Своя любовь, чужая жизнь.

Музыка стала если не единственной отдушиной, то одной из немногих. Раньше Рико любил тишину. Теперь тишина из старого понимающего друга превратилась в главного врага, выжидающего момент, чтобы накинуться с удавкой. Не то, чтобы не было друзей кроме Джонатана. Но без него вдруг стало пусто. Рико сам не понимал, почему. Джон всегда готов был выслушать и поддержать? Нет. Джон всегда был рядом? Тоже нет. Джон мог понять Рико, как никто другой? Нет в квадрате. Скорее он привносил в жизнь владельца магазинчика струю стихийности и непредсказуемости. Джонни всегда знал, что делать и как делать. Ему немыслимо везло, а он не замечал этого везения. По-своему он был великолепен. Рико сумел это признать и тайно восхищался другом на протяжении многих лет их знакомства. Джонатан был планкой, до которой стоило тянуться. Они познакомились, когда Рико только получил в наследство магазин отца. Никто не ожидал, что парень возьмётся так рьяно за продажу и поиск антикварных книг. Предложения о продаже бизнеса сыпались ворохом. Рико, под градом чужих аргументов, уже раздумывал, не согласиться ли на одно из них. Джонни явился в безупречном костюме и с дорогим дипломатом. В дипломате обнаружилось редчайшее издание Шекспира. А принесший его уселся на край стола, игнорируя недовольный взгляд хозяина лавочки и по совместительству эксперта. Говорить с ним было легко. Сначала о книгах, потом о магазине. Джонатан сказал «Тебе это нравится, так почему нет? Ты умеешь что-то другое лучше?». Обычные слова, которые легко можно было бы пропустить мимо ушей. Но то, как он это говорил, проигнорировать не получалось. В гордом взгляде светлых голубых глаз не было ни тени сомнения в своих словах, не было там и равнодушия. Зато нашлось вдруг тепло. И может быть из-за этого первого тепла, увиденного когда-то, глаза Джонни никогда не казались Рико похожими на пару острых ледышек, как многим другим. Для него в них осталось тепло и лёгкость весеннего неба. Была одна вещь, из-за которой Рико врубал сейчас музыку погромче, стараясь не думать ни о чём, кроме работы. Он чувствовал себя виноватым и никак не мог понять почему. Хоралами преисподней взвывали гитары, ударник казался взбесившейся обезьяной, а гроул со сцены возвещал скорый приход конца света. Вся эта какофония била по ушам. Вокруг толкались люди, вскидывали вверх руки со сжатыми кулаками, орали, подхватывая припев. Запахи пота и дешевого пива пропитали воздух. Духота казалась невыносимой. Синие вспышки прожекторов слепили, заставляя поднимать руку, чтобы прикрыть глаза. Джонатан уже целую вечность, казалось, пытался выбраться из этой толпы. Он проталкивался неизвестно куда, не обращая внимания на ответные тычки и возмущённые взгляды; несколько раз он чуть не упал – тело не хотело подчиняться, успел заработать несколько синяков. Наконец, дышать стало легче. Грохот концерта остался позади. Узкий коридор закончился какой-то дверью. И Джонатан ввалился в неё, пытаясь отдышаться, не глядя, что там было написано. Помещение оказалось туалетом и даже не ужасающе грязным, как можно было ожидать от того, что творилось в зале. Мужчина подошёл к раковинам, открыл кран и с наслаждением плеснул себе в лицо холодной водой. Только закончив умывание, он осмелился поднять глаза, чтобы взглянуть на себя в зеркало. И тут же отшатнулся. Отражение глянуло на Джона тусклыми серыми глазами незнакомого парня лет двадцати пяти, кожа под которыми имела нездоровый сероватый оттенок, будто присыпанная пеплом. Зрачки были неестественно