, её головные боли странным образом усилились. Вивьеннэ подозревала, что дело в ментальном напряжении, которое испытывала её подруга при мысли о Тэо и связанных с ним событиях. Однако у Королевского Целителя была и другая теория: старик всё настаивал на том, что дело в магии и великой силе, которой Селина, по его мнению, была наделена с рождения. К несчастью для лекаря, эти байки про «великую силу» Виви слышала уже давно и относилась к ним скептически. Ведь даже если целитель был прав, то какое могло быть лекарство от… самой магии? Мага невозможно было превратить в обычного человека, поскольку способность плести чары являлась врождённой. Всё чем можно было помочь в таком случае — так это разве что «снимать» излишек магии путём дуэлей или пусканием заклинаний направо-налево… …чем, в общем-то, и занималась Лина, пока не вернулась из Тари-Тёрна обратно в столицу. — Я сказала, что хочу выпить! — тем временем продолжала буйствовать леди эль Гратэ, недовольно копошась среди вороха одеял и напоминая растревоженную поутру кошку. Она даже попыталась встать, но была с лёгкостью возвращена в кровать одним уверенным движением подруги. Это вызвало у Селины новую волну возмущения, и воздух вокруг женщины как будто начал тяжелеть. — Как ты не понимаешь… мне нужно выпить, чтобы справиться с этим, — с усилием процедила леди. — Я принесу тебе чай на травах, это будет куда полезнее любого вина, — с готовностью парировала Вивьеннэ уже на пути к выходу. — Чай? Да какой, в бездну, чай?! — устав сдерживаться, с детской обидой в голосе рявкнула Селина. Ладонь Вивьеннэ в нерешительности застыла на дверной ручке. Внутри леди иль Найтх боролась два одинаково сильных чувства: желание угодить возлюбленной и страх за её здоровье. Но пока, несмотря на всю привязанность к Лине, здравый смысл побеждал. Виви уже хотела было отправиться за лечебным товаром вопреки всем капризам Селины, когда сзади послышалось чуть удивлённое, но определённо довольное: — А? Надо же… кхм… кажется, чай уже не нужен. Вивьеннэ в недоумении обернулась назад и застала невероятную картину. Селина всё так же сидела посреди подушек и одеял, чуть сонная и по-домашнему уютная. Её карие, с золотинками, глаза довольно блестели в полутьме комнаты, отражая сияние магических светильников. Ночная рубашка, вышитая серебром и шёлком, изящно ниспадала с угловатых плеч. А в руках у Лины удобно расположилась целая бутыль с… отменным сэнэрийским вином. — Вино? — поражённо ахнула Виви. — Но откуда… Селина эль Гратэ отхлебнула горячительное прямо из горлышка и задумчиво произнесла: — Стояло здесь… наверное. — Не стояло! — опровергла иль Найтх, с неудовольствием наблюдая за тем, как подруга залпом опорожняет половину бутылки. И была права в своём утверждении, ведь она строго-настрого запретила слугам и приближённым приносить Лине вино, особенно после того случая, когда эль Гратэ напилась в своих покоях и сначала словила истерику, а потом — тяжёлый приступ. Тем не менее Селина не собиралась уступать и, погладив драгоценную бутыль по круглому боку, упрямо возвестила: — Стояло. — Не стояло! — окончательно взбесилась Виви, подскакивая к подруге в попытке вырвать у той из рук алкоголь. — Я под страхом смерти запретила всем вокруг приносить тебе вино. Откуда ты его взяла? Из воздуха?! — Не знаю! Может и так! — изо всех сил упиралась леди, хватаясь за вино, как за последнюю соломинку. — Да и какая разница?! Лучше скажи, когда ты приведёшь сюда моего брата?! Ты же обещала! — Привести сюда Тэо? — намертво вцепившись в бутылку, ещё больше рассердилась иль Найтх. — Чтобы у тебя случился очередной приступ? Только через мой труп. Вивьеннэ знала, что резка в своих суждениях, но подобные слова произносились на благо Селины, которая в последние дни значительно ослабла. «Если после всех этих приступов я приглашу сюда Тэо с его уникальной способностью быть источником абсолютно всех проблем, то уж легче самолично добить Лину, лишь бы не давать такую возможность этому мерзавцу», — промелькнуло в мыслях Виви где-то в промежутках между борьбой за остатки вина и тщетными переговорами с совестью. — Что?! — услышав резкий отказ, окончательно вышла из себя эль Гратэ. — Я сказала, приведи ко мне брата! Мне нужно поговорить с ним! Воспользовавшись изнурённым состоянием подруги, Вивьеннэ ещё раз рванула на себя бутылку и в этот раз одержала победу. Шагнув на безопасное расстояние от пышущей яростью леди, иль Найтх в последний раз попыталась достучаться до её рассудка: — Лина, молю, будь благоразумна, ты же и так на грани. Окрепни хоть немного, а потом я приглашу сюда, кого захочешь. Хоть самого Короля, если он ещё будет жив. От собственного бессилия и злости на глазах Селины выступили крошечные слезинки — верный признак крайнего напряжения обычно холодной и безэмоциональной эль Гратэ. Вивьеннэ охватило дурное предчувствие. Она всем своим нутром ощущала: ещё чуть-чуть — и грянет буря. Ведь противоречить женщине со столь сложным характером как у Лины — верный путь в Бездну. — Нет, ты говорила, что если я останусь в твоих покоях и буду принимать лекарства, ты заставишь Тэо выслушать меня, — дрожащим от гнева и волнения голосом прошипела леди. Бутылка в руках Вивьеннэ внезапно треснула и вмиг рассыпалась на пол стеклянной пылью. Занавески на окне затрепетали, словно крылья испуганной птицы. В комнате как будто стало темнее и тише. — Да ты совсем не в себе… — не понимая, что происходит, обомлела Виви. — Даже магию свою контролировать не способна… Не обращая внимания на чужие слова, эль Гратэ вдруг схватилась за голову, как от резкой и пронзительной боли, а её лицо мучительно исказилось. И всё-таки Селина, преодолевая невыносимое страдание, сквозь зубы процедила: — Просто. Приведи. Ко мне. Брата. От разлившейся в округе чистой энергии как будто задрожал воздух и исказилось само пространство, но Вивьеннэ не успела ничего понять, потому что в следующее мгновение она сама, как и большинство предметов в комнате, вдруг взмыли к потолку. Недвижимой осталась лишь кровать, на которой, стиснув виски, сжалась от боли леди эль Гратэ. — Эй, ты… ты что творишь?! — испуганно воскликнула Виви, от неожиданности забыв даже про собственные чары. — Сейчас же опусти меня на землю! К счастью, долго просить не пришлось: плотный поток странной энергии, который вдруг окружил Лину, рассеялся так же быстро, как появился — и сестра Хистэо медленно соскользнула на подушки, не в силах больше сопротивляться жуткой мигрени. Но губы эль Гратэ продолжали упрямо шелестеть, как сухие листья на ветру: — Мне нужно поговорить с Тэо… обязательно нужно… Вивьеннэ, ловко приземлившись на пол, тут же подскочила обратно к любимой, лавируя между стеклянной крошкой разбитой бутылки и с грохотом опавшими вниз предметами. Первым делом она схватила тонкую кисть Селины и с облегчением нащупала пульс, но вдруг была схвачена сама. — Ты приведёшь ко мне брата? — с трудом приоткрыв поблёкшие карие глаза, взмолилась Лина. По щекам её отчаянно текли слёзы, а весь вид был такой беззащитный, что у Вивьеннэ сжалось сердце. Для своей любимой она была готова сделать, что угодно. Но позвать сюда Хистэо — значит рискнуть жизнью Селины ещё больше. Безвыходная ситуация. «Я такая бесполезная… — впервые столь явственно ощутила иль Найтх. — Сколько ни старайся, не могу ни на что повлиять…» Это чувство беспомощности как будто было ей знакомо, но Виви не помнила, откуда. Всю свою жизнь до этого момента она строила лишь так, как хотела того сама, и ни один человек не смел идти против её воли и желаний. А теперь ей противоречила сама Судьба, желая отобрать у Вивьеннэ то, что было дороже всего её сердцу. Она не знала, откуда у неё внутри появилось это горькое ощущение повторного проигрыша, но если бы Вивьеннэ могла описать его одним словом, то назвала бы «дежавю». Дежавю вечной утраты единственного по-настоящему близкого человека. «Нет, в этот раз я не отдам, не отпущу, не позволю», — судорожно мелькнуло в голове леди. И она приняла решение. — Хорошо, — положив ладонь на холодный лоб Селины и готовясь счаровать успокаивающую иллюзию, пообещала Виви. — Вечером я обязательно приведу к тебе Тэо. А затем Вивьеннэ погрузила Лину в иллюзорный сон. *** Хистэо громко чихнул и тут же хлопнул себя по губам, досадуя на громкий звук. «Что-то слишком часто меня вспоминают в последнее время, — мрачно усмехнулся он, мельком бросив взгляд на дверь спальни. — И явно не добрым словом…» К счастью, шум не потревожил того, кто сладко спал по ту сторону двери, бессовестно устроившись прямо в постели Первого Советника. Но это было даже на руку лорду: утро без постоянно жужжащего рядом Кроу оказалось на удивление плодотворным, особенно когда рядом находился кое-кто куда более полезный и покладистый. — Эль Нуар, подай мне документы со стола, — не глядя кивнул Тэо. В это же мгновение чужая изящная рука услужливо протянула ему нужные бумаги. Движение оказалось таким быстрым, как если бы Артефакт только и ждал какого-нибудь приказа. Хотя, наверное, так оно и было, ведь всё утро Серебряное Пёрышко только и делало, что пыталось угодить Хистэо. Вот и сейчас, беспокойно поёрзав на софе, Механизм не выдержал и с надеждой спросил: — Может, милорд хочет что-нибудь ещё? Эль Нуар может помочь милорду с сортировкой документов или с написанием писем, или с подготовкой к поездке, или с… — Нет, всё в порядке, я почти закончил дела, — с улыбкой покачал головой Тэо, глядя на трудолюбивый Артефакт. — К тому же ты и так сделал очень много. Механический Мальчик действительно постарался на славу. Утром, когда Первый Советник только проснулся и, с трудом вырвавшись из железных объятий Кроу, отправился в уборную, то обнаружил там Эль Нуара, тихонько стирающего его — Тэо — грязные вещи. На сконфуженный, но закономерный вопрос о предмете его деятельности Пёрышко безо всякого стеснения ответило: «Эль Нуар любит милорда. Эль Нуар старается быть полезным». Это стремление «быть полезным» настолько овладело разумом Артефакта, что тот не остановился, даже когда Хистэо, весь красный от смущения, попытался выгнать Эль Нуара из собственной ванной. В итоге Тэо пришлось разрешить Механическому Мальчику и достирать грязные вещи, и помочь самому лорду с умыванием, и поучаствовать в выборе одежды для милорда. Но всё-таки Пёрышку было мало одних лишь незначительных поручений и уборки покоев. Даже после всех заданий, лучась желанием сделать Хистэо приятно, юная копия Кроу упрямо парировала: — Тогда Эль Нуар организует для милорда завтрак. Милорд ведь ещё ничего не ел. А Хозяин запретил милорду принимать чужую пищу. Значит, Эль Нуар должен снова принести милорду хорошую еду. Первый Советник так растерялся, что даже не нашёлся с ответом. Наверное, он должен был решительно запретить Артефакту подобные вольности, но сама мысль о том, что кто-то по-настоящему заботится о такой мелочи, как его завтрак или нестиранное бельё, вызывала у Тэо странное приятное чувство в груди. Особенно, если этот «кто-то» был почти полным близнецом Кроу. — Нет, подожди… — неуверенно попытался выкрутиться лорд. — Я же маг, я могу не есть даже несколько дней и… — А ещё нужно накормить Хозяина! — полностью проигнорировав бормотание Первого Советника, вспомнил Эль Нуар. — Вы не представляете, какой он будет голодный после того, как всю ночь… Серебряное Пёрышко запнулось на середине фразе, очевидно поняв, что сболтнуло лишнего. — …после того, как всю ночь так крепко спал, — с трудом выкрутился Артефакт, поймав на себе заинтересованный взгляд Тэо. Впрочем, даже без этой оговорки лорд бы понял, что с Господином Счастливчиком что-то не так. Обычно он чутко реагировал на все изменения в пространстве, да и вставал раньше самого Хистэо. Однако сегодня наёмник не торопился просыпаться, как если бы всю ночь занимался какими-то секретными делами… «Неужели ходил к очередной юбке? — невольно сжал кулаки Первый Советник. — Да, конечно, он же и не на такое способен. Вполне мог пойти кувыркаться в постель к какой-нибудь служанке. Уж перед его-то личиком ни одна девушка не устоит, а ему только это и подавай…» Видимо, у Тэо на лице отразилась какая-то сложная эмоция, потому что Артефакт тут же затрусил: — Но если милорд не разрешит Эль Нуару принести завтрак… то Эль Нуар будет вынужден подчиниться, ведь Эль Нуар очень любит милорда! Лорд эль Гратэ вздрогнул и, стряхнув с себя мысли о ночных непотребствах Господина Счастливчика, благосклонно разрешил: — Нет, можешь идти. Только возвращайся поскорее и не заставляй меня волноваться о тебе, хорошо? Серебряное Пёрышко от этих слов значительно воспряло духом и, сияя радостью, согласно закивало: — Эль Нуар мигом вернётся! Эль Нуар не причинит милорду неудобств! Хистэо махнул рукой, тем самым отпуская ребёнка на поиски еды, и вскоре остался в гостиной один. Расслабленно откинувшись на мягкую спинку софы, лорд рассеянно оглядел окружающее пространство. Сегодня был необычайно безоблачный для сезона кальт день, и упругие лучи Светила сочились в комнату, как мягкая блестящая патока. Света было так много, что Тэо мог видеть даже танцующие в воздухе пылинки, а снег за окном и вовсе казался подтаявшей глазурью на разноцветной поверхности города. «Как будто уже настал сезон хи́та», — невольно подумалось Первому Советнику. Но до по-настоящему тёплых дней было ещё далеко, и Хистэо даже пожалел, что не доживёт до первых цветков подснежника, которые так любил собирать в лесах предместий и тайком носить Виви, когда они оба были ещё детьми. Да, он чувствовал, что его время утекает сквозь пальцы и уже скоро — совсем скоро — ему придётся расстаться с этим красивым лощёным городом, с этой маленькой старой комнаткой и со своей беспокойной жизнью Первого Советника. Ведь чем ближе к нему подбиралась Тария, тем меньше у него в запасе оставалось дней. А грустнее всего было от того, что сегодняшний вечер станет последним вечером, проведённым рядом с Селиной. Хотя рядом — это громко сказано, ведь Лина живёт в покоях Виви и видится с братом так же редко, как и выходит из этих самых покоев. Но всё же Тэо радовала мысль, что последние несколько месяцев он был недалеко от сестры и мог оберегать её в той мере, которая была ему доступна. Лорду даже приходила шальная мысль пойти ненавязчиво попрощаться с Линой под каким-нибудь глупым предлогом, однако он боялся потревожить её покой и вызвать своим присутствием очередной приступ. Слишком свежа ещё была память о недавнем происшествии, когда из-за Хистэо Селина лишилась чувств. «Не стоит волноваться, — мысленно