Seven Devils

Florence And The Machine — Heavy In Your Arms

Остаток ночи я провела без кошмаров, спасибо Морфею. Хотя, это не улучшило утреннее состояние ни на йоту. Я чувствовала себя разбитой и опустошенной, будто кто — то залез в моё нутро костлявой рукой и без церемоний вытащил со дна души всю мерзость. Этот страшный кошмар с Аидом в главной роли, в котором Цербер был ужасным палачом, до сих пор не давал мне покоя. Утром в мой разум закрались сомнения по поводу игр собственного подсознания. Внутренний голос робко шептал, что такое видение могло быть маленьким подарком от Аида, но разум обрубал эти одурманивающие речи на полуслове. Локи оградил меня от влияния Его загробного величества, а это значит, что подсознание просто сыграло со мной злую шутку. Раскрыв глаза, я первым делом устремила взгляд на соседнюю подушку. Она была пустой, даже не примятой. Значит, трикстер ушёл давно. Интересно, а что он приготовит для меня на сегодня? Отдавшись в руки своих служанок, я мысленно перебирала все варианты сегодняшних, так скажем, развлечений. Но ни одна из мыслей не оказалась верной. — У меня для тебя слегка неприятное известие. Способность трикстера бесшумно появляться там, где его не ждут, начинала раздражать. Я отпустила девушек, которые уже было приступили к колдовству над мой прической, и повернулась к Локи. — Путь к трону будет слегка тернистым для тебя. — Этого стоило ожидать. В чём дело? — Ты должна будешь доказать, что достойна трона. Трикстер расположился в кресле, прижав к губам указательные пальцы, находясь в явной задумчивости. — Я твоя избранница. Разве этого мало? — я вскинула брови. Руки, проворно заплетавшие волосы в косу, опустились сами собой. Я полагала, что благословления Одина вполне достаточно для заключения нашего союза и восхождения на трон вместе с трикстером. Тем более, разве спасение Фригги нельзя считать доказательством? Лицо Лафейсона не выражало никаких эмоций. Бог был абсолютно спокоен. Взгляд зелёных глаз был властным и уверенным. Локи изучал меня, видимо, анализируя все мои лучшие качества, которые способны доказать всем, что я достойна быть рядом с ним и управлять Девятью мирами. — А спасение царицы Асгарда разве не является доказательством? — озвучила я свою недавнюю мысль. — Спасение Фригги, безусловно, показывает твою хитрость, смекалку, благодушие. Но помимо этого, асы всегда ценили физическую силу. — Кого мне нужно убить? — со вздохом осведомилась я. — Я знаю твою нелюбовь к пустым кровопролитиям, поэтому, спешу обрадовать — никого. Тебе лишь нужно одержать победу в ничего, по сути, не значащем поединке. Видимо, Локи был уверен во мне, раз это маленькое препятствие ничуть не нарушило его чёткий план. — Изначально, ты должна была сойтись в поединке с нашей богиней войны — Фрейей. Наша свадьба выпала на период кровавой жатвы, так что она вполне могла бы сразиться с тобой. Но Фрейя удалилась на поиски странствующего мужа, поэтому тебе придётся скрестить мечи с Сиф. Она — одна из лучших воительниц отцовской свиты. — Мечи? — меня крайне волновал выбор оружия. — Древняя, давно забытая традиция. Но ради нас Всеотец сделал исключение, извлекая этот обычай из своих лабиринтов памяти. И Локи был этому не рад. Да и мне этот поединок особой радости не приносил. Я уже успела кое — что узнать о леди Сиф. Великолепная воительница, дававшая фору большинству асгардских воинов. — Оружие менять нельзя? Трикстер поднялся, чуть сведя брови к переносице. — Отчего такая неприязнь к мечам? В Свартальфахейме ты была вполне довольна этим оружием. — Тогда иного выбора не было. — Его нет и сейчас. Я потупила взгляд. Детская травма не позволила мне владеть мечом так же превосходно, как и копьём. — Ответ кроется в твоём прошлом. Я молча кусала губы. Незачем подтверждать очевидное, тем более, что сказать — то мне, по сути, и