Seven Devils

Les Friction — String Theory

Я раздосадовано выдохнула. Видимо, патологическая нелюбовь к своим детям ему досталась от матери, раз Один нашёл его брошенным на ледяных скалах. Наткнувшись взглядом на тело Алекто, я нахмурилась. Не так — то просто будет объяснить наличие трёх трупов в спальне новоиспечённой Всематери, да ещё и на второй день после коронации. — Может, не надо? — остановила я трикстера, когда тот уже был в дверях. — Наконец — то ты поняла, что единственный союзник, который действительно сможет тебе помочь, это — я, — удовлетворённо заметил трикстер, возвращаясь и усаживаясь на подлокотник. — Три трупа древнегреческих богинь говорят убедительнее тебя. Нам нужно избавиться от них. И сделать что — то с эйнхериями, которые видели… — Видели что? — меня прервал Аполлон, внезапно заглянувший к нам на огонёк. Из — за его спины выступила Сиф, с долей любопытства разглядывая распластанные на полу тела. Затем её тёмные глаза буквально впились в меня взглядом, ожидая объяснений. Да, Лафейсон был определённо прав. Эту воительницу было бы крайне сложно склонить на свою сторону. А уж укрывать от неё наши секреты было бы вдвойне сложнее. — Мою минутную слабость, — я прикусила губу, якобы борясь со слезами. — Если трупы для нашей Всематери — минутная слабость, то что для неё сила? — Сиф едва прищурилась. — Это была самооборона, леди Сиф, — я поднялась с кресла. — Второй день на троне, а уже первое покушение. Не слишком ли рано? — воительница сделала несколько шагов вперёд и, подобрав подол, присела у тела Мегеры. — Края одежды вокруг раны обожжены. Насколько мне известно, световой луч от Гунгнира таких следов не оставляет. Сиф подняла на меня глаза, и огонёк недоверия сверкнул в них. — Леди Сиф недовольна, что Всемать может постоять за себя? Разве наш бой этого не доказал? Или Вы не можете простить мне своё поражение? — я сделала несколько шагов по направлению к ней. — Сиф, — подал голос Аполлон. — Паллада, — одёрнул меня Локи. — Будьте спокойны, леди Сиф, ни Вам, ни Асгарду, не грозит никакой опасности. — Эти тела противоречат Вашим словам, царица, — на последнем слоге было сделано ударение. — Эринии пришли за мной. Я должна была заплатить за грехи своего прошлого. — Именно здесь и сейчас? Обстановка накалялась. Будь у воительницы меч, она бы непременно обнажила его. — Афина достигла того возраста, в котором ей пора держать ответ за содеянное, — поддержал меня Аполлон, помня о данном обещании быть мне союзником. Сиф пропустила его слова мимо ушей. Видимо, они ещё не настолько близки. — А ты, Сиф, не в том положении, чтобы сомневаться в моём выборе и в выборе Одина, — вступил в беседу трикстер. — Это не сойдёт вам с рук. Обоим, — заключила воительница. — Убийство с рук не сходит, Вы правы, леди Сиф. Я отвечу за свои грехи. Но ни Вас, ни Асгарда, ни других миров это не коснётся. А сейчас вынуждена попросить Вас покинуть мои покои. Сиф сверкнула глазами, подчёркнуто вежливо поклонилась и вышла со всем присущим ей достоинством. — Ну и пассию же ты себе выбрал, братец, — выдохнула я, обращаясь к Аполлону. — Ты тоже, — парировал брат. Я усмехнулась. — Она разрушит все наши планы, — обернулась я к трикстеру, выразительно указав на закрытые двери. — А ты ещё хотела видеть её в союзницах, — трикстер сменил дислокацию, устроившись в кресле. — Как думаешь, она расскажет об этом Тору? — Именно этим она сейчас и занимается. — Что у неё с этим Тором? — недовольно поинтересовался Аполлон. — Любовь в один конец, — съязвил Локи. — У тебя с ней, видимо, тоже самое, — я развернулась к брату. — Сейчас трупы эриний приоритетнее, — уклонился он. — И мне