успокоил себя лорд. — Пока рядом с Линой Виви, сестра в безопасности. К тому же я уже принял необходимые меры». Стоило ему подумать об этих самых «мерах» — как в широкую входную дверь осторожно постучали. Первый Советник не удивился гостям: из-за отъезда его покои и без того превратились в проходной двор, куда постоянно заглядывали слуги с новыми бумагами и вопросами. Но в этот раз на пороге оказался не очередной бестолковый помощник, а сам Королевский Заверитель, вызванный Хистэо для определённого дела. — Тёплого Светила, Ваше Превосходительство, — раскланявшись вышколенным жестом, поприветствовал мужчина и тут же вытянул длинную, как у матёрого гуся, шею, чтобы заглянуть за спину лорду. Тэо не стал препятствовать. Он прекрасно понимал, что для любого придворного сунуть свой нос в покои Первого Советника — значит, обеспечить себя важными сплетнями на ближайший сезон. Жаль только, что лорда нэ Кириса-младшего, известного любителя потрепать языком, ждало разочарование: таинственные комнаты Хистэо эль Гратэ на деле оказались той ещё лачугой. С пожелтевшими от времени стенами, пыльными старомодными гардинами и раскиданными повсюду книгами, они едва ли походили на ту роскошь, которую ожидаешь увидеть дома у правой руки самого Короля. И это не говоря уже о хлипкой мебели, разменявшей не первый десяток триплексов. — Тёплого Светила, Ваше Превосходительство, — насмешливо наблюдая за меняющимся выражением лица сановника, ответил лорд. — Проходите, я буду рад принять вас в своих скромных покоях. Он жестом пригласил мужчину внутрь и указал на одно из кресел. Седеющий, чуть хромающий, но ещё не утративший последней прыти лорд нэ Кирис-младший послушно проковылял к кофейному столику, на ходу произнося слова поздравлений по поводу дня рождения Первого Советника, о котором сам Тэо уже успел позабыть, и периодически оглядываясь по сторонам. Правда, ничего более увлекательного чем чахлые подушки с кисточками, напоминавшие стареющих богемных леди, он не увидел и был вынужден капитулировать в своём желании раздобыть новых сплетен. Хистэо же это было лишь на руку. Не теряя времени на пустые вежливые чаепития и формальности, он протянул Королевскому Заверителю заранее подготовленные бумаги, чтобы тот мог ознакомиться с ними. — Это?.. — не понял мужчина, по наитию принимая документ. — Это моё завещание. — как гром среди ясного неба произнёс Тэо. Лорд нэ Кирис-младший от удивления даже рот приоткрыл. По взгляду его умудрённых опытом зелёных глаз, пытливо сверкающих за дряблыми, отягчёнными жизнью веками, можно было понять, какое недоумение он испытывает при известии о том, что Хистэо эль Гратэ, которому сегодня исполняется восемь триплексов, думает не о многочисленных подарках со стороны других аристократов и даже не о пышном празднестве в честь своего дня рождения, а о том… кому бы передать своё состояние перед смертью. Тем не менее Королевский Заверитель не был глупцом и вместо пустых споров осторожно поинтересовался: — Ваше Превосходительство, подскажите, чем продиктовано такое поспешное решение? — О некоторых вещах лучше подумать смолоду, — уклончиво ответил Тэо. — Впрочем, от вас не требуется многое — только личная подпись и королевская печать. Я для себя уже всё решил. Лорд нэ Кирис-младший чуть нахмурился — явный признак недовольства. Однако, будучи человеком бесстрастным в работе и дальновидным в жизни, Заверитель лишь согласно кивнул: — В таком случае, следуя установленной процедуре, я должен изучить документ, перед тем как заверять его своим именем. — Разумеется, — хмыкнул Первый Советник, подперев ладонью щёку. Королевский Заверитель, не теряя времени зря, развернул сшитые бумаги и углубился в текст завещания. Хистэо же сидел в полном умиротворении, понимая, что его обязательства перед самыми важными людьми будут выполнены, как только на документе появится печать лорда нэ Кириса-младшего. Странно, но наряду с плохо скрываемой тоской и печалью, которые охватывали Тэо от мыслей о необходимости покинуть город и тех, кто ему дорог, он также чувствовал облегчение и умиротворение, несвойственные его тревожному целеустремлённому характеру. Наверное, всё дело было в приближении Конца, который был одновременно желанен и нежеланен для лорда, поскольку символизировал собой долгожданное спокойствие и в то же время неотвратимую смерть. — Кхм… — тем временем напомнил о своём присутствии Королевский Заверитель, закончивший читать короткое завещание. — Ваше Превосходительство, позвольте полюбопытствовать: этот поспешный документ продиктован вашим отъездом из Сэнэри? «Боги, остался ли в этом замке ещё хоть кто-нибудь, кто не слышал сплетни о моём отъезде?..» — мысленно хмыкнул лорд. Но ответ его был преисполнен спокойствия: — В том числе и этим. Нэ Кирис задумчиво сощурил глаза и коснулся кармана на своём широком, расшитом жемчугом камзоле. Там лежала его личная печать, которую Заверитель носил с собой всегда и повсюду. У каждого представителя высшей знати имелся такой же именной штамп, сделанный с использованием тонкой рунической магии и наделённый индивидуальным оттиском. Разве что в случае нэ Кириса-младшего печать заверяла не только его личные документы и письма, но ещё и некоторые важные бумаги других аристократов. Например, завещания и кодицилы. — Кхм, а леди Селина в курсе того, какую роль Ваше Превосходительство отводит ей в этой бумаге? — хитро подбоченившись, продолжил старик. О конфликте между близнецами эль Гратэ в замке знали даже конюхи, а потому Заверитель выразил закономерное любопытство. Если бы неженатый Хистэо оставил всё своё состояние фаворитке или бастарду, нагулянному от этой фаворитки — вопросов бы не возникло. Но завещать такую сумму сестре, которая терпеть его не могла и всякий раз красноречиво показывала это… подобное было за гранью понимания великородного лорда нэ Кириса. — Нет, она ещё не в курсе, — чуть помрачнев, произнёс Тэо. — И будет лучше, если всё это сохранится в тайне до момента моей смерти. Я ведь понятно выразился?.. — Более чем, — кивнул Королевский Заверитель, извлекая из кармана знаменитую золотую печать. Несмотря на достаточно грубые слова собеседника, лорд нэ Кирис-младший был достаточно умён, чтобы не ввязываться в откровенное противостояние с Первым Советником. Ему, в сущности, не было дела, отчего Хистэо решил выразить свою последнюю волю в столь юном возрасте, ведь Королевский Заверитель привык к многочисленным капризам знати. Поэтому старик ещё раз пробежался взглядом по бумагам, а затем проставил на каждой из них свою печать. — Если вам понадобится кодицил, вы всегда можете обратиться ко мне снова, — на всякий случай намекнул нэ Кирис-младший. — Многие по молодости совершают опрометчивые поступки… Тэо закатил глаза, даже не пытаясь скрыть охватившее его раздражение. К счастью, он умел держать себя в руках и успокоился так же быстро, как распалился. Ему не хотелось омрачать последний день в Сэнэри пустыми спорами и упрёками. — Позвольте поинтересоваться, а что это такое? — никак не успокаивался старик. Первый Советник мельком глянул на запечатанное письмо, которое лежало среди бумаг завещания, и с холодной усмешкой ответил: — Это послание, которое позволительно распечатать наследникам после моей смерти. Если кто-то, кроме них, попытается вскрыть конверт, наложенная руническая магия убьёт наглеца на месте или уничтожит само письмо. Королевский Заверитель понимающе кивнул, хотя опасливый блеск в его старческих глазах убедил Тэо, что намёк был более чем понят. А после нэ Кирис-младший осторожно поставил на письмо свою печать как знак того, что этот документ тоже стал частью завещания. Затем оба мужчины перекинулись между собой парой незначащих фраз и распрощались, поскольку Хистэо явно дал понять о своей крайней занятости. «Лишь бы этот плут не разболтал Лине раньше, чем я покину город», — закрыв двери за нэ Кирисом, устало подумал лорд. Не то чтобы он боялся огласки или реакции сестры… просто ему не хотелось лишних волнений. Особенно учитывая болезненное состояние, в котором пребывала Селина, и его — Хистэо — роль в её самочувствии. Впрочем, предаваться тревоге слишком долго он не мог: были дела поважнее. Например, разбудить одну сонную бестолочь. — Время уже перевалило за полдень, а он всё дрыхнет… — ворча на ходу, двинулся к спальне лорд. Кроу действительно спал сном младенца и как будто почти не дышал. В лучах Светила, упрямо пробивавшегося через плотные гардины, он выглядел, как кот, решивший понежиться на хозяйской постели. Тэо хотел было с ходу разбудить паршивца, но в итоге так и застыл у кровати, принявшись рассматривать Господина Счастливчика. Странно, но раньше он словно не замечал, насколько молодо в действительности выглядит эта бестолочь. Хотя на деле Кроу разменял не первую сотню триплексов, его лицо ещё хранило юношескую живость, больше всего заметную именно во сне, когда ему не приходилось носить маску телохранителя Первого Советника или Кейрана Этэрнити. — Эй, бестолочь, ты собираешься просыпаться или нет? — нарочито грубо буркнул Хистэо, старательно убеждая себя, что это не он, Первый Советник Короля, сейчас стоял и так беззастенчиво разглядывал спящего мужчину. Кроу не ответил, даже не пошевелился — и это насторожило лорда. Ведь у Господина Счастливчика были прекрасные рефлексы — гораздо лучше, чем интуиция самого Тэо — а потому отсутствие видимой реакции наводило на определённые мысли. — Где же ты пропадал всю ночь, что даже веки разомкнуть не можешь?.. — нахмурился Первый Советник и присел на самый краешек кровати. Испытывая неясное волнение, лорд дотронулся до лба наёмника и с облегчением констатировал, что у Кроу хотя бы нет горячки. Однако это не отменяло того, что гадёныш как-то подозрительно долго спит, да ещё и не реагирует ни на слова, ни на прикосновения. — И что же мне с тобой делать… — вздохнул Хистэо, невольно скользя рукой по коже телохранителя. Он хотел удержаться, не трогать больше мужчину перед собой, не смотреть на него, но… не смог. И пальцы сами собой принялись гладить одну из длинных чёрных прядей, выбившихся из плена шёлковой ленты. Кроу слегка пошевелился, как если бы ощутил что-то необычное сквозь пелену сна. Но только для того, чтобы приспустить большое пуховое одеяло, под которым в натопленной магическими светильниками комнате было слишком жарко. Хистэо, непроизвольно наблюдавший за этим движением, вдруг обнаружил, что белая рубашка Господина Счастливчика, до этого спрятанная одеялом, самым наглым образом расстёгнута на груди так, что был виден даже большой круглый шрам под сердцем. Прежде чем Тэо смог хоть что-либо понять, его ладонь уже сама собой скользнула к этому шраму и легла на грудь телохранителя. «Тепло… — лихорадочно пронеслось в голове лорда. — А сердце бьётся так размеренно и тихо…» Но вслед за этим Хистэо застыл, словно громом поражённый: «Что я творю? Совсем с ума сошёл?!» Чтобы хоть как-то оправдать свои действия, Первый Советник резко отдёрнул ладони назад и для приличия возмутился: — Что за стыдоба?! Я запрещаю спать в моей постели в столь неподобающем виде! Сказав это, Тэо молниеносно запахнул рубаху наёмника и на всякий случай спрятал руки за спину: мало ли, вдруг пальцы снова расшалятся. Однако вид спящего и уязвимого Кроу был слишком привлекателен, чтобы лорд просто так отказался от него. Поэтому Хистэо продолжал зачарованно глядеть на скульптурно очерченные узкой одеждой линии тела, на разлитые по подушке чернила волос и на длинную, не по-мужски изящную шею, какие, должно быть, встречаются только у танцоров. Интересно, что будет, если, скажем, поцеловать и прикусить эту светлую тонкую кожу?.. От этой мысли Тэо вдруг стало так омерзительно горячо и сладко, что он начал бояться за безопасность Господина Счастливчика. Слишком уж тот был хорош, особенно когда держал язык за замком, как сейчас. «Дурак, вздумал влюбиться перед смертью?! — укорил себя лорд. — И что теперь? Предложишь ему любовь до гроба? В таком случае недолго она протянет…» Чтобы хоть как-то успокоить свой взбунтовавшийся разум, Хистэо растерянно оглянулся по сторонам, и внезапно обнаружил лежавшую на рабочем столе коробку с карандашами — вчерашний подарок Кроу, который Тэо стерёг как зеницу ока. Теперь же этот набор стал спасительной лодкой для утонувшего в своих чувствах Первого Советника. — Я просто немного… совсем чуть-чуть… — забормотал лорд, двинувшись к столу. — Не то чтобы усердно и всерьёз… разве что для лёгкого времяпровождения, пока жду возвращения Эль Нуара… А затем он придвинул к кровати стул, взял все нужные материалы и, совершенно не осознавая, что делает… принялся рисовать. Несмотря на долгий перерыв в этом занятии, Тэо с удивлением отметил, что навык совсем не растерялся. Разве что поначалу рука слушалась плохо и с неохотой выводила линии наброска. Но каждая черта, каждый штрих приводили мышцы в тонус и приносили странное, ни с чем не сравнимое наслаждение. В какой-то момент Хистэо понял, что и смотрит-то на свой рисунок лишь мельком, когда нужно проверить, не сбился ли он с правильного курса, а всё остальное время занимает лицезрение спящего Кроу. Да и подаренные бестолочью карандаши оказались такими мягкими и приятными в работе, что рисовать ими было одно удовольствие. И Первый Советник, поглощённый своим рисунком, с головой ушёл в любимое дело. Наверное, он бы так и сидел над шероховатой бумагой, часами обличая реальное в нарисованное с той жадностью, которая свойственна лишь художникам, однако тонкий скрип двери оторвал его от упоительного занятия. — Милорд, Эль Нуар вернулся! — послышался звенящий от радости голос. — И принёс немного вкусной еды! Хистэо едва не подпрыгнул на месте от неожиданности и принялся второпях прятать свой непозволительно развратный рисунок за другими листами бумаги. После чего лорд как ни в чём не бывало обернулся к Артефакту, любопытно поглядыющему за странными действиями Первого Советника. — Немного? — прекратив свои метания, удивился Тэо. — Да здесь запасов на неделю хватит! За спиной Серебряного Пёрышка действительно оказался слишком внушительный короб, чтобы Хистэо мог поверить, что это «всего лишь завтрак». Но Эль Нуар не понял шутки и расстроенно понурил голову. — Милорд не рад? — робко переминаясь с ноги на ногу, воскликнул он. — Рад-рад, только тише. Разве не видишь: эта бестолочь всё ещё спит, — торопливо закивал Первый Советник. Артефакт удивлённо перевёл взгляд на Кроу и чуть нахмурился. — Хозяин всё ещё спит? — задумчиво произнёс Механический Мальчик. — Странно. Тэо