нечего. Рассказать о своём первом убийстве я пока не готова. — Я знаю Сиф лучше, чем она сама. Манеру боя, слабые места и сильные стороны. Пара моих уроков — и препятствий на пути к трону больше нет. Их ведь нет? — трикстер оттянул края выреза моей рубашки, обнажая красные, зарубцевавшиеся следы ночных кошмаров. — Просто подсознание, — объяснила я. — Как бы не так, — недоверчиво заметил Локи, проведя пальцами по бороздам. — Мне снился Цербер, вонзающий когти в мою плоть. Это — следы его когтей. Самовнушение. Сон был слишком реалистичным, я действительно поверила в него. Или это нечто, вроде стигматов. В любом случае, всё в порядке, Лафейсон. С кошмарами я справлюсь, а в поединке одержу победу. Препятствий к трону больше не будет. Я старалась говорить уверенно, убеждая саму себя в правдивости каждого слова. Иначе Локи мне просто не поверит. — Я верю тебе, Паллада, — заключил он, убирая прохладные пальцы от горящих борозд на моей коже. — Или делаешь вид, что веришь. Локи лишь слегка пожимает плечами, мол, думай сама. Да в нём можно запутаться, как в паутине, и без его великодушного разрешения. Мы смотрели друг другу в глаза около нескольких секунд, пытаясь найти лазейку в стене изо лжи у каждого. Но тщетно. Оставив эту затею, трикстер, удостоверившись, что мои одеяния вполне подходят для первой тренировки, привёл меня в тренировочный зал, который поражал своими размерами. Высокие потолки, исписанные сценами древних баталий; золочёные стены, ловившие в свои сети солнечные лучи и отражающие их ослепительным блеском, вдоль одной из которых растянулся стеллаж со всевозможными видами холодного оружия; вместо окон — арки, ведущие на просторный балкон. — Теперь стены этой залы ты будешь видеть чаще, чем стены своих покоев, — произнёс Локи, и его голос мгновенно отозвался гулким эхом. И трикстер не соврал. Две недели я попеременно проводила в тренировочном зале, шлифуя своё мастерство в обращении с мечом, изучая все слабые места леди Сиф. На заднем дворе, где Локи учил меня осваивать столь непокорную силу, как разряд молний. В своих покоях, зарывшись в подушки, ища спасения от непрекращающихся кошмаров. Даже в чертогах самого трикстера. По той же самой причине. Когда я пыталась заснуть после очередного душераздирающего сна, Локи рассказывал мне о возможных вариантах мести, которые я отметала один за другим. Под утро он сдавался, а я засыпала, зная, что сон — самое ценное, что есть у меня сейчас, но чёртовы кошмары отнимали и его. В последнюю ночь я не выдержала. Сегодняшние сновидения были яркими, как никогда. И такими правдоподобными, что желудок сжимался в тошнотворном спазме. И все одни затрагивали очень важный для меня аспект — доверие богу лжи. Кошмары были насыщены различными сценами его предательства, от самых невинных до самых ужасающих и кровавых. Проснувшись от собственного крика, я слетела с постели, как ошпаренная. Я снова делила ложе с Локи, потому что его присутствие стало некой гарантией более или менее спокойной ночи. Меня била крупная дрожь, я буквально задыхалась от волны гнева, накатывающей с удвоенной силой с каждым вдохом. Поразившая меня догадка заставила сердце биться быстрее. Видя моё возбуждённое, слегка пугающее состояние, трикстер резко поднялся, ставая босыми ногам на пол. Он ожидал от меня чего угодно, а я же хотела банально вцепиться ему в глотку. Глаза застилала пелена воспоминаний от увиденных сновидений. Я сжала кулаки. — Всё это время я цеплялась за боль, которую причиняли мне эти сны. Я была слепа и не видела главного. Но он показал мне. Само его присутствие в моей голове доказывает это. Тебе нельзя доверять, — последние три слова я жёстко отчеканила, готовясь показать этому лживому богу, что он обучил меня владению молниями себе в ущерб. — Я защитил тебя, Паллада. Аид тебя не достанет, — голос Локи напоминал