Своя любовь, чужая жизнь.

Когда кто-то исчезает безо всяких понятных тебе причин, знакомый, друг, порой даже просто деловой партнер, чаще всего, успеваешь испытать несколько стадий: недоумение, раздражение, злость, испуг, попытку понять, что же сделал не так и, наконец, отчаянье, время от времени переходящее в усталое равнодушие. Джонатан успел пройти первые пять стадий меньше чем за сутки. Он сделал множество звонков, побеспокоив даже кое-кого из общих знакомых, успел объехать все места, где мог бы быть Рико, послать всё к чертям и снова приняться за поиски. Он далеко не сразу заметил, что уже наступила ночь. Вернулся в квартиру друга и снова не обнаружил там никого. Оставалось не так уж много мест, где будет недостаточно тихо, чтобы в голову лезли дурные мысли, но достаточно спокойно, чтобы попытаться понять, что делать дальше. Теперь ночь подходила к концу, а попытка хотя бы напиться осталась безуспешной, не говоря уж том, что решение так и не было найдено. Поздний, а скорее уже ранний, час дал возможность сменить отделённый перегородками закуток на куда более привычное место у стойки. Заказанные стаканы заканчивались незаметно; час назад Джонатан поймал себя на том, что ощущает почти то же самое, что чувствовал, глядя на пустоту за дверью несуществующей кухни. - Что же я всё-таки сделал не так? – эта мысль, вертевшаяся в голове весь день, наконец, прозвучала вслух. Мужчина не был уверен, что ему хочется ещё выпить, но блеск стекла, по которому скользило белоснежное полотенце, завораживал. - Прошу прощения, сэр, я не думаю, что столь позднее время подходит для решения подобных вопросов, - судя по взгляду, бармен адресовал это замечание бокалу для коньяка в своих руках. – То, что кажется непонятным ночью, порой оказывается куда более простым при свете дня, - бокал подмигнул бликом на круглом боку, соглашаясь. - Ночь или день – даже не знаю, что теперь я ненавижу больше. – Джонатан невесело усмехнулся. Рико, конечно, объявится, не завтра, так послезавтра. С ним просто не могло ничего случиться. А вот что будет потом? Новый скандал, попытка сделать вид, что ничего не произошло… - Ненависть – чаще всего абсолютно бесполезная эмоция, как мне кажется. Она не позволяет нам быть теми, кто мы есть на самом деле. - Я не знаю, кто я. Я, кажется, ещё помню, кем был. Но не понимаю, кем стал. Никак не могу решить. – Джонатан развёл руками, его усмешка представляла собой теперь удивительное сочетание язвительности и беспомощности. – Не представляю. - Нечто подобное, кажется, мне приходилось слышать недавно, - на секунду Дин перевёл внимательный взгляд на клиента. – Если вы не можете решить что-то, оставьте всё как есть. Всё обязательно решится само собой… - Но есть шанс, что когда придёт время действовать, будет уже поздно, - продолжил Джонатан чужую фразу. - Возможно, вам стоило бы посоветоваться с тем, кто действительно способен дать вам хороший совет, сэр, - Дин убрал со стойки опустевшую бутылку. – У каждого есть рядом такой человек. Просто мы не всегда его замечаем. - Боюсь, именно такого человека я и потерял. Только никак не могу понять почему. - Возможно, этому человеку надо просто побыть наедине с собой. Вспомните. У вас самого наверняка бывали такие моменты. - Скажите, а вам не надоедает целыми вечерами стоять здесь и выслушивать пьяный бред незнакомых типов вроде меня? - Это моя работа. Здесь я на своём месте, - поймав чужой недоверчивый взгляд, бармен улыбнулся. Улыбка была искренней тех, что обычно предназначались клиентам. – Открою вам маленький секрет: когда мне становится невмоготу, я представляю, что еду в поезде. В вагон заходят люди, выходят на своих остановках… Рано или поздно всё равно обязательно будет конечная… моя остановка. - И она вас не пугает? Эта конечная? - Нет, сэр. Поезда не ходят вникуда. Значит, за ней обязательно будет что-то ещё. Хм… Не могу представить себе места, где не был бы нужен небольшой хороший бар, вроде этого. Джонатану вздрогнул и испуганно оглянулся - от слов бармена, от того, как он говорил всё это, показалось вдруг, что хорошо знакомая забегаловка – тоже лишь порождение чьего-то сознания. Этого бармена или самого Джонатана. Что иллюзия сейчас