сужены, подбородок покрывала трёхдневная щетина, светлые волосы спускались ниже плеч и висели сальными патлами, не имея ничего общего с прежней аккуратной стрижкой, сделанной у очень дорого парикмахера. Джонатан всегда предпочитал деловые костюмы, часто сшитые на заказ. На парне была драная красная в крупную клетку рубаха на пару размеров больше нужного, украшенная кое-где нашивками с черепами, а ниже – непривычно обтягивающие некогда возможно бывшие белыми джинсы с такими же художественными прорехами и потёртые казаки. Шею вместо привычного галстука обхватывал черный платок, всё с той же невеселой для Джонатана символикой. Новая порция воды дела не исправила. «Чарли говорил о кандидатуре? Да что ж это за дерьмо!» Джонатан готов был поставить в заклад свою новообретенную жизнь, что после этой мысли где-то неуловимо близко раздался довольный смех старого пройдохи. Судорожная проверка карманов обнаружила бумажник, неожиданно дорогой, с несколькими кредитками и немалой суммой наличных. С фотографии на правах смотрел всё тот же незнакомый парень, выглядевший, правда, малость приличнее, чем теперь. «Джонатан Тернер… Это я? Меня теперь так зовут?» Не то, что смириться, даже осознать всё происходящее толком не получалось. Дверь распахнулась от чьего-то мощного удара ноги. Вошедший парень был так же незнаком Джону, как собственное новое лицо. Но почему-то он поморщился, преодолел за три широких шага расстояние до Джонатана, после чего, схватив его за волосы на затылке, сунул головой под кран и включил холодную воду. - Сволочь ты, Пес. Опять дури наглотался. Вот какого ты в зал попёрся? Поток холодной воды теперь пугал, пугал до паники, вызывая в памяти недавние события. Как только представилась малейшая возможность, Джонатан рванулся в сторону, отплёвываясь, поскользнулся, упал на задницу, ударившись спиной о стенку кабинки. - Да пошёл ты… - только и смог просипеть он незнакомцу. И вздрогнул, не узнавая собственного голоса. - Нет, приятель. Пошли. Проспишься, очухаешься. Завтра запись. И если ты, ублюдок, опять будешь в некондиции и подставишь группу, я из тебя лично фарш сделаю. Сил возражать не было. Не хватило их и на сопротивление, когда незнакомец поднимал с пола за шкирку и тащил за собой. Они прошли охрану, пропустившую их безропотно, служебные помещения. Прохладный ночной воздух принёс облегчение. «Ночь… Сколько же времени прошло с того момента, как я…» - Какое сегодня число? – отважился спросить Джонатан своего спутника, от которого даже в молчании исходили волны бешенства. - Совсем с катушек съехал! Ты ещё спроси, как меня зовут! - Как вас зовут? – механически повторил Джонатан. Его новое тело обладало, похоже, навыками драки куда лучше, чем прежнее, от удара в челюсть удалось уклониться легко. Это получилось как-то само. Джон не успел сообразить, что и зачем он делает. - Я – Рон. Сегодня двадцать восьмое, - после чего было прибавлено несколько фраз о сомнительном прошлом и необычных сексуальных предпочтениях самого Джонатана, об отношениях его матери с окрестными шакалами и всем пригородом и о том, что хотелось бы самому Рону сделать с таким гитаристом и его инструментом. «Стоит мне ляпнуть ещё что-нибудь «умное», как этот тип оттащит меня в ближайшую психушку. И ведь будет прав. С его точки зрения, я буду его приятелем-придурком, у которого окончательно поехала крыша. Надо от него отвязаться. Значит, спрашивать, где я, не имеет смысла. Рико… Он ведь не узнает меня… Дед, что же ты натворил?! Как я теперь докажу ему?..» - Ладно, Ронни, приятель. Остынь… Поехали