не стал вдаваться в подробности и просто вывел шумного Эль Нуара в гостиную, мысленно посетовав на свою нерасторопность. Когда Серебряное Пёрышко сняло с себя большую деревянную коробку, лорд уже куда меньше летал в облаках, а потому предложил: — Давай помогу. — Не волнуйтесь, милорд, — покачал головой Артефакт, ловко извлекая из ящика блюда и напитки. — Эль Нуару не требуется помощь, ведь Эль Нуар не знает усталости. — Но ведь Эль Нуар будет не против, если я накрою на стол вместе с ним? — улыбнулся Тэо и, не удержавшись, погладил Механического Мальчика по голове. От нежного касания лицо юной копии Кроу мгновенно приобрело мечтательное выражение, и Серебряное Пёрышко медленно кивнуло, соглашаясь со всем, что бы ни сказал лорд. — Вот и хорошо, — бросил Хистэо, довольный удивительной покладистостью и учтивостью Артефакта, столь не похожими на своеволие и наглость его Хозяина. Когда трапеза была разложена по посуде и расставлена в правильном порядке, Эль Нуар с затаённой надеждой в лазурных глазах произнёс: — Позвольте прислуживать вам за завтраком? Первый Советник, чинно усевшись за усеянный вкусностями кофейный столик, даже слегка растерялся: — А когда же сам будешь есть? — Эль Нуару не требуется еда, — убеждённо заверил юноша. В голове Тэо что-то щёлкнуло — и разум лорда озарила внезапная догадка. «Должно быть, Эль Нуар не способен принимать пищу, поскольку он не человек, а живой Механизм», — поморщился от своей бестактности Первый Советник. — Ох… прости, я не знал, что ты не можешь есть, — виновато извинился Хистэо. Серебряное Пёрышко, кажется, совсем не обиделось и только с полной обожания улыбкой возразило: — Могу. Просто в еде и отдыхе для Эль Нуара нет необходимости. Эль Нуар ведь всё-таки… инструмент, а не человек. Последние слова, вопреки деланой браваде Артефакта, показались Тэо слишком грустными, а потому он постарался сгладить углы и ласково коснулся напряжённого плеча Пёрышка: — Раз можешь есть, тогда садись завтракать. Мне будет приятно разделить с тобой трапезу. — Правда, можно? — тут же заискрился от радости Эль Нуар. — Милорд лучший! Его эмоции были такие же чистые и наивные, как у ребёнка, но Хистэо уже успел подметить, что между Кроу и его Артефактом есть одно значительное сходство: они оба могли менять свои повадки по настроению. Когда им было хорошо, эти двое любили дурачиться и капризничать, а в моменты серьёзности выглядели куда старше образа, которого придерживались в обычное время. Задумавшись об этом, Тэо поймал себя на мысли, что не может найти ответ на один вопрос. Для чего вообще Кроу создавать кого-то, столь похожего на себя? Разве не проще придать Артефакту простую и универсальную форму? Почему необходимо было добиваться столь поразительного внешнего и ментального сходства? «Он ни за что не расскажет», — криво усмехнулся Хистэо, отбрасывая от себя бесполезные мысли. С уникальной способностью Кроу быть поразительно откровенным и в то же время невероятно скрытным можно было не надеяться на всеобъемлющие ответы, поэтому лорд обратил своё внимание на завтрак, более простой и понятный, нежели тайны Господина Счастливчика. — Как тебе еда? — наслаждаясь нежнейшим омлетом, щедро посыпанным сыром, спросил Тэо. Артефакт, за обе щеки уплетавший такую же порцию блюда, восторженно отозвался: — Очень вкусно! Вкуснее, чем магия, которой кормит Эль Нуара Хозяин. — Неужели эта бестолочь совсем не даёт тебе обычной еды? — поразился Хистэо, отпив терпкий чай с яблоком и корицей. — Просто это нерационально, — покачал головой Механический Мальчик. — Магия даёт Эль Нуару силы, а человеческая еда — только наслаждение. — Получается, ты никогда до этого не пробовал таких блюд? — с сожалением вздохнул лорд. — Нет, на самом деле Эль Нуар пробовал многое, когда Хозяина не было рядом, — хихикнул Артефакт. — Всё потому что Эль Селест подбила Эль Нуар попробовать вкусняшки с хозяйского стола! А когда они все закончились, Эль Селест предложила приготовить вкусняшки самим. Эль Селест и Эль Нуар даже начали готовить тесто для пирога, но в кухню вдруг зашла Хозяйка и всё увидела. Эль Селест и Эль Нуар думали, что им знатно перепадёт, но Хозяйка была очень добра и не стала ругать. Она просто показала, как правильно готовить и какой рецепт яблочного пирога лучше! Каждое предложение Пёрышка сопровождалось такой обильной жестикуляцией и восторженными эмоциями, что Тэо даже захотелось познакомиться с этой «Эль Селест», которая, судя по всему, была ещё более шкодливой хулиганкой, чем сам Эль Нуар. А вот известие о том, что Верховная Жрица Тарии, с её проникновенным взглядом и поразительной самоуверенностью, может стоять у печи и заботливо готовить пироги, показалась Хистэо очень забавной. Тем не менее Первый Советник опустил эти мысли и вернулся к завтраку. На этот раз его руки потянулись к странной, но аппетитно пахнущей рыбной закуске, которую, судя по всему, нужно было намазывать на хлеб, чем Тэо и занялся. По вкусу закуска оказалась столь аппетитной и необычной, что с первого кусочка лорд едва не вскрикнул от неожиданности. «Рыба, лук, яблоки, масло… кажется, что ингредиенты такие простые, но вкус удивительно насыщенный и живой», — поразился Хистэо. — Где же ты всё это раздобыл? — не удержался от вопроса Первый Советник. — В Сэнэри такого не продают. Вопреки ожиданиям Тэо, Артефакт не стал утаивать подробности и просто ответил: — Эль Нуар купил всё в Этэрнити. Там самая лучшая еда! — Ты отправился так далеко только ради моего завтрака?.. — ахнул Тэо, втайне надеясь вытянуть из Механического Мальчика чуть больше сведений. — Далеко? — озадаченно переспросило Пёрышко. — Хм, Этэрнити не очень далеко. Туда всегда можно быстро попасть, если знать способы. Хистэо отпил ещё чая и с грустью посмотрел на устланный едой кофейный столик. С одной стороны, ему было радостно попробовать что-то новое и необычное, такое, чего не найти ни в Норте, ни в Лийа. С другой стороны, Тэо, с его пытливым и падким на новые знания умом, чувствовал сожаление от того, что никогда не сможет побывать в этом загадочном Этэрнити, где есть столько разной еды и обитают самые настоящие Боги. — Должно быть, в этом вашем Этэрнити очень красиво? — с едва скрываемой горечью предположил Первый Советник. — Моего человеческого разума не хватит, чтобы представить себе, сколь великолепно может быть место, где живут Боги. Артефакт, к тому времени уже расправившийся с омлетом и переключивший своё внимание на горячие золотистые блинчики, задумчиво произнёс: — Эль Нуару не кажется, что Этэрнити настолько сильно отличается от других миров. Ведь большинство Богов создают свои миры как раз на основе мироустройства Сердца Вселенной. Если милорду интересно, то ему нужно попросить Хозяина — и Хозяин как-нибудь возьмёт милорда с собой в Этэрнити. Хистэо так опешил от сказанного, что даже перестал есть. Мысль о том, что он сам может побывать в Этэрнити, казалась ему такой невозможной и чудной, что лорд невольно улыбнулся. Но улыбка получилась натянутой и вымученной, а слова — даже слишком безрадостным: — Не думаю, что это возможно… Наверное, ответ Первого Советника прозвучал не так безэмоционально, как он планировал, потому что лицо Эль Нуара вдруг изменило своё выражение и стало куда меньше напоминать лицо беспечного ребёнка. Артефакт внимательно посмотрел на Тэо, словно пытаясь заглянуть ему в душу, и с невероятной для Механизма чуткостью вдруг сменил тему: — Впрочем, милорду не стоит расстраиваться. Этэрнити очень шумное, грязное и опасное место. А ещё там много гадких личностей. Хистэо, до этого напряжённо размышлявший о том, что ждёт его в будущем, непроизвольно обратил внимание на слова Серебряного Пёрышка: — «Много гадких личностей»? Таких, как Величайший из Мастеров? Ему казалось, что Эль Нуар будет скрытничать так же, как и его Хозяин, но Механический Мальчик лишь неуверенно кивнул: — Да, таких, как он. Это удивило Тэо, и он решил попробовать вытянуть из Артефакта чуть больше информации, раз уж Господин Счастливчик всё ещё праздно обитает в царстве снов. — Твоего Хозяина ведь тоже недолюбливают в Этэрнити? — как бы между делом заметил лорд. — Хотя он кажется мне хорошим человеком. То есть Богом. Искусившийся блинчиками Эль Нуар обмакнул золотистое тонкое кружево в сметану и отправил в рот, а затем авторитетно заявил: — Хофяин хофоший только для теф, кто ему дорог. Нафример, для милорда. Хистэо чуть не подскочил на месте от неожиданности. Ведь одно дело — слушать романтически-шутливый бред от самого Кроу, а другое — узнать мнение со стороны. Может, лорд бы и не обратил внимание на это мнение, однако Эль Нуар знал своего Хозяина куда лучше и дольше, чем сам Тэо, оттого некая часть Первого Советника, о которой он даже не подозревал, охотно приняла информацию к сведению и осталась весьма довольной. Но внешне Первый Советник был непреклонен: — Что за глупости ты говоришь… эта бестолочь понятия не имеет о том, что такое дорожить кем-то. Эль Нуар, успевший порядком изучить противоречивый характер лорда, не стал спорить: — Может, так и есть. У Хозяина ведь никогда не было друзей. Хистэо словно водой окатило. Нет, он, конечно, помнил слова, сказанные Господином Счастливчиком пару дней назад, когда Кроу всеми силами пытался заставить отравленного, но не утратившего воинственности Первого Советника принять антидот. В тот вечер Тэо показалось, что вскользь брошенная фраза об отсутствии друзей была всего лишь уловкой для отвлечения внимания. Теперь же оказалось, что… эта бестолочь не лгала? — Не было друзей? Правда? — недоверчиво переспросил Хистэо. — А… кхм… возлюбленные были? Не то чтобы его так сильно интересовала личная жизнь какого-то самоуверенного мерзавца и не то чтобы он очень уж переживал за своё место в сердце этого самого мерзавца, но вот располагать любой потенциально полезной информацией Первый Советник считал своим долгом, а потому отнёсся к заданному вопросу как к государственному делу и не более. По крайней мере до того момента, как Эль Нуар решительно покачал головой, отрицая всякое наличие у своего Хозяина глубоких романтических связей. — Но он же ведь тот ещё повеса! — воскликнул Тэо и, бегло оглянувшись на дверь спальней, яростно зашептал. — Неужели нет никого, кто вызывает в нём сердечные чувства? — Эль Нуар знает только одного такого человека, — пожал плечами Артефакт. У Хистэо снова замерло сердце. Неожиданная и непонятная ему радость, возникшая от новых известий про бестолочь, вдруг заглушилась столь же стремительной и всепоглощающей тревогой. — Да? Правда? — до боли сжав вилку в руках, взволнованно переспросил Первый Советник. — И кто же это? Серебряное Пёрышко, не понимая всего драматизма ситуации, охотно указало: — Вы, милорд. У Тэо отлегло от сердца. — А-а, ну тогда хорошо… — с облегчением выдохнул он. — Стоп. Я?! Лорд ощутил, как его щёки заливает абсолютно неподобающий Первому Советнику мальчишеский румянец, а потому стыдливо забормотал: — Ты, наверное, что-то путаешь. Я ведь просто человек и к тому же мужчина… «…да ещё и почти труп», — хотелось добавить ему, но Хистэо благоразумно промолчал. Артефакт, терпеливо выслушав лорда, развёл руками, в которых лежали свёрнутые блинчики: — Эль Нуар не понимает, в чём проблема. Тэо мучительно возвёл взгляд к потолку, не в силах объяснить этому ребёнку все тонкости взрослых отношений, и в итоге просто отмахнулся: — Забудь, ты ещё слишком маленький, чтобы говорить об этом. Несколько минут Артефакт действительно молчал, не то раздумывая над словами лорда, не то анализируя поведение Первого Советника. После чего разумно предположил: — Милорд чего-то боится, да? Хистэо резко встрепенулся: — С чего ты взял? Серебряное Пёрышко нехотя отложило блинчики и проницательно пояснило: — Иногда у милорда такое сложное выражение лица… как будто милорд всё время о чём-то беспокоится… Эль Нуар плохо понимает человеческие чувства, но если милорду тревожно, он должен сказать об этом Хозяину. Хозяин обязательно поможет милорду со всеми проблемами… даже с теми, которые очень смущают милорда. Первый Советник не понял тонкого намёка в последней фразе Артефакта, а потому лишь устало вздохнул: — Не думаю, что Кроу способен помочь мне. Наоборот, от его присутствия в Халле проблем стало только больше. И это было правдой, поскольку даже присутствие в Халле чужого Бога, способного привнести хаос в хрупкое равновесие мира, само по себе уже являлось проблемой. Тем не менее Эль Нуар с жаром возразил: — Но Хозяин не сделает милорду ничего плохого, ведь Хозяин любит милорда! На душе Хистэо от этих слов стало невыносимо тепло и одновременно горько. Первый Советник прикрыл веки и, обхватив ладонями чашку горячего чая, сделал большой глоток, лишь бы только скрыть противоречивые эмоции, завладевшие его обычно хладнокровным разумом. Механический Мальчик это сомнение почувствовал и с сожалением произнёс: — Милорд не верит? — Если я в это поверю, то мне станет жаль себя, — криво усмехнулся Тэо. — А я не хочу быть жалким. Хотя бы в своих собственных глазах. На этот раз Эль Нуар тактично промолчал, чтобы не беспокоить Первого Советника ещё больше, и это было так непохоже на обычное бесцеремонное ребячество Артефакта, что Хистэо только лишний раз убедился в его способности сознательно контролировать своё поведение и подстраиваться под обстоятельства. Они ещё некоторое время ели в тишине, наслаждаясь послеполуденным покоем, столь непривычным в вечной череде суеты, а затем чуть успокоившийся Тэо предложил: — Ладно, не время унывать. Давай лучше растолкаем эту бестолочь. Что-то сегодня он совсем припозднился с пробуждением… Видя, что настроение милорда чуть улучшилось, Серебряное Пёрышко тоже приободрилось и согласно закивало, находу запихивая остатки блинчиков к себе в рот вприкуску с черничным вареньем. Когда завтрак был окончен, Эль Нуар и Хистэо поднялись из-за стола и расслабленно двинулись к спальне, где всё ещё мирно посапывал Господин Счастливчик. Открыв скрипучую дверь, лорд надеялся увидеть мирно посапывающего среди подушек телохранителя, но его ждало нечто менее идиллическое. Кроу, судорожно обхватив себя руками, лежал в какой-то неестественной, будто изломанной позе. Одеяло, которым он до этого укрывался, скомканное и смятое уныло стекало тканью с кровати. Подушки беспорядочно выглядывали с разных краёв постели, раскиданные в неистовом порыве. А чернильные волосы наёмника, словно перья подбитой птицы, разметались по светлому покрывалу. Однако больше всего Тэо поразило другое. Выражение лица Господина Счастливчика: