Привет, детство золотое... не очень-то и скучали!

* Перезаливаю, спасибо Фикбуку [2] * Первое, что Альфред почувствовал, когда проснулся, это сухость во рту и жуткую головную боль. Со стоном разлепив ресницы, великая держава жалобно проскулил, не особо на что-то рассчитывая: - Мэтью… Мэтт… Но на удивление произошло чудо, дверь приоткрылась и в комнату скользнул канадец. - Мэтт, воды! – прошептал Джонс. Мэтью, на глаз оценив плачевное состояние Альфреда, кивнул и через пару минут вернулся с пол-литровой бутылкой колы из холодильника. Америка благодарно улыбнулся и, приподнявшись на диване, в несколько глотков опустошил бутылку. Вроде полегчало. - Ты чего так рано поднялся? – поинтересовался Мэтью, присаживаясь на диван к Альфреду, - Спал бы еще. - А сколько сейчас? – держась за голову и второй рукой приглаживая растрепавшиеся волосы, задал встречный вопрос Джонс. - Около семи утра. - О! И, правда, что это меня так рано подняло… А ты то сам почему не спишь? – удивился Америка. - Ну… не спится, - Мэтт неуверенно улыбнулся. - Ну ладно, - не стал задавать больше никаких вопросов Джонс. А они были. Особенно Альфреда интересовало, с чего они начали пить вчера вечером – сам американец, убей, не помнил причину и момент, когда в комнату были внесены бутылки вина, - когда это Канада успел убраться в комнате и… Джонс покраснел и отвел взгляд от Мэтью. «I love you…» - пьяное признание, было или не было? А может, ему все это просто приснилось? Все: и слова Мэтью и само вино? Слишком уж чисто было в комнате, ничего даже не напоминало о вчерашнем загуле. Но нет, голова просто так раскалываться не может, значит пили. Наверное. Джонс перевел взгляд на Уильямса – тот прямо-таки лучился хорошим настроением, и никакого намека на похмелье у названного братика не было. Но прямо спрашивать Канаду, было или не было, Альфред не решился. В случае с вином не хотелось выглядеть пьяницей, ничего не помнящим наутро, или, если же это просто было сном, то выглядеть глупо. А в случае с признанием… ну, в общем, не то это, что переспрашивают. Так решил Джонс и постарался выкинуть свои вопросы из головы. - Завтракать хочешь? Давай я пойду что-нибудь приго… - Не надо, - заметив удивленное и немного обиженное лицо Канады, Альфред рассмеялся и уточнил, - а то я тебя словно эксплуатирую, заставляя мне готовить. У тебя хлопья какие-нибудь есть? - Есть мюсли, - кивнул Мэтт, - но мне, правда, совсем не сложно тебе готови… - Мюсли отлично! – подмигнул Альфред, вновь не дослушав, и, потрепав Мэтью по волосам, потащился чистить зубы, не заметив, как покраснел канадец, поправляя выбивающуюся из прически, вьющуюся прядь. Достав из подставки свою зубную щетку, какую завел уже давно, по причине частого пребывания в гостях у Уильямса, Альфред выдавил на нее пасту и, бросив взгляд в зеркало, замер со щеткой в руке. На шее красовалось не особо яркое, но заметное пятно, похожее на… засос? Джонс покрылся краской – а он много не помнит о вчерашнем вечере… Да нет, что за мысли-то такие! Просто отлежал и все. Придя к такому выводу, все еще смущенный американец сунул щетку в рот… - Выходит, Франция пропал, но ты не считаешь, что он пропал, потому что прошел всего лишь день, а пропал, это когда дня хотя бы три, а зная Франца, все пять? – уточнила Агава. - Да, именно так. Не считаю, - кивнула Мишель, - этот идиот просто подбил Артура прогулять саммит, я думаю. Поражаюсь, как ему это удалось, ведь насколько знаю, Англия в этот раз был принимающей страной, но… - …Это же Франц! – хором завершили девушки и рассмеялись. - И что он так носится с этим своим Англией! – недовольно фыркнула Боннефуа, - Все время с ним проводит, в этот раз даже бар или что там посчитал превыше саммита. - Ну, еще неизвестно подбил или нет, да и в бар ли они отправились, если