интересно знать, как они вообще здесь появились. — Давай мы сначала избавимся от них, а уж потом я поведаю тебе эту историю, — предложила я. — Предлагаю обратный порядок, — Тор не преминул почтить нас своим присутствием. Оперативности Сиф не занимать. Трикстер подошёл ко мне, не желая отдавать меня на растерзание собственному брату. Аполлон недовольно покосился на вошедшего Одинсона, рядом с котором стояла решительно настроенная Сиф. — Не разговаривать же среди трупов, — возразила я. — А ты постарайся изложить самую суть, — настаивал Тор. — Это эриннии, богини мщения. Пришли, чтобы вершить надо мной правосудие за убийство моей подруги Паллады, в честь которой я и взяла себе это второе имя. Мы были совсем детьми, и я убила её в пылу битвы. В силу возраста, правосудие надо мной было отложено. Теперь, видимо, назначенное время пришло. Все довольны этой краткой сутью? Если да, то позвольте сначала отправить богинь в Аидово царство, а затем поделиться с вами подробностями. — Вы оба клялись перед всем Асгардом, — напомнил Тор. — Мы не делаем ничего, что может угрожать его безопасности и безопасности остальных миров, — ответил трикстер. — Сколько времени вам понадобится? — спросил Тор, немного смягчившись. — Не думаю, что много. Есть желающие присутствовать на обряде похорон? Дабы проверить нашу с Локи верность клятве. — Я буду ждать вас в своих покоях. Сиф? — громовержец перевёл взгляд на асинью. — А я желаю присутствовать, — ответила воительница. — Милости просим, — я вежливо улыбнулась ей, а затем развернулась к трикстеру, — нам нужно похоронить их в тихом и пустынном месте. — Свартальфхейм, — подтвердил трикстер мои догадки о возможном месте проведения ритуала погребения. — И ещё мне нужны три монеты. Плата перевозчику, иначе души эриний будут обречены на вечные скитания. Лафейсон протянул раскрытую ладонь, и через пару мгновений на ней лежали три монеты, окутанные зеленоватым свечением. — А что потом? — без особого энтузиазма поинтересовалась Сиф. — Сожжём их, — ответила я, закладывая монеты в рот к каждой эринии. — А способ транспортировки? — осведомился Аполлон. — Магия, — ответил Лафейсон. *** С позволения хозяина я расположилась на его кровати, удобно скрестив под собой ноги. Мы впятером сидели в покоях Тора. Обряд похорон прошёл в полном молчании. — Мы ждём обещанной подробной истории, царица, — Сиф дала понять, что сильно сомневается в моих словах. — Тогда слушайте. Сегодняшний день был на удивление солнечным. Тяжёлые тучи, висевшие над Олимпом вот уже несколько дней, наконец рассеялись. Наверное, папа всё — таки пришёл в хорошее расположение духа. А это повод и для моей радости. Наконец — то мы с Палладой выберемся на нашу любимую лужайку и сможем биться на мечах. Я так долго сидела взаперти, что у меня просто всё тело чешется от предвкушения свободы. Наскоро перекусив и отбившись от нянек, которые усердно пытались одеть меня, как подобает юной богине, я схватила свой деревянный меч и убежала в конюшню. Мой любимый пегас уже бил копытом о землю, ожидая моего появления. Взобравшись на него, я вцепилась в его гриву и ударила коня в бока. Как только Пегас покинул конюшню, он воспарил высоко над Олимпом, приводя меня этим в неописуемый восторг. Я ёрзала от нетерпения, зная, что Паллада уже ждёт меня в нашем условленном месте. Я так соскучилась по ней! Пегас уже кружил над поляной, а Паллада выжидательно смотрела в небо. Заметив меня верхом на Пегасе, она приветственно помахала мне рукой. Не дождавшись, пока копыта коня коснутся сочной, изумрудной травы, я спрыгнула с него, кубарем прокатившись по земле. Наконец остановившись, я, поморщившись, посмотрела