Часть 4. Кровь водой вовек не обратится (КайЁль, СэТао, Бэкхён)
Кровь водой вовек не обратится, Пусть студёная водица, Ай, лэли! Ай, байла! Оле! Меня научит не стыдиться. Но, мама, почему Я плачу по ночам?
Кай сделал вид, будто бы не понял, ради чего Чанёль возился с ужином и наготовил столько всего вкусного. Не то чтобы он затаил зло из-за той несчастной затрещины или слишком уж сильно обиделся, просто понимал, что это не в последний раз, и дальше будет только хуже. В общем-то, реакция Чанёля была нормальной и закономерной. На его месте так себя вёл бы любой, потому что людей, воспринимающих секс как работу или развлечение, всегда ничтожно мало. Всегда намного больше тех, кто видит за сексом отношения или привычки, ведущие к связям и принадлежностям, обладанию и собственности ― так или иначе. Даже со стороны тех, кто немногим отличался от сотрудников борделя. Кай лично знал парочку парней, спавших со всеми девчонками, что попадали в их поле зрения. Что забавно, они считали каждую партнёршу своей собственностью ― после. Даже если спали с такой всего раз. Связи, привычки и принадлежности. Что ещё забавнее, их партнёрши считали, что у них есть какие-то права после секса. Опять ― связи, привычки и принадлежности. А ведь это был всего лишь секс. Как развлечение. И как работа. Или привычка, если угодно. Просто ― потому что захотелось. Без прав и обязательств. Потому что можно, раз уж хочется. Или нужно. Но люди любят собственные иллюзии. Часто ― любят больше, чем они того заслуживают, или больше, чем реальную жизнь. Взгляды Кая и Чанёля сильно отличались. И тот миг, когда взаимное непонимание достигнет предела, однажды наступит непременно. Хотя бы Кай это знал. Другое дело, что это знание его не радовало. Обычно он проще относился к подобным ситуациям, но это обычно. Сейчас же речь шла о Чанёле, и Кай не хотел его отпускать. Просто не хотел. Из эгоистических соображений. Кроме того, затрещина ― это смешно на фоне всех возможных вариантов. Впрочем, каждый раз он говорил себе, что это ― последний, но снова и снова прокалывался и наступал на те же грабли. Наверное, это проявляли себя его собственные привычки. Чанёль отщипнул кусочек мяса от курицы и поднёс к губам Кая. Он съел мясо и сразу же сжал зубами кончики пальцев Чанёля. Тот тихонько вздохнул и наклонился к нему. Зря. Кай умел целовать Чанёля так, чтобы заставлять обо всём забыть. Он толкнул Чанёля ладонью в грудь, чтобы тот упал на стул, затем перебрался к Чанёлю на колени, прикоснулся руками к скулам, смахнул со лба встрёпанную чёлку и прижался губами к губам Чанёля, целуя с почти несдерживаемой страстью, нахально проскальзывая языком меж разомкнутых губ и зубов ― глубоко. Чанёль глухо стонал и порывался ответить, сталкивался языком с языком Кая, дрожал и замирал, и терял инициативу. Прижав к себе, подхватив Кая руками и удерживая за бёдра, он кое-как поднялся со стула и побрёл в комнату, периодически налетая на стены вместе со своей ношей. Немного болезненное путешествие, но это не могло остановить Кая. На кровать они свалились вместе, и теперь стонал Кай ― от боли, когда Чанёль придавил его немного своей тяжестью. ― Ненавижу тебя... ― бормотал Чанёль, с жадностью припадая губами к его шее. Руками судорожно цеплялся за одежду Кая, дёргал и пытался снять. Кай отбрасывал его руки и возился с пуговицами на рубашке, медленно стягивал клетчатую ткань с Чанёля и коварно задевал ногтями соски, срывая с искусанных губ новые стоны. ― Если бы ты... знал... ― Чанёль резким движением задрал футболку Кая, открыв живот и грудь, ― ...