так… Стоп, все время? – умело прицепилась к словам Тогуас, - Как это все? Понявшая, что сказала лишнего, Мишель заняла рот мороженым, чтобы проигнорировать вопрос, но Сейши было уже не остановить. - Когда он последний раз приезжал к тебе? – прищурилась Агава, - Мишель?.. - Ну… - Хочешь сказать, так давно, что и не припомнить? - Да, - призналась девушка, - А к тебе? - А! Э… Он… не помню. Но Франц звонит… иногда. Повисло томительное молчание. Девушки уперлись взглядами в вазочки с мороженым. Сейши не выдержала молчания первой. - Хочешь сказать… он забросил и тебя и меня из-за… Англии? – в тоне девушки скользила обида. - Выходит так… - тихо прошептала Мишель. И тут Боннефуа прорвало, - Ограничивается звонками по пятницам, просит прикрыть его от разъяренных любовниц! И ни слова обо мне! О том, как у меня дела, как я сама! Представляешь? И даже не обещает приехать! - У меня его тоже давно не было… - сочувствующе поддержала Мишель Тогуас, - Когда звонит… ну, спрашивает, как я, но не более того. Приехать тоже не обещает. Монако сердито фыркнула, - «Да, забросить сестру и воспитанницу, променяв их обеих на любимого врага очень в духе Франциска. В этот раз Франц превзошел самого себя, увлекшись не отношениями с девушками, а Артуром», - проанализировав пришедшую на ум мысль, Боннефуа чуть смутилась, - «отношениями с Артуром… как-то… звучит…» - Мишель… - не подозревающая о мыслях воспитанницы Франциска девушка следующим своим высказыванием попала точно в цель, - А чего это, собственно, Франциск так сблизился с Артуром?.. - Ну… у них сложные отно… взаимоотношения, - покраснела девушка, - я сама не до конца их понимаю. Вроде терпеть друг друга не могут. А вроде и… нет. Франциск, по крайней мере. - Что ты имеешь в виду? – покраснела уже Агава. - Франциск… как-то неоднозначно относится к Артуру. Подкалывает и достает его постоянно, но, тем не менее, большую часть своего времени проводит с ним. А иногда… даже проявляет несвойственную врагам заботу, - вспомнила, как пропустивший ее день рождения Франсуа ухаживал за больным Артуром Боннефуа. - Да? – Сейшелы была действительно удивлена. Мишель подцепила ложечкой еще мороженого и кивнула. Сейши пару минут молчала, а потом выдала: - А может Франц в Артура… того… влюбился? Монако уронила ложку и та запрыгала по паркету. - Ну, а что, все признаки на лицо! Уделяет ему много времени, заботится, подкалывает, чтобы не показывать свои чувства… - Мой брат, конечно, бабник, но не… - подняла ложку Боннефуа. - А ты откуда знаешь? Сама ведь говоришь, все время проводит с Артуром, да и когда он последний раз просил тебя прикрыть его от любовниц? - Ну… месяц назад примерно… в пятницу, - Мишель встала к раковине спиной к Агаве и принялась смущенно споласкивать ложку. - Вот видишь, у него месяц любовниц не было! - Или проблем с ними не было! – Мишель развернулась лицом и, поджав губы, продолжила, - Сей, это все просто твои домыслы, и… - А я уже почти уверилась! Вот, если выяснится, что Франц удрал с саммита с Артуром, то… - Прекрати! – Монако покраснела еще сильней, - Да, я думаю, что они сейчас вместе. Но это ни о чем не говорит! - Разве с просто врагом ты бы стала ходить по барам вместо деловых встреч? – изогнула бровь Сейшелы, - И заботиться о нем? Мишель промолчала и принялась за мороженое. Слова Агавы подталкивали к размышлениям. И хотя девушки пошли по не совсем правильному пути в своих догадках, их рассуждения было, определенно, достойны внимания… - Караоке! Караоке! – прыгала возле мальчишек, переключающих приставку на DVD Эмили, - и Артур будет петь! Артур, скорчив недовольную физиономию, радости Эмили не разделял. Петь на глазах у всех англичанин отнюдь не желал. Да еще и дуэтом с Франциском, если лягушатник, конечно, не пошутил. По лицу же Франциска