куда там ты хотел. Мне просто надо прийти в норму. Завтра поговорим, о’кей? - Джонатан поднял руки в примиряющем жесте, пытаясь подавить в себе вновь поднимающуюся панику. Рон замахнулся было для нового удара, но мотнул головой и опустил занесённую руку. - Пошли, - только и сказал он. Лбы из охраны, вышедшие за ними, наблюдали эту сцену с абсолютным равнодушием. У Джонатана возникло смутное подозрение, что нечто подобное они видят не в первый раз. Их уже ждала машина, в которой помимо водителя сидело ещё два человека. Всю дорогу до неё Джонатан крутил головой, пытаясь определить место, где они сейчас находятся. Название улицы на вывеске ничего не сказало. А вот название клуба…. ««Золотой Колизей». Кажется, я где-то слышал о таком. Место не из дешевых». Жизнь на ночных улицах шла полным ходом. Весна, ещё толком не наступившая и холодная, тем не менее многих настроила на романтический лад. Некоторое время они ехали по центру, потом свернули в сторону пригорода. Парни из группы, сидевшие рядом, бурно обсуждали концерт и совсем уж непонятные для Джонатана вещи, вроде студий звукозаписи и марок оборудования. Оставалось молчать, глядя в окно. «Как быть с Рико? Позвонить ему? Бред. Написать…» Трудно было представить их разговор с Рико лицом к лицу. Ещё труднее, чем тот, который так и не состоялся. «Прошла уже неделя… Интересно, как меня похоронили. Хотел бы я посмотреть на свои похороны…» - мысль отдавала горечью. – «Он думает обо мне? Или просто живёт дальше?» Ловить себя на мысли о том, что не может понять, кем на самом деле был для Рико, оказалось неприятно. Сейчас их отношения предстали в новом свете. «Может, он всё видел и понимал. Просто не хотел посылать меня открыто. Жалел?» Мысли прервал чей-то вопрос. Джон так и не понял, о чём его спрашивают. Прикрыл глаза и откинулся на сиденье, притворяясь спящим. К счастью, необходимость избегать разговора продлилась не долго. Машина затормозила у высокой ограды аккуратного двухэтажного дома. Но надежда на то, что удастся остаться одному, не оправдалась. Группа последовала за ним. Джонатан сидел на диване, закрыв лицо руками, сдерживая нервную дрожь. Хотелось заорать. Хотелось крикнуть, чтобы выметались, если это теперь действительно его дом. «Терпеть. Не вызывать подозрений. Они уйдут. Я могу что-нибудь решить. Я должен, наконец, на что-то решиться». Тогда на придуманной ангелом-хранителем кухне был момент, когда показалось, что исправить всё теперь будет легче. Что легче станет решиться хотя бы на разговор. А оказалось, что попал в новую ловушку, ещё хуже прежней. Рон же устроил обыск. Что-то звенело и сыпалось с грохотом, слышался отборный мат. Кто-то незнакомый наливал себе что-то, взяв бутылку в баре. Ещё один парень («Кажется, Пол?») присел рядом. - Держись, друг. Мы тебя вытащим, - тихо сказал он, обнимая за плечи. Джонатан ответил лишь диким безумным взглядом. Он не мог объяснить, что сейчас чувствует. Не мог сказать, кто он на самом деле. Чужую руку с плеч хотелось стряхнуть. Но он стерпел, вновь опуская голову. Наконец, Рон вернулся в просторную гостиную. - Вот дерьмо! – расстроено выругался он. – Ничего нигде нет. - Это не значит, что действительно нет. Ты же знаешь, - откликнулся парень, стоявший у бара. Джонатан почувствовал, как рука на его плече сжалась сильнее. - Ну, вот что… Пол, останешься с ним на ночь. А завтра притащишь в студию. Сидящий на диване парень улыбнулся и кивнул, соглашаясь. - Не надо. Все будет нормально. Я обещаю. К этому, как и к дальнейшим возражениям, никто