***
— …Дались ему эти чешуйчатые! — изумлялся Светополк. — Вот я их не видал и видеть не хочу. А Ёжику — позарез приспичило! Что он в них нашел хорошего-то? Одной лапой расплющат, другой прихлопнут, только и всего знакомства. Великий князь возлежал на кровати, откинувшись на высокие подушки, и лениво жевал виноград. После бурных утех с любовником кисло-терпкие ягоды освежали весьма приятно. Жаль, ягоды мелкие и костлявые, плеваться устаешь быстро и оскомина на языке от жесткой шкурки набивается. Но приходится довольствоваться таким, ведь эллинские тяжелые сочные гроздья давно в столице не купить — Шеморская застава не пропускает караваны. Эх, позволил бы отец взять войско в свое время, да разобраться с султаном, как Светополк предлагал… Но прошлое в прошлом. Сейчас тоже сладко было. Цесаревич одну ягодку от ветки отщипывал и себе в рот кидал. А вторую — в губы любовника вкладывал. Тот не просто покорно кушал, что дают — тот пальцы кормящие облизывал, языком охаживал, сок с ладони по капельке подбирал. Светополку телячьи нежности и нравились, и раздражали малость, и смешили изрядно. Черт его поймет. Черт знает, чего нынче хотелось великому князю, чего недоставало для полноты счастья? Голый любовник, сидящий у него на коленях, томный после долгих ласк и страстного соития — пожалуй, этого великому князю было мало. — Предположим, Рорика дракон сожрет, — перечислял пункты своего плана наследник престола. — А не сожрет, так мы с тобой найдем, к кому обратиться, верно? Одно — назад в Тридевятое он точно больше не вернется. Войславка… Хорошо, что она сама догадалась с ним ехать. Я ведь ее для чего крал? — Мой господин? — покорно-тихо поддакнул Ашик, по мановению руки подал новую кисть с блюда взамен обобранной веточки. — Я ведь ее крал, чтобы и деньги на выкуп себе забрать, — пояснил Светополк, получив виноград в обмен на поцелуй. — А сестрицу собирался после Хунь-Юаню продать в гарем. И старикашке радость, и девчонка в надежных руках, и нам — мир и согласие с кадайской империей. Только Пересветушка мне карты спутал, оболтус. Ну что бы ему к Чумкуму твоему по хорошему угодить? Нет же, вечно выпендрится и всё черте как наперекосяк вытворит. Пришлось план с похищением спешно переиначивать. Из-за него я, как последний дурак, по лесам шастал, время выжидая. Дружина со смеху давилась, представь? — Мой господин… — с придыханием шептал, ластился колдунишка. Будто и не слушает ничего, лишь ресницами трепещет в предвкушении продолжения страстных игрищ. А на самом деле, (и Светополк это прекрасно знал,) ловит жадно каждое сказанное слово, всё запоминает и всё понимает. Не любовник — сокровище! Пусть и заковыристое, пусть и такое, что нужно в шкатулке под замком прятать, чтобы самому от него неожиданностей не получить. — А если бы Хунь-Юань побрезговал — сестрицу можно было бы твоему Чумкуму в жены определить. Ты знал, что твой прежний хозяин был согласен со мной породниться? Не знал? Теперь будешь знать! Эх, на мурзу были у меня такие планы!.. Если б Ёжик не артачился и позволил вовремя себя убить, я бы таких дел навернул! Светополк об этом уже не один раз рассказывал любовнику. Особенно пьяный, любил поплакаться о грандиозных замыслах, которым не суждено было свершиться. Ёжик не желал погибать. Ужасно досадно! Следовательно, не было тела, которое можно было бы выдать кадайским тайным союзникам. Значит, невозможно было этих самых союзничков поймать «с поличным» — и их головы отослать Мисомоте. Мисомото не опечалился гибелью любимого брата — и не пошел войной на Кадай, дабы отомстить. Войны нет — Кадай по-прежнему некому отвлечь от Тридевятого. А кабы две империи сцепились между собой, пусть и ненадолго, пусть и по-родственному, хоть и кроваво — у Светополка открылся бы обширный горизонт для действий! Отстранив отца (возможно, прибегнув к яду), избавленный от угрозы со стороны Нихонии и Кадая, которые тем более тогда бы не напали одновременно с двух сторон!.. Ох, Светополк Берендеевич стал бы деятельным царем. Царем-завоевателем! Первым делом пошел бы в поход на Ибирь. Объединившись