столь мучительно измождённое и в то же время мёртвенно бледное, как если бы Кроу увидел или пережил что-то по-настоящему… страшное. — Эй, бестолочь, ты в порядке? — чуя неладное, обеспокоенно начал лорд. — Что с тобой проис… Не открывая глаз, телохранитель вскинул руку ко лбу, как будто терзаясь от невыносимой боли, и мучительно простонал: — Пятая позиция… préparation… Первый Советник и Эль Нуар синхронно приблизились к Господину Счастливчику, а затем растерянно переглянулись. — Кажется, ему снится сон, — предположил лорд, напряжённо вглядываясь в облик наёмника. Эль Нуар, озадаченный происходящим не меньше, чем сам Тэо, отрицательно мотнул головой: — Не может быть. Хозяину не снятся сны. Никогда. Интонация Артефакта не позволяла усомниться в его словах, однако иных предположений о состоянии Кроу у лорда не было, и он осторожно присел рядом с Богом, чтобы внимательнее осмотреть его. Вблизи Господин Счастливчик выглядел ещё более нездорово, чем могло показаться со стороны. Его короткие рваные движения, сведённые к переносице брови и тихие болезненные стоны наводили на определённые мысли, и Хистэо ощутил очень странное волнение. С одной стороны, Кроу был Богом, а потому обладал бессмертием, поэтому волноваться не приходилось. С другой… Лорд не успел додумать, что там с этой «другой», когда лицо Кроу будто бы слегка просветлело. Он перевернулся на бок, отчего-то вытянул вперёд ногу, изящно оттягивая носок и демонстрируя высокий подъём стопы, а затем сосредоточенно забормотал: — En avant… alasgon… arrière… passé par terre… Écartée! — Что за странные слова? — обернулся к Артефакту Тэо. — Это другой язык? Эль Нуар чуть нахмурился и застыл, словно отыскивая в голове необходимые сведения. Господин Счастливчик в это время, не размыкая век, продолжал говорить и жестикулировать одновременно: — Relevé lent… piqué… relevé lent… Все эти движения и кошачья грация, с которой выгибался во сне Кроу, почему-то напомнили Хистэо некий танец или упражнения для танца, выполненные с необычайной пытливостью и старанием. Подобная мысль вызвала у лорда некую догадку, но он не успел довести идею до логического вывода, потому что Артефакт вдруг вдумчиво изрёк: — Моё хранилище данных не выявило сходств языков данной Вселенной с воспроизведёнными Хозяином оборотами. Однако краткий анализ полученной информации позволяет сделать вывод о том, что Хозяин действительно говорит на другом языке. Хм… может, это его родной язык?.. — Родной? — удивлённо переспросил Тэо, в голове которого медленно начали вертеться шестерёнки. Он хотел было спросить, что конкретно Эль Нуар имеет в виду, но в этот момент Господин Счастливчик вдруг перестал ёрзать по постели, бормоча странные слова, и недовольно заканючил: — Не хочу больше танцевать, мам… можно лучше я пойду почитаю? Книги же интереснее танцев и толку от них больше. Ну ма-а-ам… Нарочито детская интонация телохранителя заставила Первого Советника невольно улыбнуться и пожалеть о том, что в его жизни не выдалась возможность увидеть Кроу совсем ребёнком. Интересно, каким он был в детстве? Шаловливым и озорным, как маленький ураган? Или вдумчивым и скрытным? А может оба варианта сразу? Пожалуй, от такой двуличной бестолочи можно ожидать подобного, но Хистэо хотел бы знать наверняка. — Значит, это сон-воспоминание?.. — вслух высказал предположение лорд, вновь оборачиваясь к Серебряному Пёрышку. Артефакт стоял встревоженный и задумчивый, неотрывно глядя на своего создателя, словно в попытке отыскать ответ по одному лишь внешнему виду. Наверное, он и сам не понимал, что происходит, но всё же прокомментировал происходящее: — Эль Нуар не может сказать абсолютно точно. Ранее Хозяина не посещали сны, и провести сопоставительный анализ не представляется возможным. Однако в хранилище данных Эль Нуара нет информации о том, что мать Хозяина учила его танцам. Чуть поколебавшись, Механический Мальчик неопределённо добавил: — Если только речь идёт об одной и той же матери. Услышавшему это Хистэо показалось, что ещё чуть-чуть — и его разум просто вскипит, настолько сложными звучали гипотезы Артефакта. Кроу умеет танцевать? И знает язык, который неизвестен всеведущему Механизму? А ещё у него может быть две матери?.. Нет, сейчас Тэо просто не мог позволить себе думать о загадках Господина Счастливчика. Ему по горло хватало и собственных проблем, так что все эти домыслы нужно было оставить на потом. Иначе Первый Советник сойдёт с ума раньше, чем отправится на тот свет. Пока Хистэо обдумывал всё это, лицо наёмника снова поменяло своё выражение. Теперь оно застыло в гримасе такого леденящего ужаса, что лорд боялся даже предположить, какой кошмар увидел телохранитель. До сегодняшнего дня весёлый и беспечный Кроу вёл себя так, будто даже не знал о существовании страха, а его поступки только подтверждали это. Взять хотя бы противостояние с Рэниэлом дэ Мортэ или ссору с самим Тэо. Оттого Первый Советник и растерялся, когда Господин Счастливчик внезапно схватил его запястье и дрожащим от напряжения голосом выдавил: — Рука… Лилиан… нужно удержать руку Лилиан… нельзя отпускать… Реакция Хистэо была молниеносна. — Лилиан? — праведно возмутился он. — Какая ещё Лилиан?! Зная о пристрастиях наёмника к окучиванию разного рода юбок, лорд прежде всего подумал о них, когда услышал женское имя. Чтобы подтвердить свои опасения, Тэо с молчаливым вопросом обратился к Эль Нуару. Артефакт намёк понял и отрицательно мотнул головой: — В моём хранилище данных нет информации о существе с именем «Лилиан». Но Хистэо не устроил такой ответ, а потому он упрямо спросил: — Что это значит? — Что в данной Вселенной нет существа с именем «Лилиан», — спокойно ответило Серебряное Пёрышко, как если бы его реплика была удивительно логична. Первый Советник издал полный страдания звук, расстроенный абсолютным непониманием того, что происходит с Господином Счастливчиком. Однако попеременно сжимавшаяся на его запястье ладонь Кроу заставила Тэо снова вернуться к делам насущным. — Да уж, понятнее не стало, — заворчал лорд и попытался вырвать свою руку из плена чужих пальцев. — Эй, бестолочь, это уже не смешно, просыпайся! Но телохранитель лишь крепче вцепился в Хистэо и почти слёзно принялся умолять: — Нкх… нельзя отпускать… Лили совсем маленькая… никак нельзя… Первый Советник застыл, поражённый глубиной чувств бестолочи к некоей девочке. «Совсем маленькая? — подумал он. — Тогда, может, это не любовница, а кто-то из близких? Дочь? Племянница? Сестра?..» Словно в подтверждение его мыслей, в голове Тэо сами собой вспыхнули слова ведьмы-предсказательницы Тимиаматис, обращённые к Кейрану Этэрнити: «В кроватке плачет маленькая сестрёнка: ей больше не дано увидеть старших брата и сестру…» И вслед за этим память лорда выдала реплику самого Господина Счастливчика: «Я ничего не знаю о своей родной семье и никогда её не видел. Вернее, может и видел, но ничего об этом не помню. Наши с сестрой самые ранние воспоминания начинаются примерно с четырёх триплексов». Сложный и запутанный пазл, над которым мучался Хистэо, стал медленно складываться. «Неужели Лилиан — та самая младшая сестра Кроу и леди Эстэр, о которой говорила Тимиаматис? — сообразил Первый Советник. — Бестолочь упоминал, что ничего не помнит об этом, но вдруг воспоминания просто… скрыты внутри его разума? После травмы головы у человека может исчезнуть знание о своём прошлом — значит, и с Кроу могло произойти что-то такое? А кошмар, который он видит сейчас, — это и есть осколок того прошлого? Но почему тогда раньше бестолочи не снились сны?..» Пока он размышлял об этом, порядком обеспокоенный Эль Нуар не выдержал и, схватив Господина Счастливчика за ворот рубахи, принялся изо всех сил трясти его вперёд-назад, непрерывно повторяя «Хозяин, очнитесь!». На закономерный вопрос в глазах лорда Артефакт хмуро ответил: — Нужно его разбудить. Подобные прояления не свойственны Хозяину и могут сигнализировать о негативных изменениях в его состоянии. После чего Серебряное Пёрышко вернулось к своему увлекательному занятию. Правда, по какой-то причине оно не возымело эффекта, даже когда Механический Мальчик отвесил своему господину смачную пощёчину. Так что Хистэо, сжалившись над телохранителем, жестом попросил Артефакт отпустить Кроу. — Эль Нуар, почему бестолочь видит сон именно сейчас? — следуя логической цепочке мыслей, спросил лорд. — Должно быть есть что-то, что спровоцировало этот кошмар, понимаешь? У Пёрышка забегали глаза — и Тэо тут же всё понял. — Признавайся, это из-за того, что Кроу уходил ночью? — не теряя времени зря, уточнил Первый Советник. Он знал, что бьёт ровно в цель, но Артефакт упрямо возразил: — Нет, это не могло оказать такое влияние, ведь Хозяин вернулся из подземелья целым и невредимым. Стоило ему сказать это — и Эль Нуар хлопнул себя ладонью по губам, осознав, что случайно проговорился. Только было уже поздно. — Из подземелья?! — едва не зарычал от ярости Тэо. — Он спускался вниз? К рулю управления миром?! Каков же мерзавец! Гадёныш! Подлец! — Простите, Эль Нуар сказал лишнего! — напуганный праведным гневом лорда взмолился Артефакт. — Эль Нуар понесёт наказание! В подтверждение своих слов Серебряное Пёрышко склонило голову перед Хистэо, ожидая справедливого нагоняя. Однако Первый Советник сумел сдержать свой порыв, хотя всё внутри него бурлило от злости и ужаса. — Не бойся, ты тут ни при чём, — поспешил успокоить Механического Мальчика Тэо. — Единственный, кто будет наказан, это мерзавец, что праздно лежит на моей кровати и не собирается просыпаться. Сказав это, Первый Советник решительно занёс ладонь на почти бескровным лицом наёмника и уже примеривался, с какой силой лучше ударить спящего Бога, как вдруг Кроу снова бессвязно забормотал: — Лилиан ждёт нас дома… совсем одна… Тэо опять почувствовал укол жалости к телохранителю, но с усилием подавил этот сентиментальный порыв и всё же отвесил оплеуху. Потом ещё одну. И ещё. Кроу по прежнему не просыпался. Разве что ресницы его стали подозрительно влажными, а голос понизился до шёпота и стал похожим на тихие всхлипывания: — Домой… я так хочу домой… как мне попасть домой?.. Поняв, что сейчас будет, Хистэо в страхе воскликнул: — Нет, только не плачь! Прошу, что угодно — только не реви! Я не прощу тебя, если ты начнёшь рыдать во сне, мерзавец! Не зная как предотвратить чужие слёзы, Первый Советник судорожно притянул к себе Господина Счастливчика и склонился над ним. Он сам не понимал, что собирается сделать, но точно знал, что не выдержит, если увидит перед собой плачущего Кроу. Поэтому как только наёмник приоткрыл губы, чтобы выдать очередную порцию беспорядочных предложений, Тэо не думая прижал телохранителя к себе и… поцеловал его. Это был определённо не самый лучший способ заткнуть чей-то рот, да и лорд не мог сказать точно, что толкнуло его на столь безрассудное и пошлое действие, однако к изумлению Хистэо Кроу вдруг перестал дрожать и шептать только ему известные слова, как если бы его кошмар резко прервался от одного лишь неумелого и робкого, но очень трепетного поцелуя. Впрочем, «неумелым» и «робким» он показался лишь самому Тэо, а вот Эль Нуар, наблюдавший за всем со стороны, по достоинству оценил старания Первого Советника и восхищённо ахнул. А когда Кроу вдруг распахнул веки, Артефакт и вовсе зааплодировал, очевидно, поверив в уникальную способность Хистэо пробуждать от кошмаров всяких бестолочей. — Милорд? — ещё сонно, но крайне довольно пробормотал Бог, глядя на сидящего напротив него Тэо. — Это что? Сладкий утренний поцелуйчик?.. Первый Советник, совершенно не ожидавший ни такого поворота, ни чудодейственной силы распутства, тут же отпрянул назад и, зло сверкая карими глазами, процедил: — Нет, это горькое дневное разочарование. А затем, уже с полной уверенностью в своей правоте, замахнулся и снова хлестнул Господина Счастливчика по многострадальной щеке. — Ой-ёй, как же бо-ольно, — привычно заканючил Кроу, правда, ничуть не удивившись происходящему. — Милорд такой грубый! Сначала поцеловал, а теперь бьёт беззащитного и безоружного. Бедный я, несчастный! Угнетённая жертва чужой жестокости и безразличия! — Сейчас же заткнись, иначе получишь ещё, — молниеносно отреагировал Тэо и для наглядности снова занёс руку над чужим лицом. — Ладно-ладно, я же понятливый мальчик, — хихикнул наёмник, по-хозяйски опуская руку на талию Первого Советника. — Хотя, признаюсь, меня удивляет, что вы решили устроить мне такое интересное пробуждение. Не знал, что вам нравится, когда за вашими утехами подсматривают, милорд. Телохранитель кивнул на Эль Нуара, любопытно поглядывавшего на позу, в которой застыли два мужчины, и Хистэо мгновенно залился румянцем. — Ты. Всё. Не. Так. Понял. — едва сдерживая желание убить мерзавца на месте, вымолвил лорд. — Хорошо-хорошо, не так — значит не так, — согласно закивал Бог, явно наслаждаясь происходящим. — А то, что упирается мне… эээ… в живот — это я тоже не так понял? Тэо с непониманием посмотрел вниз, туда, куда указывал взгляд Кроу. Ничего не понял. И посмотрел ещё раз. А затем в спальне раздался возглас одного не знавшего границ телохранителя, которого начал методично душить сгорающий от стыда Первый Советник Короля. *** — Ну мило-орд, ну вы серьёзно? До сих пор дуетесь на меня за эту маленькую шутку? Хистэо опустил чашку с чаем обратно на блюдце и принялся сверлить мрачным взглядом хихикающего Кроу. — Нет, ну вообще «шутка»‎ была не такой уж и маленькой, а очень даже впечатляющей, — никак не затыкался наёмник. — Я ещё в прошлый раз это заметил! Лорд как бы между делом взял со стола нож, не отличавшийся остротой, но вполне способный убить одного обнаглевшего хама. — И это всё от одного только поцелуя со мной? — продолжал копать себе могилу Кроу. — Я польщён! Хрупкое терпение Тэо, только-только восстановленное после всех утренних злоключений, лопнуло, как мыльный пузырь. — Если ты сейчас же не заткнёшься, я сделаю так, что эти слова станут твоими последними, — выдал последнее предупреждение Хистэо. — Или хочешь, чтобы я продолжил начатое утром? Господин Счастливчик немного подумал и с явным сожалением покачал головой: — Вообще мне понравилось, когда вы меня душили, но только до тех пор, пока я — хе-хе — не начал умирать. Ну и крепкая же у вас хватка, милорд! Тэо закусил губу, вспоминая, как Эль Нуар едва оттащил его от полузадушенного тела Кроу, и с презрением бросил: — Ешь свой завтрак, мерзавец, и не проверяй границы моего терпения. На этот раз телохранитель прислушался к угрозам, принявшись