Сердце короля

-Мне здесь не нравится! – надув свои полные губки, проговорила капризно Давина. -Ну, тут лучше, чем скажем в темнице или на виселице, - коротко бросил Клаус, стараясь прочистить дымоход. За те несколько дней, что они провели в охотничьем домике, старая лачужка постепенно начала приобретать вполне благородный вид. От пыли и паутины получилось избавиться с легкостью, отмыть, потрескавшиеся от времени, окна тоже не составило особого труда. Марселю прошлой ночью (он мог приходить лишь по ночам) с трудом, но все же, удалось залатать огромную прореху в крыше, которую они раньше не заметили. Даже у хромого стула появилась новая ножка вровень с тремя другими. Сложнее всего дела обстояли с печью. Уже битых три часа Клаус пытался привести её в божеский вид и, наконец, разжечь, но старая развалюха напрочь отказывалась работать. К тому же, жалобы Давины лишь усугубляли положение. Клаус откинул в сторону кочергу и вытер грязные от сажи руки об штаны. -Придется на крышу лезть, - подытожил он. -Долго мне тут прятаться? – вновь начала вредничать девушка. Бросив на неё жесткий взгляд, парень молча зашагал на улицу. “Вот и помогай после этого людям!” – думал он, взбираясь по рассохшейся от времени лестнице на крышу, - “Ей бы благодарной по гроб жизни мне быть, а она только ноет”. Занеся ногу для очередного шага, парень обернулся назад. Ему показалось, что он услышал что-то, странные звуки, доносившиеся из леса, окружающего дом со всех сторон. Прислушался. Тишина. Шаг. Оступившись, Клаус камнем полетел к земле. Странные картинки промелькнули перед его внутренним взором, пока он стремительно летел вниз, стараясь уцепиться за шаткую лестницу. Но хрупкие древесные ступеньки лишь ломались, с диким хрустом разваливаясь в его руках. Он увидел себя маленького, словно со стороны. На вид мальчику, то есть ему самому, было лет 5. Маленький Клаус плакал, сидя на земле, обхватив руками свою тонкую мальчишечью ножку. Рядом стоял конь. Молодой жеребец, фыркая, рыл копытом землю, стыдливо склонив голову. Похоже, Клаус не сумел совладать с нравом племенного жеребца, и тот выкинул его из седла. Мальчик продолжал плакать, огромные слезы катились по перепачканным грязью щекам и капали на его расшитый золотыми нитями редингот. Врезавшись в землю, Клаус ощутил боль во всем теле. Затылок, спина, плечи, ноги – все будто было объято пламенем. Пошевелившись, парень попытался встать, но тело пронзила волна дикой боли. Тяжело вздохнув, он прикрыл глаза. И вновь он видит себя, словно со стороны. Мальчик уже не плачет, хотя на его щеках все еще блестят капельки соленых слез. Рядом с ним сидит женщина. Она, опустившись прямо на землю, даже не заботясь о своем шикарном шелковом платье, утирает пахнущим жасмином и ванилью платочком глаза и щеки Клауса. -Не плачь, сын мой! – говорит женщина, ласково убирая со лба Клауса прядь непослушных волос . -Отец будет сердиться! – дрожащим голосом твердит мальчик, - Он накажет меня? -Нет, - женщина качает головой и обнимает Клауса, прижимая его к своей теплой материнской груди, - Конечно, нет, мальчик мой! Отец любит тебя, Никлаус. Никогда не забывай этого! -Клаус! Клаус! – звал испуганный девичий голос. Кто-то настойчиво пытался растолкать его, хотя, кажется, он не спал. Или все же спал? Иначе откуда взялись эти странные виденья? Клаус открыл глаза. Первое, что он увидел, было лицо Давины, склонившейся над ним. Девушка взволнованно всматривалась в его черты широко распахнутыми от страха глазами. -Ты в порядке? -Кажется, да, - неуверенно выдохнул парень, принимая вертикальное положение. Покрутив головой и пошевелив руками и ногами, и убедившись, что ничего не сломано, он встал. Тягостное ощущение, возникшее после странных видений, не покидало его. Мальчик, что он видел в своем сне (или может это был вовсе и не сон?!) определенно был им самим. В этом не приходилось сомневаться. Что же до женщины… Грудь сдавила щемящая тоска. Женщина показалась Клаусу столь родной, но в тоже время такой далекой и неосязаемой, что захотелось в отчаянии завыть. Она так ласково говорила с ним, так тепло и нежно гладила по головке с непослушными пушистыми волосами и с такой необъятной всепоглощающей любовью смотрела, что, придя в себя, Клаус ощутил всю тяжесть и необратимость утраты. -Давина, - проговорил тихо парень, когда, кое-как доковыляв на ноющих ногах до хибарки, лег на кровать, - Что ты видела? Обо мне… Девушка подошла к