Seven Devils

Асиньи разбудили меня ни свет ни заря. Ибо так приказал повелитель. А им у нас являлся Лафейсон. И перечить ему никто не решался. Я же выражала своё недовольство столь ранним подъёмом исключительно про себя, в тайне надеясь, что именно в этот момент трикстер решил поворошить мои мысли и наткнулся на столь нелестные эпитеты в свой адрес. Девушки одели меня в прогулочный костюм, Рагна заплела замысловатую косу. Завтракали мы с Лафейсоном вдвоём, причём на кухне. Ждать, когда сервируют обеденный зал, не хотелось обоим. Наскоро насытившись, мы отправились на небольшую экскурсию по ещё сонному дворцу. Хотя, небольшая — это я ошиблась. Десятки залов, запутанных коридоров, длинных лестниц, тысяча дверей, бесчисленное количество колонн — это многообразие ну точно не укладывалось в определение небольшой экскурсии. Окончательно запутавшись, я попросила Лафейсона прекратить это бессмысленное блуждание. Со временем привыкну к этому лабиринту. Локи согласно кивнул, и мы направились к выходу из дворца. У ворот нас ждали осёдланные лошади, которых держал за поводья Тор. — Я поеду с вами, — заявил громовержец. Трикстер лишь молча пожал плечами, не сказав ни слова против. Он вообще сегодня был на удивление молчаливым. Локи забрал у брата поводья и легко запрыгнул в седло. Его конь был абсолютно чёрного цвета, с лоснящимися боками, длинной, шелковистой гривой и таким же хвостом. Мне достался конь кипельно — белого окраса. А Тор же восседал на крепкой лошади гнедой масти. — Начнём с Хаймдела, — бросил Локи, пришпорил коня и умчался вперёд. — Слушай. До обсерватории ведь ехать не ближний свет, — поделилась своими недовольствами с Тором, — он всегда такой нерациональный? — Это нормально, Афина. Привыкнешь, — хохотнул Тор и отправился следом за братом. Я закатила глаза и ударила коня в бока. Чувствую, поездка будет весёлой. И даже очень. Чтобы добраться до Хаймдела, нужно было проскакать через весь Радужный мост. Дело долгое и утомительное, но созерцание неба невероятной красоты, необычного пейзажа, да и самого моста, который действительно был радужным, компенсировало все недостатки с лихвой. Добравшись до обсерватории, мы спешились. — Дамы вперёд, — галантно заявил трикстер, пропуская меня в обитель стража Девяти миров первой. Я довольно хмыкнула и вошла внутрь. Почтительно кивнула Хаймделу. Страж оглядел нас и радушно улыбнулся. — Поздравляю с грядущей свадьбой, мой лорд, — страж кивнул Локи. Я пыталась уловить в его тоне неискренность или же нотку неприязни к трикстеру, но всё было в порядке. Видимо, если даже нелюбовь к Лафейсону и есть, ас тщательно её скрывает. — Что привело вас в мою обитель? — звучный бас Хаймдела заставил меня слегка вздрогнуть. — Небольшая экскурсия по будущим владениям, — улыбнулась я и перевела взгляд на трикстера. — Хаймдел — страж богов и мирового древа Иггдрасиль. Видит и слышит абсолютно всё во всех Девяти мирах. После того, как он присягнёт нам на коронации, можешь просить его о чём угодно, — быстро пробежался по обязанностям аса Локи. — И до коронации тоже, — вставил Хаймдел. Я улыбнулась и кивнула. — Удачной поездки, — любезно проводил нас с трикстером страж, — Тор, можно тебя? Громовержец задержался, махнув нам рукой, чтобы мы подождали его снаружи. — Спорим, речь пойдёт о Фостер? — шепнула я Локи, когда мы покинули обсерваторию. Трикстер ухмыльнулся, в глазах загорелся едва различимый огонёк любопытства. — Она мне понравилась, — довольно хмыкнул он, вспоминая первое знакомство с этой отважной учёной, которая не побоялась дать ему в челюсть с размаху. — Хочешь сказать, чтобы тебе понравиться, нужно просто тебя ударить? — изогнула бровь я. Локи тихо рассмеялся. — Хочешь мне понравиться? — саркастично заметил он, с потрясающей грацией запрыгивая в седло. — Если ты выбрал меня