***
В ночи в один из домов на окраине Ажена вошёл молодой человек. Плотный плащ с капюшоном скрывал его фигуру и лицо, лишь искусно выделанные сапоги с щегольскими шпорами и расшитые края рукавов выдавали его знатное происхождение. - Мсье требуются услуги врача? – поинтересовался усталый бородатый мужчина, единственный обитатель пустынного дома. - Как знать, как знать… - пробормотал гость и поинтересовался: - Уж не вы ли тот самый Мишель де Нострдам? Мужчина отпрянул, как от огня, и опечалено спросил: - Поучать пришли? Или забавляться? Вряд ли я узнаю что-то новенькое о себе, монсеньор. Что Вам рассказывали? Уж не то ли, что я никудышное ведьминское отродье, только прикидывающееся врачом? Если так, то считайте, что люди сказали Вам правду, я действительно никуда не годный медик, растерял всю свою практику буквально за пару месяцев, да что там, не смог вылечить даже собственную жену и детей… Нострдам махнул рукой, отказываясь продолжать никому не нужную беседу, ссутулился и ушёл в угол, где стоял одинокий колченогий стул. - Послушайте, Мишель… Чума не выбирает жертв. Как и судьба, уважаемый. И мне понятно, как и почему вы потеряли Бога и ушли в такую глупую ересь. Посему я прошу не удивляться, а лишь признаться честно – вы ведь астролог? Пусть и малоопытный самоучка. Но ежели так сложилось, значит, вы нужны и в таком качестве. Почему вы не хотите заработать немного денег и, например, не составите натальную карту для сеньора, способного щедро заплатить? – спросил Франциск, скинул тяжёлый капюшон и потряс перед завороженным Нотрдамом тяжёлым кошельком, полным золота. Нострдам со смесью ужаса и восторга разглядывал красивого гостя. - Монсеньор… Не думаю, что такой, как я, ещё кому-то нужен. - Нужен. Ты ведь раскладываешь карты? Видишь будущее? – Франциск глядел прямо и ждал столь же прямого ответа. - Неужели люди и такие слухи распускают? - осторожно поинтересовался Мишель, взвешивая на ладони замшевый мешочек. - Я всегда надеялся, что эта тайна будет только моей. - Нет, не люди. Я вижу и без них. Покажи мне свои наброски, катрены. Ты ведь так их называешь? К слову, предсказатель из тебя покуда никудышный, ничего из написанного тобой не сбудется. Мишель отступил на пару шагов, бросил кошель, внезапно ожёгший ему руки, под ноги гостю и испуганно прижался к стене: - Кто вы такой? Что вам нужно? Мне нечего вам дать. А для инквизиции есть пожива и получше, чем бедный одинокий врач. Не мучьте меня, уйдите, хоть вы и добились искреннего признания. Нострдам один, совсем один, его некому защитить. Франциск подошёл ближе, Нострдам снова отскочил. В его лице читалось ощущение дикого ужаса, понимание неминуемого воздаяния за то, что всего лишь захотел заглянуть за грань бытия. - Мишель де Нострдам, также известный как Нострадамус, врач и предсказатель, - торжественно начал Франция, - поверишь ли ты, сын человеческий, что довелось тебе говорить с родной страной?.. Нострдам, конечно, не поверил. На следующее утро он сбежал. Франциск знал, что после нескольких лет странствий Мишель и сам поймёт, что должен явиться в Париж и просить о верном служении при дворе, быть господину Бонфуа верным другом и врачом, скорее, для сердца, чем для тела, но пока что Нострадамус летел, не разбирая дороги, а Франция посылал вслед легконогому предсказателю тысячу хлёстких проклятий, вполне доходчивых и точных.***
Разрозненные мысли теснились в голове. Франциск до боли сжимал виски, но был уже не в силах сдержать рвущиеся наружу видения. - Мишель… Мишель! - тихо позвал он в надежде, что слух у мсье Нострдама так же остер, как и его ум. - Повелитель… - отозвался врач, осторожно прокрадываясь в комнату. – Вам плохо? Франциск молча кивнул и обессилено указал на низкую скамью у своих ног. Нострадамус присел рядом и с беспокойством поглядел на бледное измученное лицо Франции. – Бери перо и записывай, - приказал Франциск полушёпотом, но сомнений в том, что он абсолютно серьёзен, не осталось. - Зачем? – не понял врач. – Мсье, вам нужно срочно лечь в постель, никакая работа сейчас не принесёт добрых плодов! - Не смей поучать свою страну, без тебя святош и умников хватает, - прорычал Франциск. – Пиши и не задумывайся ни о чём. Нострадамус нашёл клочки бумаги и записал первые катрены, льющиеся из уст страны. Мишель скоро водил пером, ощущая полнейшее замешательство. Слова Франциска грозны, торжественны и подчас жестоки, но запутаны и непонятны. Кажется, это предупреждения. Но вот только кому? Ох, не его, Мишеля, это ума дело, не его… Франциск впал в состояние, близкое к молитвенному трансу (Нострдам о таком раньше только слыхал). Он чеканил хлёсткие катрены, как золотые ливры на монетном дворе, легко нанизывал рифму и не задумывался о грозной силе, звучащей в каждой строке. Руки у Нострдама тряслись, по телу ходил мороз от жутких предсказаний, но он боялся ослушаться повелителя и упустить что-то из страшных слов. - Останови Генриха, - попросил Франциск, наконец открыв глаза. Голова блаженно пуста, в ней больше нет ни одного грозного предначертания на свою и чужую беду. - Но как? – не понял Нострадамус, в бессилии разводя руками. – Кто он, а кто я? - Пошли ему вот это, - Франциск указал на разрозненные записи врача. – Перепиши и отправь с самым быстрым нарочным, какого только найдёшь. В тот день решится всё ударом метким. Лев молодой льва старого убьёт. Там, где лицо - пленённой птицей в клетке, В глаз короля вонзив своё копьё. Нострадамус не решился возразить. Вечером он передал послание королю, соблюдая все приличия и уверяя в правильности астрологических расчётов, но тот лишь рассмеялся в ответ. А вот Екатерина Медичи посчитала предупреждение серьёзным. Бледная и опечаленная, бросилась она в ноги Генриху, прося поберечь себя, но король не внял. Слишком сильно увлечение Дианой де Пуатье, ради её прекрасных глаз способен Генрих на любые жертвы, вот и сражаться за честь божественной красавицы на рыцарском турнире он согласился сразу, ни минуты не раздумывая. Что ему скучная надоедливая жена, что ему грозный предсказатель Нострадамус, строящий из себя пророка божия, вечно крутящийся вокруг их странной неуёмной страны? Глупые людишки. А вот любовь вечна... С любовью в сердце вышел король на поединок, но, увы, не суждено ему было больше увидеть прекрасную Диану. Даже на смертном одре Генрих звал её, но Екатерина Медичи было непреклонна, не желая подпускать соперницу к умирающему. Граф Монтгомери, истинный наследник славы Роланда, верный и отважный рыцарь, сам того не желая, стал убийцей. Осколок копья, разлетевшегося в щепки, забился в щель шлема и пронзил королю глаз. Врачи были бессильны, Франциск даже не просил Нострадамуса вмешаться. Слишком поздно. В очередной раз. Как и сотню раз позже.