***
Сэхун не выходил в салон и ждал Эрика у стойки на втором этаже. Рори висел на телефоне и записывал пожелания очередного клиента, прикрыв свободной рукой ухо. Забавная привычка. Сэхун тоскливо вздохнул и пристроил локти на стойке. Хотелось есть и спать. И он планировал дождаться Эрика, чтобы отпроситься на сегодня и завтра и согласовать график так, чтобы рабочие часы перенесли на другие дни. Сэхун не желал пропустить важные практические занятия по учёбе и редкий эксперимент по физике. — Ты чего? — Рядом остановилась Рисса и повела пальцами в воздухе, словно бы очертив всю его фигуру. Имела в виду она при этом одежду Сэхуна: вытертые джинсы, светлую футболку и расстёгнутую лёгкую куртку. — Видок затрапезный, а не рабочий. — Знаю. Я не планирую работать. — Угу, но Эрик будет орать. Тебя тут клиенты могут увидеть. Ты знаешь, он не любит, когда так вот. — Рисса фыркнула и отправилась по своим делам, оставив Рори карточку заказа. Сэхун вновь повис на стойке и перевёл взгляд на часы. Ещё немного — и целый час коту под хвост. А ведь за час он мог бы и поработать успеть. Как всегда... Он подскочил на месте, потому что кто-то по-хозяйски хлопнул его ладонью по заднице. Больно. Оглянулся и застыл. Ему широко улыбался Тао. Ещё и встал так, чтобы лишить Сэхуна возможности сбежать. — Сколько стоит час твоего времени, крошка? — Я тебе не крошка! — сквозь зубы рыкнул Сэхун и попытался отвернуться к стойке. — Эй, я клиент, крошка, так что могу тебя звать так, как мне заблагорассудится за мои деньги. Так сколько ты стоишь? — Я не продаюсь, — отрезал Сэхун и твёрдо сжал губы. Было обидно до слёз. Не из-за слов этого приставучего китайца, который Персик, а потому что этот Персик учился вместе с Сэхуном. Кто знает, что он мог рассказать или уже рассказал однокурсникам о Сэхуне. А Сэхун меньше всего хотел, чтобы хоть кто-то знал, где он подрабатывает. — Ну конечно. Хочешь, чтобы я спросил об этом у владельца этого чудесного заведения? Сэхун в отчаянии стиснул кулаки. Ну да, Тао прав: он клиент и вправе выбрать себе того, кого пожелает, а Сэхун не из чёрных ребят, так что права «отказа» у него нет. Но он не хотел иметь ничего общего с этим вот конкретным клиентом. Мало того, что Тао в курсе, что он работает в борделе, так ещё... — Я сегодня не работаю, — тихо ответил Сэхун и демонстративно тронул ворот своей куртки. — Поищи кого-то другого. — Но я хочу тебя, — немедленно упёрся Тао. — Час поработать сегодня ты можешь. В виде исключения. — Никаких исключений. — Слушай... — Тао шагнул вперёд, заставив Сэхуна прижаться спиной к стойке. Рори продолжал говорить по телефону, зажимая другое ухо ладонью, — он не слышал их и не видел, что происходит. Сэхун сглотнул и приготовился звать на помощь при необходимости. Всё-таки тот же Рори из чёрных — с Тао справиться должен. Тао вдруг осёкся, вздрогнул и вопросительно уставился на ладонь, стиснувшую его плечо. — Это ты слушай, красавица, — прозвучал за спиной Тао низкий и глубокий голос, спокойный и безмятежный, — если так жаждешь приударить за ним, то делай это правильно. Тао отступил в сторону, и теперь он и Сэхун пялились на Кая. Тот только что пришёл, если судить по тонкой кожаной куртке и помятой тёмной рубашке. И взлохмаченным от ветра волосам. На байке приехал. Может, даже сразу после заказа. — А... Ты тот парень, который... — нахмурившись, начал вспоминать Тао. — Я сегодня занимаюсь с ним. Он не работает. — Кай небрежно ткнул в сторону Сэхуна большим пальцем. — Вопросы? Жалобы? Особые пожелания? Ну вот, я так и