не прислушался. Спор закончился демонстрацией внушительного кулака Рона перед самым носом Джонатана. Нарываться на драку не хотелось, особенно когда имелось подозрение, что окажешься в меньшинстве. Приходилось вновь смириться. Это было непривычно. Непривычно и дико принимать некоторые вещи как данность. Гордость вопила о том, что надо сейчас послать всех и вся, выбраться из этого дома и ехать к Рико. Прямо сейчас, ночью. Дорога займёт пару часов. Но разум велел остаться и дождаться утра, когда, быть может, вернётся часть былого спокойствия и можно будет определить средства, которыми теперь располагаешь. Просчитать ситуацию и составить план действий. Джонатан чувствовал себя разбитым и вымотанным. Выжатым до последней капли. Наконец, Рон удалился, прихватив с собой второго. Пол отстранился и отправился на кухню в поисках съестного. Телефон стоял на столе. Дорогой аппарат, стилизованный под старинный. Можно было набрать уже давно и прочно отпечатавшийся в памяти номер, услышать голос Рико прямо сейчас… Наверняка заспанный и недовольный. Но знакомый, почти родной в перевернувшемся с ног на голову мире. Джонатан одёрнул себя. И вместо того, чтобы позвонить, отправился наверх в душ. Поначалу упругие струи воды только добавили усталости. От страха, вновь поднявшегося удушливой волной. «Я не должен бояться. Всё получится. Всё не может не получиться. Раньше я обделывал дела с самым мизерным шансом. Сейчас шансы не ясны, ну и к чёрту. Я справлюсь. Я действительно люблю его и хочу быть с ним». Джонатан взял бритву и пену, взглянул в зеркало. Ему казалось, что из зеркальных глубин на него смотрит Рико, улыбается знакомой до каждой мелкой черточки улыбкой и машет, будто зовя за собой. По зеркальной глади прошла рябь, лицо Рико сменилось вдруг лицом незнакомой брюнетки, обижено хмурящейся и смотрящей куда-то в сторону. Стоило зажмуриться и мотнуть головой, как видение пропало. Теперь зеркало отражало только самого Джонатана, ставшего уже привыкать к новому обличью. Новое лицо не обладало прежней холодной мужественной красотой. Скорее его можно было назвать простоватым, но симпатичным. Впрочем, ни этот облик, ни прошлый всё равно никак не подходил под образ тех девушек, что нравились другу. Хотя о женщинах они беседовали не так часто. Подружки сменялись одна за одной, устраивая войны домашнего масштаба за обладание нравящимся многим парнем, которые, впрочем, самого Рико задевали редко. Джонатану порой казалось, что друг настолько увлечён книгами, что сам не замечает, когда одна девушка, живущая с ним, заменяется другой. Про каждую можно было сказать «Ничего серьёзного». Выйдя из ванной в одном полотенце, он растерялся, не зная, где находится спальня. И наверняка некоторое время искал бы её, если бы не Пол, шедший от лестницы с большой кружкой кофе в руке. - Что-то ты совсем плох, друг, - тихо сказал он, снова приобнял за плечи и повёл куда-то. Комната, в которую они зашли, оказалась искомой спальней. В ней царил бардак, напоминающий отметки пути локального торнадо. Как сильно это отличалось от прежнего дома, где почти не было мебели, а все вещи были всегда разложены по своим местам. Тут не было ни одной книги, если не считать нескольких разбросанных по полу вперемешку с вещами и пустыми бутылками журналов с красотками разной степени обнажённости на обложках. - Ты собираешься до утра меня караулить? – невесело усмехнулся Джонатан, переведя взгляд на своего спутника, а потом на кружку кофе в его руке. - Мы с тобой знаем друг друга с детства, - улыбнулся Пол. – Ты