это было неясно, Франц весело болтал с девичьей половиной приютских детей и об Артуре, кажется, временно забыл. - Артур! - М? – уже по голосу узнал, что зовет его Эмили, не отводя взгляда от Франциска, Артур. - А ты споешь про волшебника? - Про какого волшебника? – услышав знакомое любимое слово, обернулся-таки к Эмили Киркленд. - Вот, - девчушка протянула Артуру диск. «Детские песни всех народов мира» - прочел Англия. - Трек тридцать три, русская песня, ты по-русски сможешь? - Смогу, - кивнул Артур, ища глазами трек, - Что? Волшебник-недоучка? - Ахаха, эта песня тебе идеально подходит! – довольно рассмеялся опять незаметно подошедший со спины Франциск, - Разделяю мнение… как там тебя? Эмили. Артур, побурев, пересекся с Францией взглядом. - Иди к дьяволу, Франциск. - Тебе не нравится эта песня? – расстроено спросила Эмили. - Ммм, нет, я спою. А ты русский знаешь? – настороженно уточнил Артур. - Неа, только отдельные слова. Но слово «волшебник» я знаю. Я люблю волшебников! - А… ты в них веришь? - Еще бы! – в глазах девчушки загорелись искорки воспитанницы книг о Гарри Потере. - И неудивительно, - вставила Роза, не спускавшая взгляда с Боннефуа, - глупый ребенок! Эмили ничуть не обиделась, вероятно, привыкнув к подобным высказываниям. Артур же бросил на Розу недовольный взгляд и фыркнул. Кому, как ни Киркленду, знать, в кого стоит верить, а в кого нет… - Все готово! – Эшли подсоединил последний проводок и щелкнул пультом. Артур понял, что деваться некуда. - А… тут кто-нибудь знает русский? – еще раз перестраховался подросток поневоле. - Неа. Но всем нравится мелодия! Эшли вставил диск и передал Артуру пульт. Киркленд выбрал роковой трек и нажал на плей. Как же он давно не пел… С тех самых слов Франции несколько столетий назад, так задевших чувствительного англичанина… Вычислить путь звезды И развести сады, И укротить тайфун - Все может магия. Голос Артура зазвучал в такт мелодии. Киркленд побледнел и сильнее сжал в руке микрофон. Тем не менее, начало песни Артуру понравилось. А вот дальше… Есть у меня диплом, Только вот дело в том, Что всемогущий маг Лишь на бумаге я. Франциск криво усмехнулся. Заметивший это Артур сердито нахмурился. Даром преподаватели Время со мною тратили. Даром со мною мучился Самый искусный маг. Да, да, да! Тут Артур согласен не был. Мерлин многому научил Артура. Вспомнивший веселые годы обучения магии Англия улыбнулся и поудобнее перехватил микрофон. Мудрых преподавателей Слушал я невнимательно. Все, что ни задавали мне, Делал я кое-как. «Ну а что? Вполне сносная детская песенка. И название оправдывает», - решил Киркленд. Но англичанин не догадывался о следующих строчках… Сделать хотел грозу, А получил - козу. Розовую козу С желтою полосой. Франциск откровенно разулыбался, Артур же смущенно облизал губы. «Что? Какую еще козу? Песня становится все нелепей и абсурдней…» Вместо хвоста - нога, А на ноге - рога. Я не хотел бы вновь Встретиться с той козой. Франциск весело рассмеялся. Артур же покраснел, как мак. И хотя никто из подростков смысла песни не знал, Киркленду было очень неловко петь подобную нелепость даже перед одним веселящимся Боннефуа. И снова припев. Артур отпел уже привычно, мучительно раздумывая, что же подготовит ему следующий куплет. Сделать хотел утюг - Слон получился вдруг. Крылья, как у пчелы, Вместо ушей - цветы. Ночью мне снится сон: Плачут коза и слон, Плачут и говорят: "Что с нами сделал ты, Что с нами сделал ты!?" Франция просто давился от хохота, Артур же не знал, куда спрятаться от смущения и стыда. «Заткнись же ты, заткнись, тупой виносос!» Завершающий припев Артур пропел под хохот Боннефуа и неловкие попытки английских детишек подпевать, безбожно коверкая, русские слова. - Браво! Белиссимо! На бис! Спасибо, поржал, - на ухо Артуру