Вечная сила

      Лили шла по зеленому лесу. Это было странное место: деревья были старыми и замшелыми, между стволов, покрытых толстой корой, петляла неуверенная, едва заметная тропинка, на которую наползали побеги ежевики и папоротник. То и дело девушка оправляла подол платья, который цеплялся за колючие стебли, морщилась от боли, ступая босыми ногами по тропинке. Повинуясь неясной тревоге, Лили шла все быстрее и быстрее и, наконец, побежала вперед: она уже различала вдали странный, неясный шум, но не понимала, что это. Шаг, еще, еще… Среди деревьев показались огни факелов, и воздух наполнили звуки железа, скрежет колес телег, ржание лошадей. Люди, проезжавшие мимо нее, куда-то спешили, что-то кричали, слышались взволнованные приказы: «Быстрее! Быстрее! БЫСТРЕЕ!!!».       Лили открыла глаза: лес растворился, но взволнованные крики и беготня продолжались. Прошло несколько секунд, прежде чем девушка осознала, что звуки ей не приснились: в замке что-то произошло, тревога и страх сочились в комнату вместе с лязгом дверей и громкими разговорами. Лили встала, накинула на плечи шаль и вышла, намереваясь постучать в комнату Гендальфа. Но маг уже был на ногах. - Гендальф, я… - Отряд гондорцев попал в засаду в Итилии. Они только что вернулись, оттого такой шум. Много раненых. Их переносят в госпиталь. - Тогда я пойду туда! Наверняка, там нужны люди. Гендальф коротко кивнул, и девушка вернулась в комнату. Прямо поверх ночной рубашки она надела юбку, длинный фартук, на голову повязала белый платок, взяла сумку с травами и инструментами и побежала в госпиталь. В больничных покоях было шумно, парило от котлов с кипятком, слышались стоны раненых. Коротко переговорив с главным лекарем и Иорет, его помощницей, Лилит принялась за работу. В одном из котлов она заварила листья ацеласа и эхинон – траву, которая росла в Лилак Тирионе и использовалась для очищения глубоких ран. Она ходила от одного воина к другому: поила их успокаивающим снадобьем, вымывала и туго перевязывала раны чистой тканью. - Иорет! Как зовут этого воина? – Лили стояла около юноши, раненого в живот. Повязка пропиталась кровью, ни одно снадобье не могло унять ее. Сердце девушки дрожало. – Он не доживет до утра. Приведите его близких. - Это же сын моих соседей! Я позабочусь об этом. Иди в угловую палату. Главному лекарю нужна помощь: ранен младший сын правителя. Лили кивнула. - Заварите две ложки этой травы. Она поможет снять боль, возможно, он придет в себя и успеет попрощаться с родителями, - на негнущихся ногах девушка пошла вглубь госпиталя.       Перед дверью она остановилась. Царящий вокруг хаос, присутствие смерти, казались ей столь же ужасными, сколь и нелепыми: еще вчера они обедали и смеялись, а сегодня… Девушка вдохнула и вошла в комнату. Главный лекарь хлопотал у постели раненого. Рядом стоял высокий воин. В его глазах билась отчаянная тревога. Кровать раненого была отгорожена белой занавесью. - Насколько серьезно ранение? – высокий воин расспрашивал лекаря почти с ожесточением, не обращая внимания на то, что и сам еле стоял на ногах. - Боромир, поверьте, он оправится. Сейчас мы промоем раны и остановим кровь – это главное. Все остальное – в его руках. - Как же я мог такое допустить! Словно глупец. И брата подвел. Боромир бессильно опустился в кресло, закрыв ладонями глаза. - Выпейте, - перед ним возникли руки, держащие пиалу. – Выпейте, вам станет легче. А мы тем временем поможем вашему брату.       Легкий девичий голос удивил Боромира. Несмотря на всю странность и неуместность, он привел воина в чувство. Мужчина поднял глаза и увидел перед собой лицо Лили. Она смотрела на него с сочувствием и нежностью. Боромир взял чашу и отпил. - Лили, у вас еще остался очищающий отвар? – лекарь обратился к девушке, и она, оставив пиалу в руках мужчины, быстрым шагом пошла к столу. - Да, он совсем свежий. Я помогу, - взяв чистую материю и глубокую миску, в которой дымился отвар, Лили подошла к постели раненого и осторожно отодвинула занавеску.       И тут… Ей показалось, будто пол внезапно уплыл из-под ног. Она не смогла сдержать удивленного вздоха и едва удержала в дрогнувших руках чашу. Это лицо она узнала бы из сотни тысяч: тот самый юноша из сна лежал перед Лили. Его светлые волосы разметались по подушке, лицо было бледным, под глазами залегли темные круги. Но это был он. И вновь странное чувство глубокой и светлой печали наполнило ее сердце. Не медля ни минуты, она принялась за работу: осторожными движениями промыла рану, накрыла ее материей, смоченной снадобьем, останавливающим кровь. - Остался еще ацелас? – девушка взяла траву, поданную лекарем, и замочила ее в прохладной воде. Мягкой материей она протирала лицо юноши, убирая пыль и запекшуюся кровь с его губ, нежными движениями обмыла его шею, обнаженную грудь, плечи и руки. На лице воина проступил легкий румянец, дыхание стало ровным и спокойным, рана больше не кровоточила. - На сегодня – это все, что я могу сделать. Ему нужен покой и укрепляющий настой. Помогите мне забин… - не успев закончить фразу, Лили обернулась на громкий шум. В комнату ворвался Денетор. - Где он? - Отец, Фарамир жив, лекари говорят, что с ним все будет хорошо, - Боромир поднялся и шагнул навстречу наместнику. - Фарамир…Так это он ранен? Как же хорошо, что я ошибся! Я уж было думал, что ты, - столь странный ответ смутил и Боромира, и всех, кто находился в комнате. Денетор обнял старшего сына и продолжал, даже не взглянув на Фарамира. – О тебе позаботились? - Я в порядке, - лицо Боромира потемнело. - Тогда отдыхай, отправляйся в свои покои, тебе нужно набраться сил, совет будем держать завтра. Ну же, иди! - Денетор похлопал его по плечу, и воин, поставив чашу на стол, гулким шагом вышел из комнаты.       Когда дверь закрылась, наместник медленным шагом подошел к кровати, на которой лежал его младший сын. На Фарамира он взглянул свысока, будто нехотя, задрав вверх волевой подбородок. Брезгливым движением поднял край материи, которая покрывала рану. - Этого следовало ожидать. Рана совсем неглубокая, но и она его свалила. Приглядите за ним, - он отпустил материю и, не взглянув больше на сына, направился к выходу.       Смешавшись, Лили застыла на месте. Она не могла понять реакции Денетора, его надменного и безразличного отношения к судьбе сына. - Лили, давайте перебинтуем рану, - не менее обескураженный, главный лекарь решил, что лучшим выходом будет просто продолжить работу. Он приподнял юношу, чтобы Лили смогла перевязать рану, а затем осторожно положил его. – Не думайте, что правитель бездушен. Он любит Фарамира, но очень строг к нему. Иногда, пожалуй, излишне. Хотя люди и воины считают младшего сына более чем достойным воеводой.       Когда лекарь покинул комнату, Лили подошла к кровати и вновь посмотрела на юношу. Взяв его за руку, она наклонилась и прошептала: - Тяжело вернутся, если считаешь, что никому не нужен. Но это не так. Здесь много людей, которым ты дорог. Я буду ждать твоего пробуждения, - ее губы легко коснулись лба Фарамира.