как я тебя хочу... ― Я знаю, Ёлли, я знаю, ― тихо отозвался Кай, расправившись с пряжкой ремня и молнией на джинсах Чанёля. Джинсы вместе с бельём поползли с бёдер Чанёля медленно, но неотвратимо. Через пару минут они улетели с кровати вместе с клетчатой рубашкой. Из одежды остались лишь скрученная на груди футболка Кая и его неизменные кожаные брюки. ― Я сам! ― Чанёль прижал его запястья к матрасу, наклонился и провёл языком по нижней губе. ― Ты всегда слишком тихий... Почему? ― Не знаю, ― касаясь губами губ Чанёля, ответил со слабой улыбкой Кай. ― Наверное, мне удобнее «показывать» эмоции с помощью прикосновений. Голосом ― не то. ― Тогда... ― Чанёль провёл языком по его шее до самых ключиц, ниже. ― Покажи мне, что ты чувствуешь... сейчас. И Чанёль обхватил губами сосок, жадно втянул в рот, приласкал твёрдую вершинку кончиком языка, отпустил, чтобы крепко сжать пальцами и мучительно медленно потереть. Кай запрокинул голову, с силой зажмурившись и вцепившись в бок Чанёля до отчётливой боли. Чем больше Чанёль дразнил его чувственными прикосновениями к груди и соскам, тем больнее он впивался пальцами в мышцы на боку Чанёля. Один измерял боль, второй ― удовольствие. Хотя в итоге два этих понятия так тесно переплетались друг с другом, что отделить одно от другого не представлялось возможным. Чанёль опустился на колени и наклонился к бёдрам Кая, чтобы провести языком по чёрной коже у молнии. На брюках теперь блестела широкая влажная полоса. ― Ты спятил... ― выдохнул Кай, когда Чанёль нарисовал языком вторую влажную линию. ― Я просто хочу тебя до безумия, ― внёс поправку Чанёль и попытался ухватить зубами собачку на молнии. ― Тем более псих. ― Кай чуть выгнулся, чтобы Чанёлю было удобнее расстегнуть брюки, и невольно улыбнулся, ощутив на собственном члене тепло чужих губ. ― А я думал, ты... успокоился... ― Так и не попробовав тебя на вкус? ― проворчал Чанёль, сдёрнув с него брюки и уронив их с кровати, после чего вновь наклонился к бёдрам Кая и настойчиво принялся целовать смуглую кожу, задевая время от времени слабо пульсирующую плоть и обостряя тем самым все ощущения. ― Перестань... ― хрипло выговорил Кай, невольно запрокинув голову и выгнувшись сильнее, когда Чанёль накрыл его член ладонью. ― Не могу... ― Чанёль прижал Кая к себе и перекатился по кровати. Потом он смотрел вверх, на Кая, на длинную чёлку, чуть влажную от пота и липнущую ко лбу, обхватывал ногами узкие бёдра, привлекая Кая ещё ближе, так близко, чтобы чувствовать его жар отчётливее, чтобы тереться собственной ноющей от возбуждения плотью о его плоть, чтобы смотреть в искристые глаза, где не различить расширившийся зрачок на фоне потемневшей радужки в тенях от длинных ресниц. ― Кай... Прикосновение полных губ и едва различимый шёпот: ― Что? ― Не могу больше. Тихий смешок затерялся в быстрых поцелуях и сдавленных стонах, и Чанёль принялся затем ловить губами пальцы Кая. Длинные и узловатые пальцы ― доказательство сильной воли и упрямства. Эти пальцы, влажные от слюны Чанёля, гладили чувствительную кожу меж ягодиц. ― Подожди, ― прошептал ему на ухо Кай и неторопливо ввёл в него сразу два пальца. ― Не хочу. ― Чанёль охотился за его губами и воровал поцелуи, едва только удавалось дотянуться и подловить Кая. ― Не могу. И не буду. Ну же! ― Придурок... ― пробормотал Кай, прикоснувшись к его левому колену ― с внутренней стороны. Провёл ногтями по коже от колена вверх, чуть царапая и дразня столь неоднозначной лаской. Накрыв ладонями ягодицы, раздвинул их и прижался плотнее к Чанёлю. ― Перестань сводить меня с ума... ― выдохнул Чанёль и зажмурился. ― Умру сейчас... ― Нет, не сейчас, ― пробормотал Кай, снова потёрся бёдрами и только тогда с дразнящей медлительностью вошёл в Чанёля, преодолевая