добавил последнее предложение эта французская ехидина, - Жаль на камеру никто не записал, я бы переслушивал вечерами… Артур, молча, двинул в челюсть Франсуа микрофоном, но Боннефуа ловко перехватил руку Артура и, не отпуская ее, обратился к подросткам: - А теперь мы споем дуэтом! - Что? Франциск! Я не… - Тсс, английский волшебник-недоучка! Ты же хочешь доказать мне, что умеешь петь? – язвительно поинтересовался Франция. - А я… разве не?.. - Этого недостаточно. Вот споешь со мной, тогда признаю, что голос у тебя есть, и ты не безнадежен. - Почему это я должен с тобой петь? Мне вообще плевать на твое мнение! Я… Франциск!!! – Артур понял, что Франция его уже не слушает, а все так же, держа за руку, копошится в дисках караоке. - Тут есть английская классика и русская. Берем русскую, чтобы быть на одинаковых условиях. Трек…хм… восемнадцать. - Что еще за песня? Ты ее знаешь? – подозрительно прищурился Артур. - Да, у Брагинского играла как-то, - беззаботно отмахнулся Франция. - Она… нормальная? - Смотря что в твоем понимании нормально… - как-то таинственно усмехнулся Франция. «Секрет, Твои Шаги», - прочел Артур на сунутой ему коробке из-под диска. Это Англии ничего не сказало, так что… оставалось довериться Франции. - Первый куплет пою я, второй ты, припев вместе, - осведомил француз, так же, не отпуская руку с микрофоном Артура, одной рукой справляясь с вставкой диска в DVD и выбирая трек. От второго микрофона Франциск незаметно от Англии отказался. Заиграла музыка. В отличие от откровенной детскости песенки про волшебника, здесь мелодия была довольно красивой. Когда за окном глаза закроет день, И на небе ночном проснется звезд сирень, А там, там за углом фонарь качает тень, Я вновь одинок, а ветер листья крутит. Начал Франциск, положив руку на руку Англии и сжимая ее поверх микрофона. Артур попытался было руку вырвать, но потерпел поражение – Франция держал крепко. Часы на стене мне снова вечер мерят, В пустой темноте лишь только я и время, Но кажется мне - твои шаги за дверью Вечер разбудят. Первый куплет закончился, и Артур готовился вступить в песню. Франциск придвинулся непозволительно близко, собираясь петь в один микрофон с Артуром. Киркленд чувствовал дыхание француза. Под луной голубой «Что? Какая еще голубая луна? Это что еще за намеки?» Мы, обнявшись с тобой, Над водой стоим. Звезды в вечной дали Дарят песни свои Только нам двоим. «Обнявшись? Чертов лягушатник, ты что за песню мне подсунул!?» Город спит, но для нас Заиграют сейчас Фонари свой полуночный вальс, Отдадимся беспечному ветру в объятья - Эта ночь будет только для нас. «Ночь? Только для нас? Ааааааа! Франция, я тебя ненавижу!!!» Припев закончился, и пришло время красного Артура исполнить свою партию. Киркленд вырвал кое-как руку с микрофоном и уперся взглядом в экран. Но вечер безмолвен, и шагов не слышно. Лишь белые волны облаков над крышей, Плывут на восток, где скоро утро будет, Я одинок, а ветер листья крутит. Часы на стене мне снова вечер мерят, В пустой темноте лишь только я и время, Но кажется мне - твои шаги за дверью Вечер разбудят. «Что? Опять припев? Опять про голубую луну и ночь только для двоих? Аааа, нет, не хочу, не буду!» Франция вновь положил руку на руку Артура и притянул того за микрофон к себе, смотря в глаза. Под луной голубой Мы, обнявшись с тобой, Над водой стоим. Звезды в вечной дали Дарят песни свои Только нам двоим. Город спит, но для нас Заиграют сейчас Фонари свой полуночный вальс, Отдадимся беспечному ветру в объятья - Эта ночь будет только для нас… Последние строки Франциск пропел почти в губы Артуру, забывшему не то, что как петь, а как дышать. Песня закончилась. Франциск подмигнул Артуру и, отпустив руку англичанина, позерски раскланялся публике. Им аплодировали. Англия стоял столбом…