с аппетитом подъедать блюда, которые остались после трапезы Хистэо и Артефакта. К этому времени пламя гнева Первого Советника уже чуть поутихло, поскольку он успел выплеснуть эмоции на того, кому они предназначались и как следует погонять по собственным покоям обнаглевшего Господина Счастливчика, покрывая его таким количеством бранных слов, о наличии которого до этого дня он не подозревал. Лишь когда месть свершилась, а наёмник получил по заслугам, душевное равновесие Хистэо было относительно восстановлено. Он даже смог перебороть нежелание как-либо взаимодействовать с этой бестолочью и выбрал ему чистую одежду из своего гардероба, после чего отправил ничуть не утратившего бравады Кроу умываться и завтракать. Однако за завтраком телохранитель снова распоясался и начал нести чушь, до невозможности смущая Тэо своими глупыми и абсолютно непозволительными пошлыми намёками, которые почему-то очень задевали Первого Советника. «Наверное, снова хочет уйти от темы», — подумалось Хистэо, и он в который раз спросил: — Так ты объяснишь мне, что это было за представление? Под «представлением» он подразумевал момент, когда после кошмара Господин Счастливчик очнулся как ни в чём не бывало и делал вид, будто вообще не понимает сути проблемы. Даже когда Эль Нуар объяснил ему, что случилось, Кроу лишь слегка удивился, но не больше. Вот и сейчас Господин Счастливчик в очередной раз пожал плечами: — Говорю же вам, милорд, я понятия не имею, о чём вы говорите. — Ах, не имеешь?! — взбесился Первый Советник. — То есть ты не знаешь, почему всю ночь бродил по сэнэрийским подземельям, а потом «совершенно случайно» не мог проснуться, пока я не… Тэо запнулся, не желая упоминать произошедшее. Но Кроу с удовольствием договорил за него: — …пока вы меня не поцеловали, милорд. Потрясающий способ лечения от ночных кошмаров, не правда ли? Хистэо тихо застонал, осознав, что такого, как Господин Счастливчик, и могила не исправит. Однако сколько бы он ни старался, иных ответов наёмник ему не давал или не хотел давать. Вот и на этот раз он лишь упрямо повторил: — Я вижу, что вы обеспокоены случившимся, милорд. Но я действительно понятия не имею, почему не мог проснуться. Ранее мне никогда не снились сны. Эль Нуар может подтвердить это. Артефакт, удобно устроившийся на софе, согласно закивал. — К тому же я всё равно ничего не помню из этого кошмара, — резонно добавил Кроу, хотя и с некоторой долей уклончивости. — Как можно осуждать меня за то, чего я даже не знаю? — Хорошо, этого ты не знаешь, — согласился Тэо и торжествующе добавил. — Зато точно помнишь, как шлялся по месту, в которое запрещено ходить чужим Богам. Благодаря болтливости Эль Нуара теперь Первый Советник располагал более подробной информацией о ночных похождениях наглого наёмника и мог с полной уверенностью утверждать, чем занимался Господин Счастливчик, пока сам Тэо спал крепким сном. Оставалось лишь понять, для чего он заявился в Зал Кристаллов и… чем такое вмешательство может грозить миру. — Запрещено? Разве? — тем временем пренебрежительно фыркнул Кроу. — Если ваши Боги — эти примитивные бездельники — не смогли спроектировать хоть сколько-нибудь защищённое хранилище для Сердца своего мира — только их вина, что я так легко проник внутрь. Хистэо настолько поразился чужой наглости, что на мгновение даже замолчал. А когда сумел взять себя в руки, язвительно добавил: — И ты, конечно, решил воспользоваться случаем, чтобы сделать свои грязные делишки? — «Грязные делишки»? — притворно ахнул Господин Счастливчик и состроил обиженную мину. — Значит, так вы называете моё искреннее желание помочь вам разобраться в том, что происходит в этом мирке? Первый Советник не купился на паршивую актёрскую игру телохранителя и раздражённо подначил: — Ну и как? Разобрался? Он ожидал, что наёмник начнёт отшучиваться или откровенно лгать, но каково же было его удивление, когда Господин Счастливчик совсем просто кивнул: — Ага, можно сказать и так. После этой фразы даже любопытный Эль Нуар навострил уши, чего уж говорить о самом Хистэо, который едва не захлебнулся своим чаем. — Хватит ходить вокруг да около, — тут же помрачнел лорд. — Говори. — Ох, если я начну изъясняться терминами Богов, милорд может заскучать, — хихикнул телохранитель. — Так что давайте я скажу простыми словами: пока вам не о чем волноваться. У Первого Советника всё внутри замерло от нехорошего предчувствия. — Пока?.. — тихо проронил он. — Значит, ты всё-таки обнаружил на телах других Богов те же расколы, что и на теле Сэнэри? — Да, похожие проявления есть и у других, — не стал отрицать Кроу и попытался ободрить. — Но не беспокойтесь, милорд: разрушение такого мира — процесс медленный. На вопросительный и полный тревоги взгляд Хистэо наёмник ответил: — Видите ли, связь тут не равнозначная. Если Бог умирает тем, что мы называем «окончательной смертью», то и его мир моментально погибает вслед за ним. А если Бог или Боги, создавшие мир, всё ещё живы, то процесс «умирания» начинается с другой стороны. То бишь с самого мира. А это куда более размеренный процесс. Первый Советник некоторое время обдумывал сказанное, после чего с горечью хмыкнул: — Значит, Халл всё-таки ждёт Конец? — Конечно, — развёл руками Кроу, как если бы его спросили что-то совсем очевидное. — Это происходит со всеми мирами без исключения. — Но почему? — не успокаивался лорд. — Потому что Идеального Баланса не существует, — с готовностью пояснил телохранитель. — Любой мир проходит стадии от рождения и до смерти так же, как и всё живое. В этой Вселенной цикл рождения и смерти непрерывен и незыблем. — Значит, разница лишь в том, когда именно Халл падёт?.. Тэо сжал кружку с чаем так сильно, что, казалось, она сейчас попросту лопнет на множество осколков. Эль Нуар, продолжавший наблюдать за чужим диалогом, бросил обеспокоенный взгляд в сторону своего Хозяина, однако тот проигнорировал его, оставаясь всё таким же безмятежно спокойным, как и всегда. Разве что мягко улыбнулся: — Не перестаю удивляться вашей понятливости, милорд. Первый Советник не ответил. Ему не хотелось говорить о своих тревогах, но эти самые тревоги так отчётливо просматривались на его лице, что Кроу поспешил его успокоить: — Неважно, в какой форме, но главное, чтобы были живы местные Боги, милорд. Благодаря им процесс умирания Халла будет гораздо дольше. Так что не расстраивайтесь слишком сильно. Господин Счастливчик обворожительно улыбнулся и отправил в рот последний оставшийся блинчик, предварительно сдобрив его большой порцией варенья. Истощённый непрерывной чередой волнений Тэо подумал, что находит Кроу весьма очаровательным, когда тот столь по-детски непосредственно наслаждается едой, и невольно засмотрелся на телохранителя. В отделанном серебром и шёлком чёрном камзоле, который Хистэо милостиво одолжил наёмнику, телохранитель выглядел похожим на высокородного нортийского аристократа с хорошим вкусом к одежде. Однако длинные волосы, слабо перевязанные лентой, и высокие — почти до колена — сапоги со множеством ремешков даже слишком явно выдавали в Кроу чужака. И всё же Первый Советник смог оторвать взгляд от его лукавой улыбки и лазурных глаз, лишь когда, вдоволь насладившись завтраком, Кроу со скрытым намёком добавил: — К тому же ваш верный слуга будет веселить вас до самого Конца тем образом, какой по нраву милорду. Скучать точно не придётся! Хистэо тихо фыркнул и, чуть подумав, мстительно заявил: — Да, ты прав. Скучать мы не будем. Я ведь как раз хотел поручить тебе одно дело перед отъездом. — И какое же? — не подозревая, на что подписывается, обрадовался наёмник. — Ради вас, милорд, я готов на что угодно! — Какие высокопарные и лживые слова, — холодно парировал Первый Советник. — К счастью, мне не требуется «что угодно». Только отправить одно письмо. — Письмо? — заинтересовался телохранитель. — Кому? Хистэо нарочито неторопливо поднялся из-за стола, поправил складки одежды и кивнул в сторону спальни: — Иди за мной, я расскажу детали. Оставив Эль Нуара прибирать остатки завтрака, лорд и его телохранитель уединились в комнате. Первый Советник уверенно прошёл к столу, привычно заваленному бумагами, и выудил из груды документов аккуратный конверт, запечатанный магической руной. — Вот, держи, — протянул послание Тэо. — Попробуешь сунуть туда свой любопытный нос — и я живьём брошу тебя в кипящий котёл. — Ах, ваши угрозы всё так же волнуют мою душу, милорд! — ничуть не испугался Кроу, ловко отправляя конверт за пазуху. — Кстати, а почему вы просто не можете поручить это дело слугам? — Потому что та, кому адресовано послание, это Хейль эль Хаарит, — усмехнулся Хистэо. — Она живёт в покоях Вивьеннэ иль Найтх. Если передать письмо через слуг, Виви перехватит его и, разумеется, прочтёт. А я, как ты мог заметить, не люблю, когда в моих документах копаются посторонние. Господин Счастливчик хихикнул, поняв, кому адресован был этот намёк, и уточнил: — Уже интереснее. Значит, хотите, чтобы я подстерёг девочку и вручил ей ваш секретик? — Нет, всё немного… сложнее, — потёр переносицу Тэо. — Мои люди сообщили, что со вчерашнего дня леди Хейль не выходит из дома и неизвестно, выйдет ли в ближайшее время. Значит, нужно передать ей письмо так, чтобы об этом знала только она. На вопросительный взгляд наёмника лорд нехотя уточнил: — То есть через окно её комнаты. — А-а, так вот вы о чём, — понимающе закивал телохранитель и тут же хитро добавил. — Хорошо, я всё отлично понял, милорд. Но у такой сложной услуги есть своя цена. Господин Счастливчик стремительно шагнул к Хистэо, словно только и ждал этого момента. А в следующий миг Первый Советник с удивлением обнаружил себя поднятым в воздух и посаженным на стол, прямо поверх многочисленных бумаг. — Я смотрю, королевского жалованья в качестве платы тебе уже мало? — вцепившись в чужие руки, обхватившие его талию, зашипел Тэо. — Жалованье я получаю как простой телохранитель, — невинно хлопнул длинными ресницами Кроу. — А услуга, о которой вы просите, требует способностей божественного уровня. Значит, и плата за неё будет исчисляться в иных расценках. Наёмник приблизился — и Хистэо ощутил приятный глубокий запах его парфюма, отчего-то волнующий мысли. Чтобы скрыть своё смущение, лорд с нарочитым безразличием хмыкнул: — Чего ты хочешь? Кроу тихо рассмеялся, как если бы ему задали очень глупый вопрос. Тем не менее он благосклонно ответил: — Взаимности, милорд. А затем Тэо просто повалили на стол и самым наглым образом… поцеловали. Это было вполне ожидаемо со стороны дерзкого наёмника, но Первый Советник по-прежнему ощущал растерянность и стеснение. А его руки по привычке упёрлись в грудь Кроу в попытке оставить между их телами хоть какое-то расстояние. Впрочем, особой свободы ему не позволили: в ответ на весомую силу, приложенную Хистэо, Господин Счастливчик ответил ещё бóльшим усилием, наличие которого невыносимо раздражало Первого Советника. Раньше Тэо был одним из сильнейших людей в Норте, теперь же чувствовал себя дворовым мальчишкой, который напоролся на другого такого же мальчишку, но более способного во всём, что касалось драк. Поэтому вместо того, чтобы расслабиться, лорд продолжал недовольно ёрзать всё то время, пока Кроу развязно наслаждался ситуацией и с упоением целовал своего господина, заодно блуждая руками где-то под его одеждой. Лишь когда самообладание Хистэо начало уходить в небытие, а на его руках зажглось предупредительное огненное заклинание, наёмник благоразумно отступил, напоследок довольно окинув результат своих действий. Растрёпанный, с лихорадочно блестящими глазами и смятой одеждой, но всё ещё полный желания убивать, Первый Советник угрожающе процедил: — Мерзавец… сейчас же проваливай… — Уже-е? — демонстративно облизнул губы наёмник. — Жаль, а ведь ваш верный подданный мог бы — хе-хе — хорошо обслужить вас. Ну ничего, для этого ещё будет время. Больше такого совершенно похотливого намёка Тэо раздражало только извечное «хе-хе», от которого лорд едва не зарычал. Если бы Кроу был обычным недоброжелателем, которых вокруг лорда было пруд-пруди, то Первый Советник бы даже не церемонился и тут же вызвал бы его на дуэль, чтобы отстоять свою честь. Но Господин Счастливчик с его шумом, ребячливостью и пылкостью был хуже любого врага и ближе любого друга. Наверное, поэтому Хистэо неожиданно для самого себя схватил телохранителя за рукав камзола, стоило Кроу развернуться к дверям. Чтобы хоть как-то оправдать свою порывистость, лорд деловито прокашлялся, а затем сурово пригрозил: — И не задерживайся. У нас мало времени. Как только ты вернёшься, мы отправимся в путь. Господин Счастливчик бережно отцепил его ладонь от своей одежды, поднёс её к губам и легко поцеловал, тем самым вогнав Первого Советника в полнейший ступор. — Я мигом, милорд, — подмигнул наёмник и под ошарашенным взглядом Хистэо бодро шагнул к выходу. Тэо даже не успел ничего ответить, так и оставшись сидеть на столешнице в совершенном смущении. *** Хейль эль Хаарит подошла к зеркалу и окинула растерянным взглядом своё правое ухо. С виду это ухо казалось самым что ни на есть обычным, если не считать висящей на нём серёжки в виде тонкого серебряного копья. Копьё было совсем миниатюрным, словно сделанным искусным мастером, и красиво блестело на свету, но во всём остальном скорее доставляло неудобств, чем приносило пользу. Во-первых, Хейль не могла снять его по собственному желанию. Серьга намертво вцепилась в кожу с помощью маленького замкнутого колечка, у которого не было замочка. И как бы девушка ни вертела его, украшение не желало отцепляться. Во-вторых, леди эль Хаарит не могла не только снять серьгу, но и воспользоваться ей. Сколько бы раз девушка ни пыталась повторить тот трюк со вспышкой энергии, который провернула в покоях Хистэо эль Гратэ, странный Артефакт не отзывался на её просьбы и приказы. В-третьих, несмотря на то, что со вчерашнего дня прошло достаточно времени, Хейль всё ещё чувствовала себя разбитой и опустошённой, особенно после всех тех слёз, что она выплакала из-за произошедшего. — Как же мне теперь быть… — присев обратно на свою кровать и принявшись наглаживать мягкий плед, пробормотала ученица Виви. — Я совсем ничего не понимаю… Она действительно не могла собрать воедино картину того, что ей довелось пережить, как бы ни крутила эту головоломку. Да и события прошлого из-за испытанного страха почти не запомнились: Хейль точно знала лишь то, что пришла к лорду Хистэо поговорить об Эйвиле и своих волнениях, а дальнейшие события виделись ей отрывочно и