знал. Жестом Кай велел Сэхуну следовать за ним, но не успел и шага сделать, как Тао вцепился в его запястье. — Эй, погоди-ка... — Желаете сделать заказ, добрый господин? — Кай внезапно придвинулся к нему, прижался бёдрами и накрыл ладонью ягодицу Тао, чуть сжав пальцы. Тао ошарашенно заморгал. — Простите, но я занят. В другой раз — непременно. Кай столь же стремительно отступил от Тао, схватил за руку Сэхуна и зашагал прочь по коридору. — Ты! — Да? — Кай остановился и плавно обернулся. Сэхун едва не раскрыл рот от изумления, потому что прямо сейчас на Тао с детской наивностью смотрел несколько неуклюжий, но чертовски милый парень с робким румянцем на скулах. Убийственная метаморфоза просто. Тао ошарашенно моргал и не знал, что ему теперь говорить и делать. Он не знал даже, куда девать руки, — промахнулся мимо карманов. И он напоминал Сэхуну шарик, который проткнули иглой и выпустили из него весь воздух. Кай мягко улыбнулся «сдувшемуся шарику», помахал рукой и спокойно уволок Сэхуна в душевую для персонала. И невозмутимо запер дверь на замок. — Это вот что сейчас было? — немного оклемавшись, поинтересовался Сэхун. Кай раскрыл свой шкаф и зашуршал вещами. И в эту минуту он ничем не напоминал того смущённого мальчишку, которого так удачно изображал в коридоре. — Игра на публику, а что? Только не говори, что не знаешь о популярности контрастов. — Кай сбросил куртку и взялся за пуговицы на рубашке. — Если в одних обстоятельствах ты похож на огонь, то в других стоит казаться немного ребёнком. Клиентам нравится. Ну и наоборот. Посмотри на тех же Снежка или Сухо. На работе — пусечки, но пока до дела не дошло, они позволяют себе долю стервозности и жёсткости по отношению к клиентам. Клиентам опять же нравится. Или Рисса. Пусечка и лапочка, законченный флегматик, да? А ты видел, что с клиентами творит? Флегматичностью во время заказа и не пахнет. Она похожа на дьяволицу. Клиенты тоже в восторге. Избито, конечно, но всегда работает. И если ты встретишь кого-то из местных ребят на улице, скорее всего, не сразу и узнаешь. Не потому, что внешность или имидж другой, а потому что они тебе покажутся разными людьми. Мы все тут играем на публику и выбираем те роли, за которые лучше платят. Этому твоему «хвосту» точно нравятся всякие милые и маленькие вещи. Постарайся казаться ему именно таким — милым и маленьким, даже хрупким. — И что? — Сам увидишь. — Не особенно и хочется. А ты откуда знаешь, что Тао нравятся милые и маленькие вещи? — Сэхун с академическим интересом смотрел, как Кай снимает рубашку и достаёт из шкафа традиционные узкие ремни. — По нему же видно. Если поработаешь тут хотя бы полгода, сам научишься различать, кому и что нравится. И не надо будет лишний раз спрашивать. — Кай быстро и ловко пристёгивал ремни к поясу брюк. Они красиво оплетали торс и подчёркивали гибкость и пластичность его тела. — Ты в самом деле не работаешь или врал? — Нет. Я Эрика ждал, мне надо отпроситься. По учёбе. — Ясно. — Кай покопался в карманах куртки, выудил что-то, затем повесил куртку в шкаф. Он подошёл к Сэхуну вплотную и протянул белый прямоугольник. — В таких случаях незачем торчать у стойки и терять время — у Эрика всегда дела, и он вечно всем нужен. Просто позвони или отправь ему сообщение. — А... — Сэхун растерянно принял карточку с номером и пробормотал: — Спасибо. — Не за что. Сейчас проверю, ушёл этот твой китаец или нет. Если у стойки его не будет, посигналю. Выбирайся через запасной ход — там клиенты не шляются. Сэхун сунул в карман карточку и кивнул. Кай вышел в коридор, но через пару минут распахнул дверь и жестом велел двигать к запасному ходу. Сэхун торопливо прошмыгнул мимо стойки, сбежал вниз по лестнице и выскочил не на улицу, а к подсобным постройкам. Поплутав немного, вышел на соседнюю улицу и запрыгнул в автобус, идущий к центру. Когда проезжал мимо «Райских Кущей», разглядел у крыльца роскошный автомобиль и торчавшего рядом Тао. К счастью, Тао пялился на фасад здания, так что не обратил внимания на автобус и сидевшего у окна Сэхуна.***
