Нечистокровные котята племени Теней

      Время летело незаметно, час за часом, день за днём, так что Штормолап не сразу заметил, что листья на деревьях уже стали жёлтыми и ярко-бурыми, рассыпающимися даже от самого лёгкого прикосновения ветра. Он, наверное, и не обратил бы на это внимание, не приснись ему страшный сегодняшний сон, заставивший его поторопиться с возвращением в племя. Однако обо всём по порядку.       За время, проведённое вместе, Роджер и Штормолап успели хорошо сдружиться. Они много разговаривали, рассказывая друг другу о своей жизни. Так Штормолап узнал, что Роджер когда-то был домашним, но ему не нравилась жизнь у Двуногих: рыжий хотел свободы. Потому он сбежал и стал жить самостоятельно, собственными лапами добывая себе пищу. Штормолап, в свою очередь, поведал товарищу о жизни в племени. Роджер слушал с открытой пастью, притом умудряясь постоянно перебивать рассказчика вопросами. Повествуя о племени Теней, об особенностях жизни воителей, о долге целителей, Воинском законе и Звёздных предках, Штормолап не заметил, как чувство потерянности постепенно заполняет его изнутри. К концу своих рассказов он обычно устремлял взгляд вдаль, размышляя о том, как там без него проживают Траволапка, Клеверохвостка, разрешился ли конфликт между племенами, не получали ли целители каких-либо пророчеств… Он дико скучал по своему племени и до ужаса хотел вернуться. Он не говорил об этом вслух, но Роджер, казалось, понимал его без слов и не донимал расспросами, и Штормолап был ему за это премного благодарен.       Кроме извечной болтовни, оруженосец ежедневно приносил своему подопечному добычу, менял перевязку, проверял состояние лапы. Она стала значительно лучше, чем раньше, но для полного выздоровления требовалось минимум полторы луны, а в идеале — так вообще две, а терпения у Штормолапа было не так уж и много.       Первые дни ученик целителя очень уставал со всей этой сумятицей. Он просыпался от каждого писка со стороны Роджера, когда тот во сне поворачивался и невольно ложился на больную лапу. Поэтому Штормолап практически не высыпался и постоянно был начеку — беспокоился за больного, и только когда лапа того потихоньку начала приходить в норму, оруженосец смог вздохнуть спокойно. Ещё пару ночей он зорко следил за состоянием Роджера, но его организм, в конце концов, не выдержал, и Штормолап забылся, наконец, долгим сном. С того дня он спал беспробудно и без сновидений. Вплоть до этого утра.       Ему снился кошмар, в котором он мог летать. Странно, конечно, обычно плохие сны начинаются вовсе не так. Правда, Штормолап не сразу понял, что это — кошмар. Сначала сон казался ему прекрасным — незабываемое ощущение полёта, когда ты запросто паришь и порхаешь над землёй, как какая-нибудь птица без крыльев, как Звёздный воитель, которому доступно всё…       Мнение кота изменилось после того, как он внезапно очутился над территорией племён. Он и сам не заметил, когда успел долететь до неё, однако факт оставался фактом: вот оно, озеро, вот окружающий его лес, и вот его несёт в сторону границы с племенем Теней. Тут ветры, подхватывавшие его и, собственно, донёсшие до этого места, вмиг куда-то испарились, и кот упал на землю, больно ударившись головой.       Однако Штормолап тут же поднялся и недоуменно огляделся. Что он делает на территории племени? Неужели так быстро добрался? Он бы так и продолжал мучить себя вопросами, если бы не услышал громкие вопли. У Штормолапа всё внутри похолодело, сердце покрылось корочкой льда, возникшей от нахлынувшего страха. Кто мог так отчаянно вопить на весь лес, и почему? Ясное дело, не для развлечения. В этом крике звучали боль, отчаяние и безнадёжность; и осознание того, что голос явно принадлежал кому-то из его соплеменников, подстегнуло Штормолапа со всех лап пуститься в сторону вопиющего.       