лёгкое сопротивление мышц. Чанёль закусил губу и едва заметно поморщился от некоторого неудобства, затем обнял Кая и крепко прижал к груди. ― Задушишь же... ― Кай провёл губами по его щеке и сильнее толкнулся в его тело. ― Не осторожничай, ладно? ― попросил Чанёль, запустив пальцы в спутанные тёмные волосы и притянув Кая достаточно близко, чтобы украсть ещё пару поцелуев. ― Пошёл к чёрту, ― предсказуемо отозвался Кай, упёрся ладонями в его грудь и немного сменил положение, правда, и задвигался быстрее, но через несколько минут вернулся к прежней скорости, хотя толчки стали глубже и мощнее. Чанёлю нравилось наблюдать за ним из-под полуопущенных век: смотреть, как красиво он подаётся бёдрами навстречу и одновременно отклоняется плечами назад, позволяя оценить гладкие пластины мышц на груди, чёткие линии ключиц и изумительную шею; тонкий в поясе, выгибается так, что Чанёль явственно чувствует, как его член растягивает узкий вход, согревает, заполняет пустоту там, глубоко внутри, трётся о нежные стенки, затапливая всё тело сладким обещанием, что вот скоро, ещё немного... Чанёль сходил с ума от этого сплава гибкости и силы, изящества и выносливости ― сплава по имени Кай. Кай ухватился за его ногу, небрежно закинул себе на плечо и прижался на новом толчке ещё плотнее, тронул пальцами твёрдый ствол и выступившую капельку смазки. ― Боже... Не трогай меня... ― с трудом простонал Чанёль, отбросив горячую руку в сторону. ― Кончусь же... совсем... и прям щас... Кай наклонился к нему и поймал губами его нижнюю губу ― мягко целовал и больше не пытался потрогать в самом низу живота, после ― ускорялся и двигался уже резко, сильно и предельно точно, стремительно врываясь в тело Чанёля и заставляя задыхаться от каждой новой вспышки удовольствия. Этот темп Кай тоже мог выдерживать долго ― Чанёль знал это. Другое дело, что сам Чанёль похвастать тем же не мог. С хриплым вскриком он выгнулся под Каем и содрогнулся всем телом: бесцельно тёрся пятками о простыни, непроизвольно поджимая пальцы на ногах, хватался руками то за валявшиеся рядом подушки, то за плечи Кая, то бессмысленно размазывал тёплые густые капли по собственному животу, то грелся в огне настойчивых поцелуев... ― Тише... ― шептали ему на ухо низким и чуть хриплым голосом, от которого ещё больше хотелось сойти с ума. Шептали и гладили ладонью по лицу. ― Тише... Чанёль ощущал Кая в себе и чётко понимал, что тот до сих пор не кончил. И просто ждал, чтобы освободить Чанёля от себя немного позже ― сейчас это было бы несколько неприятно. ― Не останавливайся. Кай помотал головой. Он был прав ― если бы продолжил, Чанёлю пришлось бы пережить несколько не самых приятных в этой жизни минут, потому что после оргазма внутри тела всё стало чересчур чувствительным. Поэтому было бы лучше, если б Кай кончил раньше, но так получалось не всегда ― из-за его чёртовых навыков и убийственной выносливости. На столе зажужжал телефон Кая, мигая синей подсветкой. ― Чёрт... ― задыхаясь, выругался Чанёль. ― Эрик. ― Прости. ― Кай виновато отвёл взгляд и медленно отодвинулся. Чанёль зажмурился от чувства внутренней пустоты и противного холода. Если бы Кай освободил его от себя позднее, это прошло бы более приятно. Кай дотянулся до телефона, упал рядом с Чанёлем на спину и приложил телефон к уху. ― У меня в кабинете через двадцать минут, ― отчеканил Эрик и сбросил вызов. ― Чёрт! ― с чувством сообщил телефону Кай. Он приподнялся на локте и позволил Чанёлю втянуть себя в долгий поцелуй. ― Мне нужно идти. ― Как будто мне всё это приснилось... ― Не приснилось. Отмываться в душе тебе придётся по-настоящему. Кай скатился с кровати, быстро привёл себя в порядок с помощью влажных салфеток, торопливо оделся и выскочил из квартиры, прихватив куртку.***