с Чумкум-геем, устранил бы Тыгыдыма. За что Чумкум в благодарность отписал бы ему добрую половину своих земель. (Остальную половину Ибири Светополк получил бы чуть позже, когда поднял бы на мятеж деревни ибирских русичей, притесняемые узкоглазой знатью. Чумкума не оставил бы в живых всё одно, вот только об этом ибирскому колдуну не рассказывал. Впрочем, Ашик и сам мог догадаться.) После молодой царь пошел бы на Улус-Орду. В этом ему помог бы сам Хунь-Юань. Думается, война с Нихонией к тому времени уже старику надоела бы — и тот с удовольствием обратил бы оружие против своих заклятых соседей, многие годы изводящих Кадай своими молниеносными и разорительными набегами. Можно было бы пообещать Хунь-Юаню разделить земли Орды пополам, пообещать мир, торговлю, Светополк взял бы себе в жены принцессу какую-нибудь — вроде Любавки. Кадай и Тридевятое, подкрепленное землями Ибири, ударили бы по кочевникам сразу с двух сторон — и при всей своей свирепости у тех не осталось бы шанса. Светополк стал бы великим государем, не то что отец! Тот сюсюкается с боярами, мямлит с послами. И что в итоге? Кадай хочет оторвать кусок исконной земли от родины! Орда обирает Ибирь, хотя эти богатства не оказались бы лишними в казне Тридевятого. Впрочем, еще не поздно перекроить историю отечества. Главное, взять власть в свои руки. — Но ничего! — утешал сам себя рассуждениями Светополк. Позволил любовничку обмуслякать свою волосатую грудь поцелуями, разрешил вылизывать, точно кошке шерсть. — Войславку и сейчас еще можно выгодно отдать замуж. Главное от нынешнего суженого ее избавиться. А дальше всё просто! О ее тайной свадьбе никто посторонний не знает, так что она всё еще завидная невеста. А что подпорчена — так это не раньше брачной ночи всплывет. Тогда уж будет поздно возмущаться. Да думаю, ежели в мужья ей того же Тыгыдыма дать — как думаешь? Справится хан с нашей норовистой кобылой? — Мой господин прав, Тыгыдым еще крепкий старикашка, на женщин падок, до услады охоч, — позволил себе высказаться Ашик, не поднимая глаз. Не разгибаясь от низа волосатого живота, где нацелился продолжить влажные ласки. — Что царевна с норовом, придаст ей большую ценность, соблазн объездить будет слаще. Светополк хохотнул — вспомнил, как по первому времени приходилось с плетью «объезжать» самого колдуна. Действительно, сладкое занятие. И вправду не важно уж Тыгыдыму потом будет, если царевна не от него брюхатой окажется. — Избавимся от них, а дальше еще интереснее пойдет! — размечтался великий князь. Глаза закатывались от приятных ощущений, от прикосновений горячих губ, от глубоких поцелуев. Пальцами вплелся в смоляную шевелюру, неосознанно стал надавливать на затылок, чтобы показать, как глубоко ему нравится и в каком темпе хочется. Ашик послушно выполнял каждую прихоть, даже невысказанные приказы. — Тыгыдыму долго пользоваться сестрицей не дадим. Поможем ей прикончить его, заберем ее обратно. А кого родит — того и назначим законным наследником хана. Нашего батюшку упокоим. Пересвета — в темницу. В подвал. На цепи. Но не убивать — иначе Ёжик взбеленится. А так — шелковым у нас будет. Хочешь ведь над чистокровным принцем покуражиться? А? Молчи, продолжай. Я и так знаю, что спишь и видишь, как будешь ему жилы тянуть заживо. Но не дам! Не проси. Он живой нам выгоднее. Если от Нихонии послы явятся — кого им предъявлять будем? То-то! Мирный договор и какая-никакая, а денежная прибыль от него имеется. Так что трахать будем, а убивать — нет. И мордашку портить ему нельзя… Так. Что с его кошкой, с Любавкой делать? Жениться на ней, что ли? Или убьет в постели? Леший ее знает… Хотя, если пригрозить смертью Ёжика — и к ней ключик подберем без труда… Молодец, глубже бери, глубже… Еще… х-хха… хорошо… Проглоти. Вкусно? — Да, мой господин. — Горазд ты врать! И морда каменная. Тебе бы с такой мордой самому в Думе сидеть, указы раздавать. Жаль, не быть тебе моей царицей. Иди ко мне! Ох ты, какой у тебя горячий, гладенький!.. Хочешь тоже кончить? — Как пожелает мой господин. — Тогда покажи мне, как ты сам это сделаешь! Подай