Он нёсся настолько быстро, что пару раз умудрился споткнуться и не пробежать, а пролететь несколько кошачьих хвостов головой вперёд. Однако это нисколько не смущало целителя; ещё не успев упасть, он уже поднимался и мчался дальше. С каждой новой секундой он всё чётче и чётче слышал эти крики, и вскоре узнал голос. С переполненным ужаса визгом «Траволапка!» он ещё быстрее сиганул вперёд.       Вскоре он вылетел на тренировочную поляну и… увидел свою сестру, лежащую в луже крови, а над ней — большого тёмного кота, который, казалось, состоял из какого-то тумана — Штормолап не видел его морды, она расплывалась, стоило только взглянуть в сторону бойца, однако очертания явно были кошачьими. Когда ученик целителя с бешеным воплем бросился на защиту сестры, туманный кот вдруг развеялся на ветру, словно его и не было. В другой раз Штормолап обязательно задался бы вопросом, как такое возможно, но сейчас ему не было до призрачного воителя никакого дела. Он подскочил к Траволапке и принялся трясти её за плечо:       — Траволапка! Траволапка! Очнись, слышишь меня!       Сестра не отвечала. Её глаза были закрыты, на животе зияли страшенные раны от нанесённых ударов, из которых ручьями струилась кровь, дыхания практически не было слышно. Штормолап с ужасом смотрел, как бока сестры в последний раз вздрагивают, а потом она недвижно замирает.       То, что творилось в душе оруженосца эту минуту, невозможно описать словами. Сердце, казалось, забыло о своей функции и замерло где-то у самого горла. Глаза заслезились, а в душе появилось ужасное тёмное чувство, грозящее проглотить его с головой. Траволапка не могла погибнуть! Не могла, не могла!       Он с воплем рухнул на землю рядом с ней, не тая струящиеся из глаз слёзы, и принялся вылизывать её морду, словно это могло вернуть кошку к жизни. Он бесконечно приговаривал: «Вернись ко мне… не бросай меня… пожалуйста, не умирай…» — однако его слова не возымели никакого эффекта. В конце концов, Штормолап встал, чтобы тут же упасть рядом с сестрой, свернуться клубочком, уткнув голову в лапы, и завыть, не скрываясь, на весь лес. Он не мог поверить, что Траволапка оставила его. Он не хотел в это верить.       — Приди ты раньше, её ещё можно было бы спасти.       Штормолап первое время лежал, всхлипывая, не желая никого видеть и слышать, а потом резко поднял голову, внезапно осознав, что происходит. Он вскочил и с диким шипением обернулся, раздуваясь от праведного гнева.       — Сумрачная Звезда!       Перед ним стояла та самая кошка, которая однажды разыграла в его голове гибель всего племени. Штормолап какое-то время молча смотрел на неё, а внутри отчаянно пульсировала злость. Чувство потери исчезло, когда кот понял, что всё произошедшее сейчас — не больше, чем сон, навеянный Звёздными предками из глупого желания вернуть его назад, в племя.       — Этого не произошло, да? — он покосился на тело Траволапки и своими глазами увидел, как оно развеялось на ветру, подобно тому призрачному воителю.       — Да, но это может стать правдой, если ты немедленно не вернёшься в племя, — тихо ответила Сумрачная Звезда и исчезла, оставив Штормолапа одного. Он крепко зажмурился от нахлынувшей ярости, боли после пережитой скорби и… проснулся в наспех устроенном гнёздышке на краю поля.       — Штормолап? — Роджер с нескрываемым волнением смотрел на друга. — Ты в порядке?       Ученик целителя с трудом восстановил дыхание, пытаясь заглушить рвущиеся из него чувства, сморгнул всё ещё не убежавшие слёзы и выдавил чуть злее и печальнее, чем надо:       — Да… всё нормально.       Роджер задумчиво склонил набок голову. Тёмные глаза внимательно оглядывали Штормолапа, словно котик решал, стоит ли сейчас разговаривать или лучше просто позволить другу самому справляться со своими сновидениями. Наконец, после долгой паузы, за время которой Штормолап окончательно убедился, что всё происходящее было только кошмаром, и более-менее успокоился, Роджер заговорил.       — Ты кричал во сне, — сообщил он. — Кто такая Траволапка?       — Это… это моя сестра, — Штормолап помолчал, потому что к горлу вновь подкатил ком при воспоминании о бездыханном теле у бурых лап, однако он быстро прогнал наваждение, помотав головой. — Мне снилось, будто её убили. А потом воительница из Звёздного племени пришла ко мне и сказала, чтобы я немедленно возвращался, иначе этот сон станет явью.       Роджер долгое время молчал, не сводя со Штормолапа напряжённого взгляда, и, наконец, задал роковой вопрос:       — Так почему бы тебе не вернуться?       Штормолап открыл пасть, чтобы ответить, но закрыл, поняв, что Роджер и так знает ответ: ученик целителя до сих пор не ушёл потому, что боится за своего пациента, которому ещё далеко до полного выздоровления. Поэтому оруженосец лишь тихо вздохнул и, предупредив, что пошёл за завтраком, умчался в траву.       Охота выдалась не очень лёгкой в большинстве своём потому, что все мысли Штормолапа были заняты совсем другим. Он размышлял о том, как же ему необходимо срочно идти к озеру. После сна, в котором он увидел свою мать, желание вернуться всё росло и крепло, а сегодняшний кошмар стал последней каплей в чаше его устойчивости. Ему хотелось выть, и он бы завыл, если бы это помогло ему, однако он понимал, что слабость никак ему не пригодится, даже, напротив, помешает, не говоря уже о том, что ситуация со стороны будет довольно глупой, и потому кот продолжал красться молча, копя невысказанными все свои переживания.       Несмотря на то, что в голове у оруженосца творился настоящий сумбур, ему удалось-таки поймать двух мышей и даже одну довольно большую ящерицу, которая до последнего не замечала охотника, греясь на камешке. Удачная охота, пусть на неё и было затрачено почти всё время до полудня, подняла Штормолапу настроение и моральный дух. Однако то, что произошло после, окончательно снесло ему крышу.       По возвращению к их с Роджером «лагерю» он показывал рыжему, как надо есть ящерицу. Так Штормолап пытался забыться, и на какое-то время ему это удалось. Они с Роджером поровну разделили еду: бродяге достался вполне себе сносный кусок пресмыкающегося, который он не мог не оценить по достоинству.       — Фхуфсшно, — похвалил Роджер ящерицу, и Штормолапу потребовалось ровно три мгновения, чтобы понять, что странный набор звуков означает «Вкусно».       — Я рад, что тебе нравится, — промурлыкал он, пододвигая вечно голодному Роджеру мышку, за которую тот немедленно принялся. От воителя за всё проведённое вместе время не укрылся недюжинный аппетит бродячего кота, и потому на охоте Штормолап старался поймать больше дичи.       — Ефё бы, — не переставая жевать последний кусок ящерицы, ответил Роджер. Даже не проглотив содержимое своего рта, он принялся за мышь, жадно вгрызаясь в тёплую плоть. — Я тфутф подумал… — начал он, но Штормолап напомнил ему, что «Когда я ем, я глух и нем», и Роджер замолчал, разделываясь с пищей.       Пиршество они закончили почти одновременно, и только тогда Штормолап вопросительно уставился на товарища. Тот облизал усы, собирая остатки крови и мясные крошки, и заговорил:       — Пока ты был на охоте, я подумал над тем, что тебе надо вернуться в племя, а из-за меня ты не можешь, хотя очень хочешь… — Он прервал все возражения Штормолапа взмахом хвоста. — Погоди, дослушай. Так вот, я придумал, как всё устроить.       Ученик целителя с надеждой воззрился на друга, чувствуя, что Роджер действительно знает, о чём говорит — этот бродяга создавал впечатление кота намного умнее, чем он, Штормолап, и оруженосец подозревал, что Роджер ещё и на пару зим старше.       — Помнишь, я рассказывал тебе историю про то, что я всегда хотел свободы и потому убежал из дома? — Штормолап кивнул. — Так вот, я не сказал, что у меня ещё были брат и сестра. Брат был прирождённым домашним, а сестра — такая же чокнутая, как и я. Наверное, жажда свободы досталась нам от отца: он был бродягой. Сестру звали Стеллой, и мы с ней могли часами говорить о том, как ужасно быть домашними и как прекрасно быть дикими. Когда я сбежал, она испугалась и не пошла со мной, но потом, спустя, наверное, луну-две, тоже решилась уйти. Думаю, мои рассказы о прелестях вольной жизни способствовали этому. Так вот, она тоже убежала. С тех пор мы стали бродягами, довольно часто пересекаемся на дорогах города, иногда ходим друг к другу в гости, чтобы поделиться последними новостями и обсудить сплетни… сейчас она живёт где-то в городском парке. Я подумал, что ты мог бы разыскать её, попросить присмотреть за мной, показать, что нужно делать, а сам бы возвращался в своё племя.       