Бублик ждал в гараже. Кай успел лишь заглушить мотор, а Бублик уже тащил его в кабинет Эрика. ― Да что случилось-то? ― с недоумением спрашивал Кай, но ответа так и не добился. Бублик запихнул его в кабинет Эрика и велел ждать. Где носило самого Эрика, Бублик сказать не соизволил. Кай прошёлся пару раз вдоль хорошо ему знакомого стола ― на этом столе он впервые танцевал в «Райских Кущах». Спустя три минуты Кай упал в удобное кресло и откинулся на спинку. Хотелось спать ― накопилась усталость за пару последних дней. И он таки уснул, не дождавшись Эрика. Эрик разбудил его примерно через час. Просто бесцеремонно похлопал ладонью по щеке. ― Проснись и пой, рыбка моя. ― Рыбки не поют, ― фыркнул Кай и потянулся, вскинув руки над головой. ― Что горит-то? ― Ничего. Мне нужен курьер. ― Эрик щёлкнул зажигалкой и закурил. На фильтре остался красный отпечаток от помады. ― Ты говорил, что работаешь только с Хо. И что не хочешь, чтобы я был курьером, ― напомнил Кай. ― Верно. Но Хо нет в городе, а мне нужен курьер. ― Найми кого-нибудь. ― Не прикидывайся идиотом, хорошо? У меня нет выбора. ― Выбор есть всегда. ― И всё же. У меня есть ты. Зря я тебя снабдил байком, что ли? И Хо говорил, что ты занимался чем-то подобным. Дескать, справишься. Так ты справишься? Кай вздохнул и потёр ладонями веки. ― Что надо везти? Эрик открыл портсигар и выудил двумя пальцами крошечную деталь. ― Чип. Сюда записана информация. Перевозится в пряжке специального ремня. Этот чип должен либо попасть в руки заказчика, либо должен быть уничтожен. Других вариантов не существует. Его надо доставить в Каннын за два часа. Можно сделать одну короткую остановку в Чунчоне. Обратно ― два часа. ― То есть, на всё ― четыре часа? ― Верно. Обратно ты должен привезти другой чип. Поедешь на байке, разумеется. И тебя в пути могут попытаться перехватить. Обычно пункты назначения знают все, как и то, что везут. Не знают лишь, как перевозят, чем платят и как поедет курьер. Ты знаешь хорошо дорогу до Каннына? ― Допустим. Ехать прямо сейчас? ― Да. Ты должен успеть до рассвета. Вот... Эрик покопался в столе и достал небольшой ящик, откинул крышку, продемонстрировав пистолеты и запасные обоймы. Кай помотал головой. ― Шума от них многовато. ― Слушай, ты точно не братишка Хо? Хо мне тоже вечно поёт, что от пистолетов шума много. Есть ножи. Могу тебе дать те, что обычно берёт Хо. ― Не нужно. Хо любит метательные, а мне нужны потяжелее, для обеих рук. С широким клинком. И ещё одно... ― Что? ― Я так понимаю, что мне не стоит попадаться на глаза хоть кому-нибудь? Триадам ― в том числе? ― Верно. ― Эрик закурил опять и лениво проводил взглядом поднимающийся вверх сизый дымок. ― Триады ничего не должны узнать. Нарвёшься ― плети всё, что пожелаешь наплести. Ну и, думаю, ты достаточно умён, дабы не совать нос в то, что возишь. ― Достаточно. Даже если бы ты пожелал мне сказать, что я повезу, я бы не стал слушать. В этом деле чем меньше знаешь, тем безопаснее. ― Умница. Собирайся ― и вперёд. Скажи Бублику, чтобы дал тебе ножи и деньги на дорожные расходы. Бублик денег отвалил щедро и позволил Каю выбрать ножи самому. Тот придирчиво изучил арсенал Бублика и наложил лапу на пару ножей вида паранг*. Прежний владелец предусмотрительно обработал широкие лезвия специальным составом, который как защищал от влаги, так и лишал ножи блеска. Кай проверил байк, застегнул на брюках ремень с тяжёлой пряжкой, внутри которой крепился чип, и выкатил из гаража. Для начала он выбрал прямой путь. Когда только берёшься за дело, лучше проводить разведку боем и бить