в союзницы, значит, я справилась с этим и без рукоприкладства, — ответила я, с лёгкостью садясь на коня. Трикстер метнул в меня оценивающий взгляд. На его лице отразилась лёгкая задумчивость. И сомнение. Он будто пробовал сказанные мною слова на вкус, пытаясь понять, какие они. Горькие. Кислые. Или же приторно — сладкие. — Мне нужен лишь трон, Паллада, — ровным, чуть снисходительным голосом заметил Лафейсон. — А мне — лишь месть, — ответила я, подражая ему. Мы смотрели друг другу в глаза. В одних явственно читалась жажда власти. В других — мести. Двое одержимых богов с непроглядной тьмой в душе. И что же ждёт Девять миров, когда мы займём трон? Честно говоря, представить страшно. — Можем ехать, — нарушил тишину Тор, взбираясь на коня. — Фостер? — спросила я, повернувшись к нему. Тор кивнул, натянув поводья. Мы с трикстером обменялись взглядами, а — ля «ну я же говорил» и направились вслед за Тором, прочь от золотой обсерватории Хаймдела. Мы держали путь в город, чтобы окунуться в течение реки жизни обычных асов. Хотя, чтобы погрузиться в реку такой глубины, нужно время. Ведь каждый уголок, каждая улица имеют свою историю, своих жителей, обычаи и традиции. Сегодня мы просто пробежимся по гребням волн городской жизни асов. С галопа мы перевели коней на обычный шаг. Я разглядывала причудливые дома, вглядывалась в лица, вдыхала запах свежей утренней выпечки, щурилась от солнечных бликов. Город только просыпался. Взошедшее солнце, сиявшее в стократ ярче, чем людям видится на Земле, будило колючими лучами забулдыг и пьяниц, которых к утру выставили на улицу из местных таверн. Они даже не потрудились донести своё бренное, пьяное тело до дома. Так и рухнули под дверями трактиров, укутанные запахом собственного перегара. А некоторые держались из последних сил, цепляясь трясущимися пальцами за юбки проходящих мимо девушек, которые имели неосторожность подойти к ним слишком быстро. С корзинами наперевес, асиньи спешили по своим делам, но при этом приветливо улыбались прохожим, мгновенно растворяя образовавшийся осадок неприязни к опустившимся на самое дно пьяницам. Абсолютно все девушки и женщины были прекрасны собой, каждая — по — своему. В них не было и следа стандартов красоты, которые так возносили в Мидгарде. Казалось, что их внешность — это их раскрывшаяся душа. Они приветливо кивали нам, почтительно склоняя головы в знак уважения. Я отметила, что Локи достаётся равная доля уважения с их стороны, что и Тору. Значит, асы не разделяют принцев на любимого и нелюбимого. Они оба для них равны. Оба члены королевской семьи, которых следует уважать. Это, откровенно говоря, порадовало меня. И трикстера тоже. Кажется, он позабыл о недавних событиях. О страшной тайне Одина и Фригги. Ему просто нужно научиться принимать это. И понимать, что «приёмный» — не значит «нелюбимый». Мысли текли мирным потоком. Совсем как жизнь городских жителей. И речи принцев. Оба увлечённо рассказывали мне об истории Асгарда, о традициях и обычаях, об устройстве всех Девяти миров. Казалось бы, былые разногласия — давно забытое прошлое. Но какая — то невидимая, едва ощутимая стена всё ещё стояла меж братьями. И мне отчаянно хотелось её разрушить. Я понимаю, если бы Тор и Локи могли бы похвастаться огромным количеством братьев и сестёр, пренебрегая при этом своими хорошими отношениями. Но, увы, они не могут. Поэтому, должны держаться друг за друга. Личное мнение богини, которая состоит в родстве с половиной Олимпа. На истории об очередном подвиге троицы воинов, двух братьев и великолепной леди Сиф, Локи прервался. Он нагнулся, беря большое алое яблоко из корзины, которую нес на плече крепкий и улыбчивый парень. — Паллада, — окликнул меня трикстер, кидая спелое яблоко прямо в мои руки. Я благополучно поймала его и втянула носом дурманящий запах