Не оставляй отпечатки на этом теле

Жарко и душно. Кожа все еще не верит полумраку и стылому затхлому воздуху – задыхается, рыдает солеными капельками пота, с пудрой и тональным стекающим по лбу и щекам. Лето. Солнце хищно тянется в дыру сломанных жалюзи, красит рыжим волосы какой-то девчонки, оставляет неровные блики-квадратики на столах и потолке. Щелкают клавиши, медленно двигается очередь. В стеклянной двери виден силуэт лениво развалившейся овчарки, за ремешок привязанной к перилам. Нервный хозяин то и дело оборачивается, бросает сквозь помещение длинный взгляд, словно щупает болезненно большими зрачками узел, проверяя на прочность. За спиной администратора парень смотрит порно. Он в наушниках и синей рубашке. Картинки сменяют друг друга – сюжет отсутствует, но ему, очевидно, все равно. Люди то и дело бросают взгляды в его экран. Обычные люди с паспортами и хрустящими купюрами наизготовку, с обычными нуждами и запросами. И едкой-едкой, как «солянка» из личных реактивов химика, завистью. На дне увитых сетью красных нитей глаз. - Час в интернет. Двадцать шестой. Кривой стул, клавиатура со стертыми символами, ворох чеков от предыдущих посетителей. И любитель пошлого видео по соседству. Волна воздуха сюда не долетает: разбивается мелкими брызгами свежести где-то на полпути. Парень приветливо улыбается, останавливает очередной ролик, косится через плечо. - Хро-Ника депрессивных событий, - озвучивает мой ник, как нечто традиционное и само собой разумеющееся. Ну да в Сети и не такое встретишь. Схлопываю открытые окошки программ быстрее, чем он успевает заглянуть в ленту событий. – Скрытная. Не меняешься. - Женька, - связки дергаются, выпуская хриплый звук, опережая память, выискивающую радушное лицо и стоящие ежиком светлые волосы. На подбородке видны бледные точки щетины, раскисший и уже далеко не белый галстук тряпкой свисает в складках темно-синей рубашки. Иногда одноклассники не теряются. Даже если не торчать в социальных сетях. Даже если предпринята тысяча попыток для прямо противоположного. Хочется, безумно хочется завалиться смятым пробитым талоном в дальний карман старой школьной сумки, в тот самый угол, где раз двадцать лопалась ткань и уже черно от протекших в жару чернил. - Он самый. - Вкус испортился, - я киваю на экран, с замершей неприличной картинкой. - Просто нужно немного развеяться, - он улыбается устало и как-то вымученно. И читается продолжением за эмоционально радужными скобками, что все не так уж и хорошо. Совсем дерьмово. Рука движется сама собой, хватает горячее запястье, на моем – куча глупых фенечек, они цепляются за кожу, от чего рука воет не стройным хором воспалившихся в майском аду рецепторов. - Идеально очищает голову. Хочешь со мной? - Не слишком жесткое. - Ничего романтичного я уж точно не найду… Мы все меняемся. Неизбежно. Как ни странно, умудряясь немного, вполовину нужного оставаться прежними. Женька всегда напоминал неразменный рубль, настойчиво окопавшийся в кошельке, обнаруживающийся даже после разорительных попоек и визита карманника, побрезговавшего мелочью. Вот и теперь – все та же монетка, знакомо и приятно ложащаяся в ладонь. Только не так крикливо сверкающая свежевыплавленным металлом. И хорошо с ним именно тем, что можно наплевать на вмятинки и ржавчину, придвинуть поближе свое кресло и, забывшись, спокойно смотреть какую угодно чушь. Даже порно в людном интернет-кафе, дразня застрявших в очереди людей.