удары молота о наковальню: ровный, отдающийся гулом в ушах. — Уже достал, — я вскину левую руку, чувствуя лёгкое, скользящее меж пальцев жжение, готовая ударить Лафейсона молнией, но попытка атаки провалилась. Зеленоватое свечение обвило меня тонкой змеёй, сковывая в действиях не хуже стальной цепи. — Пока не найдёшь источник силы в себе — использовать её против меня бесполезно. Ты заимствуешь силу у отца, что сильно снижает её мощь, — холодно пояснил трикстер, обходя кровать и медленно направляясь ко мне. Я продолжала рвано дышать, яростно сверкая глазами в темноте. — Я не предавал тебя. Ты прекрасно знаешь, что мне нужен трон, а ты — гарант его наличия. Не ведись на его россказни, а лучше вспомни, когда ты в последний раз снимала кольцо. Его жёсткий, ледяной тон остудил мой пыл, будто меня окатили ушатом родниковой воды. Тряхнув головой и зажмурившись, я медленно опустила руку. Пытаясь избавиться от пелены кошмаров перед глазами, я вторично тряхнула головой, призывая на помощь свою память. — Сегодня. Я снимала его при тебе. Ты как раз пытался найти источник силы во мне, сказав снять кольцо, потому что твоя магия могла его блокировать, — хрипло проговорила я, ощущая, как гнев отступает, стекая с тела, словно вода, уступая место усталости и злости, больше на саму себя, чем на трикстера и Аида. — Ты сказал, что контролируешь моё сознание, — устало продолжила я, приближаясь к Локи. Он был хмур. На его лице была видна работа мысли — думал, где просчитался. Я подошла к нему вплотную, уткнувшись взмокшим лбом в его ключицу. — Ты сказал, что не позволишь ему проникнуть туда, — я бессильно колотила Лафейсона ладонями в грудь. Мои слабые удары были ему что слону дробовик. — Он и не покидал твоё сознание, — ровно заметил тристер. — Я лишь запер его там. Вот почему тебя мучили кошмары. Его остаточная энергия корнями вросла в твой разум, а я запечатал её твоей кровью, как самым надёжным засовом. — Скажи мне, что ты просто ошибся, что это не было частью твоего коварного плана, — просящее бормотала я, утыкаясь носом в его шею, обхватывая её руками. — Я думал, что Аид лишь изредка атакует тебя, пытаясь лишить рассудка. Кому придёт в голову сажать на трон умалишённую? Никому. Ты должна была сойти с ума от сомнений во мне. И либо отказаться от своей затеи, либо убить меня. По своей сути, оба варианта равноценны. И когда ты сняла кольцо, я действительно контролировал твой разум. Никто не пытался в его проникнуть по одной простой причине — его никто не покидал. Теперь он говорил чуть мягче, но нотки досады явственно проступали наружу. Он просчитался, и бога лжи это знатно коробило. — Вытащи эту мерзость из моей головы. Богов никто не награждал неприкосновенностью разума. Даже мы сходим с ума. Горячее дыхание Лафейсона легко колебало мои волосы, а ровное биение его сердца немного успокаивало. Трикстер аккуратно прикоснулся к моей спине. Прикосновение вечно прохладных пальцев словно обожгло кожу сквозь тонкий шёлк ночной сорочки. Я слегка вздрогнула и отстранилась. — Сейчас я сниму кольцо. Возможно, Аид накинется на тебя с удвоенной силой. Сделай милость, не кричи на весь дворец. Я знаю, будет мерзко, но его нужно выдворить. Локи оставил меня, направившись к двери в дальнем правом углу, за которой была святая святых — кабинет, посещать который было дозволено только его владельцу. Вернувшись оттуда с кинжалом, который, как я уже успела узнать, он хранил в ящике письменно стола, Локи вновь приблизился ко мне. — Кровь его заперла — она его и выпустит. Во время ритуала стой молча, не дёргайся и не кривись, чтобы я ни делал. Поняла? Я кивнула. Трикстер взял мою левую ладонь в свои и снял кольцо с пальца. Я стиснула зубы, приготовившись к мозговой атаке. И не прогадала. На меня обрушился такой шквал голосов, что хотелось забиться в угол и свернуться калачиком