в лоб. Эрика никто не обманывал ― Кай знал дороги не хуже Хо, но никогда раньше он не был курьером, просто катал по дорогам в собственное удовольствие. Хо считал, что он неплохо катал и справился бы с работой курьера, только вот впервые Каю светило испытание на практике. Он притормозил у светофора, достал из кармана куртки защитные очки и надел. После этого светофора Кай планировал прибавить скорость. Существенно. Два часа на дорогу до Каннына ― это неплохо, но прибывать на место всегда лучше немного раньше. Кроме того, Кай планировал добраться до Чунчона раньше, чем за час, чтобы позвонить Чанёлю и успокоить его. Телефон ожил сам и не ко времени. Кай не стал отвечать, а достал телефон и взглянул на сообщение только в Чунчоне. На дисплее светился незнакомый номер. Он пожал плечами и позвонил Чанёлю, как и собирался. ― Отмокаю в ванне и жду тебя. ― Не жди. Иди спать. Лучше встань потом чуть раньше и приготовь шикарный завтрак. ― Чёрт, Кай! Я не хочу знать, кого ты сейчас будешь трахать! Как же мне это надоело... ― Никого, Ёлли, можешь выдохнуть. Я выполняю поручение Эрика. И даже если бы мне захотелось кого-нибудь трахнуть, у меня на это просто нет ни минуты лишней. Можешь мне посочувствовать. ― Да ни за что! Я рад и прыгаю до потолка! ― И Чанёль отключился. Засранец. Кай сам себя мысленно отчитал за то, что спускал на тормозах ревность Чанёля. Тем самым он будто бы поощрял Чанёля. И это плохо. И неправильно. Гораздо лучше было бы, если б Кай поставил его на место и запретил ревновать. Хотя толку-то... Чанёль работал в борделе, но музыкантом ― по большей части. Он никогда бы не смирился. И не смирится. Через пять минут Кай выезжал из Чунчона и гнал дальше на север. Дорога по-прежнему оставалась пустой и сонной. Слева и справа без перерыва и с одинаковыми интервалами проносились фонари, утопающие в безмятежности ночи. Безмятежность нарушили огни, поселившиеся в зеркале заднего вида. Сначала Кай решил, что следом едет машина, потом понял, что за ним следуют три байка. Причём преследователи удивительно точно выдерживали дистанцию ― достаточно, чтобы нервировать своими отражениями в зеркале, но маловато, чтобы спровоцировать Кая. Тот самый поганый миг, когда любой человек начинает колебаться и не знает, что ему предпринять. Кай решил не колебаться, а просто пока не обращать внимания на преследователей ― он ценил свои нервы. Вот если бы преследователи приблизились, он бы придумал, как ему ответить. Преследователи не приближались и отстали вовсе на подъезде к Канныну. Вот тогда Кай окончательно убедился, что преследователей в большей степени интересовал тот чип, который ему полагалось отвезти Эрику, «плата». И, скорее всего, они подготовили ему парочку неприятных сюрпризов на обратном пути. Если он решит возвращаться так, как приехал. С другой стороны, преследователи так хотели, чтобы он их заметил, что болтались всю дорогу в зеркале заднего вида. Он не мог их не заметить, и они знали об этом. Значит, скорее всего, та дорога, по которой он приехал, наиболее безопасна. И преследователи засветили себя только для того, чтобы припугнуть его и заставить выбрать иную дорогу. Кай решил-таки отыграть роль идиота, которому что в лоб, что по лбу ― всё едино, поэтому помчался обратно той же дорогой. Они ждали его у моста. С цепью. Два из трёх. Видимо, третий придумал что-то ещё и страховал дальше по дороге на тот случай, если Кай прорвётся.***