не отвертишься. Так что – баиньки. Тина, конечно последняя сучка, что бросила тебя. Но это не повод оставлять в заднице всю группу. «Вот так… С детства… А каково будет ему, если он поймёт, что его друга тут больше нет?.. И… не будет?.. Рико хотя бы знает… Надо было позвонить, соврать, что я в больнице и охрип после простуды. Утром». Джонатан поспешно отвернулся, улегся под одеяло, закрыл глаза, слушая недолгие чужие шаги по комнате, скрип кресла, в которое уселся Пол, шорох журнальных листов. Сон всё не приходил. Через час он попробовал подняться, но тут же поймал на себе внимательный взгляд чужих глаз. Сигареты с зажигалкой нашлись на тумбочке. Смятая недокуренная тем другим пачка. - Пол? - А? - А если бы я был уже не я? - В смысле? - Ну, если бы в моём теле был другой человек? - Обо что ж тебя сегодня Рон башкой-то стукнул… - Дурь всякая в голову лезет. Прости. - Оно и видно, - у Пола была открытая искренняя улыбка. Не такая, как у Рико, но чем-то напоминавшая. И от этого на душе становилось особенно погано. «Я ничего им не должен. Я никогда не умел играть. Они всё равно не поймут», - Джонатан повторял себе это, пока натягивал первые попавшиеся вещи, которые на первый взгляд казались чистыми, и выбирался из дома. Заснуть у него так и не получилось, чего не сказать было о его верном страже, которого сморило под утро. Сонливость сменилась теперь лихорадочным возбуждением, от усталости не осталось даже воспоминаний. Ключи от гаража не нашлись. Да и от дома тоже. «Плевать», - думал Джонатан, вскакивая в такси. Водитель не хотел тащиться так далеко, но после суммы, вдвое превышающей обычную таксу, согласился. По дороге в голове вертелись возможные фразы предстоящего разговора. И ни одна не казалась подходящей. «Эй, привет. Это я, Джон. Я тут немного сдох, но прадед меня откачал и отправил обратно на землю. Знаешь, он – ангел. Я должен сказать тебе, что люблю тебя», - ничего глупее придумать было нельзя. Магазин ещё был закрыт. В отличие от того вечера, стоя на месте и подпирая собой стену магазина, Джонни не чувствовал промозглости и холода. А когда в конце улицы появился Рико, шедший как всегда уткнувшись носом в какую-то книгу, и вовсе почувствовался жар. Вспотели вдруг ладони, как бывало когда-то давно ещё в колледже перед экзаменом. Даже не взглянув на стоящего у стены, «книжник» принялся открывать свой магазин. - Рико? - Могу я вам чем-то помочь? Джонатан видел, что другу пришлось нелегко. Лицо казалось осунувшимся, в глазах, прежде ярких, сейчас было лишь тревожное ожидание, а под ними были заметны следы бессонницы. Ни намёка на узнавание. «С чего бы?» - Ты совсем меня не узнаешь? – Джонатану казалось, что он просто подумал это, а оказалось, произнёс вслух. Пусть тихо, одними губами, но Рико всё равно расслышал; во взгляде на секунду отразилось удивление, но тут же пропало. - Мистер Тернер? Конечно! Рад видеть вас. Последний клип у вас что надо! Я собирался на ваш концерт… Да вам и так надоели небось фанаты. Но мы, кажется, не знакомы. Зашли купить кому-нибудь подарок? У меня неплохой выбор. - Мы можем поговорить… не здесь? - «На эту улыбку можно смотреть и смотреть. Пусть даже она из тех, что предназначена для «особых клиентов»». Джонатан заметил, что на него с противоположной стороны улицы пялится парочка девиц. Если бы не поток машин, наверняка ему пришлось бы от них отвязываться. Рико проследил за чужим взглядом, гостеприимно открыл дверь. - Издержки славы? Понимаю. В магазинчике стоял особый, хорошо знакомый Джонатану запах. "Покупатель" шагнул