Кай постарался не заметить мрачный взгляд Чанёля. — Какой заказ? — С каких пор ты стал отключать телефон? — задал вопрос Чанёль вместо того, чтобы ответить. Кай не отключал телефон — он точно помнил это, но когда уходил от Криса, то обнаружил, что телефон выключен. Второй раз уже. Сделать это мог лишь Крис, больше некому. И Кай не испытывал ни малейшего желания обсуждать с Чанёлем чужие поступки. — Давай лучше поговорим о заказе. Ты идёшь со мной? Чанёль отставил гитару, поднялся и шагнул к стоявшему у стола Каю. Рост позволял ему смотреть на Кая сверху вниз, только почему-то всегда получалось наоборот. И Чанёль немного терялся под пристальным тяжёлым взглядом Кая. — Ты можешь не отвечать на звонки, потому что занят, не проблема, я ведь понимаю, что ты на работе. Но отключать совсем для чего? Вдруг что-то важное, а ты и сообщение не увидишь. — Я в любом случае не отвечу и не увижу, пока ублажаю клиента, — медленно и жёстко проговаривая слова, ответил Кай. — Сам понимаешь, при такой работе пауз не делают. Чанёль сжал кулаки до отчётливого хруста. Кай не знал, собирался он ударить или сделать ещё что-то, просто протянул руку и провёл пальцами по шее Чанёля, погладил, внимательно разглядывая ямку меж ключиц, затем неторопливо поднял голову и посмотрел Чанёлю в глаза. Тот беспомощно вздохнул и обхватил Кая руками за пояс, уткнулся носом в волосы на макушке и вдохнул слабый хвойный аромат. — Ненавижу, когда ты такой холодный и так жестоко бьёшь словами. Просто не выключай телефон, хорошо? Мне так спокойнее. — Я не испытываю никакого удовольствия от объяснений по поводу моей работы. Могу понять твою ревность, но ты знал с самого начала, кто я и чем занимаюсь. Не надо утомлять меня тем, что, по сути, бесполезно и ничего не изменит. Или ты в самом деле считаешь, что я без ума от каждого клиента? — Понимаю, — глухо пробормотал ему в волосы Чанёль, и Кай обречённо закрыл глаза. Он точно знал, что Чанёль продержится пару дней и опять сорвётся. Чанёль не хотел делиться, был чёртовым собственником и посадил бы Кая на цепь, если б мог. — И не надо считать доброту проявлением слабости. Это стереотип, который не соответствует реальности, — тихо добавил Кай без особой надежды. Людям нравилось рассуждать на эту тему, но на практике стереотип всё равно гораздо чаще побеждал, приводя к не лучшим последствиям. — Кай, я... Он резко отпрянул на миг, затем притянул к себе ошарашенного Чанёля и поцеловал. Быстро и жёстко. До того, как Чанёль успел произнести то, что ему говорить не следовало. Не в адрес Кая. — Так что с заказом? — взлохматив волосы Чанёля, спросил ещё раз Кай. — Начало обычное, а вот дальше... связывание и игровое насилие. И я приготовил сюрприз. — Уже дрожу от страха. — Не любишь сюрпризы? — На лице Чанёля застыла детская обида. — Наоборот, — хмыкнул Кай, тронул пальцами ремни на груди и плечах, небрежно смахнул длинную чёлку в сторону и выпрямился. — Куда идти-то? — Пошли покажу, — развеселился Чанёль. — Хотя лучше б домой. — Домой потом. — Угу... — Чанёль подхватил