Сэхун перед занятиями зашёл в туалет, повесил рюкзак на крючок, пустил холодную воду и пару раз плеснул себе в лицо. Поспать он не успел и чувствовал себя никаким, но сегодня были важные занятия, он не мог позволить себе вырубиться. ― Давай, соберись, тряпка! ― рыкнул он на собственное отражение в зеркале и потянулся за бумажным полотенцем. Отвернувшись от зеркала и раковины, прижал полотенце к лицу. Скрипнула дверца одной из кабинок. Сэхун отнял полотенце от лица и посмотрел вперёд. С открытым от изумления ртом он пялился на того самого китайца, которого... ― Ты! ― Китаец ткнул его пальцем в грудь. ― Ты... ― Что я? ― на автомате уточнил Сэхун, небрежно скомкал полотенце и запустил в мусорную корзину. ― Ты мне... меня... ― Ну так ты сам хотел, ещё и заплатил за это, ― буркнул Сэхун, не придумав ничего лучшего. ― Я заплатил не за это! ― возмутился китаец. ― А за что? ― За твою задницу! ― Будешь так орать, весь универ будет в курсе, что ты западаешь на мальчиков. А, и у меня задница тощая, твоей не чета. ― Сэхун помолчал, потом злорадно добавил: ― Персик! ― Что ты сказал? Китаец ловко и неожиданно профессионально ухватил Сэхуна за воротник, явно вознамерившись пробить головой Сэхуна пару или тройку ближайших стен. К счастью, в этот миг в туалет заскочили другие студенты и озадаченно уставились на парочку у раковин. Китаец криво улыбнулся, выпустил воротник Сэхуна и принялся аккуратно разглаживать на груди рубашку. ― И как тебя зовут, персик? ― сквозь зубы вопросил китаец. ― Для начала представился бы сам. ― Тао. Так что с твоим именем, персик? ― Ещё раз обзовёшь персиком ― я за себя не отвечаю. Сэхун. И да, я не спец в китайском, но разве по-китайски «персик» это не «тао»? ― Ты!!! ― Под этот рёв с отчётливым китайским акцентом Сэхун дал стрекоча из туалета и поспешно свернул за ближайший угол, дабы сбить Тао со следа. Сбить Тао со следа на все сто не вышло ― Сэхун нарвался на него на второй лекции в центральной синема-аудитории. Тао ошивался у белого экрана со шваброй в руках. Завидев Сэхуна, Тао швабру сломал. Только и слышно было мощное и громкое «хрясь». И у Тао в руках остались половинки швабры. Две. ― Этот чудак силён в боевых искусствах, ― «порадовал» Сэхуна один из сокурсников. ― Как даст кулаком по башке ― сразу готов трупак. Сэхун громко сглотнул. Он не горел желанием становиться трупом и получать от Тао кулаком по башке. Хотя вряд ли ему грозило кулаком по башке. Скорее всего, Тао просто собирался его убить без особых затей. За то, что Сэхун воспользовался его состоянием и засунул в него член. Вряд ли Тао помнил, как ему это понравилось. Странно, что вообще помнил как Сэхуна, так и... Или не помнил? Или у него просто утром задница болела? Что такое не везёт и как с этим бороться... Куда бы Сэхун ни пытался пойти, всюду его подкарауливал Тао. И на лице у Тао застыло мрачное выражение. Эдакий эквивалент угрожающего обещания: «Подойди ко мне поближе, киса, чтобы я мог тебя жестоко отпинать и прирезать, или швабру в тебя засунуть». Уходил домой Сэхун после третьей лекции ― через окно в женском туалете. Аккуратно открыл, выбросил в кусты под окном рюкзак и куртку, повис на руках, болтая ногами, и потом красиво сверзился в кусты сам. Приземлился задницей в розы и на плохом корейском высказал всё, что думает о всяких противных китайцах в целом и об одном тупом китайце в частности. А когда выдернул из задницы пару колючек и повернулся спиной к стенам университета, чуть заикой не стал, потому что едва не «поцеловался» лбом с Тао. ― Ой... ― Угу, ― мрачно промычал Тао, разглядывая Сэхуна с каким-то подозрительным интересом. Словно выбирал места, куда лепить синяки и сложные переломы. ― Нет, ― воодушевившись, Сэхун помотал головой. ― Чего? ― опешил Тао. ― Даже не проси! ― Сэхун поводил у него перед носом пальцем. ― Ни за что! ― Что не просить-то? ― Ничего! Да я к тебе больше и пальцем не прикоснусь, пусть даже тебе так сильно понравилось... ― Эй, ты чего городишь-то? ― Ой, да не смущайся ты так. Говорю же ― больше никогда! Даже не умоляй. ― Ты серьёзно работаешь в борделе? ― помолчав, задал вдруг неожиданный вопрос Тао. И Сэхун смешался, не зная, что ответить. ― То есть, я могу прийти в любой день и купить тебя? В любом виде? И даже могу купить тебя в платье? Сэхун сердито нашарил в кустах куртку и рюкзак, сильно толкнул Тао плечом и ответил на ходу: ― Попробуй. Тебе денег не хватит! ― Я куплю тебя. ― Да пошёл ты!***