искажённо. Вот она принимает вежливое приглашение Первого Советника и проходит в гостиную. Вот садится на старенькую софу и, переборов смущение, заводит разговор. Хистэо эль Гратэ кажется ей немного, совсем чуточку не таким, как обычно, но леди не придаёт этому значение. А потом лорд внезапно прямо посреди разговора отвешивает ей такую затрещину, что от удара Хейль падает на пол, и у неё темнеет перед глазами. Эль Хаарит потеряна и совершенно не знает как быть, только смотрит огромными от ужаса глазами на лорда Хистэо, который подходит всё ближе и… …дальше происходит столько всего неожиданного и ужасного, что Хейль запоминает только смесь страха, паники и неверия. — Нет, это не мог быть Его Превосходительство, — отчаянно замотала головой девушка. — Лорд Хистэо ни за что бы так не поступил… Наверное, любой другой человек, услышав эту историю, решил бы, что Хейль рехнулась и пытается запутать сама себя, лишь бы не принимать ужасную действительность. Ведь увидеть лицо всегда приветливого и понимающего Первого Советника искажённым злобой и жестокостью должно быть достаточно, чтобы понять: он всегда притворялся кем-то другим. И те гадости, что говорила о нём Мастер Вивьеннэ, оказались неприглядной правдой. Только леди эль Хаарит всё равно отказывалась верить. Это было глупо и безрассудно, но, вопреки всему здравому смыслу, интуиция не позволяла девушке увериться в том, что безжалостное чудовище, которое причинило ей столько боли и страданий, действительно лорд Хистэо. И у неё была единственная зацепка. Та самая серёжка-копьё, которую она получила, благодаря Первому Советнику. — Нет, нельзя просто так сидеть на месте, — снова вскочив с постели, приказала себе Хейль. — Я должна как следует подумать обо всём, что произошло. Непроизвольно поглаживая глянцевый металл серьги, она принялась ходить взад-вперёд и вслух размышлять: — Тот человек, что напал на меня, совершенно точно не мог быть лордом Хистэо. Да, он говорил так же, как Его Превосходительство, и манеры поведения схожи, но тогда зачем он одновременно хотел сделать со мной… все те вещи и одновременно… спасти? Это же глупо. Даже самый большой безумец не станет допускать таких противоречий. Леди эль Хаарит снова остановилась у зеркала и мельком окинула себя взглядом. Растрёпанная, с нездорово блестящими зелёными глазами, похожими на ядовитое зелье, и в куче мятой одежды не первой свежести, она выглядела, как если бы только что вернулась с экзамена по боевой магии. Неудивительно, что с утра Мастер Вивьеннэ так изумилась виду своей ученицы и заподозрила неладное. Хорошо хоть Хейль сумела залечить синяки и ссадины до того, как иль Найтх нагрянула в её комнату… — Но если это был не лорд Хистэо, тогда кто? — продолжала размышлять девушка, вернувшись к хождению кругами. — Не может же быть так, что в одном человеке… два разных человека? Или может? Но такой магии не существует, я точно знаю. Хейль ещё раз потрогала серьгу-копьё и тяжко вздохнула: — Если бы я только знала что-нибудь об этом Артефакте или могла использовать его, то, возможно, нашла бы нужные ответы… Подумав про украшение, леди эль Хаарит непроизвольно вспомнила вечер, когда впервые увидела эту серьгу. Тогда, ведомая зовом Артефакта, она случайно зашла в комнату Хистэо эль Гратэ и открыла коробку с рисунками, на дне которой и лежала злополучная серёжка. Конечно, по закону подлости, Первый Советник застигнул Хейль за этим постыдным действом, но не стал ругать её и тем более жаловаться Мастеру Вивьеннэ. Зато между ними произошёл интересный разговор, которому в то время Хейль не придала важного значения. Теперь же отрывок этого диалога сам собой вспыхнул в памяти леди. «Почему именно я? Почему Артефакт выбрал и позвал меня? Что во мне такого?» — спросила тогда эль Хаарит, озадаченная связью, возникшей между ней и серёжкой-копьём. А лорд Хистэо ответил: «Потому что он почувствовал в вас родство со своей первоначальной хозяйкой. Не кровное, нет. Эта связь куда глубже. Артефакт признаёт лишь ту, в которой находит отголосок сил своей истинной владелицы. И тянется к ней». — Отголосок сил истинной владелицы… — пробормотала Хейль. — Но кто она? Лорд Хистэо сказал, что между нами нет кровного родства, значит преемственность здесь… магическая? Ученица Виви остановилась у окна, напряжённо всматриваясь в расстилавшийся пейзаж города, и поджала губы. Почему-то ей казалось, что она очень близка к ответу и в то же время бесконечно далека от него, поскольку не ведает того, о чём знает Первый Советник. — Он знал. И знал всё наверняка, — сама себе кивнула девушка. — Его Превосходительство просило меня позвать Артефакт, потому что точно знал, как этот Артефакт подействует. Да, лорд Хистэо определённо пытался меня защитить. Но от чего или… кого? Смутные догадки так и вертелись у леди на языке, однако недостаток осведомлённости мешал ей собрать цельную картину. — Ну не могу же я просто пойти к Его Превосходительству и потребовать объяснений после… тех событий, — обречённо выдохнула эль Хаарит. — А сам он точно не станет или не может рассказывать о том, что внутри него. Иначе давно нашёл бы способ встретиться со мной или послал ко мне кого-нибудь из… Договорить она так и не успела, потому как следом произошло два одновременных события. Хейль протянула руку к оконной раме, чтобы проветрить душную комнату, и открыла одну из створок. На карниз большого и тяжёлого окна словно из ниоткуда приземлился необычайно крупный чёрный ворон с небольшим конвертом в крепком клюве. Пару секунд они молча смотрели друг на друга: ворон — оценивающе и нахально, а девушка — ошеломлённо и напуганно. — П-почтовая птица? — глядя в немигающие лазурные глаза-бусины, пролепетала Хейль, на всякий случай подготавливая боевое заклинание. — Ты… ко мне? Ворон деловито залетел в комнату и прыгнул на плечо леди эль Хаарит, тем самым подтвердив её догадку. Глядя на девушку вдумчивым, будто человеческим взглядом, гость уронил ей в руки чуть помятый конверт и молча застыл в ожидании. — Я думала, послания доставляют зачарованные голуби, да и то редко, — оторопело глядя на пернатого незнакомца, пробормотала Хейль. — Откуда же ты такой взялся? И кто тебя послал? Ворон словно и впрямь что-то понял, а потому указал клювом на письмо и сделал странный жест головой. Ученица Виви, к своему удивлению, поняла это движение и последовала совету птицы, перевернув послание. На обратной стороне конверта красивым витиеватым почерком было выведено: «Леди Хейль эль Хаарит. Открыть через три дня». Этот почерк девушка узнала бы из тысячи, потому что и во всём Норте не было никого, кто писал бы так же аккуратно и ровно, как Первый Советник. К тому же, нередко бывая в гостях у Хистэо эль Гратэ, Хейль мельком доводилось видеть бумаги, написанные его рукой, поэтому сомнений в авторстве письма не оставалось. — Значит, тебя прислал Его Превосходительство? — уточнила Хейль и осторожно погладила ворона по блестящим чёрным пёрышкам. Лазурные глаза-бусинки довольно прищурились от чужой ласки, а молчание послужило красноречивым ответом. — Но почему можно открыть письмо только через три дня? — задумчиво нахмурилась девушка. — Его Превосходительство, как всегда, полон загадок… Она сгорала от нетерпения и желания узнать, что внутри конверта, но в то же время не могла переступить через просьбу лорда Хистэо. Ведь если он просил открыть письмо через три дня, значит на то были причины. И безусловное уважение, которое леди эль Хаарит всё ещё испытывала к Первому Советнику, запрещало ей ослушаться. Может, на это и был расчёт, однако Хейль не успела обдумать такую возможность, поскольку сзади неё раздался требовательный стук в дверь и знакомое строгое покашливание: — Хейль? С кем ты там разговариваешь? — Это Мастер Вивьеннэ, — торопливо зашептала девушка, хватая ворона за бока. — Тебе нельзя здесь оставаться, сейчас же улетай! Если она поймёт, кто тебя послал, будет беда. Птице идея куда-то лететь и лишний раз шевелиться пришлась не по нраву, однако в угоду взволнованной леди ворон всё же нехотя взмахнул крыльями и выпорхнул из окна. В это же мгновение из-за двери комнаты послышалось чуть более мягкое: — Я же знаю, что ты не спишь, Хейль. Иди-ка сюда, нужно поговорить. Такой спокойный и терпеливый тон был не свойственен требовательной и уверенной в себе Вивьеннэ иль Найтх, а потому леди эль Хаарит заволновалась ещё сильнее. Но опасаясь тяжёлых последствий, она спрятала письмо Первого Советника под подушку и с замиранием сердца отворила дверь перед леди. — Мастер Вивьеннэ?.. — робко пискнула девушка, снизу вверх посмотрев на женщину. Леди иль Найтх выглядела всё так же собранно и по-аристократически высокомерно, однако её взгляд казался каким-то уж слишком задумчивым и обеспокоенным. «Наверное, Мастер опять успокаивала приступ леди Селины, — догадалась Хейль. — С каждым разом на это уходит всё больше сил». — Вижу, ты стала более сговорчивой, чем утром, — хмыкнула Виви и неожиданно положила ладонь на голову девушки. — Но я всё равно узнаю, что у тебя произошло и кто за это в ответе… только позже. Сейчас есть дела поважнее. Юная эль Хаарит вздрогнула от странной смеси тёплого прикосновения и прохладных слов. К счастью, Вивьеннэ действительно не стала добиваться ответов, только уведомила: — Мне нужно отлучиться ненадолго, поэтому будь умной девочкой и позаботься о себе сама. Твой ужин ждёт тебя в столовой вместе с небольшим подарком. — Подарком? — удивилась Хейль. — Но… за что? Виви закатила глаза, словно ей приходилось объяснять очевидные вещи, и нехотя бросила: — Ну должна же я извиниться за своё сумбурное поведение не только на словах… «Что? Мастер хочет извиниться передо мной? — совсем потерялась эль Хаарит. — Она раньше никогда так не делала… может, что-то произошло?» — Мастер, куда вы идёте? — не удержавшись, спросила ученица. — Что-то случилось, да? Вивьеннэ цокнула языком, не желая раскрывать все карты, однако призналась: — Лина хочет увидеть брата. И я должна привести этого мерзавца сюда… пока он не уехал. — «Не уехал»? — ахнула Хейль. — Его Превосходительство куда-то уезжает?! — А ты не в курсе? — усмехнулась иль Найтх. — Я думала, об этих сплетнях весь двор наслышан. Поначалу они и мне казались всего лишь слухами, но сегодня после обеда слуги принесли вести, что Первый Советник действительно отправляется в путь. Хорошо иметь повсюду глаза и уши, не правда ли? Хейль эль Хаарит открыла рот от удивления. Вот уж чего она точно не ожидала — так это подобных новостей. — Но как же и… зачем? Куда? — захлёбываясь вопросами, растерянно воскликнула девушка. Вивьеннэ ободряюще похлопала её по плечу и ответила: — Говорят, он едет на переговоры с лийанками. Хотя, зная двуличие Тэо, я бы не удивилась, если бы и это было лишь прикрытием каких-нибудь тёмных делишек. Впрочем, мне плевать. Я должна заставить его поговорить с Линой, а дальше пусть катится куда хочет. Поэтому будь хорошей девочкой, не шуми и не буди леди эль Гратэ, пока я не притащу сюда этого гада. Договорились? Хейль понуро кивнула, интуитивно ощущая приближение чего-то плохого. Но слова Виви о том, что она приведёт сюда лорда Хистэо, чуть успокоили её. И когда Вивьеннэ ушла, тихо прикрыв за собой дверь, юная эль Хаарит так и осталась стоять в гостиной, погруженная в переживания. Из-за этого тревожного состояния она не знала, сколько минут прошло, но когда дверь спальни Вивьеннэ иль Найтх приоткрылась и из прохода нетвёрдой походкой, держась за стены, вышла Селина эль Гратэ, Хейль пришлось вынырнуть из своих размышлений. — Ваше Превосходительство?.. — недоумённо произнесла девушка. Она не понимала, почему леди Селина, которая, по словам Мастера Вивьеннэ, должна была спать, стоит посреди гостиной и, кажется, хочет… уйти? — Тц, ученица Виви, сделай вид, что не видела меня, — отмахнулась женщина, медленно продвигаясь к выходу. — Но… вы же больны, вам нельзя напрягаться, — неуверенно возразила эль Хаарит и на всякий случай добавила. — Так сказала Мастер Вивьеннэ. Впрочем, глядя на бледную ослабленную Селину, не требовалось лишних слов, всё и так стало понятно. Только вот сама Лина меньше всего думала о своём состоянии и о том, что в любой момент может пасть жертвой очередного приступа. — Мало ли что сказала Виви, — слабо фыркнула леди и суверенно тряхнула копной длинных серебристых волос, в которых змеилась единственная тонкая косичка — отличительный знак Селины эль Гратэ. — Я сама разберусь со своими проблемами. Она схватилась за дверь ручки и уже хотела распахнуть её — как вдруг по всему замку пронёсся неприятный звук, похожий на колокольный звон. Звук этот был таким громким и раздавался так долго, что ошарашенной Хейль пришлось закрыть уши руками, чтобы не оглохнуть. — Что это?! — воскликнула эль Хаарит, глядя на отчего-то спокойную Селину. Леди эль Гратэ хрипло рассмеялась, позабавленная неосведомлённостью девушки, и покачала головой: — А ты не знаешь? Хотя откуда тебе знать, ты же выросла вдали от Сэнэри и уж тем более не обучена тонкостям придворной жизни в полной мере. Но, так и быть, я скажу, что означает такой звук. Это сигнал, оповещающий о том, что произошло одно важное событие. Нехорошее предчувствие Хейль в разы усилилось. — Событие? — закусив губу, переспросила она. — Какое? Селина эль Гратэ открыла дверь в коридор, из которого уже слышался невнятный гомон вместе с топотом множества ног, и напоследок бросила: — Смерть нашего Короля. *** — Фууух, это было просто и сложно одновременно, — распахнув двери покоев Хистэо эль Гратэ, с порога заявил Кроу. — Но девчонка и впрямь сообразительная, милорд, даже не пискнула, когда я — хе-хе — птичкой вломился к ней в спальню. Господин Счастливчик ожидал, что его вот-вот начнут хвалить и восхищаться, но шли секунды — и ничего не происходило. Поэтому наёмник, заподозрив неладное, поспешил подойти к стоящему у окон Первому Советнику. — Кстати, когда я возвращался к вам, то услышал громкий и противный звук, — положив подбородок на плечо словно окаменевшего Тэо, догадливо заметил телохранитель. — Ещё и долгий такой… брр! От него мурашки по коже. Хистэо не ответил, но и не оттолкнул Кроу как обычно. — И всё же меня заинтересовал странный звук, поэтому на обратном пути я решил узнать у слуг, что же случилось, — ловко продолжил телохранитель. — Вы ведь уже в курсе, милорд? Этот ваш местный король, кажется, помер. Первый Советник закатил глаза, как если бы ему сообщили прописную истину, и всё же сдержался. — Нет, серьёзно, стоять у окошка и любоваться видами — это, конечно, прекрасно, но