Уравнение с четырьмя известными

Тяжелый воздух причиняет боль, капельки гнетущей недосказанности вползают под кожу, теребя нервные окончания. Хочется задать миллион разных вопросов, но с какого именно начать - неизвестно. Когда просто выдыхать в плотно прижатую ко рту ладонь становится сложно, Сухо проводит языком по пальцам Криса, от чего тот дергается и, наконец, выпускает корейца из железной хватки. - Ты что творишь? – глаза размером с блюдца, но взгляд куда-то в стену, будто по огонькам зажегшимся в нем, можно что-то опознать. - Дышать стало трудно… - Сухо пытается выбраться из постели, но, не удержавшись на ногах, падает обратно, задевая Уфаня. Китаец не упускает возможности и вновь обнимает Чунмена. - Не уходи… - Почему? - Потому что… Из соседней комнаты слышны крики. Громкий обозленный голос Кюхена сменяется звуками захлопываемой двери и опрокидываемой мебели. Каждое постороннее движение и звук проникают внутрь и теряются между легкими и ребрами. Где-то внутри, очень глубоко, мышца, ежедневно качающая кровь, замирает и начинает выстукивать бешеный ритм. Сухо слышит гулкий стук под ухом, нескончаемо хочется поднять голову и посмотреть на Криса. Какие у него сейчас глаза, что он чувствует, обнимая его так сильно и лишая возможности дышать? Крис не соображает вообще. Нужно собраться с мыслями и выдавить несколько слов, нужно объяснить Чунмену, почему он не в состоянии выпустить его из своих объятий. Но губы просто тянутся к волосам и теряются между темными прядями, руки нежно проводят по спине, перескакивая пальцами с позвонка на позвонок и задерживаясь на затылке. Уфань давным-давно забыл, что еще вчера умирал от любопытства и пытался выяснить все о непонятной игре Кюхена, хотел нормально поговорить с Шивоном и строго настрого запретил себе проявлять хоть какое-то подобие чувств к Сухо. Сейчас все смешалось, губы покалывает от недавних страстных поцелуев, лицо пылает безумным пламенем, а по телу растекается приятное, гипнотизирующее тепло. Минута, вторая, пятнадцатая… Лежать в однообразной позе ужасно неудобно, мышцы задеревенели, в них вонзаются тысячи маленьких иголок. Но парни не шевелятся - никому не хочется разрушать мгновение, ведь в любой момент кто-то из них может очнуться от полудремы и обволакивающее ощущение защищенности растворится в воздухе, оседая на холодных стенах комнаты. Соседи вновь подают признаки жизни: из комнаты хенов доносятся прекрасно различимые пошлые, абсолютно недвусмысленные стоны. Чунмен чувствует, как сердце под ухом заходится новым ненормальным биением. Он больше не в силах лежать не двигаясь, ему просто необходимо посмотреть на Криса и, наконец, выдавить из себя хотя бы один звук или заставить говорить его. - Потому что… хочу как они, - наконец, очень уверенно произносит Крис. Сухо, от озарившей его вспышки тепла, едва заметно расплывается в улыбке и спрашивает: - Как хочешь? - Как они… дурачиться и громко кричать, ссориться и мириться, обзывать тебя идиотом и слышать в ответ "сам идиот", хочу… обнимать, когда взбредет в голову, хочу не выпускать твоей руки, когда тебе плохо, хочу, как они… заниматься любо… Китаец не договаривает, потому что Чунмен больше не в состоянии слушать, он приподнимается на локтях и, зажмурившись, находит губы и целует. Легкое прикосновение и тихий выдох дарят Крису свободу, теперь он может выпустить любящее и пылкое "Я" на волю. Может позволить себе наслаждаться жизнью с человеком, который нужен больше всех… Уфань больше не двухметровая красивая статуя, а молодой парень со скачущим от радости сердцем, которому позволено обнимать и целовать, теперь его чувства могут расправить крылья и перестать истерично метаться в железной клетке. Он улыбается в поцелуй и приоткрывает рот, позволяя любимому завладеть его языком. Сейчас ему не хочется ничего делать, он готов вечно лежать придавленным к кровати, как оказалось, не таким уж и легким Чунменом, и чувствовать, как тот робко изучает его тело, проносится руками по ребрам и замирает на шее, как медленно раскрываются его глаза и теплый взгляд убивает наповал, одновременно оживляя и снося заслонки. А потом все медленно встает на свои места… Кюхен, несмотря на всю свою эксцентричность, каким-то невообразимым образом сумел разгадать их чувства и мысли, залез в мозг и выудил всю необходимую ему информацию, а затем вольными и невольными действиями подвел их к черте. А переступать через нее или нет должны были решать они и только они... Уфань не знает смеяться ему или кричать от злости, нестерпимо тянет влететь в комнату хена и с размаху врезать ему, не боясь праведного гнева Шивона, чтобы макнэ больше не смел издеваться над людьми и лезть в чужие дела. А, может, лучше просто пожать ему руку в знак бесконечной благодарности? Потому что если бы не он и его странные, почти незаметные действия, будоражащей сейчас эйфории не было бы... Крис безумно улыбается своим мыслям и сильнее сжимает Сухо в объятиях, наслаждаясь каждым вздохом и каждым выдохом...