развеется, и за окном не окажется ни родного города, ни магазинчика Рико… Ничего. Словно в ответ на этот взгляд, дверь распахнулась, впуская порцию ночного воздуха, самого обычного, принесшего запах весеннего утра. Не задержавшись ни на мгновение, вошедший быстрым шагом прошёл к Джонатану, положил ладонь ему на плечо. Туман в сознании, вызванный выпитым алкоголем, моментально выветрился. - Ты подложил мне большую свинью. - И это вместо благодарности. Я ведь мог бы просто не вытаскивать тебя оттуда, сынок. Помни об этом. - Я понимаю. Что ж… Мне думается, ты действительно ошибся. - А может ты. Заставить кого-то полюбить тебя и затащить кого-то в постель – не одно и то же. Я-то думал, ты - достаточно взрослый мальчик, чтобы это понимать. - Наверное. Ты прав. Может быть, скажешь, что мне делать теперь? - Это к тебе раньше шли за советами. Это ты всегда знал, что делать. - Я всё чаще думаю, сколько из этих… правильных… решений было подсказано тобой. Старик лукаво улыбнулся в ответ, прищурился и выпустил пару колец густого дыма из своей трубки. На этот раз кухня была самой обычной кухней дома, где теперь обитал Джонатан – он даже не удивился, оказавшись здесь сразу, как только они только вышли из бара. Насторожил разве что понимающий взгляд, которым ангел обменялся с Дином – в тот момент Джонатан почувствовал себя параноиком, пытающимся найти несуществующий заговор. Прадед так и не снял свои неизменные плащ со шляпой, сидел, вальяжно развалившись на стуле, и не переставая курил. Первые несколько минут прошли в молчании, а потом Джонатана прорвало, он ходил из угла в угол, говорил громко и много. Высказывал всё, что успело накопиться за это время. Прадед ответил лишь несколькими короткими фразами, и молчание повисло снова. Успокоиться было сложно. Джонатан сумел взять себя в руки лишь спустя час после начала их странного разговора. - А я думал, ангелам не свойственны дурные привычки, - усмехнулся мужчина, глядя, как очередное кольцо плавно поднимается к потолку. - Что ты знаешь об ангелах? О таких, как я? Может быть, меня и нет на самом деле. Ты можешь с уверенностью сказать, что я – не плод твоего воображения? - Да. Думаю, да, - уверенности в голосе Джонатана не было. - Не так просто расставаться с привычками. Ну а канцелярия позволяет нам кое-какие послабления. За вредную работу. - Ещё скажи, что поседел в заботах обо мне. - Всё может быть, - Чарли снова улыбнулся, и на пару мгновений перед Джонатаном оказался не старик, а крепкий парень лет семнадцати с растрёпанными кудрями и веснушчатым носом. Только глаза, чей взгляд был слишком цепким, не подходили к этому молодому лицу. - Помоги мне ещё раз. Просто скажи, где он. - Хорошо, - из рукава было извлечено длинное пёстрое перо, которым на салфетке был быстро написан адрес. – Постарайся не напортачить снова. - Никто не совершенен. Но… спасибо. Могу я спросить ещё одну вещь? Старик кивнул и вопросительно приподнял бровь. - Что стало с тем парнем? - Он наглотался дряни и сдох там в зале. Признаться, мне пришлось изрядно потрудиться, чтобы ты мог нормально существовать в этом теле. - А у него есть кто-нибудь… вроде тебя? - Это уже второй вопрос. - И? – почему-то от интонации, которой была сказана чужая фраза, Джонатану очень захотелось как следует врезать своему ангелу-хранителю. - Нет. - У него есть шанс вернуться? В смысле, я ведь тоже побывал на том свете и… Старик пожал плечами, глядя куда-то за собеседника. - Почему ты выбрал именно его? - Мне стоило запихнуть тебя в тело какой-нибудь сногсшибательной красотки? Это можно исправить. - Не стоит, - Джонатан нервно улыбнулся, слегка побледнев, и закурил сам. – Я просто хотел понять. - Я подумал, что тебе стоит сменить обстановку. Во всех смыслах. По-моему получилось неплохо. У тебя ещё есть три недели. Если ты не будешь распускать нюни – успеешь. Чтобы охмурить твою прабабушку, мне понадобилось всего две. - Тебе не кажется, что случай немного другой? - Ты сам сделал выбор. - А это всё что?! Кара свыше?! – не выдержав, взорвался Джонатан. – Какого черта?! Чарльз возвёл глаза к потолку и снова улыбнулся. Заспанный Пол появился на пороге кухни, широко зевая; он не торопился покидать дом друга; до конца