в ожидании либо смерти, либо конца этого кошмара. Подавив порыв зажмуриться, я смотрела в пустые глаза Лафейсона. Сейчас он принадлежал лишь магии. Локи быстро полоснул мою ладонь и, собирая кончиками пальцев выступившую кровь, принялся рисовать комбинации рун на моём лбу. С губ бога срывался быстрый шёпот, облекавшийся в слова непонятного мне заклинания. Выдворяя бесцеремонно ворвавшиеся голоса из своего разума, я пыталась поставить блок на сознание. И ритуал трикстера мне успешно в этом помог. Почувствовав небывалую лёгкость, я выдохнула. Локи вернул кольцо на прежнее место и пристально всмотрелся в мои глаза. — Локи, тьма кромешная. Что ты можешь увидеть в моих глазах? «Или, может быть, что ты хочешь увидеть в моих глазах?» — неосторожно пронеслось в моей голове. Трикстер потянул меня за собой к окну и, раздвинув тяжёлые шторы, подставил моё лицо лёгкому лунному свету. Он словно пытался заглянуть в самую глубь моей души, убедиться, что чужеродной тьмы там больше нет. Осталась лишь моя собственная. — Остаточной энергии Аида больше нет, — наконец заключил трикстер, убирая длинные пальцы с моего лица. — Иди в купальную, смой кровь, а потом ложись спать. Завтра тренировка. — Я сегодня не лягу. Мне нужно посетить одно место, — говорила я, накидывая халат и направляясь к двери, — я должна избавиться от сомнений окончательно. Тяжёлый взгляд Лафейсона буравил мою спину. — Паллада, — протянул он, ожидая объяснений. — Лафейсон, я вернусь до рассвета, обещаю. Мне нужно к брату за советом. — Мне казалось, что никто из твоего пантеона не должен знать о нашем союзе и его цели. — Аполлону можно доверять. Я верю ему, как самой себе. — Не вернёшься к рассвету — верну тебя сам, — я получила некое подобие разрешения и покинула покои трикстера, возвращаясь в свои. Смыв запёкшуюся кровь со лба и руки, приведя себя в относительный порядок и переодевшись, я покинула дворец. Войдя в обсерваторию, я поприветствовала вечно бодрствующего стража и изложила свою просьбу. С лёгкой улыбкой он едва кивнул и открыл для меня мост, который доставил меня в Дельфы. Мне нужен был Дельфийский оракул, который находился в храме Аполлона в Дельфах. Брат воздвиг его на месте победы над драконом Пифоном. Этот храм часто посещали и люди, и боги, когда был нужен совет или пророчество. Их не пугала туманность дарованных предсказаний. Кого это волнует, если они всегда сбывались? Как и в Асгарде, в Дельфах безраздельно властвовала ночь. Нюкта накрыла своим пологом и храм Аполлона, разделяя ночную власть вместе с Морфеем, который одарил снами весь Олимп. Но я очень надеюсь, что брат вырвется из его одурманивающих сетей и поможет мне. Я медленно поднималась по ступеням храма, приподняв подол чёрного, как смоль, платья. В голове роилась сотня мыслей — нужно выбрать одну единственно верную, чтобы выставить мою жажду мести не такой уж и мерзкой. Наконец поднявшись, я вошла внутрь храма, ощущая тонкий аромат оливы и лавра, ступая прямо по лунному лучу, ведущему к статуе Аполлона. Шурша юбкой пышного платья, я опустилась на колени у подножья изваяния собственного брата. — Аполлон. Услышь мою молитву, спустись со златых небес на грешную землю. Помоги мне, Афине Палладе, богине мудрости, не утратить это звание. Закончив шептать слова столь краткой молитвы, я раскрыла глаза в ожидании его схождения. — Видимо, случилось что — то ужасно важное, коль ты упала на колени, — послышалось за мой спиной. Я облегчённо выдохнула. Сильные руки мгновенно подхватили меня и поставили на ноги. Я обернулась, ловя тёплый взгляд лукавых глаз брата. — Я соскучился, — констатировал Аполлон, заключая меня в объятья. Я поворошила рукой его золотистые кудри и отстранилась, внимательно оглядывая его. Голубые, словно светящиеся, глаза по — прежнему источают свет, подобно солнечному. Алые губы растягиваются в