гитару, наклонил голову и невесомо прикоснулся губами к смуглой шее, потом кончиком языка лизнул мочку уха и шепнул: — Хочу тебя... Кай улыбнулся, чтобы скрыть тень грусти в глазах, и толкнул дверь, ускользнув от Чанёля. Уже из коридора велел поторапливаться и показывать всё-таки дорогу, а не плестись следом. Возле нужного салона их перехватил Эрик. — Зеркальная стена, — коротко напомнил он Каю. — Два клиента в общем зачёте. Заказ от клиента, что внутри. Второй заплатил за то, чтобы посмотреть. В общем, когда будешь танцевать, помни, что на тебя смотрят с двух сторон. Чанёль, лапа моя, сильно не затягивай с музыкой, потому что клиент нервничает и вообще в первый раз именно в салоне. Кстати, Кай, он тебя знает. И просил именно тебя. Кай с безразличием пожал плечами и толкнул дверь. Каждый день он видел столько женских и мужских лиц, что... Хотя нет, этого клиента он вспомнил. Любитель пожёстче и любитель прятаться в темноте. Как же его звали-то... — Добрый день, — тихо поприветствовал их клиент. Расположился он на софе в самом тёмном углу, чему Кай не удивился. И казался маленьким на фоне просторной софы. Казался в большей степени маленьким из-за того, что съёжился. Всё ещё волновался, что его могут узнать. Интересно, как бы он отреагировал, если бы выяснил, что по ту сторону огромной зеркальной стены сидит ещё один клиент и всё видит. Чанёль немедленно уселся на стул в стороне, чтобы никому не мешать. Его лицо выглядело непривычно строгим и неподвижным. И Кай прекрасно знал, почему. Чанёль обожал смотреть на его танцы, стриптиз и прочие виды игр именно зрелищного типа, но ненавидел быть свидетелем того, чем всё это могло продолжиться. Чанёль сам говорил, что поначалу это было увлекательно и возбуждало, но не теперь. «Мне кажется, что я тебя теряю — в них, в чужих. Капля за каплей». Это не вина Чанёля. Это естественно для любого нормального человека. Просто Кай работал в таких клубах уже десять лет — для него границы нормальности давно сместились, обозначая теперь куда более широкую область, чем для многих иных людей. Пока Чанёль отбивал фоновый ритм, Кай плавно повернулся, сбрасывая на ходу обувь. Заодно отметил шёлковые ленты для связывания на столе у софы и всё, что могло им понадобиться для игры. Кай оценил планировку салона и отметил, что клиент неудачно выбрал себе место. Из-за этого сложно было танцевать с учётом второго зрителя. Подняв руки и запрокинув голову, Кай быстро прикинул варианты и решил использовать в этом танце большое количество поворотов и вращений. Иначе никак. Прикрыв глаза, он слушал, как Чанёль играет для него. Слушал и чувствовал на себе чужие взгляды. Наверное, он всегда умел это — ощущать, как на него смотрят. Он не думал о том, что будет делать в следующий миг. Он не предвидел свои последующие шаги и движения. И именно поэтому Кай любил румбу — она давала свободу и дарила танец во время танца, не раньше и не позже, а вовремя. И танец тут определяли только чувства, как и музыку, как и... Кай едва не споткнулся на ровном месте, потому что Чанёль запел. Плач гитары и низкий голос сплетались воедино и превращались в новую мелодию. Кай хотел открыть глаза и убедиться, что Чанёль поёт в самом деле. Передумал. Голос Чанёля он бы не спутал ни с каким иным. И он хотел танцевать под эту — именно эту — музыку. И под это пение. Поначалу Чанёль пел осторожно и немного робко, но постепенно его голос обретал привычную глубину. Кай слушал и продолжал танцевать, ступая босыми ногами по гладкому полу. Он был птицей, пантерой, акулой. Он