Семёрка из преисподней

«Раскаяние — самая бесполезная вещь на свете. Вернуть ничего нельзя. Ничего нельзя исправить. Иначе все мы были бы святыми». Э.М. Ремарк

Савада не выходил из своей комнаты весь день, не отвечал на звонки и игнорировал всех, кто пытался его расшевелить. Он просто неподвижно лежал на кровати, лицом к стене. Нана не на шутку испугалась за сына: на её памяти в таком состоянии Тсуна был впервые. Несколько раз она приходила к нему в комнату, садилась рядом и гладила по плечу, но парень по-прежнему не шевелился и пустым взглядом смотрел в стенку. Лишь когда к нему в комнату зашёл Реборн, он тихо сказал: «Я убил ребёнка». Киллер в ответ на это молча закрыл дверь: он понимал, что Тсуну сейчас лучше не трогать, что ему нужно время, чтобы смириться с реальностью своего поступка, — именно эти слова он сказал его друзьям, когда они в панике прибежали узнать, что случилось. Ребята были в шоке от услышанного, но им всё же удалось упросить Реборна пропустить к Десятому хотя бы одного из них. Эту честь они уступили Киоко, которая уже обо всём знала и до дрожи в коленях переживала за Тсуну. Сасагава была шокирована, когда зашла в его комнату. Обычно здесь царили уют и спокойствие, но сейчас помещение выцвело и даже омертвело, как и его хозяин, неподвижно лежавший на кровати. Девушка сразу поняла, что спрашивать Тсуну о чём-либо бесполезно, поэтому просто улеглась рядом и осторожно обняла его со спины. За весь день, который она провела с Савадой, тот не сказал ни единого слова, даже не пошевелился ни разу. Десятый не вышел из своей комнаты ни вечером, ни даже на следующий день. Все эти два дня в доме было тихо и тоскливо, даже Ламбо заметно присмирел: всё-таки чувствовал, что произошло что-то страшное. В среду вечером, когда Бьянки силком увела Нану вместе с И-Пин и Фуутой пройтись по городу, а друзья Тсуны сидели на кухне и молча переглядывались, Хранитель Грозы решил, что будет тем, кто совершит чудо и приведёт Тсуну в себя. Улучив момент, когда на него никто не обращал внимания, мальчик прокрался к лестнице на второй этаж. Реборн, заметив отсутствие Бовино, лишь покачал головой и вернулся к телефонному разговору с Девятым. Не прошло и минуты, как Хранитель Грозы вернулся восвояси. Вернее было бы сказать, что он кубарем скатился с лестницы, забежал на кухню и прогнусавил: — Тсуна сошёл с ума! — В смысле? — Реборн уже закончил говорить по телефону и теперь сверлил мальчика мрачным взглядом. — Начал биться головой об стену? — Он говорит сам с собой! — Из круглых от ужаса глаз Ламбо покатились слёзы. — А ещё Тсуна страшно смеётся. Ламбо-сан не верит, что это Тсуна… Закончив свой короткий монолог, Бовино громко разревелся. Переглянувшись, мафиози наперебой ринулись наверх. Хром осталась с Хранителем Грозы, обеспокоенно косясь на лестницу и надеясь, что с боссом всё будет в порядке. Ламбо не соврал: Савада действительно сидел на полу, согнувшись в три погибели, и хрипло смеялся. Картина была, мягко говоря, пугающей. Первым в комнату решился зайти Реборн, оставив позади шокированных ребят. Мысленно он порадовался, что Бьянки удалось вывести Нану и детей из дому: старшая Савада и так последние несколько дней жутко волновалась, а такое зрелище окончательно выбило бы её из колеи, не говоря уже о И-Пин и Фууте. Подойдя к Десятому, бывший Аркобалено без лишних слов схватил его за ворот, вздёрнул вверх и с размаху влепил звонкую пощёчину. Голова парня мотнулась в сторону, а безумный смех сразу же прекратился. Очнувшиеся