Бэкхён поправил повязку на лице и тяжко вздохнул. ― Сколько? ― Трое. Взгляните вот на этого, инспектор. Бэкхён опустился на корточки у тела и откинул с лица чёрную клеёнку. Рослый парень, скорее всего, европеец. Погиб из-за падения с байка ― полетал неудачно, ударился головой об асфальт ― полчерепа всмятку. И шлем не особенно ему помог. ― Сам упал или помогли? ― Помогли, инспектор. Хотя мы не можем понять, как именно. Там вот второй, его явно вытолкнули на встречную ― прямо под колёса грузовика. Если вы завтракали, то не рекомендую любоваться. ― А третий что? ― Третий в десятке километров к югу. Он сам спрыгнул с байка, но его переехали и раздавили грудь задним колесом. ― Всё это чудесно и даже замечательно, ― Бэкхён зевнул и потянулся, ― но почему меня вызвали? Вы же понимаете, что сейчас мне не следует светиться в подобном окружении и рядом с трупами. ― Взгляните на правое запястье погибшего, ― предложил сотрудник особого отдела. Бэкхён с кошачьей брезгливостью покопошился под целлофаном и вытянул на свет руку погибшего. На запястье красовалась татуировка из двух рыбок. ― Ирэцуми? ― Нет. Посмотрите внимательно. ― Вот чёрт... ― Бэкхён различил полустёртую надпись, выполненную китайскими иероглифами. Она гласила: «Дни непрощённых сочтены, и Небеса взирают на них сверху». ― Палачи триад, ― развёл руками сотрудник особого отдела. ― Это уж вас точно касается. ― Хорошо, мне нужны будут результаты вскрытия. И если вы что-то найдёте, сообщите мне. Что у вас есть на данный момент? ― Ничего, если честно. Никаких следов их противник не оставил. Всё, что мы знаем, ― он был на байке, модель довольно тяжёлая, точно не «спорт» и не «эндуро». Скорее всего, «классик» или «дрегстер». Европейская сборка, но наверняка мы не знаем. Парень, не больше двадцати пяти, рослый, но лёгкий. Либо он был без оружия, либо... Огнестрельного у него при себе точно не оказалось. Пистолет был у того типа, которого раскатало грузовиком по асфальту. Стрелял он трижды ― два раза попал в рекламные щиты у дороги. Куда попал на третий раз, мы пока не знаем. Видимо, потому и оказался под грузовиком, коль уж стрелял. ― А что говорят в Чунчоне? Заправки? Кофейни? Заведения, что были открыты до утра, круглосуточные? Может, они видели парня на байке? Подстреленного? Третья пуля могла и в него попасть, раз пока не нашли. ― Никто ничего особенного не вспомнил, инспектор. Вроде бы они видели каких-то байкеров, но те вели себя тихо и прилично, поэтому никто особого внимания на них не обратил. ― Проверили полицейские датчики у дорог? Снимки с превышением скорости, может? ― Проверяем, но пока глухо. ― Ясно. Попытайтесь всё-таки восстановить картину преследования и гибели этой троицы в деталях. Я хочу знать, как один противник сделал этих троих. Ясно, что они погнались за курьером, но сколько в Корее курьеров такого уровня? ― Единицы, инспектор, только они не хвастают своим мастерством и прячутся как следует. ― Но всё-таки их мало. Попробуйте поднять старые архивы и досье, статьи из газет. Обычно хорошие водилы известны в определённых кругах, а уж байкеры-то... Должны хоть подсказку найти.