Радуга

All of these lines across my face Tell you the story of who I am, So many stories of where I've been And how I got to where I am But these stories don't mean anything When you've got no one to tell them to It's true. (c) Brandi Carlile - The Story

- Ух ты, как бурлит! – Лань, маленькая пандаренка, привстала на цыпочки, заглядывая в котел, где с громким бульканьем кипело какое-то резко пахнущее варево. - Осторожнее, - посоветовала Отрекшаяся, бросив на малышку быстрый взгляд. – Обожжёшься. Дай-ка мне лучше сушеный остролист – он там, на полке, в зеленом мешочке. Лань с готовностью бросилась в сторону длинного ряда полок, заполненных стройными рядами всевозможных банок, склянок и колб и стоявших вдоль стены. Быстро найдя взглядом нужный мешочек, она потянулась было за ним, но роста не хватало: пандаренка была невысокой, а сушеные растения лежали на самом верху. Несколько раз подпрыгнув, Лань ухватила-таки маленькими цепкими пальчиками нужный мешочек и, весело подпрыгивая, вернулась к чернокнижнице. - Спасибо, - поблагодарила ее немертвая и, достав из мешочка щепотку мелко нарезанных листьев, бросила их в котел. Помешав свое варево длинной узкой ложкой, она обернулась к пандаренке и подмигнула ей. – Скоро будет готово. Лань захлопала в ладоши. - А что это за зелье будет? - Это не зелье, - покачала головой Отрекшаяся. – Это отрава от грызунов. Твой отец побрызгает ею грядки – и гну-сени больше не будут беспокоить его урожай. - А-а-а-а... - разочарованно протянула Лань, видимо, не найдя в обычной отраве от грызунов ничего волшебного и таинственного. – А я думала – зелья и снадобья. Ты ведь умеешь варить и их тоже? - Умею, - усмехнулась чернокнижница. - А какие? – не унималась маленькая пандаренка. - Разные. – Немертвая протянула ложку своему фамильяру, сидевшему рядом, оставив его помешивать котел, и подошла к полкам, окинув задумчивым взглядом свои запасы. – Вот, например, зелье невидимости – оно спрячет тебя от глаз врага. А это - для дыхания под водой, - она показала на маленький флакон с прозрачной синеватой жидкостью. – С ним ты сможешь дышать как рыба, не выныривая на поверхность. Вот охранные зелья, помогающие выжить в битве, - она провела костлявыми пальцами по пузатым склянкам с какой-то вязкой гадостью внутри. - И боевые зелья, делающие тебя сильнее, ловчее, выносливее. Лань с интересом разглядывала разноцветные стеклянные пузырьки, и ее маленькие глазки весело блестели. - А ты умеешь варить такие снадобья, которые бы меняли внешность? – поинтересовалась она. - Ну, у меня есть зелья, способные превратить выпившего их в гиганта или, наоборот, в лилипута, не больше муравья размером. Вот такого! – она показала на пальцах размер муравья, и пандаренка хихикнула. - А убить они могут? - Некоторые. - Из чего всё это? – во взгляде Лани читался восторг. - Из звука кошачьих шагов, из женских бород, из корней гор, дыхания рыб и слюны птиц, - с серьезным видом сообщила Отрекшаяся, но, увидев широко распахнутые от удивления глаза пандаренки, рассмеялась, давая понять, что шутит. В этот момент ее смех прозвучал, вопреки обыкновению, весело и заливисто - так, словно бы смеялся живой. - Мой дядя тоже варит, только пиво. У него есть большой котел и бочки. Он кладет в него разные травы, которые выращивает на грядках или собирает... где-нибудь. А ты умеешь варить пиво? - Нет, - покачала головой чернокнижница. - Для этого нужно особое умение, у меня его нет. Но мне доводилось его пробовать. – Она улыбнулась, вспоминая, как пандарены из Пивоварни Буйных Портеров угощали ее разными сортами пива – до тех пор, пока она не заснула прямо там, на скамейке: пандаренское пиво было на вкус несколько мягче, чем гномье или то, которое варили когда-то в Южнобережье, но ударяло в голову ничуть не хуже. - Дядя говорит, что оно, в какой-то мере, такое же волшебное, как зелья алхимиков – оно может делать других веселыми, прогоняя грусть, поднимает настроение, - доверительно сообщила ей маленькая пандаренка. - Ну, это тоже неплохо, - хмыкнула немертвая. Вопросы на какое-то время закончились, и Лань, рассмотрев все банки-склянки-мешочки на полках чернокнижницы, принялась расхаживать по ее скромному жилищу. Комната была небольшой, но уютной. Половину одной из стен занимало окно, но росший прямо под ним бамбук практически полностью закрывал вид снаружи. Солнечный свет едва проникал между длинными узкими листьями растения, из-за чего в комнате царил зеленоватый полумрак, делая обстановку внутри немного таинственной. Чернокнижницу недостаток солнечного света, впрочем, явно не смущал. Всю мебель составляли невысокий столик, заваленный всякими бумагами с формулами и рецептами, котел на треноге, замерший посреди комнаты (Лань слышала, будто чернокнижница привезла его с собой из своей далекой страны), полки с банками-склянками-колбами да старый деревянный сундук, окованный железом, в котором хозяйка комнаты, должно быть, хранила свои вещи. Между сундуком и стеной, едва различимая невооруженным глазом, была натянута паучья сеть, на которой висел небольшой ярко-зеленый паучок. Привлеченная его яркой окраской, Лань уже была подошла к нему, чтобы разглядеть получше, но Отрекшаяся коротко предупредила: «Ядовитый!» - и маленькая пандаренка опасливо отошла в сторону. Кроватью чернокнижнице служила циновка, застеленная старым заштопанным в нескольких местах плащом. На нем, свернувшись клубком и подставив спину одному из немногих солнечных лучей, сумевших проникнуть внутрь сквозь бамбуковые заросли, дремал здоровенный грязно-белый кот с черными пятнами на мордочке и лапах. Крошечные искорки инея весело поблескивали на его шкурке и длинных усах. Заметив кота, Лань подошла к нему и села рядом. Осторожно, будто боясь потревожить, протянула руку и погладила зверя по спине. Кот мурлыкнул, вытягивая лапы, но глаз не открыл. Маленькая пандаренка погладила его чуть смелее. - Какой красивый! – восторженно сообщила она. – Как его зовут? - Мистер Бигглсуорт, - отозвалась Отрекшаяся, разливая по пустым баночкам темную вязкую зеленую жижу из котла. Услышав свое имя, кот открыл глаза и внимательно посмотрел сначала на чернокнижницу, а потом и на пандаренку. - Смешное имя! А почему его так назвали? - Даже не представляю, - пожала плечами немертвая. – Так захотел его прежний хозяин. - Она невольно улыбнулась, вспоминая, как забрала кота из промерзших стен Наксрамаса – столь неожиданную и столь ценную добычу. - Ну вот, сейчас остынет, и можно будет забирать. - Ты привезла его с собой? Вместе с котлом? - Да, - кивнула Отрекшаяся. - Ему было бы скучно там одному. К тому же, в Тирисфальских лесах - у нас дома - обычно пасмурно и сыро, а мистеру Бигглсуорту больше по нраву теплое летнее солнышко. - Он такой же, как и ты, да? – тихо спросила Лань, глядя в призрачно-голубые глаза кота. Маленькая пандаренка – так же, как и ее старшие родичи – избегала говорить о природе Отрекшихся, то ли боясь задеть, то ли по еще каким-то своим соображениям, но сейчас почему-то не сдержалась. - Какой? – осторожно уточнила чернокнижница. - Неживой, - в больших золотистых глазах Лани мелькнул страх. - Да, - вздрогнув, тихо отозвалась Отрекшаяся. Обычно их звали немертвыми, будто лишний раз указывая на эту особенность – ты умер, но ты не-мертв. Это именование стало настолько привычным, что почти не замечалось, но этот новый эпитет резанул слух. Пандаренка безошибочно подметила другую сторону их природы: ты не мертв, но и не жив. Ты можешь есть, пить, спать, дышать – по собственному желанию, порой даже что-то чувствовать – но ты все равно останешься не-живым. - Почему ты не сваришь такого зелья, которое бы оживило вас? – наивно спросила пандаренка. – И ты, и мистер Биггис... Бигглис... Биглусорт стали бы опять живыми, как раньше? - Еще не придумано такого зелья, которое бы совершенно изменило чью-то природу, - грустно покачала головой Отрекшаяся. – Я могу обмануть глаз, но не могу изменить суть. Магия, сделавшая нас такими, намного сильнее любого варева. Лань, не до конца понимавшая смысл сказанного, всё же уловила, что речь идет о чем-то очень грустном, и расстроенно шмыгнула носом. Но Отрекшаяся, подойдя к ней, легко взъерошила шерсть у нее на макушке и протянула маленькой пандаренке две небольших склянки: - Не грусти! Вот, передай своему отцу и скажи, что гну-сени его урожай больше беспокоить не будут. Лань взяла у чернокнижницы зелье и стала складывать баночки в холщовую сумку, которую принесла с собой, но вдруг хлопнула себя по лбу раскрытой ладонью: - Ой, я же совсем забыла! Папа просил передать тебе это, - она выложила на стол пучок лука с крупными белыми головками, румяную репку и небольшую бутыль и, не дожидаясь благодарностей, выбежала на улицу. Отрекшаяся немного постояла, глядя ей вслед, а потом подошла к столу и с интересом открыла бутылку. Она уже давно практически не чувствовала вкуса или запаха, но пенное содержимое узнала безошибочно - пиво. Немного подумав, чернокнижница отпила глоток прямо из бутылки. А потом еще один и еще. Хотя немертвая могла лишь представить, каким было пиво на вкус, постепенно ей стало казаться, что внутри разливается тепло и с каждым глотком привычная пустота и горечь отступают. Это, наверное, было странным, ведь мертвое тело не должно ничего чувствовать, но такая мелочь сейчас Отрекшуюся не заботила. Быть может, Лань оказалась права, и это варево маленьких беспечных пивоваров было не менее чудесным, чем ее зелья.