этого фрукта. И благодарно улыбнулась Лафейсону. Тень ответной улыбки скользнула по его тонким губам столь быстро, что я едва успела её разглядеть. А довольный Тор жевал свежую булочку, утянутую с подноса пекаря, который имел неосторожность пройти с дымящейся выпечкой мимо успевшего проголодаться громовержца. На прогулку по городу мы убили день. И мне была показана лишь малая его часть. Обратно возвращались чуть уставшие и в полной тишине. Мы проезжали вдоль узкой улочки, на которой хаотично расположились вполне себе уютные домики. Здесь было довольно — таки пустынно и по — хорошему тихо. Спокойно. Если бы не приглушённые крики и гиканье. Я насторожилась, огляделась на своих спутников, и не говоря ни слова, двинулась на шум. Завернув за угол, я обнаружила просторный пятачок, окруженный маленькими домиками. У одного из них сидела миловидная девчушка. Её маленький рот скривился в беззвучном плаче. На щеках виделись дорожки от слёз. У её ног лежала кукла с оторванной головой — причина разведённой сырости. А неподалёку заметила небольшой кружок из парней, которые колотили щуплого мальчишку. О причинах драки узнаю потом. А сейчас надо разогнать этих парней. Иначе кому — то не поздоровится. Пришпорив коня, я хотела было двинуться на помощь, но длинные, холодные пальцы крепко сжали моё запястье. — Действуй хитрее, — прошептал мне на ухо Лафейсон. Они с Тором подъехали незаметно. Трикстер нарисовал в воздухе комбинацию рун. Зеленоватое свечение окутало мальчишку в центре. И будто придало ему сил. Он надавал своим обидчикам таких тумаков, что те бежали быстрее Капитана, утренняя пробежка которого не занимает много времени по причине высокой скорости его бега. Я удивлённо уставилась на Лафейсона. — Если бы ты за него заступилась, он бы никогда бы не утвердился в их глазах, — пояснил он. Так, будто ему это знакомо. Я кивнула, соглашаясь, затем спешилась, замерев в нерешительности, наблюдая за дальнейшими действиями детей. Девчушка полными слёз глазами смотрела на парня. Она хотела было обнять его, видимо, из благодарности, но он пресёк эту попытку. — Никаких телячьих нежностей! — прикрикнул он. Парнишка был в замешательстве, явно не понимая, откуда в нём взялась такая сила. Он оглядел нас невидящим взглядом, резко развернулся и отправился прочь по очередному ответвлению улицы, которое уходило далеко — далеко, в самый закат. Я мельком глянула на девочку и, убедившись, что она в относительном порядке, пошла за парнем. По крайней мере, у неё не виднелось синяков и ссадин на лице, как у мальчика. — Эй, парень, — окликнула его я, поспешив вдогонку. — Не подходи! А то и тебе достанется! Мальчишка даже не обернулся, лишь продолжал убегать. Я остановилась, присела на корточки и едва коснулась земли. Почувствовав лёгкое щекотание на правой руке, я слегка поёжилась. Чернее ночи королевская кобра скользнула меж пальцев, бесшумно опускаясь на землю. На правой руке, с самого моего рождения, были едва заметны очертания змеи — моего символа. Этот рисунок сопровождал меня всю жизнь, оживая тогда, когда это необходимо. И сейчас самое время. Кобра легко скользнула меж ног парня и преградила ему путь, подняв вертикально голову и раздув капюшон, издавая при этом неприятное, предостерегающее шипение. Мальчик замер. Его сковал страх. И это вполне объяснимо. Я нагнала его и обошла, становясь напротив. — Ну и кто тебя учил так разговаривать со старшими? — спросила я. Затем свистнула. Почувствовала, как ногу обвивает холодная, чешуйчатая змея, мгновенно доползшая до шеи. Ибит уютно устроилась на моих плечах, приятно холодя кожу. Взгляд парня был прикован к кобре. — Успокойся. Она совершенно безобидна. Пока я не попрошу её об обратном. Мальчишка с облегчением выдохнул. — Кто ты? — понуро спросил он, оставляя попытку побега. — Афина. А