летел, бежал и плыл. Он взмывал в небо и уходил на глубину. Потому что теперь выступление стало полным. Голос Чанёля — это то, чего ему всегда не хватало. Он привычно ощущал каждую мышцу в собственном теле, и все они послушно подчинялись его воле. Он ловил музыку и голос Чанёля пальцами и придавал им форму, чтобы через миг изменить её на иную, новую и более совершенную. И он знал, что погоня за совершенством в танце не закончится никогда. Это сразу и печально, и прекрасно, но для него — идеально. Кай не хотел останавливаться. Никогда. Но пришлось, потому что музыка стихла. Слишком быстро — жажда танца в его теле осталась неутолённой. Хотя он никогда и не мог её утолить. Он открыл глаза, продолжая дышать глубоко и размеренно. По лицу, шее и груди катились капли пота, напоминая, что он ещё жив и на этом свете, и что вся жизнь не сводится к одному лишь танцу, есть и другие вещи. Например, работа и чужое удовольствие. И что он напрочь забыл о стриптизе. Такой позор с ним приключился впервые в жизни. Клиент на софе не смотрел на Кая и не замечал, что его заказ выполнен не полностью. Он смотрел на Чанёля. И Кай мог поклясться, что на Чанёля клиент смотрел с того самого мгновения, когда Чанёль начал петь. Он подошёл к столу и взял шёлковые ленты, но продолжал наблюдать за клиентом. Тот всё ещё таращился на Чанёля. Кай вспомнил его имя — Кёнсу. Тот самый айдол, что так боялся быть узнанным. С балладами о любви. Певец. И голос Чанёля явно произвёл на него неизгладимое впечатление. К сожалению, Чанёль предпочитал пока что пялиться на Кая, поэтому не замечал интереса Кёнсу. — Какие у вас пожелания будут? — негромко спросил Кай, напомнив о своём существовании. Кёнсу уставился на него, моргнул и перевёл взгляд на Чанёля. — А он... он тоже работает? То есть... Чанёль едва не выронил гитару из рук и замер в интересном положении — начал подниматься со стула, но до конца выпрямиться не успел. И в его глазах застыло беспомощное удивление, словно он поверить не мог, что его предпочли Каю. — Если вы желаете... — Желаю, — уверенно перебил Кая Кёнсу. — Погодите, но я же... — оклемавшись немного, забормотал Чанёль. — Связать могу я, — отрезал ему все пути к отступлению Кай. Он позволил себе лишь мысленную улыбку, прикинув, что такой заказ уж точно отобьёт у Чанёля причины для ревности на какое-то время. — О, то есть, вы... — Кёнсу переводил взгляд с Кая на Чанёля и обратно. — Чёрный мастер — это я, — пояснил ему Кай. — Я вас просто свяжу и проинструктирую напарника, что с вами делать. И покажу, как вас после развязать. — А вы... будете смотреть? — Судя по лицу Кёнсу, такая перспектива его не вдохновляла. — Если вы хотите, чтобы я ушёл... — Хочу. — Прекрасно. Я уйду. Но сначала мне нужно... — Кай продемонстрировал шёлковые ленты. — Да. Конечно, — отрывисто сказал Кёнсу. — Как тогда. — Чудесно. Вас раздеть? — Сам... Кёнсу неловко поднялся с софы и принялся стягивать одежду, стараясь не смотреть на Кая и Чанёля. Чанёль пытался мимикой и жестами что-то изобразить. Кай даже догадывался, что именно, но предпочитал делать вид, что не понимает. Когда его терпение иссякло, просто резким жестом велел Чанёлю раздеваться. — Ты спятил? — улучив момент и подобравшись к Каю вплотную, шёпотом вопросил Чанёль. — Заказчик не я. Просто сделай это. Он выбрал тебя. — Какого чёрта? Ты танцевал как бог. — Для тебя. Твой голос оказался круче. Он хочет тебя, а не меня. Чанёль, бормоча себе что-то под нос, завозился с молнией на брюках, кое-как стянул их. — Господи, я же просто