не верил в случившееся и где-то в глубине души надеялся, что однажды всё вернётся на свои места. Увидев гостя, он распахнул глаза от изумления и замер. Чарльз поднялся с места, взял трость. - Пожалуй, мне пора ребятки. - Доброе утро. То есть, рад видеть вас, - Пол поприветствовал незнакомца и вопросительно взглянул на Джонатана. - И тебе, сынок. Удачи! – перед тем как выйти из кухни, ангел поднёс два сложенных пальца к своим губам, сделал по быстрому движению в сторону каждого из парней. Жест напоминал не то странный воздушный поцелуй, не то благословение. Шаг Чарльза был как обычно быстрым и решительным. Он ушёл прежде, чем кто-то успел опомниться и сказать что-нибудь. Пол мотнул головой, неуверенно попрощался, уже в спину удаляющемуся гостю. И только начав делать себе кофе, он, наконец, опомнился. - Джонни, ты нашёл выходы на этого парня! Он что? Взялся организовать нам парочку контрактов? - подмигивая. - Да нет. Я думаю, он сделает кое-что куда большее. По крайней мере, я попробую добиться от него, - в глазах Джонатана снова зажглась уверенность, на этот раз приправленная изрядной порцией злости. – Не знаю, кто именно возомнил, что он вправе распоряжаться чужими судьбами, но не думаю, что он прав. Пока мы живы, всё можно исправить, - это он говорил, быстро убирая в карман салфетку с адресом, - так ведь… друг? – на мгновение Джонатана обнял вновь растерявшегося от этой тирады Пола за плечи, крепко прижал к себе, а отпустив, отправился в новый путь. А Пол, разглядывая странное перо, оставленное на кухонном столе, чуть не забыл про свой кофе. - Это неправильно. Это просто неправильно. Так не должно быть. Я не хочу и не могу так. Прости. - Наверное. Но какая нам разница. Разве обязательно всегда делать то, что правильно? Жизнь была бы слишком скучной, - Джонатан смотрел в глаза Рико уверенно и спокойно. Ещё минут двадцать назад, когда он разглядывал чешуйки облупившейся краски на деревянной двери дешевого мотеля на окраине, не было и намека на эту уверенность. - Джон, я хочу быть твоим другом. Но я не хочу быть твоим парнем. Что-то в интонации резануло. Рико сидел на краю незастеленной кровати в одних штанах, низко опустив голову, избегая смотреть другу в глаза. Но в голосе не осталось ни следа от вчерашнего подчинения. - То, что я сказал вчера – правда. Я люблю тебя. И не считаю, что это неправильно. Я не стану больше торопиться. Всё будет так, как ты захочешь. - Не в этом дело… Я просто не могу. - Почему ты не сказал мне это утром? - Не знал, как сказать. И что сказать. Я проснулся, увидел тебя рядом и… - Я могу сказать тебе почему, - голос Джонатана обрёл бархатистую глубину. Он сел на кровать рядом, обнимая Рико за талию. – Мы значим друг для друга слишком много, чтобы вот так вот плюнуть на всё и послать друг друга. Позволь мне снова быть рядом. Давай выберемся куда-то вместе, как было раньше, в прежние времена. Ты же помнишь, - опрокинув друга на кровать, он попытался затеять возню, но Рико мотнул головой и на этот раз взглянул прямо в глаза. - Нет, Джонни. Ты не сможешь быть просто рядом и не хотеть меня. Я знаю, - улыбка Рико была грустной, но светлой, он поднял руку, провёл по скуле Джонатана кончиками пальцев. – Я просто не могу. Знаешь, когда ты исчез, мне было по-настоящему хреново… А теперь… - А теперь мне лучше убраться? – сдерживать злость оказалось непросто. Пожар бешенства разгорался медленно, но неумолимо. - Да, Джон. На ключице Рико явственно виднелся свежий след засоса. Джонатан упёрся взглядом в это пятно, казалось, он что-то подсчитывал в уме. Рассказывая другу о своём возвращении, он не сказал всей правды. Не собирался говорить её и теперь. Осторожно обнимая друга сейчас, он чувствовал его страх, глубокий, затаённый, старательно спрятанный за показным спокойствием. «Кто-то говорил, что чтобы выиграть, нужно проиграть. Это не так-то просто - проигрывать. У меня осталась последняя ставка». - Как скажешь. Я сделал слишком много глупостей? Рико отрицательно мотнул головой, попытался подняться, но Джонатан снова уронил его, притягивая к себе. - Тшш… Я понимаю, Рико. Я сейчас уйду. Через три недели закончу с делами и уеду отсюда. Далеко. В страну вечных туманов. Я зайду