ты? — Ингвальд. — Расскажешь, что случилось? — спросила я, аккуратно дотронувшись до ссадины под глазом. Парень зашипел. — Подрался из — за той плаксы. Надоело, что её вечно обижают. Да ещё и меня заставляют. Но я не смог. У меня просто рука не поднялась. Она же такая маленькая. И глупая. — С чего ты взял, что она глупая? Мы медленно возвращались во дворик, вымощенный жёлтым камнем. — А чего реветь из — за какой — то куклы? — Значит, она ей очень дорога. Парень хмыкнул и пожал плечами. Когда мы вернулись, белокурая девчушка уже и забыла о причине своих слёз. Мокрые дорожки на щеках высохли. Она сидела на коленях Тора и мило улыбалась, демонстрируя симпатичные ямочки на щеках. Цепкие ручонки крепко сжимали абсолютно целую куклу. Завидев своего спасителя, она слезла с колен громовержца и подбежала к мальчишке, с размаху врезаясь в него и обвивая его талию тонкими руками. Парень смутился. — Спасибо, — шепнула она, зажмурившись. — Да чего уж, — пробубнил мальчик, несмело проведя смуглой рукой по белокурым волосам. — Ты где взяла эту мерзость? — Тор отвлёк меня от созерцания столь милой сцены. Громовержец бесцеремонно тыкал пальцем в Ибит. Змея подняла голову, грозно сверкнув чёрными — чёрными глазами. — Готов поспорить, она о тебе такого же мнения, — съязвил Лафейсон, подходя ко мне. Он провёл пальцем по голове Ибит. Та, словно успокоившись, положила голову обратно, уткнувшись в мою шею. Я улыбнулась шутке трикстера. — Это не мерзость. Это — Ибит. Мой символ. — Хорошо. Где ты взяла эту не — мерзость? — продолжал настаивать Тор. — На моей руке есть едва заметные очертания змеи. Нечто вроде татуировки. Рисунок проявляется и оживает, когда мне это нужно. Тор удовлетворённо и чуть завистливо хмыкнул. — А как ты смог победить их всех? — до наших ушей донёсся робкий детский шёпот. Все трое повернулись к детям. — Позволишь мне объяснить? — спросила я. Девчушка кивнула. — Это называется магия. Совсем — совсем чуть — чуть магии помогли Ингвальду защитить тебя. И себя. — Мне помогла ты? — спросил парень. — Нет. Дети, не сговариваясь, посмотрели на трикстера. Почему — то вариант «Тор, владеющий магией» они отмели. — Наверное, нужно сказать тебе спасибо, — Ингвальд отошёл от девочки и приблизился к трикстеру, протянув ему руку. Локи нахмурился. Но, чуть помедлив, сжал протянутую ладонь, принимая благодарность. — И я тоже хочу, — проговорила девчушка, приблизившись, — только руку я тебе жать не буду. И тебе придётся наклониться. Ты для меня слишком велик. Она говорила уверенно и без тени страха. Видимо, у неё внутри стальной стержень. Просто она ещё об этом не знает. Локи посмотрел сначала на меня, потом на брата. Я нашла его ладонь и чуть сжала её в знак ободрения. Трикстер молча выдернул руку, но присел, чтобы быть с девочкой на равных. Её хрупкие ручонки обвили его шею, заключая в робкие, нежные, детские объятия. Широкая ладонь трикстера легла на спину девочки. Локи слегка похлопал девчушку, давая понять, что пора прекращать эти нежности. Представляю, как глупо мы с Тором смотримся со стороны. У обоих улыбка, небось, до самых ушей. — Где ваши родители? — нарушил тишину Локи, отстраняясь от ребёнка. — Мои в кузнице. Мама понесла отцу ужин и немного задержалась. Скоро должны вернуться, — ответила белокурая. — Мой отец снова заливает глаза в трактире, — резко бросил Ингвальд, — мать пошла за ним, чтобы вернуть домой. Ему нужно проспаться перед завтрашней рабочей сменой. Я немного растерялась. У Ингвальда, оказывается, нелёгкая жизнь. Я перевела взгляд на трикстера в поисках помощи. — В каком он трактире? — спросил он. — Вы не найдёте, — ответил парень, тряхнув каштановыми кудрями. — Так покажи нам, — произнёс Тор. Ингвальд пожал плечами. — Какого коня выбираешь? — спросила я, направившись к лошадям. — Я хочу чёрного! — выпалила