мне вина. А себе возьми вон тот нож! Видишь, какая у него удобная ручка — толстая, длинная, с набалдашником. Ничего не напоминает? — Твое оружие толще и длиннее, мой господин. — Лжец и льстец. Молодец!.. Умница, правильно — в дырку его!.. Ножны сними. Осторожнее за клинок-то держи, пальцы не обрежь! А то простыни опять кровью заляпаешь. Давай же, двигай смелее. А я погляжу, полюбуюсь. Пчелка ты моя! Трудись, да… Покажи мне свое жало… Но Светополк не выдержал долго. Несколько минут понаблюдал — и, шикнув, поцарапав сам себя до крови о лезвие, выдернул рукоять скорее прочь, не заботясь, что резкостью причинит боль. От короткого судорожного вздоха любовника великий князь еще больше загорелся — пригнул и всадил собственное орудие в хлюпнувшее горячее отверстие. Как уже привык, накрутил на кулак косы. — Мой господин!.. — выдохнул Ашик. — Сильнее, прошу!.. — Не смей мне приказывать, — прошипел цесаревич. Дернул за косы, заставив запрокинуть голову. Свободной рукой с силой шлепнул по заду, шлепок получился звонким, на влажной от испарины коже сразу же разгорелся след пятерни. — Да, мой господин!.. — с удовольствием принимал жестокую ласку ибирец. Скулил, умолял о большем: — Да… Да!..***
— Посмотреть бы на его любовницу. Что ж это за красавица такая неписаная, что он домой возвращаться не желает? — не к месту брякнул Хродланд, задумчиво глядя в окошко кареты на торопящихся горожан, по привычке цепляясь взглядом за женские юбки, (нынче по низу подола все как одна измазанные в грязюке.) — А тебе бы всё о похабщине думать, пёс шелудивый! — пихнула его в бок локтем мигом закипевшая Войслава. — Ты вообще слышал, что тебе Ёжик говорит? А? Хродланд перевел взгляд на хмурую троицу, сидящую напротив, и расплылся в ухмылке во все сорок зубов. — Слышал, — ответил без году князь Ибирский. — Не возьму я с собой полк богатырей, за кого ты меня держишь, котик? Если ты с зайкой вдвоем дракона урезонили, почему меня глупее считаешь? Что мне с вашими богатырями там вообще делать прикажешь, мм? По лесу шастать всей гурьбой? Зверя надо тихо выслеживать, а не с маршами и строевыми песнями, не с кострами и с палатками. Из Думы возвращались вшестером — Светополк удрал с совещания при первой возможности, Берендей Иванович остался переговорить с первым министром, за ним карета вернется позже. Конечно, ехать от Думы до царского терема верхом было в разы короче! Для экипажа с золочеными вензелями, запряженного четверкой белых коней, приходилось выбирать мощеные улицы. Однако Пересвету хватило дороги туда — на совещание явился по колено в грязи, конь же под ним угваздался по брюхо. И тем более без шапки, под ветром, под дождем смешанным со злыми льдинками — царевич уже сейчас начал хлюпать носом. Так и расселись — Ясмин в одном уголочке кареты, нахохлившаяся и молча дующаяся на всех драконов мира. Рядом Хродланд и Войслава, дующаяся на муженька за его завидущие глаза. А на сидении напротив — в центре мрачный Кириамэ, к левому его локтю прижалась Лианка, напуганная и полная решимости не пущать бывшего жениха к обожаемым чешуйчатым ни за что на свете. Справа украдкой держал его за руку Пересвет, а сам с несчастным видом отстраненно пялился в окошко в дверце кареты. Не принц любимый, а вылитый пленник под надежным конвоем! Да еще Ёжику портил настроение Хродланд, возомнивший себя великим охотником на драконов и перечивший на каждое его предложение. Хотя сам при этом ни разу в жизни ни одного дракона в глаза не видал! Принц с тяжким, раздраженным вздохом решил прекратить бесполезный разговор и тоже уставился за окошко. Горожан на центральных улицах столицы было в этот час много — все спешили разобраться с будничными заботами, пока с неба снова не посыпалась ледяная гадость, пока не сгустились ранние сумерки. Занятый своими делами, народ не сразу приметил, что творится над головами. А заметив, многие встали посреди улицы, не сразу поняв, что же это такое там сверкает в низких тучах: — Батюшки святы! — послышалось отовсюду. — Гроза, что ли? Разве ж бывает гроза со снегом? Да не похоже на грозу — сияние