попрощаться тогда, о’кей? - Лучше не… Хорошо, - теперь Рико выглядел растерянным. Джонатан поднялся, легко поцеловал друга, повернулся к двери, чтобы выйти. - Джон, ты знал, что я скажу, когда ехал сюда? - Догадывался. Мы неплохо знаем друг друга. - И всё-таки поехал. - Да. Нехорошо было заканчивать всё вот так, не досказав что-то. Я не хочу повторять прошлую ошибку. И никогда не простил бы себе новой, если бы не нашёл тебя. - Кстати, а как ты узнал, где я? - Мне помог ангел. - Хороший канал информации. - И не говори. - До встречи. - До встречи… любовь моя. Рико вздрогнул, но ничего не сказал, зная, что твердости принятого решения может не хватить. Сгорбившись, он сидел на кровати, обхватив себя руками, и смотрел на то, как закрывается за Джонатаном дверь. В какой-то момент захотелось рвануться следом и… Нет. Рико не знал, что тогда можно сказать. Он считал, что оставаясь на месте, поступает абсолютно правильно. «Из ангела, наверное, и впрямь вышел бы неплохой агент. К черту дедушку Чарли. Справимся своими силами. Начинать новую жизнь, не зная, не закончится ли старая через несколько недель, бессмысленно. Но подкладывать этим парням очередную свинью я не собираюсь. Эй, тёзка! Не знаю, слышишь ли ты меня на том свете, но если слышишь, помоги мне вытащить твою же группу. Ты не вовремя собрался подыхать, Дьявол тебя побери. Без того, что ты умеешь, я сам не справлюсь». Обзванивая группу, чтобы собрать всех на очередную встречу вечером у себя дома, Джонатан и впрямь надеялся, что чужая память не покинет его в самый неподходящий момент. До сих пор, беря в руки гитару, он не понимал толком, что и зачем делает. Сидя в кабинете, он пытался разобраться в хаосе бумаг на столе, когда из-под листа с давно просроченным счётом выскользнула и упала на колени фотография уже знакомой брюнетки. Некоторое время Джонатан разглядывал её, вспоминая короткий рассказ Пола. Чужим корявым почерком, который удалось разобрать с трудом, на обратной стороне фото был написан текст заглавной песни с последнего альбома, запись которого они завершили. - Он писал это тебе. Может, ты тоже решила, что так обоим будет лучше, а, детка? Не скажу, что мне так уж хочется тебя увидеть. Девушка на фотографии смотрела прямо в кадр, весело улыбаясь, махала фотографу рукой, другой обняв дерево в саду этого дома. Судя по снегу на одежде и стволе, она недавно играла с кем-то в снежки. Дата говорила о том, что фото было сделано в начале января прошлого года. - У вас могло бы быть всё серьёзно, так? Со своим незаконченным делом я разобраться не смог. Но раз уж это моя чужая жизнь… Джонатан поднялся и вышел из кабинета, не заметив, как от его резкого движения упала и разлетелась по полу стопка только что перебранных документов. Костюм был куда привычнее драных джинсов, странного вида рубашек и кожи из набора чужого гардероба. Он, конечно, не тянул на рыцарские латы, но всё-таки Джонатан чувствовал себя в нём уверенней. - Значит, это правда, что ты вернулся. Я рада. На тебя было больно смотреть. - Может быть, мне не хватало твоей поддержки? - Когда ты развлекался в постели с теми двумя?! - Не злись. Это тебе, - Джонатан протянул собеседнице купленный по дороге букет. – Я просто хотел извиниться. Может, всё-таки впустишь меня в дом? - Нет. И не мечтай, - Тина упрямо встряхнула волосами. – А ты изменился, - задумчиво протянула она. - На тебя всё это не похоже. - У меня началась новая жизнь. - У меня тоже. Я не вернусь, Джон. Я уже говорила тебе это, - Тина поджала губы, судорожно прижимая цветы к груди. Джонатан ясно видел, что за спокойствием на этом красивом лице сейчас прячутся любопытство и раздражение. - Просто не хочу, чтобы ты злилась на меня всю оставшуюся жизнь. - Много чести. - Но ты бы стала. - Скотина. - Да. Я хочу, чтобы ты знала, что я люблю тебя. И хочу, чтобы ты была счастлива. - Уходи. - Удачи, детка. - И тебе. По дороге к машине Джонатан едва заметно улыбался, спиной чувствуя внимательный задумчивый взгляд. Отъезжая, он видел, что девушка ещё стоит в дверях, читая растерянно записку на фотографии, вложенной в букет. «Если бы я умел летать, я бы забрал тебя с собой на небеса, чтобы время перестало для нас существовать».