музыкант... — В борделе. Значит, музыкант — это просто прикрытие. — С широкой улыбкой Кай вручил ему блестящий квадратик. — Ненавижу тебя. — Я тут вообще не при делах. Меня послали к чёрту, как видишь. — И что мне делать? — Я свяжу его, а тебе надо всего лишь его отшлёпать и сделать то, что обычно делаю я. Жёстко, но в пределах разумного. А потом развяжешь его. Справишься? Кай шагнул мимо Чанёля к топтавшемуся у софы Кёнсу и предложил тому опереться на его руку, помог прилечь и принялся аккуратно связывать лодыжки. Чанёль торчал рядом и потерянно смотрел на процесс связывания. Невольно отмечал, как именно Кай прикасался к ногам Кёнсу, как прижимал ленту к коже. И различил учащённое дыхание Кёнсу после того, как Кай резко затянул узел. — Потом вот тут потянешь, — шепнул в сторону Чанёля Кай и показал, как надо. Чанёль кивнул с ошарашенным видом. Кай невозмутимо принялся вязать Кёнсу руки, затем соединил третьей лентой запястья с лодыжками. У Чанёля медленно поползли вверх брови, но они вернулись на место, когда Кай помог Кёнсу перевернуться вниз лицом. — Прямо так? — не удержался от вопроса Чанёль. — А как ещё? Только разговаривай с ним. И шлёпни не больше двенадцати раз. Больше он пока не выдержит. Ты умеешь хоть? — А по мне видно? — Чёрт. Дай ладонь. — Кай поймал руку Чанёля, заставил раскрыть ладонь, сложить пальцы вместе и тронул запястье. — Замах отсюда. Не отводи руку далеко, удар от этого сильнее не будет, а вот поранить можно. И синяки останутся. Чтобы синяков не было, убедись, что клиент расслаблен и бей за счёт запястья, без особого замаха. Твоя рука тоже должна быть свободна и расслаблена, напрягай её в самую последнюю секунду, как в боксе. Сразу все удары не сыпь, это для опытных. Всего раз ударь, потом заставь расслабиться. Подожди. И только тогда второй раз. С паузами, короче. Всё понял? Это не сложно. Ну... Не особо сложно, — исправился Кай, наткнувшись на мрачный взгляд Чанёля. — Куда ты денешься? Начинай. И спасибо тебе... За сегодня. Надеюсь, ты повторишь это. Специально для меня. Кай подмигнул возмущённому Чанёлю и рванул к двери. Правда, в коридоре его тут же перехватил Эрик. — Так быстро? — Нет. Клиент захотел другого мальчика, — взлохматив волосы, ответил Кай. — Какие-то проблемы? — Нет. Желания клиентов — прежде всего. Но это хорошо. Ты мне нужен. — Для чего? — Узнаешь. Переоденься в свои тряпки и спускайся в гараж. Семь минут, Кай, шевели ходулями.***
Чанёль осторожно прикоснулся к спине клиента и замешкался, не представляя, что и как ему делать. С чего вообще начинать? Он не первый год работал в борделе и видел, чем занимались ребята и девчата из персонала, однако ему и в голову не приходило внимательно следить за каждым их действием, анализировать и запоминать. Более того, он никогда не радовался возможности исполнить их роль. Вообще Чанёль копил деньги. Он понимал, что вряд ли сможет даже тут заработать на собственную студию звукозаписи, но не терял надежды. Считал, что заработает достаточно для записи инструментального мини-альбома. Его стиль, та манера, в которой он работал, не была востребована в агентствах. И в своё время он устал до смерти обивать пороги частных агентств и студий. Везде ему говорили одно и то же: «Простите, мы не работаем с этникой». Но при чём тут этника? Однако его музыку стабильно величали этникой и везде отказывали. Пришлось пойти хоть куда-то. Год Чанёль перебивался практически впроголодь, поигрывая то в кафешках, то в разных сомнительных забегаловках, потом попал в русский квартал, в тамошний