Радуга

There's a room where the light won't find you Holding hands while the walls come tumbling down When they do I'll be right behind you So glad we've almost made it, So sad they had to fade it. (c)

Всадники неспешно продвигались вглубь Силитуса. Две тощие фигуры, столь плотно закутанные в длинные одежды, что не разобрать даже, мужчины то были или женщины. Верховыми животными им служили конь-скелет с длинными витыми рогами на голове и флегматичный палевый верблюд. В других условиях им, возможно, предпочли бы иных скакунов, но в пустыне эти невероятно выносливые и умевшие подолгу обходиться без воды животные оказались незаменимы. Местность вокруг была уныла. Солнце маленьким раскаленным шаром висело высоко в небе, то и дело скрываемое рыжеватой дымкой, и нещадно жгло все живое вокруг. Раскаленный воздух дрожал и колыхался, искажая очертания предметов и скрадывая расстояние. Бурая пустыня тянулась сколько хватало глаз, лишь изредка ее однообразие прерывалось вырастающими прямо из земли кристаллами раух-топазов да длинными и тонкими ветвями непонятного происхождения, неприятно похожими на конечности громадного насекомого, изредка подрагивающими на ветру. Вокруг этих лап земля вместо обычных для Силитуса пористых камней и мелкого, как пыль, песка была покрыта хитином, словно панцирь какого-то жука. Широкие, с выщербинами, копыта коня-скелета взметали клубы рыжеватой пыли и оставляли на земле круглые следы. Это пыль была везде: она ровным слоем покрывала и единственную дорогу в пустыне, которой всадники старались придерживаться, и сухую почву вокруг, и огромные, насыщенного кофейного оттенка кристаллы раух-топазов, тут и там выраставшие из земли. Она оседала на одежде, сбруе коня-скелета и палевой шкуре верблюда. Поначалу один из путников – тот, что ехал на верблюде – пытался короткими нервными движениями стряхивать ее с себя, но скоро стало ясно, что это бесполезно, и он лишь ссутулился на спине своего «корабля пустыни», лишний раз поправляя на голове причудливо накрученный платок и плотнее кутаясь в тонкую шелковую пелерину в надежде скрыться от палящего солнца. Его раздражало буквально всё: и жужжанье силитидов из Улья Регал неподалеку, и яркий свет вокруг, причинявший боль привыкшим к полумраку Тирисфальских лесов глазам и заставлявший постоянно щуриться, и эта вездесущая рыжая пыль, забивавшаяся в нос, рот и уши и противно скрипевшая на зубах. Его спутник был спокойнее. Он плавно покачивался в седле, бросив поводья – все равно его немертвый скакун неспешно брел следом за верблюдом – и время от времени с интересом оглядывался по сторонам, и тогда в тени капюшона блестели две ярких желтых искорки. То ли он здесь был впервые, то ли просто еще не потерял интерес к окружающему миру - в отличие от второго. Стена гор на горизонте постепенно становилась выше, и впереди замаячили какие-то древние руины. Всадник на верблюде оживился, и янтарные огоньки глаз зловеще зажглись. Еще пара сотен шагов – и вот они уже могут разглядеть эти развалины: высеченные из обсидиана и отполированные ветрами и временем до блеска, с причудливой, невозможной геометрией. Засыпанные песком. И совершенно не хотелось думать о том, чья рука могла бы спроектировать и построить такое. Они подъехали ближе – и вот уже глаз различает жутковатые изображения, покрывающие древние камни. В этом причудливом сплетении линий можно прочесть историю древней и некогда великой расы, появившейся во времена, которых не застал ни один человек. Путники переступили порог развалин, помнящих зарю мира, и застывшую здесь тишину нарушил перестук копыт. Толстый слой рыжей пыли, покрывающей камни, – в Силитусе нет уголка, где можно было бы укрыться от нее – оказался не тронут, так что можно было подумать, что они первыми нарушили покой этого места за многие тысячи лет. Хозяин Ан’Киража давно пал, сраженный объединенными усилиями многих героев, но его злая воля пропитала насквозь это место, и что-то тревожное, жуткое витало в воздухе, затаилось в тенях. Сквозняки неуверенно шелестят между обелисков и стел, и порой начинает казаться, что можно расслышать какие-то шепотки. Постепенно шелест и шорох складывается в слова – и можно скорее угадать, чем расслышать: "Твои друзья отвернутся от тебя". Спешившись, они оставили своих скакунов в тени обелиска, вершину которого венчало изображение скарабея, и расположились на камнях рядом. Один из путников стянул с головы платок, открывая лицо – женское и некогда, наверное, красивое, но сейчас бледное и застывшее, похожее на восковую маску. Живыми были только глаза - тлевшие на дне глазниц угольки. Если бы не эти глаза и не странная, ненормальная бледность, женщину можно было бы принять за живую – просто очень худую и уставшую. Взъерошив рукой волосы, сухие и ломкие, она открыла свою поясную сумку и достала оттуда флягу. Отвинтив крышку, она сделала несколько жадных глотков, потом оторвалась и протянула остатки своей спутнице, которая, устроившись на камне, вытряхивала из сандалий бледный песок, видимо, набившийся еще в Ульдуме или Танарисе. Длинный прямой балахон с диковинным узором, мелькавший под плащом, выдавал в ней жрицу. Гнетущее чувство не позволило им долго отдыхать здесь. Путники уже решили было продолжить путь, но любопытство все же пересилило: теперь, когда дом опустел, можно было рискнуть заглянуть внутрь, не опасаясь хозяина — вдруг там еще осталось что-то ценное? Впрочем, они не забыли об осторожности. Жрица звонко произнесла какое-то слово, и в тот же миг ее окутали темно-фиолетовые тени, а сама фигура женщины будто стала тоньше и прозрачнее, сливаясь с тенями. Ее спутница словно нехотя поднялась на ноги и, отойдя в сторону, принялась чертить острым концом посоха какие-то знаки в пыли. Когда последний символ замкнул круг, она указала навершием посоха в его центр и гортанным голосом нараспев произнесла заклинание. Внутри круга начали собираться тени. Они клубились, постепенно уплотняясь и приобретая форму, очертаниями напоминавшую человеческую. Гудящий нездешний голос спросил: - Зачем ты позвал меня? - Ты будешь служить мне, - голос заклинателя прозвучал твердо и властно. Демон протянул было к призвавшему его демонологу свои огромные когтистые лапы, намереваясь разорвать наглеца в клочья, но границы круга остановили его. Следующее заклинание заставило его умерить свою ярость и признать эту жалкую и тщедушную фигурку, замершую перед ним, хозяином – на время, ибо демоны не любят над собой чужой власти и постоянно ищут способ избавиться от нее. Теперь, когда все приготовления были закончены, можно было приступать к делу. Две тоненькие фигурки в сопровождении клубящегося сгустка теней, не сговариваясь, шагнули под каменную арку – так же, как и тысячи других искателей приключений до них. Маленький скарабей в отливающем бронзой панцире, гревшийся на камне, проводил их внимательным взглядом и исчез в щели между камнями. Ветерок взметнул столб пыли, заметая следы, и прошелестел им вслед: "Вы уже мертвы". Песня: Lorde - Everybody wants to rule the world