в голубое небо. — Ты никогда не научишься приземляться, — заметила Паллада, склонившись надо мной. Я звонко расхохоталась. Подруга широко улыбнулась в ответ и помогла мне подняться. — Я соскучилась, — выпалила я, буквально душа её в своих объятиях. — И я. Я выпустила Палладу, немного запутавшись в её рыжих, вьющихся волосах. — Пойдём скорее. Мы так долго не бились, что мне кажется, у меня всё тело задеревенело, — поторопила меня подруга, сверкая зелёными глазами. Взявшись за руки, мы ушли поближе к роще, оставив Пегаса пастись на лужайке. Крепче ухватившись за рукоять деревянного меча, я начала нападение. — Война — не женское дело. Особенно, если ваше главное оружие — деревянный меч! Из — за деревьев вышел Арес, волоча за собой самые настоящие мечи. Не люблю его. Он вечно всё портит. — Уйди, Арес, ты мешаешь, — шикнула Паллада. — Я вам помогаю, глупая. Какая из тебя богиня войны, если ты на настоящих мечах не умеешь драться? — спросил у меня Арес. — Папа сказал, что сначала нужно научиться вести бой на деревянных мечах, — обиженно заявила я. — А ты всегда слушаешь своего папочку? Тебе никогда не быть истинной богиней войны! — самодовольно заявил брат. — А вот и не правда! — не выдержала я, бросая деревянный меч и подходя к нему за настоящим. — Дай сюда! Настоящий оказался куда тяжелее деревянного. — Давай покажем ему, что его насмешки неоправданны, — проговорила Паллада, примеряясь к новому оружию. Я довольно улыбнулась и закивала, поддерживая эту идею. Кое — как приноровившись, я начала атаку. — Не быть тебе богиней войны, Афина. Никогда! Где та злость, что всегда есть на поле битвы? — кричал Арес в надежде вывести меня из себя. Он тоже никогда меня не любил и всячески пытался задеть. Странно, почему он так относится ко мне? Аполлон, например, никогда так себя не ведёт. — Я буду богиней справедливой войны! — возразила я, чуть сбиваясь с дыхания. — Тебе никогда ей не быть! Пока ты не найдёшь источник злости и ярости для битвы! — Арес, перестань! — одёрнула его Паллада. — Молчи, девчонка! Я говорю не с тобой, — зло ответил брат. И в кого он только такой сердитый? Я постоянно спрашивала об этом у папы, но в ответ тот лишь пожимал плечами. — Перестань меня злить, — прошипела я, увернувшись от меча Паллады. — Я ещё и не начинал. Хочешь, я расскажу тебе твоё будущее? Ты умрёшь так же бесславно, как и твоя мать. От такого наглого заявления дыхание спёрло. — И за тебя никто не отомстит. Как ты не сможешь отомстить за неё нашему папочке. Я стиснула зубы, начиная обрушивать град непрерывных ударов на ни в чём не повинную Палладу. — Он променял её и твоего брата на трон. Он променяет и тебя, если ты не оправдаешь его ожиданий. К горлу подступил ком. Я закричала, нападая на Палладу со всё большей яростью. — Афина! Прекрати! — взмолилась подруга, но меня будто оглушили. Кровь пульсировала в висках. Зевс променял мать и брата на трон. А что, если он поступит также и со мной? Ненавижу его! Последний удар был нанесён. Паллада вскрикнула и упала навзничь. Я даже не почувствовала, как пронзаю её плоть. Руки дрожали, сердце бешено колотилось. — А вот теперь ты доказала, что можешь быть богиней войны, — произнёс Аид и скрылся в чаще. Я опустилась на колени, судорожно хватая ртом воздух. Меч был отброшен в сторону с нескрываемым отвращением. Взгляд Паллады был затуманенным, она хрипела. — Афина, — проговорила она и закашлялась. Кровь окропила её рот, алое пятно расползалось по животу. Страх от содеянного сковал меня, лишая возможности двигаться. Я буквально онемела, не в силах даже позвать на помощь хотя бы нимф. Паллада сделала последний вдох и закрыла