окну. Она так долго стояла молча, просто глядя на качающиеся в такт ветру деревья, что Клаус было решил, что она вовсе не ответит. Но, вот, печально вздохнув, она обернулась к нему. -Иногда это картинки, проносящиеся в моей голове. Иногда обрывки фраз, внезапно всплывающие в сознании. Но в большинстве случаев я просто знаю то, что знаю, - проговорила Давина, опускаясь на стул, - Мой отец был в услужении у истинного короля. Когда король умер и на престол взошел Александр, отец по праву перешел к нему. Спустя несколько лет после моего рождения, мы бежали из дворца. Будучи еще ребенком, я не понимала, почему мы должны скрываться. Позже я узнала… - запнувшись на полуслове, она склонила голову, пряча подступившие слезы, - Узнала, что убегали мы из-за меня. Из-за моего “дара”. Клаус сел. Он посмотрел на хрупкое тельце девушки, на её понурую голову, маленькое личико, скрытое пышной копной каштановых волос. И ему искренне стало жаль её. Давина была, по сути, еще ребенком. Ребенком, оказавшимся в лапах чудовища. -Как же ты опять попала во дворец? -Они нашли нас… - всхлипнула Давина, - и убили моего отца, а мне пришлось стать провидицей Александра. Я была пленницей все эти годы! -Но ты убежала. Почему? Девушка резко вскинула голову, и каштановые пряди, взметнувшись вверх, рассыпались по хрупким плечам. -Я совершила непозволительную дерзость, - смущенно проговорила она, краснея до самых корней волос, - Влюбилась. В младшего сына короля. Клаус даже присвистнул. -Обалдеть! – медленно выдохнул он, - Предполагаю Александр был зол. Давина кивнула. -Но не так сильно, как когда я рассказала ему о тебе. -Обо мне? -Я уже говорила, что видела тебя во сне. Ты снился мне почти каждую ночь с самого моего детства. Но я никому не рассказывала об этих снах, понимая, как важно сохранить это в секрете. -Подожди, - Клаус поднял руку, побуждая девушку замолчать, - Я ничего не понимаю. Почему тебе снился я? Почему эти сны так важны? И почему наш Великий Король разозлился, узнав об этом? И хоть он уже наверняка знал, что скажет ему Давина, все равно не смог сдержать легкую дрожь, когда она заговорила. -Потому что Александр напуган. Когда ты вернешься, он потеряет все. Он понимает, что трон должен принадлежать истинному наследнику, - девушка встала и, подойдя к кровати, обхватила ладонями лицо Клауса. Он вздрогнул, когда холодные пальчики коснулись его горячей грубой кожи. Заглянув в глаза Давины, он поразился глубокой таинственной темноте, сочившейся из расширенных зрачков. Он будто в пропасть мироздания глядел со стороны. -Трон. Должен. Принадлежать. Истинному. Наследнику. – чеканя каждое слово, проговорила Давина, - Он должен принадлежать тебе. Бредя через лес в наступившей внезапно темноте, Клаус обдумывал историю, поведанную ему Давиной. Девушка рассказала, что видела во сне сына покойного короля, который, как думали все, умер в ту ночь, когда неизвестные бандиты ворвались в королевские покои и убили Майкла и его прекрасную жену Эстер. Но мальчик, как сказала Давина, выжил. Она не знает, как и почему ему удалось спастись. Она лишь видела разные моменты из жизни и взросления будущего наследника престола. Он снился девушке в пять, в десять, в пятнадцать лет. Здоровый и невредимый. И Давина лелеяла надежду, что однажды, повзрослев, наследник взойдет на престол, став истинным королем, справедливым, как и его отец. А недавно, увидев сон, в котором Клаус, одетый в шелка и золото с короной на голове, восседал на троне, она поняла, что простая мечта может стать реальностью. Поэтому никому и не рассказала о своем видении, опасаясь за жизнь престолонаследника. Но Давина была просто девушкой со своими чувствами и страхами. Влюбившись в младшего сына Александра, и не имея возможности быть с ним, она стала мечтать о свободе. Сказав королю, что у неё есть важное информация, девушка выторговала себе обещание, что, как только она расскажет, что видела, Александр должен отпустить её. Но вероломный король обманул Давину. Узнав о выжившем наследнике, он впал в ярость и отказался отпустить девушку. Но ей удалось сбежать. И встретив Клауса в тот день в лесу, она с легкостью признала в нем того самого парня, что столько раз видела в своих снах. Такое просто не могло быть правдой. И, тем не менее, принимая во внимание странный сон или же воспоминание, возникшее в его сознании сегодня после падения, Клаус не мог быть уверенным на сто процентов, что слова девушки - ложь. Маленький домик встретил его тишиной и гаммой таких знакомых и родных с детства ароматов – печёной картошки, свежего хлеба и шерстяной пряжи. На узком деревянном столе стояла тарелка с теплым ужином и глиняная кружка парного молока, прикрытые салфеткой с вышитыми вручную бабочками. Его мать была искусной мастерицей. Даже благородные и богатейшие господа обращались к ней с различными заказами: от балдахина на кровать для знатной четы до бального платья для дочери графа – ей с легкостью удавалось все. И хоть работать приходилось днями и ночами напролет, а все руки женщины были исколоты иголками и булавками, она все равно была счастлива. Теперь, обдумывая слова Давины, Клаус чувствовал вину. Думая о другой матери, он будто предавал женщину, вырастившую его. Как он попал в этот дом? Знала ли его мать, чей Клаус сын на самом деле? Как он, спасся в ту ночь, когда погибли его настоящие родители? Все эти вопросы, словно пчелы в ульи, роились в его голове. Но в одном он уже не сомневался: он, Никлаус, - сын покойного Короля Майкла и его прекрасной жены Эстер. -Быть того не может! – зашептала Хейли, озираясь по сторонам. -Да я и сам в это особо не верю… - натянуто улыбнулся Клаус, ковыряя носком ботинка землю. -БЫТЬ. ТОГО. НЕ. МОЖЕТ. – девушка, схватив его за плечи, разворачивает парня лицом к себе, - Ты хоть представляешь, что это означает? – на её губах расцветает довольная улыбка. -То, что Александр, узнай он о моей существовании, заставит всех своих гончих псов охотиться за моей головой? -Ну… и это тоже… Клаус сел на поваленное дерево на той самой поляне, где всего несколько дней назад впервые встретил Давину. За эти несколько дней вся его жизнь перевернулась с ног на голову. Правда ли он сын Истинного Короля? Ему в это было сложно поверить. -С другой стороны, - Хейли опустилась на ствол дерева рядом с парнем, - это означает, что ты чертовски богат! Рассмеявшись, Клаус обернулся к девушке. Хейли, его Хейли. Милый, родной ему человек. Она, Марсель и его мать – это все, что было у него в жизни! И не важно, сын он короля или простого рабочего и швеи. Его друзья и мать – ЭТО его настоящая семья. Другой ему не надо. -Ты права, я чертовски богат, и поэтому я могу себе позволить угостить друга кружкой отличного эля! Откинув голову назад, девушка громко смеется. -Двумя, мой друг, двумя кружками отличного эля! Этой ночью Клаус плохо спал. Ему все время снились кошмары, одни страшные видения сменяли другие. Кровь. Смерть. Ночь. Лес. Погоня. Ему было холодно и страшно, но он продолжал бежать вперед, зная, что от этого зависит его жизнь. Он должен выжить, не смотри ни на что, как бы тяжело не было, он должен выжить – так сказала ему мать. Проснулся Клаус в холодном поту. Он все еще был в своей маленькой комнатушке с убогой бедной обстановкой. В полумраке он с легкостью мог различить предметы, ведь за всю свою жизнь он успел выучить их местоположение наизусть. Ощущение безысходности и тоски навалилось на него тяжелым грузом. Теперь Клаус не мог спокойно есть, спать, жить. Чем сильнее он старался отгородиться от пророчества Давины, тем сильнее оно затягивало его обратно. Из его сознания, словно из ящика Пандоры, стали выползать воспоминания, и как бы сильно он не хотел закрыть этот ящик вновь, это уже было невозможно. Он вспоминал… дни, проведенные во дворце, ночи в его королевских покоях, гнедого коня, подаренного ему на пятилетие. Мать. Отца. И эти воспоминания давили на него невыносимой тяжестью ответственности и долга. -Все это однажды станет твоим, Никлаус, - как-то сказал Майкл, когда в очередной раз взял мальчика с собой на прогулку. Они сидели верхом на дерзком и строптивом коне его отца, глядя с вершины холма на окрестности Калисты, любуюсь страной, окутанной лучами уходящего солнца, - Не забывай, Никлаус, ты получишь не только власть и права, но и множество обязанностей и забот ляжет на твои плечи. И то, как ты будешь управлять Калистой, определит, каким королем ты будешь! Эти слова, будто гравюра в его мозгу, не давали ему покоя. Майкл верил, что его сын будет великим, справедливым правителем таким же, как он сам. Что королевство, даже после его смерти, будет процветать. Но сейчас, глядя на Калисту, Клаус с горечью осознавал – он подвел отца, не сумев сдержать данное ему обещание. И сейчас с твердостью и ясностью Клаус понял для себя – он, во что бы-то ни стало, должен вернуть себе трон. Он должен стать королем…