не лучше ли… эээ… как-то отреагировать, милорд? — хихикнул Господин Счастливчик. — Ну, знаете, пока не случилось восстания, кровавого переворота или что там обычно происходит после смерти очередного дурня в короне? Тэо обернулся к наёмнику и покачал головой: — Меня это не касается. — Не касается? — притворно удивился телохранитель. — Почему? — Потому что я не имею права ослушаться своего Покровителя, — мрачно процедил Хистэо. — И если он сказал мне ехать за лийанской Принцессой, значит я это сделаю. Так что мы выдвигаемся, независимо от обстоятельств. На удивление лорда Кроу не стал оспаривать его слова, лишь задумчиво потёр подбородок: — В таком случае я бы на вашем месте уже делал ноги, милорд. Иначе вся эта орава слуг и знати скоро начнёт ломиться к вам в двери. — Раз такой догадливый, то бери свой Артефакт и уходим сейчас же, — холодно парировал Тэо. — Эль Нуар спит в моей кровати. Кажется, он порядком утомился из-за того, что прислуживал мне всё утро. Телохранитель послушно кивнул и отправился будить Механического Мальчика, а Хистэо в это время проверил уже собранную походную сумку и отряхнул чёрный просторный плащ — одну из немногих по-настоящему красивых и дорогих вещей, которые были в его гардеробе. Когда-то давно, когда он был ещё юношей, Тэо заказал эту одежду у лучшего портного Норта, чтобы подарить на один из дней рождений Селины. Но сестра, с присущей ей нетерпимостью, отослала его обратно, отказавшись принимать подарок из рук такого недостойного и ничтожного человека, как её брат. Только Первый Советник так и не смог выбросить этот плащ, как и множество других подарков, которые периодически присылал сестре. И до сегодняшнего дня предмет одежды уныло лежал в его платяном шкафу. Лишь когда лорд начал думать, в чём прибыть на встречу с Королевой Лийа, ему вспомнился этот красивый и недооценённый наряд. «Ладно, вещица, выгуляю тебя немножко, раз твоей хозяйке ты всё равно не нужен», — решил Хистэо и отряхнул плотную ткань от пыли. Когда Кроу вернулся из спальни, лорд уже стоял в полной готовности, с сумкой на плече и ещё одним плащом в руках. — Держи, это мой повседневный, — с напускной небрежностью бросил Тэо, протягивая вещь наёмнику. — Но, милорд, я же не мёрз… — хотел было отказаться Бог, но внезапно до него дошло. — А-а, так это проявление заботы, да? И буквально вырвав несчастную накидку из рук Первого Советника, мечтательно добавил: — Он, наверное, ещё хранит ваш запах! От этих слов сосредоточенный угрюмый Хистэо как-то вмиг забыл обо всех своих тяжких думах и недовольно заворчал: — Ну, конечно, чего ещё ждать от похотливого мерзавца вроде тебя, кроме как обнюхивания моих вещей… Впрочем, Кроу ничуть не обиделся и парировал: — От милорда так вкусно пахнет — как уж тут не соблазниться? — Потом соблазнишься, — цыкнул Тэо, окинув взглядом Господина Счастливчика. — И вообще… где твой Артефакт? Я же сказал тебе забрать его. — А, это, — почесал затылок наёмник. — Я отпустил Эль Нуара на некоторое время. На вопросительный взгляд Первого Советника телохранитель невинно хлопнул ресницами: — Ну нельзя же вечно держать его взаперти? Пусть малой вдохнёт запах свободы, хех. Тем более вы сами укоряли меня за то, что я постоянно использую его как инструмент, милорд. Хистэо нахмурился, интуитивно чувствуя подвох, но спорить не стал: — Надеюсь, он сможет защитить себя в случае чего. — О, разумеется! — поспешил заверить Кроу, хотя хитрая полуулыбка всё никак не сходила с его лица. Они вышли из покоев так, как полагалось господину и его телохранителю: Первый Советник шёл чуть впереди, а Господин Счастливчик — на пару шагов позади него, идеально соблюдая этикет. И хотя они старались избегать людных коридоров, суматоха, царящая в замке, всё равно давала о себе знать, поэтому Тэо растерянно остановился перед галереей, откуда слышались чуть визгливые голоса служанок. — Хотите пройти их незамеченным? — дружелюбно поинтересовался наёмник. — Какой догадливый… — иронично буркнул Хистэо. Он знал, что на пути к конюшням всё равно встретит добрую половину замка, но ему меньше всего хотелось слушать чужие охи и ахи, соболезнования, выражения признательности, явные или неявные намёки и прочую чепуху. Поэтому, поборов свою совесть, Тэо обернулся к Господину Счастливчику. — Ты не мог бы… кхм… — смущённо начал лорд, не зная, как лучше оформить просьбу. — …использовать ментальную магию, чтобы отвадить от вас посторонних? — тут же закончил Кроу, словно только этого и ждал. Первый Советник промолчал, поражённый догадливостью наёмника. — Конечно, могу, — не дожидаясь ответа, активно закивал телохранитель. — Идите вперёд, милорд: пока я рядом, вас никто не побеспокоит. Тэо чуть улыбнулся, не сумев сдержать эмоций. При всей дурашливости Господина Счастливчика, невозможно было отрицать и сопротивляться его невероятному очарованию. Поэтому некоторое время Хистэо шёл, наслаждаясь видом того, как Бог ловко превращает придворных и слуг в молчаливых истуканов. Однако долго это лёгкое состояние не продлилось. Чем ближе к выходу оказывался Первый Советник, тем тяжелее у него становилось на сердце. Лорда никак не оставляли мысли о тех, кого он считал близкими. Об Эйвиле, с которым так и не объяснился. О леди Хейль, перед которой не извинился. О Вивьеннэ, которую хотел поблагодарить за заботу о Лине. Но больше всего он думал о сестре. И как бы сильно ни хотел отогнать эти тревожные мысли, убеждая себя в том, что сделал для Селины всё возможное, этого было мало. Ведь он так и не увиделся с сестрой перед расставанием, боясь потревожить её покой. Чего уж говорить о большем. «Если Тария придёт за мной, когда я буду в отъезде, у меня больше не будет возможности встретиться с сестрой, — пронеслось в голове лорда. — Я больше не увижу Лину. Никогда». Словно вторя его мыслям, сзади вдруг послышалось прерывистое и недовольное: — …нашла! Кроу по привычке уже хотел было использовать ментальную магию, но Хистэо вовремя остановил его. — Она создаст проблемы, милорд, — тактично напомнил наёмник. — По ней видно, что эта леди пришла не обмениваться любезностями. — Иди вперёд и приготовь лошадей, — не стал слушать Тэо и передал телохранителю свою сумку. — Я не задержусь здесь надолго. — Слушаюсь, милорд, — просто кивнул Кроу и устремился к выходу. Первый Советник Норта обернулся к леди Вивьеннэ иль Найтх. — Хотел уйти незамеченным, Тэо? — пытаясь отдышаться, ухмыльнулась Виви. — Бежишь, как крыса с тонущего корабля? — С каких пор государственные дела стали побегом, леди Вивьеннэ? — холодно возразил лорд. — С тех самых, когда вместо обширной делегации под охраной Королевской Гвардии Первый Советник путешествует в компании чудаковатого телохранителя, — резонно заметила женщина, медленно приближаясь к Хистэо. — Или ты серьёзно вознамерился явиться перед Королевой Лийа… один? — А в чём проблема? — скрестил руки на груди лорд. — Говорить с Её Величеством всё равно буду только я. Лишние уши мне ни к чему. На этот раз Тэо даже не пришлось лгать: он действительно выдвинул условие говорить с Королевой лично, поскольку не желал, чтобы кто-то ещё воздействовал на него или Её Величество во время переговоров. Первый Советник думал, что Королева Роксэнн безоговорочно отринет это условие, но, к его удивлению, она ответила согласием. Только вот Вивьеннэ видела всё это в другом свете. — Как заносчиво и надменно. Другого от тебя и не ожидала, — фыркнула она. — Только вот не думай, что ты принадлежишь одному себе. Теперь, когда умер наш бездетный Король, ты станешь Регентом, хочешь того или нет. А Регент не имеет права подвергать свою жизнь опасности. Леди иль Найтх остановилась недалеко от Хистэо и упёрла руки в бока, всем видом демонстрируя своё категоричное отношение. Правда, несмотря на её строгое тёмно-фиолетовое платье, цепкий орлиный взгляд и прямую, будто выточенную из камня осанку, Виви всё равно выглядела неуверенной. Словно и сама не до конца понимала, для чего встретилась с давним врагом. — Опасности? Какой? — с явным намёком усмехнулся Тэо. — Думаешь, личная охрана Её Величества сможет сдержать меня в случае чего? Вивьеннэ эта бравада не понравилась, и она разом помрачнела. — У лийанской Королевы сильнейшие в мире Генералы, — подчёркивая интонацией каждое слово, веско заметила леди. — Каждая из них стоит целой армии. Она хотела достучаться до лорда и перебороть его упрямое желание отправиться в путь одному, но Первый Советник лишь рассмеялся, позабавленный наивностью Виви: — В таком случае я стою целого мира. Леди иль Найтх едва не задохнулась от возмущения и негодования. — Ты рехнулся?! — воскликнула она, с досады начав притопывать ногой по мраморному полу. — Я просто делаю свою работу, — парировал Тэо. — Не больше и не меньше. Лицо Вивьеннэ недовольно перекосилось, от чего уродливый диагональный шрам стал заметнее бугриться на коже. Казалось, ещё немного — и Виви взорвётся, переполненная яростью до краёв. Но Хистэо не угадал. Иль Найтх подняла взгляд аметистовых глаз, в глубине которых читалась отчаянная решимость, и тихо произнесла: — Лийанская Принцесса — Воплощение Богини Лирии. Мне рассказала об этом Тимиаматис после неудачного покушения, которое Ковен спланировал в начале сезона кальт. По тону Виви и явному нежеланию признаваться в наличии у неё государственно важной информации можно было понять, что леди использует свой главный козырь, дабы удержать Первого Советника от необдуманных действий. И какие бы причины ни лежали в основе замысла леди, подобное признание должно было повлиять на Тэо. Поэтому Вивьеннэ ждала изумления, неверия, гнева — чего угодно, только не холодной равнодушной насмешки: — Ну и?.. Иль Найтх сначала не поверила своим ушам и, уже не сдерживаясь, закричала: — Ты оглох? Их Принцесса — самое настоящие Воплощение, понимаешь?! Она тебя по стенке размажет — ты даже не заметишь! Хистэо, отчего-то испытывающий лишь странную интуитивную тревогу и невероятное желание как можно быстрее покинуть замок, сухо заметил: — Что ж, я опасаюсь Богов, но не людей. А Воплощение — это всё ещё человек. Виви посмотрела на него, как на полного идиота, и поражённо ахнула: — Ты обезумел? Даже будь ты первым магом Норта… как можно быть настолько уверенным в своей силе? Это самоубийство! Первый Советник пожал плечами: — Смерти я тоже не боюсь. «…я её терпеливо жду», — хотел добавить Тэо, но вместо этого лишь поинтересовался: — Это всё, о чём ты хотела поговорить? Я спешу, мой телохранитель уже заждался меня. Ответ был предельно ясен, и Вивьеннэ поняла, что медлить больше нельзя. Сколько бы причин она ни выдумывала для того, чтобы посадить в душу Хистэо сомнения, их зёрна всё равно не проросли. А раз так, придётся говорить напрямую. — Ты должен задержаться, — опустив весь свой гонор и даже высокомерную, как и полагалось аристократке, манеру речи, призналась Виви. — Селина хочет увидеться с тобой. Я обещала ей, что приведу тебя. Нехорошее предчувствие внутри Тэо усилилось. Но он слишком хорошо умел держать себя в руках, чтобы показать беспокойство, плескавшееся в его взгляде каждый раз, когда речь заходила о сестре. А чтобы быстрее отвадить Вивьеннэ от щекотливого разговора, Первый Советник нарочито грубо ухмыльнулся: — Неужели? Но не ты ли запрещала мне видеться с сестрой? Даже грозилась убить меня, если нарушу запрет. Виви нечего было сказать в своё оправдание: после того случая со злосчастным кулоном и приступом леди иль Найтх и вправду стерегла возлюбленную как самый драгоценный камень. Но сейчас ситуация была слишком опасной для здоровья Селины, чтобы пренебрегать им и устраивать очередной скандал. Поэтому Вивьеннэ скрепя сердце ответила: — Сейчас не время дуться за прошлые обиды. Твоей сестре плохо, и она нуждается в тебе. Даже если я ненавижу тебя, спокойствие Лины для меня важнее. Поэтому я буду терпеть твоё присутствие столько, сколько потребуется. Первый Советник замер, словно колеблясь в своём решении. Леди иль Найтх всмотрелась в его лицо, полное чего-то сумрачного и сложного, что она ещё не могла понять до конца, но что явно свидетельствовало о внутренней борьбе. И эта борьба лишний раз уверила Виви в том, что Тэо больше, чем просто расчётливый игрок, которого волнует лишь его собственная выгода. А значит, его можно склонить в свою сторону. Мигом вспомнив все полузабытые дни из детства, проведённые с Хистэо, и то, каким податливым был тогда ныне важный и влиятельный Первый Советник, Вивьеннэ смягчила голос и, совсем как раньше, протянула лорду раскрытую ладонь: — Идём со мной, Тэо. Его Превосходительство Хистэо эль Гратэ ошарашенно посмотрел на эту протянутую руку, как если бы для него не было ничего более странного и невозможного. Он не верил в то, что видит и слышит, или не хотел верить, поскольку если бы хоть на мгновение увидел бы в Виви своего прежнего доброго друга, то наверняка бы не выдержал и сломался, сдался бы в этот самый момент. Но Тэо не мог больше подвергать сестру и её возлюбленную опасности. И после оглушительной тишины ответ лорда прозвучал как гром среди ясного дня: — Нет. Вивьеннэ раскрыла рот от удивления и молча стояла целую минуту. — Что? Неужели тебе совсем плевать на Лину?! — наконец вернув дар речи, поражённо воскликнула она. — Даже твоему бессердечию должен быть предел! Первый Советник поправил свой плащ и жёстко, безо всяких сомнений, отчеканил: — Возвращайтесь в свои покои, леди Вивьеннэ, и позаботьтесь о моей сестре. На этом всё было окончено — и разговор, и размеренная жизнь в замке, и, разумеется, последняя ниточка, связывавшая Тэо с дорогими ему людьми. Лорд развернулся, сделал несколько шагов вперёд и хотел было уйти до того, как Вивьеннэ очнётся от изумления, однако случилось то, чего он меньше всего ожидал. Позади него, из самого конца коридора раздалось растерянное: — Ты и вправду так ненавидишь меня, что даже не хочешь увидеться? Хистэо невольно оглянулся и застыл в ужасе. Из-за угла коридора робко выглядывала Селина, совершенно не похожая на себя обычную. Вместо излюбленной рабочей рубахи и узких, по моде, штанов, которые она носила словно в насмешку над жеманными аристократками, Лина стояла в шёлковой белой ночнушке, распахнутой накидке и мягких тапочках, такая домашняя и простая, что Тэо не смог оторвать от неё взгляд. Виви пришла в себя куда быстрее. — Лина! Я думала, ты спишь после приступа! А ты всё это время следила за мной?! — возмутилась она. — Прости, — чуть понурила голову леди эль Гратэ. — Мне нужно было встретиться с братом наверняка. Голос Селины звучал тише обычного