счастливой улыбке, а на щеках появляются ямочки. Серебряные, ослепительные доспехи сидят на нём, как влитые, за спиной — серебристый лук и колчан со стрелами. Я держала его за руки, не в силах оторваться от созерцания такой красоты. Да что уж говорить, моё детство частично состояло из зависти собственному брату. — Я тоже, милый. И мне нужна твоя помощь. — А я уже было понадеялся, что в тебе проснулись сестринские чувства, — с притворным расстройством проговорил Аполлон. — Они не засыпали. Брат довольно хохотнул. — Обещай всё сказанное мной не воспринимать в штыки, — начала я издалека. — Обещаю, — быстро согласился златокудрый бог. — Я должна отомстить Аиду. Я обязана это сделать. И я не прошу тебя быть моим союзником. Один у меня уже есть. Мне просто нужен твой оракул. Только не осуждай меня и не отговаривай. Я приняла решение и менять его не стану. — Во — первых, я не собирался тебя осуждать. Во — вторых, Аид в Тартаре. Как месть сравнится с этим заключением? — Он выберется оттуда. Это лишь вопрос времени. И ты знаешь это. — Может, ты и права. В таком случае, не откажешься ли от ещё одного союзника? Я улыбнулась. Безмерно люблю этого солнечного бога. — Ни в коем случае. Более того, я жду тебя на своей свадьбе. — Неужели труды Афродиты наконец принесли свои плоды? Ты наконец влюбилась? — радости брата не было предела. — Нет. Она никогда этого не дождётся. Я выхожу замуж за своего союзника. Нам обоим выгоден этот брак. — Ты готова обречь себя на вечный, нерушимый союз с нелюбимым ради одной лишь мести? Ты ведь знаешь, отец приложит руку к вашему бракосочетанию, закрепив его кровью. — Знаю, Аполлон, знаю. Но за всё надо платить. И это будет моей платой. А сейчас отведи меня к оракулу. Моё время на исходе, я должна вернуться к рассвету. Аполлон пожал широкими плечами и исполнил мою просьбу. — Ты знала, что сегодня предсказывает Нюкта? — спросил он, подведя меня к прозрачной стене из стекающей воды. — Ты словно в угоду ей облачилась в чёрное. — Нет, я не знала, да и откуда. Она ведь вещает в Мегарах. — Теперь по ночам предсказывает будущее в Дельфах. Она разогнала всех моих пифий, оставив лишь одну старушку, которая умудрена жизненным опытом и приносит ей жертвы. Наверное, единственная из предсказательниц, кто молится ей. Ну, иди. Только помни: не пытайся увидеть или услышать то, что хочешь. Только то, что должна. Я отмахнулась от ненужных наставлений, прекрасна помня об этих правилах оракула. Пройдя сквозь водяную стену, которая даже не намочила меня, я очутилась в небольшом чертоге, который окутывало голубоватое свечение. Треножника, который обычно находился в центре, не было и в помине. Напротив меня стояла Нюкта, с увлечением рассматривая своё отражение в зеркале. Тёмные волосы густым водопадом струились по спине, доходя до поясницы. Чёрные, струящиеся одежды облегали каждый волнующий изгиб тела богини — ночи. Карие глаза, в которых зрачки были почти незаметны, всегда смотрели пронизывающе — грозно. Аристократически прямой нос вызывал зависть у многих богинь. Бледная кожа ярко контрастировала с полноватыми, алыми губами. — Афина? — удивлённо вскинув тонкие брови, богиня обернулась. Окутанная голубоватым свечением она была притягательно — прекрасной. — Я люблю черный, но он тебе не идёт. Хотя, спасибо за почтение, — Нюкта склонилась в шутливом поклоне. — Мне нужно лишь пророчество, Нюкта. Богиня окинула меня безразличным взглядом и молча указала на зеркало. — Надеюсь, правила помнишь? Я подошла ближе к зеркалу, которое, на самом деле, и было оракулом. Богам дозволялось самим заглядывать в него. А смертные лишь ожидали, когда им расскажет об увиденном прорицательница. — Могу ли я доверять Лафейсону? Первое правило — чёткая формулировка вопроса. Иначе визит в Дельфы бесполезен. Увиденное мною в полной мере ответило на мой вопрос. Да. Я могу.