Штормолап довольно долго пялился на котика, не веря в услышанное. Да Роджер, оказывается, гораздо умнее, чем он думал! План рыжего был просто идеален — по крайней мере, так показалось Штормолапу поначалу. Потом он заметил один явный изъян в идее Роджера и задумчиво нахмурился.       — Но я ведь понятия не имею, где находится городской парк…       Кот усмехнулся в усы.       — У меня в городе много знакомых, они тебе помогут, — успокоил он воителя. — Сначала тебе нужно найти Барса, он покажет тебе дорогу в сторону парка. — Поймав недоуменный взгляд Штормолапа, Роджер закатил глаза и покачал головой. — Сейчас объясню, не пугайся раньше времени. Если идти в город этой стороной, то есть прямой дорогой, — взмах хвоста по направлению к скоплению гнёзд Двуногих, — и пройти пару кварталов, не сворачивая, можно выйти на ярко-красный дом с зелёной крышей — единственный во всём городе, ты ни с чем его не спутаешь. В этом доме живёт Барс, старенький ворчливый домашний котяра. Ты сразу поймёшь, что это он: у него громкий голос и ни с чем несравнимый запах, — Роджер смешно поморщился, явно припомнив что-то невероятно забавное. — А вообще он немного крупнее тебя, куда пушистее, у него белая с чёрными пятнами шерсть, а на шее — синий ошейник с бубенцом. Барс давно знает меня и большинство других жителей нашего города, и, если ты объяснишь ему ситуацию, он скажет тебе, куда идти дальше. Сам он из дома не выбирается, только в садике по забору гуляет, но у него масштабные связи, он быстро направит тебя, куда надо, и до парка ты доберёшься… думаю, до заката точно. Если что, переночуешь там, разыщешь Стеллу, и вы вместе придёте сюда. Как тебе?       Штормолап немного помолчал, потом не удержался от радостного урчания и, расчувствовавшись, потёрся щекой о щёку Роджера.       — Ты гений! — с энтузиазмом воскликнул оруженосец. — Это просто великолепный план!       Роджер потупил взгляд, но не смог сдержать польщённого мурлыканья, радостный, что его так расхвалили. А Штормолап в это время подпрыгивал на месте, бросаясь то туда, то сюда: ему не терпелось пуститься в путь. Не желая терять времени даром, Штормолап отправился на охоту: надо ведь Роджеру чем-то кормиться всё это время.       Благо ни разу за эти дни в поле не встречались собаки, коршуны и другие хищники, способные навредить раненому коту, и потому Штормолап нисколько не беспокоился за его безопасность. Единственное, что может настигнуть Роджера, — это дождь или холод, однако пару дней назад Штормолап, предвидевший возможность такой погоды, соорудил рыжему что-то наподобие палатки около корней дуба. Там мог поместиться только один кот, и Роджер на ночь уползал туда, где специально для него была выстелена мягкая подстилка. Так что и на этот счёт ученик целителя мог не переживать. Теперь оставалось только сделать запас еды побольше и отправляться в путь.       Штормолап вернулся с охоты с наступлением вечера, гордо неся в пасти трёх мышей и двух ящериц, чьи хвосты с трудом уместились в его зубах. Правда, под конец своего шествия он совсем не по-геройски выронил изо рта половину своей ноши, чем вызвал задорный смех со стороны Роджера. Кот поблагодарил воителя за добычу и запихал её в свою палатку. Штормолап в это время осмотрел его лапу, удостоверился, что она в норме, поменял повязку, а потом, лизнув напоследок Роджера в лоб, пустился в путь; в новый путь, возможно, короче тех, что ему пришлось преодолеть, но оттого не менее опасный. Ведь сейчас Штормолап направлялся прямиком в обиталище Двуногих, и он не знал, как примет его этот загадочный, пугающий своими размерами город.