и был не таким уверенным, как прежде, а вкупе со слабостью, почти немощью, охватившей леди из-за многочисленных приступов, весь её образ стал ещё более ломким и уязвимым. Казалось, стоит махнуть рукой — и это хрупкое создание, взирающее на Тэо глазами, полными нерешительности, просто растворится в воздухе. Однако, держась рукой о стену, Лина сделала нетвёрдый шаг вперёд. — Но ты же… — молниеносно среагировала Виви и хотела было преградить Селине путь. Леди эль Гратэ жестом остановила чужой порыв и приказала так, как умела только она одна: — Не вмешивайся. Если ты попробуешь вмешаться — я тебя никогда не прощу. Никогда, поняла? Ошарашенная и сбитая с толку Вивьеннэ замерла на месте, так и не решившись перечить возлюбленной. Теперь ей оставалось только с молчаливым бессилием наблюдать за тем, что будет дальше. Селина эль Гратэ остановилась напротив брата. Хистэо пришлось обернуться, хотя он меньше всего хотел это делать. — Почему ты отказался идти с Виви? — тихо спросила Лина, чуть пошатываясь из стороны в сторону. Её обычно бесстрастные карие глаза в этот вечер как никогда мерцали золотинками, словно последними догорающими искрами, а лорд всё никак не мог оторвать от них взгляд. Может, дело было в том, что Селина вела себя не так, как обычно. А может, Тэо просто пытался сполна насмотреться на сестру, ведь это была их последняя встреча. Однако, понимая, чем грозит ему очередной скандал с сестрой, Первый Советник призвал всю свою выдержку и терпение. Он не знал, чего именно она хочет, но не мог рисковать её спокойствием. Поэтому остранённо и холодно произнёс: — Леди Селина, в вашем состоянии опасно вести такие разговоры. Возвращайтесь в покои Её Превосходительства Вивьеннэ. В любой другой раз Селина эль Гратэ оскорбилась бы таким отношением и, покрыв Хистэо слоем отборных ругательств, с высоко поднятой головой покинула бы место встречи. На это и был расчёт лорда. Но сегодня он прогадал. Чуть помолчав, сестра мотнула головой: — Нет. Я никуда не уйду, пока не поговорю с тобой. Первый Советник едва скрыл смятение, которое вызвали у него эти слова. С одной стороны, в них снова зазвучали те самые нотки невероятной упрямости и твердолобости, которыми отличалась Селина. С другой, ещё никогда сестра не проявляла такой настойчивости для того, чтобы просто… поговорить с ним? Словно в подтверждение мыслей Тэо, она заявила: — Ты мой брат. Я должна знать, что ты думаешь. Лорд выдохнул сквозь зубы, перебирая варианты того, как можно отвадить от себя Лину. Он слишком хорошо понимал, чем может грозить излишняя искренность, особенно сейчас, когда всё его нутро трепещет от мысли, что сестра действительно хочет услышать его?.. — Думаю… о чём? — наконец равнодушно уточнил он, незаметно стискивая пальцы. Леди эль Гратэ посмотрела на него долгим проникновенным взглядом и, преодолевая собственную капризность, строптивость и непреклонность, стеснительно выдавила: — Обо мне. О нас. О том, что произошло тогда. Разумеется, она имела в виду тот злополучный день, когда Тень, вселившись в тело Хистэо, ранил Лину и Виви своим мечом, оставив обеим незаживающие шрамы на теле и обиду на сердце. Тогда, опасаясь за жизни сестры и возлюбленной, будущий Первый Советник нарочно отдалился от них, чтобы Покровитель не смог ещё сильнее манипулировать им через привязанность. Но зачем Селина снова решила поднять эту тему? И почему именно сейчас? «Неужели она что-то знает наверняка? — холодная испарина выступила на шее лорда. — Или только догадывается?» Словно вторя его мыслям, Лина сделала ещё шажок вперёд и с детской надеждой посмотрела на брата. — Мне кажется, ты не плохой человек, Тэо, — почти шёпотом, как если бы это был только их секрет, проронила леди. — Я ещё не разобралась во всём, но я постараюсь. Если ты мне поможешь. Чуть помедлив, будто тщательно взвешивая своё решение, сестра протянула руку и нерешительно коснулась сжатой в кулак ладони брата. Хистэо словно пронзили молнией. Не веря своим глазам, он опустил взгляд на свои пальцы, которых касалась Лина. Рука у сестры оказалась неожиданно мягкой и тёплой, хотя сама леди выглядела крайне бледной. Но глядя на эти тонкие длинные пальцы, так похожие на его собственные, Тэо почему-то стало очень-очень страшно. Как же так получилось, что из всех моментов, когда сестра могла захотеть узнать его ближе, она выбрала самый неподходящий? Хотя откуда ей было знать, что сейчас испытывает её брат? Для Селины протянутая рука оставалась всего лишь рукой, символом сближения. Для Хистэо она была хуже смерти. Потому что смерти он не боялся. А взаимности от самого близкого человека — даже очень. «Что ты творишь, дурак?! — само собой вспыхнуло внутреннее предостережение. — Сейчас же оттолкни её, ударь, сделай всё, что угодно, лишь бы она осталась в неведении. Ты же не хочешь, чтобы она узнала, куда ты едешь и что тебя ждёт? С таким слабым здоровьем твоей сестре не пережить новость о смерти кого-то, кто ей дорог, а потому не смей, не пытайся, даже не пробуй сближаться с ней. Сделай Лине больно сейчас, чтобы не было больно потом». И Тэо прислушался к голосу разума так же, как делал это всегда. Безопасность Селины прежде всего. Даже прежде неё самой. — Вы витаете в облаках, сестра, — наконец сухо рассмеялся лорд и резко оттолкнул от себя чужую ладонь. — Между нами лишь кровное родство. Не обольщайтесь надеждами сблизиться со мной. Селина эль Гратэ ошарашенно посмотрела на свою руку, которую только что отвергли вместе со всеми благими намерениями. А затем снова подняла взгляд на брата, словно фигурка в музыкальной шкатулке, способная лишь на короткие отрывистые жесты. Нижняя губа леди тонко затрепетала. — Но если так… то зачем ты ежедневно присылал цветы в мои покои? Всегда свежие белые розы, как я люблю, — дрожащим от напряжения голосом возразила Лина. — А подарок на день рождения, что сделал своими руками… зачем он? Хистэо презрительно глянул на неё сверху вниз — будто ведром ледяной воды окатил. И тут же язвительно выдал: — Это дань приличиям. Не думал, что вы придаёте значение таким мелочам. — Это не мелочи! — горячо заверила Селина и снова попыталась поймать его ускользающий взгляд. — Для меня это не мелочи… Но Тэо больше не вёлся на эту уловку. Лорд знал: немного снисхождения — и он точно пропадёт, сгинет в этих проклятых тёплых золотинках, что жгли его душу сильнее пламени. И ему потребовалось вся его выдержка, когда веки и ресницы сестры стали влажными, а голос — трепещущим, как лист на ветру: — Ты никогда прежде не дарил мне вещей, сделанных своими руками. Этот кулон был такой кривенький и хлипкий, но… его делали руки любящего человека. Я знаю, я ведь Мастер ювелирного дела. Первый Советник не выдержал. Слёзы Лины точно прикончили бы его решимость. Поэтому он был вынужден отвернуться, имитируя отвращение. Но даже это не помогло. — Тэо, оглянись на меня, — послышалось умоляющее и пронзительно-нежное позади. — Я хочу посмотреть тебе в глаза. Если ты не хочешь говорить мне правду, тогда они скажут за тебя… «Уходить! — судорожно пронеслось в мыслях лорда. — Тебе срочно нужно уйти отсюда, дурак!» Хистэо показалось, что он вдруг от отделился от своей телесной оболочки и наблюдает за всем издалека, а кто-то другой делает за него всю грязную работу. Иначе как объяснить то, что произошло дальше?.. Вот он — самый важный момент. Резкий поворот — и толчок в грудь, между ключиц, не так чтобы больно, но очень обидно. А затем полные яда слова: — Как много вы себе позволяете, сестра. Кто дал вам право касаться меня? Этот… он Другой. Он не будет церемониться. Ему неведомо сочувствие. И льда в его словах больше, чем во всём Норте вместе взятом: — Я не хотел говорить, но раз вы так настаиваете… Шагнуть вперёд так, чтобы близость, о которой мечтает глупая девчонка, стала ей отвратительна. Изобразить такую гримасу брезгливости и безразличия, чтобы искры в карих глазах начали затухать, подавленные силой слов. И, разумеется, произнести те самые слова, от которых её всю должно вывернуть наизнанку. — Знаешь кто ты, Лина? — желчно, насмешливо, едко. — Ты просто самодовольная наглая девчонка, которой наскучили одни игры — и она принялась за другие. Хочешь изобразить со мной семью? Ещё шаг вперёд и толчок в грудь: — Ты, недалёкая мелочная кукла? Дёрнуть за плечо и опустить прямо вниз, на холодный пол: — Ты, беспечная ветреная пустышка? Рассмеяться презрительно и громко, голосом, полным издёвки: — Ты, больная слабая дурочка? И добить, дотоптать, раздавить, схватив за волосы и побольнее дёрнув, заставляя смотреть на себя: — Не забывай своё место, Лина. Оно под моими ногами. И всегда там будет. Кажется, он даже перебрал. Кажется, слишком вжился в роль. Да только разве ему привыкать? Он же и есть злодей, он всегда им был, только для себя самого притворялся лучше, чем есть на самом деле. Так почему же тогда всё внутри сжимается от невыносимой боли, когда Селина, уже не сдерживая слёзы и с ужасом глядя на чуждое, перекошенное злобой лицо, начинает тихонько всхлипывать: — Ты… что ты такое… говоришь? Разве это то… что у тебя на сердце? Нет, этого недостаточно. Нужно унизить ещё больше. Нужно сделать больнее. Нужно уничтожить последнюю нить связи, что есть между ними. — Сердце? — склонившись, шепчет прямо на ухо, чтобы Ей стало страшно. — Лина, ты думаешь, у человека, который проткнул клинком свою собственную сестру, есть сердце? Раньше я притворялся твоим терпеливым братом, лишь потому что мне это было выгодно. А теперь посмотри на меня… кто я в этом замке, в этой стране? Я больше не Первый Советник Короля. Я и есть Король. И затем толкнуть ещё раз, но теперь ногой, как безмозглую бестолковую псину: — Поэтому… пошла прочь от меня, убогая. А после — наблюдать, как с бледного лица Селины сходит последняя кровь вместе с последней надеждой, уступая место приступу. — Нет, нет, нет… — жмурясь от головной боли, но упрямо хватаясь за ногу брата, задыхается она. — Тэо, не надо так… не говори этого! Ты не можешь! Он, Другой, замахивается рукой, широко и естественно, чтобы Она поверила. И угрожающе, безо всякой жалости, заявляет: — Не задерживай меня, иначе припущу заклинанием. Впечатаю в стену так, что даже твоей бедной ученице не снилось. Ужаса в карих глазах всё больше. Лина боится его и в то же время… боится за него? Наверное, поэтому падает в попытке удержать чужую ногу и так отчаянно цепляется за плащ, когда стопа ускользает из её пальцев. — Нет, не уходи! — не то плач, не то крик. — Подожди! И вторя этому крику, стоящая недалеко Вивьеннэ тоже не выдерживает, рискуя своими отношениями с возлюбленной. Её перекошенное от ужаса лицо темнеет от ненависти, пока губы отчаянно шипят: — Хватит! Посмотри, что ты с ней делаешь?! У неё будет приступ из-за тебя! Я не прощу тебя, Тэо. Если ты снова причинишь ей боль, я никогда тебя не прощу! Но он, Другой, не знает пощады. Он должен уйти отсюда, от неё, от них, от всех. И быть один до Конца. Потому что только так он сбережёт всё, что ему дорого. Этот, Другой, с маской безразличия на лице, уже готов ринуться прочь, да только плащ всё не отпускают её маленькие сильные руки. Руки настоящего Мастера-ювелира. «Использовать магию? — просчитывает варианты Другой. — Бросить в неё огненный шар, чтобы отвлечь? Или связать земляными путами, чтобы не вырвалась? А может, просто крепко приложить головой?..» И вот план уже зреет. От задумки до выполнения — совсем чуть-чуть. Осталось только выбрать способ — да только вдруг Она и сама падает, обессиленная приступами, болезнями, волнениями — всем, о чём по её лицу раньше было не догадаться. Тело её, как мягкая глина, словно растекается по полу, а голова, отягчённая болью, сама собой клонится вниз. И вдруг, лёжа бесформенным набором плоти на мёртвенно-холодном мраморе, как на алтаре, Она до смерти сжимает ладонь на плаще Другого и тонко, почти беззвучно всхлипывает: — Прости меня, Тэо… твоя сестрёнка была не права… Ещё один поверхностный короткий вдох — лишь бы набрать воздуха в грудь, чтобы хватило на слова — и снова, раскаиваясь, шепчет: — Твоя сестрёнка была не права… Я всё исправлю, обещаю… Только дай мне один шанс… последний шанс… У Другого начинает кружиться голова: он понимает, что долго так не протянет. Другому нужно идти, а иначе он не выдержит — выхватит рваным движением поясной кинжал и прямо тут всадит в своё прогнившее чёрное сердце. Или того хуже. Потому что Другой не знает, как ещё сможет искупить вину за всё то, что делает сейчас. Однако именно поэтому, по всем этим причинам, он решает довести дело до конца. Чтобы Она никогда больше за ним не гналась, а у него не осталось пути назад. Если жечь — то дотла. И Другой снова склоняется над ней, расплываясь в гнусном оскале: — Ты никто. Ты для меня не существуешь, поняла? Приступ ухудшается, и кажется, Она уже ничего не видит и не слышит, лишь по наитию продолжая тянуться за теплом впереди себя. Не за теплом Другого. За теплом своего брата. А её губы, сухие, искусанные, упрямо шепчут: — Умоляю тебя… последний шанс… твоя сестрёнка была не права… Она повторяет и повторяет это, пока он не находит выход: резко снимает с себя нагретый его телом плащ и кидает ей, как пару медяков нищенке. А вслед за тканью летят слова: — Отцепись, ничтожество. «Ничтожество» смотрит на него невидящим взглядом, а по лицу «Ничтожества» катятся слёзы. «Ничтожество» прижимает к себе брошенный плащ из последних сил. А затем из «Ничтожества» вырывается совсем по-детски тоненькое, отчаянное и надрывное: — Но я же так… люблю тебя… слышишь? Твоя сестрёнка любит тебя, Тэо… сильно-сильно… Просто она у тебя глупая, понимаешь? Но если останешься с ней на чуть-чуть… она обязательно исправится… И голос Её окончательно ломается, став похожим на плач испуганной малышки: — Ты же останешься, брат? Ты же не бросишь меня одну… снова? Другой отворачивается. Он на пределе, внутри него уже ничего не осталось — только свербящая стойкая пустота, медленно заполняющая всё вокруг. И эта пустота услужливо отвечает за него: — Ах, как жаль, что твой брат уже это сделал. Он совершает мнимо лёгкий шаг вперёд — и всё лишнее будто остаётся позади. Кажется, Он может идти так вечно: почти не касаясь и не ощущая пола, окрылённый сброшенными цепями. Он, Другой, словно плывёт по коридорам замка и замирает лишь на миг, когда слышит позади звук упавшего без сознания тела сестры. А потом, поняв, что натворил, срывается на бег. И обнаруживает, что цепи всего мирского и человеческого, которые он только что сбросил, никуда не делись. Они всегда будут с ним.