somehow so

Намджуну с ума сойти как неловко, и это уже причина не являться ночевать в общежитие. Он упрямо игнорирует сообщения от Сокджина, и настойчивые, как никогда раньше, звонки Юнги. Хотя, если от Сокджина ожидается максимум лекция с нотами истерики о величайшем уебане Ким Рэпмоне, то Юнги, как минимум, в челюсть двинет. Да, именно Юнги, этот тощий, вечно сонный, и чем-то недовольный коротышка - Намджун такого ему конечно никогда не скажет, но ему-то сверху виднее. Телефон, лежащий на столе, снова вибрирует, оповещая о новом входящем, и Намджун поднимается с нагретого места на диване с мыслю отключить надоедливый апарат, или хотя бы в режим полета поставить. 22:49 Мин Шуга: "Я тебе оторву яйца, если через час не увижу дома. Ты меня уже подзаёбал." У Намджуна легкий холодок пробегает по спине, и волосы встают дыбом на затылке - все вполне возможно. Он нервно тыкает пальцем по сенсору, набирая в ответном сообщении, что вот он реально занят сегодня, что у него куча работы, и хочет все доделать к завтрашнему утру, и, мол, не парься, хён. Юнги присылает, что ему, в принципе, насрать, но вот Сокджин нервничает. Намджун отсылает "Спокойной ночи, хён" в ответ на предыдущие шестнадцать смс Сокджина, и снова умащивается на студийном диване. Он так кочует уже третью ночь - поджимает длинные ноги, что потом затекают от неудобной позы, и ноют целый день, укрывается черным пиджаком, что, слава Богу, уже неделю как забыл в студии, и пьет по утрам слишком сладкий кофе, который готовит автомат на первом этаже. Просто в общежитии Хосок, а Намджун с недавних пор боится случайно остаться с ним наедине. Не потому что у Хосока к нему какие-то претензии, а потому что у Намджуна появляются претензии к Хосоку. Тот пообещал к Намджуну больше не цепляться и успешно исполняет свое обещание на протяжении всей прошедшей недели, только сам Намджун осознает, что хочет чтобы Хосок все-же нарушил свое обещание. Намджун похуист по жизни. Его никогда не беспокоили ночные кошмары, истории о горечи жизни детей из стран третьего мира вызывали не более чем сочувствие, бездомные животные никогда не взывали к намджуновой душе, прося о жалости, кровяное давление никогда не поднималось выше 125 на 70, а сердцебиение - выше 64 ударов в минуту. А потом Хосок поцеловал его в душном туалете, на самом верхнем этаже здания - туда, просто, редко кто заходит. За последние две недели у Намджуна давление поднималось выше 135 на 90 шесть раз, сердцебиение теперь не ниже 80 ударов в минуту, и по утрам он покупает три гамбургера. Два из которых скармливает грязному и облезлому щенку с разными на цвет глазами, что обитает возле мусорных бачков кафе, расположенного через дорогу от их студии. Они теперь с щенком кореша - Намджун покупает ему еду, а тот, в процессе её уничтожения, слушает, куда катится этот гребаный мир и намджунова жизнь, как отдельный абзац рассказа, выделенный жирным. Намджун понял, что попал еще тогда, когда цеплялся Хосоку за плечи, чтобы устоять на ногах, и, задыхаясь от поцелуев (подыхая, точнее будет), видел, как взрываются галактики, рассыпаясь разноцветным конфетти. Хосок отпечатался ноющими судорогами в сердце, херовой тучей дебильных мыслей в голове, и воспоминаниями о горячих руках и поцелуях на плечах. Телефон пиликает еще трижды - три новых сообщения, но Намджун даже не дергается их прочесть, натягивает пиджак-одеяло ближе к шее, и укладывает поудобней голову на подлокотник. Он почти засыпает, когда слышит щелчок двери и пробивающее, резкое: "Работаешь, значит". Намджун соскакивает с дивана как ошпаренный, смотрит на Хосока не моргая, и слышит в висках, как минимум, сто ударов в минуту. Хосок чертыхается, и прокручивает в руках ключ. -Домой, быстро!