девчушка, опережая парня. Я взглянула на трикстера. Он молча взлетел в седло со всё той же грацией. Затем протянул руку. Надо же, согласился. Тор поднял белокурую на руки и передал брату. Локи посадил её впереди себя. — Паллада, бери парня к себе, и езжайте вперёд, — бросил он, натянув поводья. Я села в седло, Ингвальд устроился впереди меня. Но перед этим попросил убрать змею. Она его нервировала. Я исполнила его просьбу и пришпорила коня, направляя его туда, куда указывал парень. Трактир действительно находил в каком — то закоулке. И сами бы мы его ни за что не нашли. На Асгард опустились сумерки, и местные пьяницы постепенно подтягивались к таверне. — Тор, забери Ингрид, — бросил Локи. Я принялась судорожно соображать, что он намерен сделать. Тор забрал девочку к себе, а трикстер спрыгнул с седла. — Идём, — обратился он к парню, — ты — с нами, выведешь его мать, — последнее было сказано мне. Меня пугала его странная, непоколебимая решительность. Я взглянула на Тора. Тот лишь молча пожал плечами, мол, не перечь. — Паллада, — нетерпеливо поторопил меня Лафейсон. Ингвальд уже стоял рядом с ним и озирался по сторонам в поисках отца. Я слезла с седла и направилась за ними. Когда вошли в таверну, я сразу же учуяла такой сильный запах эля, что, казалось, он собьёт меня с ног. Недовольно поморщившись, я принялась проталкиваться через подвыпивших посетителей, стараясь не терять из виду Локи и Ингвальда. Парень нашёл своего отца и выбившуюся из сил мать в самой гуще пьяного сброда. Трикстер молча передал мне уставшую женщину и велел вывести её вместе с сыном. Я недоверчиво покосилась на него. Только бы он не наделал глупостей накануне коронации. Трикстер нетерпеливо кивнул мне, а сам грубо вытолкал пьяного в дрова мужчину к чёрному ходу. Я вывела Ингвальда с матерью на свежий воздух. Женщина принялась причитать и осыпать нас вопросами. Я заметно нервничала из — за Локи, поэтому на её вопросы отвечал Тор. Чётко и предельно ясно. Через некоторое время вернулся её муж. Трезвый, как стекло. Принялся благодарить меня, Тора неизвестно за что, расцеловал свою жену, потрепал сына по голове. Деликатно извинился и сказал, что им уже пора. Мы не стали их задерживать. Ингрид они забрали с собой. Ингвальд поручился за неё. Через несколько секунд после их ухода вернулся трикстер. — Что ты с ним сделал? — накинулись мы на него. — Ничего, что могло бы ему навредить, — лишь бросил Локи в ответ, возвращаясь в седло. — Подробностями не обеспечишь? — спросил Тор, следуя его примеру. — Просто показал ему всю ничтожность его существования. Вот и всё. — Наверное, из тебя выйдет хороший правитель. И отец, раз тебя так тронула судьба этого мальчика, — растерянно заметила я. — Не смей, Паллада. Если ты родишь на свет это чудовище — я его убью, — выплюнул Локи и пустил лошадь галопом. ***

Clint Mansell — Winter: Lux Aeterna

По возвращению во дворец я прямиком направилась к себе. Сегодняшний день был слишком богат на события. Асиньи раздели меня, омыли, снимая часть груза усталости с плеч, и уложили спать. Я отключилась мгновенно, как только голова коснулась подушки. И это было моей самой большой ошибкой. Я с трудом раскрыла глаза, озираясь по сторонам. Темно. Сыро. Мрачно. Удушливый запах серы настойчиво терзает моё обоняние. Голова трещит по швам. Я пытаюсь пошевелиться, но не могу. Тело приковано к столу. Я нага и распята. Толстые кожаные ремни надёжно удерживают меня в плену. На них виднеются странные комбинации рун. Воспалённое сознание пронзает страшная догадка. Я — в царстве Аида. И отправил меня сюда Лафейсон. — Ты всегда была сообразительной, — голос Аида стелется плотным и тёмным туманом по каменистому полу, — да, это дело рук твоего бога. Которому ты так наивно доверилась. Аид не показывается. Держится в тени. Но и этого