бордель, понял, насколько это опасно для жизни, смирился со своей никчемностью и просто от отчаяния сел на бордюр на улице и принялся тихонько перебирать струны любимой гитары. И кто-то бросил ему на чехол от гитары деньги. Немного. Потом кто-то ещё, ещё и ещё. К нему уже двинулись здоровые ребята, торчавшие неподалёку у ресторанчика домашнего типа. Видимо, Чанёль сидел не там, где разрешалось нищим, а именно за попрошайку его и приняли. И вот тогда-то Чанёль встретил Эрика. Он до сих пор не знал, что Эрик забыл в том районе, но за его спиной маячил неизбежный Бублик. Оценив вид Бублика и его габариты, здоровые ребята поджали хвосты и предпочли «не заметить» Чанёля. А Эрик дал ему вместо денег карточку. — Позвони. Скажешь, что на прослушивание. У меня приличное заведение без моральных правил, но там ты будешь сыт и одет. Как минимум. И если нужно, получишь крышу над головой. Я не приглашаю. Сам думай, хочешь или нет. На карточке золотилась надпись: «Райские Кущи». И на следующий день Чанёль уже знал, что это ночной клуб экстра-класса. Бордель, на самом деле, но не того уровня, что прочие. Подобных клубов в городе было не больше трёх, но даже на их уровне заведение Эрика выделялось. Он вёл дела не так, как местные, и устанавливал собственные правила. Его клуб-бордель сочетал в себе лучшие черты восточных и западных заведений такого класса. Прозвища лучших мастеров знали так же хорошо, как имена популярных айдолов. Да сам Эрик, черти б его взяли, был как тот айдол. Ему нравилось эпатировать публику, и именно этим он всю жизнь занимался. Кроме того, персонал клуба любил его. Не потому, что Эрик якобы был душкой и добрячком — вот уж чёрта с два! А потому, что Эрик сам начинал со дна. Его родила проститутка из Гонконга от неведомо кого, продала в бордель в двенадцать, а дальше с ним происходило всё то же самое, что и с другими несчастными. Только Эрик не стал биться в истерике и оплакивать поруганную честь. Эрик охотно помогал старым проституткам и слушал их истории. И мотал себе на ус. В восемнадцать у него уже был собственный «спонсор», и Эрик не упустил своего — урвал после смерти последнего часть его состояния. Он помотался по Европе, съездил в южные страны и Японию, попытался начать дело в Гонконге, но там его помнили, да и власть обещала смениться, от греха он умотал в Корею — там и остался. И таки открыл именно такое заведение, какое хотел. Ну а поскольку он сам был некогда «шлюхой», он отлично понимал, каково приходится его работникам, и знал всю подноготную этой профессии. Чанёль позвонил Эрику спустя неделю, ещё через три дня он переехал в новую квартиру и начал работать в «Райских Кущах». Первые месяца два он порывался несколько раз уйти, когда насмотрелся на то, что могут делать клиенты с работниками борделя или работники борделя с клиентами. Ему казалось, что он попал в преисподнюю. Но потом привык и разобрался, что же там и к чему. Постепенно он даже научился смеяться над всеми теми нелепостями, что частенько в борделе приключались с неопытными клиентами. А потом уяснил, что это лучше, чем то, что происходило порой вне стен борделя. Бывало, что кто-то пересмотрел порно или вычитал что-то, пытался повторить, но, не имея опыта и без подсказок опытных людей, калечил либо других, либо себя. О таких историях говорили иногда девчата и ребята во время получасовых перерывов. И если бы такие люди пришли со своими фантазиями в бордель, они бы остались в порядке, ещё бы и удовольствие получили. За деньги, конечно, но работа любого мастера стоит денег.