вперёд, к ближайшей полке. Наугад провёл рукой по корешкам. «Мольер. Это я принёс его месяц назад. Так и не продал». - Простите… Вас заинтересовала эта книга? - Да. Пожалуй я бы купил её. - Она… Прошу прощения, я просто не убрал. Она уже не продаётся, - взгляд Рико стал извиняющимся, каким-то беспомощным. Хозяин магазина почти вырвал из чужих рук том, прижал его к груди. Смотреть в эти глаза и играть нелепую роль дальше было слишком сложно. Джонатан решился. - Погоди. Послушай. Это я. Джон. Не Тернер. Я… тот Джон. Помнишь, ты вытирал пыль вон на том стеллаже и засадил себе в палец здоровенную занозу, потом рухнул со стремянки, а я тебя подхватил. Ты ещё ругался, что не девчонка, чтобы тебя таскали на руках. - Этот розыгрыш очень глуп, мистер Тернер, - глаза Рико расширились, теперь он дышал часто и тяжело, пальцы правой руки сжимались и разжимались. Джонатану показалось, что друг сейчас ударит его, но тот просто отвернулся, чтобы бережно положить книгу на стол. - Нет. Это не розыгрыш. Помнишь бар на углу Гринвуд и Лейк? Мы сидели там ровно месяц назад. Ты только сделал заказ. А меня вызвонил клиент. Тот кретин Арм. Помнишь, мы поехали к нему вместе. Старик мурыжил нас два часа, но под конец отдал-таки твоего любимого Лондона. Потом мы поехали ко мне. Ты сказал, что не хочешь спать, а сам вырубился почти сразу прямо в кресле. Помнишь?.. – Джонатан не знал, почему именно эти воспоминания приходят сейчас на ум. Самые простые, ничего не значащие картины из жизни. И он совсем не хотел повышать тон, стараясь говорить спокойно, но под конец сорвался на крик. - Этого не может быть, - голос Рико был тусклым. Он стоял, опершись о стол руками, низко наклонив голову. - Спроси меня. Спроси меня, что хочешь сам! - Помнишь, когда мы сидели у тебя… у Джона дома накануне четырнадцатого… по радио играла песня. Тогда ты… Джон… схватил бутылку из-под пива, вскочил на подоконник и принялся подпевать. Что это была за песня? Джонатан молчал, пытаясь вспомнить тот день. Поддавшись общему настроению они начали отмечать День Всех Влюблённых заранее. Встретились, чтоб выпить «за мужскую солидарность и объявить бойкот бабским глупостям». И к моменту, о котором вспомнил Рико, оба были уже изрядно пьяны; Джонатан помнил этот момент лишь потому, что тогда чуть не вывалился из окна, и никак не мог предположить, что тот нелепый случай останется в памяти у друга. Молчание затягивалось. Рико медленно выпрямился, повернулся. Теперь в его глазах плясали огоньки бешенства. Джонатан вдруг ясно осознал, что друг в самом лучшем случае просто пошлёт его куда подальше. Не узнает. Примет не за того. «Сейчас он скажет «Это не ты»… Это не ты…» - Та песня называлась «Это не ты, детка»! Её пел Кэш! Кулаки, которые Рико судорожно сжимал до этого, разжались. Он шагнул вперёд, вглядываясь в чужие глаза. Нет. Ни в них, ни в лице, ни в голосе не было ничего от прежнего Джонни. Только что-то неуловимое в манерах. В это было невозможно поверить. Рико и не верил до конца. Но сил за последние дни осталось так мало… Он шагнул вперёд, обнимая за плечи незнакомого парня, восходящую рок-звезду, за образом которой каким-то неведомым чудом теперь прятался его лучший друг, прижался лбом к чужому плечу, так ничего и не сказав. - Ничего. Мы из этого выберемся… Бывало похуже… Помнишь, когда твой брат загремел в больницу... Мы тогда справились. И теперь всё образуется… - Джонатан не знал, для чьего успокоения он это говорит. Но Рико был рядом и его сильные руки, сжимающие плечи, просто не могли быть сном.