глаза. Её грудная клетка больше не вздымалась. Она умерла. Нет. Не так. Я убила её. Слёзы брызнули из глаз, и я закричала, что есть сил, зажимая рот ладонями. Рывком поднявшись с колен, я на ватных ногах убежала прочь, будто это могло хоть как — то помочь. Я бежала со всех ног, пока не наткнулась на пещеру. Я забралась туда. Просидев там до самого заката, я ожидала эриний, которые должны были прийти и наказать меня за убийство. Но их не было. Ожидание убивало не хуже осознания содеянного. Я выплакала все глаза, а богинь мщения так не было. Уж лучше бы они пришли за мной именно тогда. Многих бы катастроф можно было избежать. В чертогах Тора воцарилась тишина. Я медленно приходила в себя, возвращаясь из лабиринтов прошлого. — Но почему именно сейчас? — несмело спросила Сиф, первая нарушив тишину. — Это самый удобный момент. У Афины всё наладилось. И поэтому они решили, что ей пора заплатить за это убийство сейчас, — ответил вместо меня Аполлон. — Но ведь это было случайностью, — заметила Сиф. Я подняла на воительницу тяжёлый взгляд. Затем медленно покачала головой. — Это неважно. Наказание — предназначение эриний. И им следовало выполнить его тогда, когда я была к этому готова. Но отец снова всё разрушил, — проговорила я, чувствуя, как ком подкатывает к горлу. — Оставьте нас, — заявил Локи тоном, не терпящим возражений. — Я успокою её, и мы покинем твои покои, Тор. Боги на удивление послушно и безропотно исполнили его просьбу, выраженную в форме приказа. — Я бросила её там. Одну. Позорно сбежала, — отрешённо говорила я, чувствуя, как слеза скатывается по щеке. Лафейсон отошёл от окна и присел рядом со мной, убирая за ухо прядь моих волос. — Ты была ребёнком, — возразил он. — Я была убийцей. Я должна была ответить за содеянное. Если бы эринии пришли вовремя, я бы сейчас была бы с ней. И Палладе не было бы так одиноко и страшно в этом ужасном царстве Аида. Я ненавижу отца за то, что он уговорил эриний отложить наказание в силу возраста. Ненавижу его за убийство матери и моего неродившегося брата только ради сохранения трона. Я ненавижу Ареса за его длинный язык и ненависть ко мне. Если бы он не пытался разозлить меня, Паллада была бы жива. И я ненавижу себя за то, что не смогла сдержать свой гнев. Я дала волю слезам. Эта рана никогда не заживёт. От крови Паллады мне никогда не отмыться. Трикстер прижал меня к себе. Я зарылась носом в его волосы, снова пытаясь спрятаться в его объятьях от грызущего чувства вины. — Я не хочу, чтобы наш ребёнок был таким же чудовищем, — я отстранилась от трикстера и заглянула в его глаза, — мне плевать, будешь ли ты любить его или нет, но ты должен будешь утащить его с края, если я не смогу. Не позволяй ему перейти ту грань, что мы оба успели перешагнуть. Он должен быть лучше нас, — я вцепилась в его плечи, как утопающий в спасательный круг, и ждала ответа. Трикстер внимательно смотрел в мои глаза, а у меня внутри всё замерло. Затем он кивнул, приложился губами к моему лбу и снова прижал к себе. — Это пройдёт. Как только ты увидишь всё со стороны, ты поймёшь, что хоть ты и виновата, но не так, как мнишь себе, — проговорил он, проводя рукой по моим волосам. — О чём ты? — Я отправлю тебя в прошлое. Ты сможешь увидеть события со стороны. И срезать прядь волос невинно убиенного. Я отстранилась от него, вновь заглядывая в глаза, проверяя, не шутит ли он. — Я не смогу пережить это снова, — покачала головой я. — Это поможет тебе отпустить прошлое. Этим мы займёмся завтра после проводов твоего пантеона и остальных гостей. А сейчас — спать. А то Тор наверняка нервничает, что я так долго нахожусь в его покоях без его надзора.