какое-то золотое! Искры сыплются! Пожар как будто? Что ж в небе-то гореть может?.. Сияние становилось ближе, грома было не слыхать. Всполохи засверкали над самой площадью. Тучи как будто расступились — и народ кинулся врассыпную: — Змеи! Огненные змеи!! Кириамэ выскочил из кареты, не дожидаясь, когда она остановится, благо по людной улице быстро не разгонишься даже на четверке. Увидав нихонца, народ мигом гомонить прекратил. Горожане схоронились под стенами ближайших домов, выстроились рядком, но бежать прочь уже раздумали — ведь царский зять со змеями давно на короткой ноге, так что бояться нечего. Отойти подальше лишь да и посмотреть с безопасного расстояния на редкое зрелище. За Ёжиком мигом из кареты сиганула Лианка. Пересвет тоже было рванул. Но высунул нос, глянул на спускающихся с неба на площадь знакомых змеев… Громко чихнул. И лезть наружу передумал. Все остальные также предпочли наблюдать за трогательной встречей из относительного тепла экипажа. Тем более, из пронзенных змеями туч повалили снежные хлопья белой стеной. Лошади опасливо всхрапывали, косились на свернувшиеся кольцами золотистые с переливами змеиные тела, дергали карету, но невозмутимый кучер умело управлялся с четверкой, заставил стоять более-менее смирно. Хотя, когда Пересвет второй раз чихнул, карета как раз качнулась — так что царевич потерял равновесие, свалился в объятия хмыкнувшего Хродланда, который сразу же попытался его усадить к себе на коленки. Ясмин, проворчав что-то крайне неодобрительное, переместилась на опустевшее сидение напротив. И Пересвет смог отбиться от заботливых рук, только сев рядом с Рориком, благо с этого места было лучше видно, что творится в центре площади. Ясмин же не горела желанием любоваться на огненных змеев, ведь те ее недолюбливали еще со времен первого знакомства в степи. Лиан-Ай пришла в неописуемое восхищение. Принц представил ее двум взрослым змеям, с которыми прилетел и второй змееныш, брат-близнец гостившего в тереме. Беспокойный пострел вертелся между ними, словно обрадованный щенок, ластился то к принцу, то к кадаянке, то возвращался крутиться вокруг длиннющих тел родителей, то принимался хватать пастью крупные хлопья снега. Чтобы не собирать толпу на площади, Кириамэ велел змеихе-мамаше прямиком лететь к терему, за своим потеряшкой. А второй змей любезно согласился прокатить пищащую от восторга принцессу — разумеется, только вместе с принцем. — Возвращайтесь! — крикнул Ёж ждущей карете. — Встретимся в саду! Мы ненадолго! Змеи взвились ввысь, рассеча пламенем серое небо. Без сверкания площадь враз осиротела и поблекла. Делясь на ходу впечатлениями от увиденного, люди вновь заторопились кто куда, не желая превратиться в живые сугробы. — Они его вправду понимают! — удивился Хродланд. Проводив взглядом скрывшиеся среди туч длинные изгибы огненных тел, на одном из которых унеслись вдаль две мелкие фигурки, он наконец-то захлопнул дверцу кареты и стукнул в стенку, приказав кучеру трогать. — Мне больше интересно, каким образом понимает их Ёжик, — проворчал Пересвет. — А я так и не поняла, — сказала Войслава, — вот светленькая, золотистая — это мамаша. А вторая, медью отливает, которая их кататься взяла — это кто? Тетка? Или бабка? — Это папа! — уверенно объявил Хродланд. — Эх вы, до сих пор не разглядели? Мужик это! Мужики за семью всегда в ответе! Белозубо оскалившись, он подмял к себе в подмышки с одной стороны Войславку, с другой стороны Пересвета. Войславка от медвежьих нежностей сморщила нос. Пересвет взбрыкнул бы, да оказался прижат слишком сильно, без драки не вывернуться. Да еще этот гад не к жене целоваться полез, а к царевичу! — Эй! — возмутилась Войслава, двинула локтем в живот муженьку-охальнику. — Хоть бы постеснялся, не дома ведь! Чтоб я такого больше не видела, понял? — Как скажешь, дорогая, — ухмыльнулся гад. — При тебе больше не будем. Да, зайчик? Пересвет сдержался при девушках, не послал названного братца, куда ему следовало. А Войслава головой покачала — вот что значит брать себе в мужья старого кобеля! Такого уже не перевоспитать.***