хватает, чтобы разозлить меня. Я начинаю извиваться, но ремни надёжно удерживают меня. Шевелю пальцами, но молнии нет. Даже маленькой искры. Мне хочется кричать от осознания собственного бессилия, но из открытого рта не вырывается ни звука. Даже жалкого хрипа. — Нравится, да? Эти причудливые письмена, созданные твоим богом, лишают тебя всего, что может облегчить твою боль. Я кусаю губу до крови, когда замечаю в темноте три пары светящихся глаз. О, великий Зевс, помоги! — Не — а. Папочка тебя не слышит. Даже не пытайся. Теперь ты моя. Он спускает с цепи Цербера, ужасного трёхглавого пса. Его длинные, острые когти мгновенно вцепляются в мою мягкую плоть, оставляя глубокие, алые борозды. Я силюсь кричать, но ни единого звука не нарушает смех Аида и рычанье этого исчадья Ада. Меня уже ничто не спасёт. Я проиграла. Я проснулась с дикими, душераздирающими воплями от того, что меня кто — то настойчиво тряс за плечи. Я резко села на кровати. Дыхание было тяжёлым и прерывистым. На лбу выступила испарина, меня колотило. — Ты разбудишь весь дворец, — Лафейсон прилагал титанические усилия, чтобы сдержаться и не залепить мне пощёчину, чтобы унять мою истерику. На его шее я заметила алые следы от ногтей. Края борозд были словно обожжены. Видимо, во время сна я всё — таки воспользовалась зачатками молнии, пытаясь защититься от пригрезившегося Цербера. — Откуда это? — спросил он, указывая на грудину. Едва совладав с эмоциями, я обнаружила алые полосы, так ярко выделявшиеся на бледной коже. — Ногтями расцарапала. Во сне, — задыхаясь, ответила я. Мне не хотелось думать о том, что следы эти так похожи на следы от когтей Цербера. — Мне снился такой кошмар, Локи, — я прижалась к нему, содрогаясь всем телом. Грудину нестерпимо жгло. Как же моё подсознание тяжело справляется со страхом вновь остаться ни с чем, подсовывая мне такие кошмары. Лафейсон слегка опешил. Его ярость постепенно сходила на нет. Он аккуратно провёл рукой по моим волосам. Я продолжала рвано дышать. — Расскажи, что тебе снилось, — его голос внезапно сел. — Нет. Нет, я не хочу переживать это снова, — отказалась я, зарываясь носом в его шею. Я отчаянно нуждалась в ком — то, кто пробудит меня от кошмара в любой момент. Вся божественная сила и выдержка улетучились в один момент. Их место занял липкий страх. Страх предательства. И страх быть побеждённой. — Это воздействие Аида? — Нет, скорее подсознание. Ты ведь защитил меня от него, верно? — я отстранилась от трикстера и заглянула ему в глаза. Сейчас я чувствовала себя маленькой и слабой девочкой. Прямо как раньше, когда спрашивала у отца, не выберутся ли титаны из подземелья и не придут ли мстить своему угнетателю. — Да, — Локи устало выдохнул. — Постарайся заснуть. Он уложил меня обратно и накрыл одеялом. — Это я тебя так? — спросила я, проведя пальцами по алым следам на шее. — Слишком яро отбивалась от меня, когда я пытался тебя утихомирить. Регенерация сделает своё дело. Надеюсь, твоя тоже, — он кивнул на мои борозды на грудине. Сдаётся мне, он слабо поверил в мою отговорку. Трикстер направился было к двери, но я его остановила. — Локи. Останься. Если снова приснится кошмар, тебе хотя бы не придётся проделывать такой путь. Лафейсон долго смотрел на меня изучающим взглядом. Колебался. — Я прошу тебя. Трикстер сдался. Лёг рядом. Я повернулась к нему. — Расскажи мне что — нибудь. Что угодно. Любой бред. Хоть рецепт зелья. Только не оставляй меня наедине с тишиной. Заслышав его мерный, обволакивающий шёпот, я прикрыла глаза, не вдаваясь в суть слов. Дыхание выровнялось. Сердце забилось в обычном ритме. Я придвинулась ближе к богу, ощущая тепло его тела. Даром что он ледяной великан, ведь не холодный вовсе. Сознание затуманилось, и я провалилась в сон, чувствуя, как тонкие, холодные пальцы гуляют по моей шее.