от шока ребята уже хотели вырваться вперёд, но их остановил Рёхей. Покачав головой, он молча указал взглядом на Тсуну, мол, смотрите и не вмешивайтесь. — Пришёл в себя? — на удивление спокойно поинтересовался киллер у Савады. Тот ничего не ответил. — Что за это за цирк? — Цирк? — Голос у Тсуны был тихим и хриплым из-за того, что он заговорил впервые за три дня. Неожиданно Савада поднял голову, и Реборн невольно расширил глаза. Он впервые видел, чтобы его ученик плакал. — Я убил ребёнка. Осознанно. Я чудовище, которому лучше сдохнуть. — Если не перестанешь жалеть себя, то могу это устроить, — холодно процедил мужчина. Стоявшие за порогом ребята замерли. — Хочешь сбежать от ответственности? В таком случае жертва этого ребёнка окажется напрасной благодаря твоему эгоизму, Тсуна. Окажется, что он умер напрасно, а Мукуро напрасно рискнул собой, отправившись в Ад. Будь я на твоём месте, я сделал бы всё для того, чтобы ответить за свой поступок, а не лежал бесполезной тряпкой у себя в комнате. У тебя нет времени на такую роскошь: враг может атаковать в любой момент. Когда закончишь сеанс душевных терзаний, приведи себя в порядок и спускайся вниз. Резко отпустив осевшего на пол Саваду, киллер прошёл к двери и подтолкнул ошарашенных ребят к лестнице, но те не сдвинулись с места. — Реборн-сан, мне кажется, вы перегнули палку, — мрачно высказался Энма. Остальные молча кивнули, соглашаясь с ним. — Тсуна-кун и так подавлен… — Порой жестокость жизненно необходима, — отозвался мужчина, спускаясь на первый этаж. — Если хотите сделать хуже — можете утешить и пожалеть его. Покосившись на неподвижно сидевшего на полу Тсуну, ребята неохотно спустились следом за Реборном. Когда все расселись вокруг стола на кухне, Киоко решила заварить чай: она так сильно волновалась, что ей было просто необходимо чем-нибудь себя занять. Хром, заметив, как дрожат руки её подруги, подхватилась помочь ей. Прошло около десяти минут, прежде чем иллюзионистка всё-таки решилась узнать, что с Тсуной. — Он скоро спустится, — ответил Реборн. Достав из кармана пиджака кольцо Неба Вонголы, он задумчиво повертел его в пальцах и покачал головой. — Сколько же проблем от этого парня… — Ничего удивительного. Десятому до этого не доводилось убивать детей, — раздражённо отозвался Гокудера, уже несколько минут сверливший Реборна мрачным взглядом. Раздался звон бьющегося стекла: Хром уронила кружку, которую только достала из шкафчика. Мафиози совсем забыли, что Докуро ещё ничего не знает о случившемся. Ямамото укоризненно покосился на Хранителя Урагана, но тот уже сам понял, что сказал лишнего. — Я уберу, Хром-тян. Присядь. — Киоко усадила белую как мел подругу на стул рядом с Реборном и полезла за совком. Иллюзионистка, отойдя от первого шока, тихо спросила: — Это связано с тем, что Мукуро-сама пропал? Мафиози решили не отвечать на этот вопрос: они понимали, что если Мукуро ничего не рассказал Хром, значит, он не хотел, чтобы она знала подробности. Расставив по столу кружки с горячим чаем, Киоко уселась рядом с подругой, придвинула к ней одну из кружек и приобняла за плечо в знак поддержки, но Докуро уже поглотил страх за любимого человека: она чувствовала, что с Рокудо случилось что-то плохое. Прежде, чем она успела с головой уйти в размышления о том, что именно могло с ним приключиться, тишину нарушил шипящий звук потёкшей из крана воды, донёсшийся со второго этажа: похоже, Тсуна, наконец, вышел из своей комнаты и первым делом решил освежиться. Реборн усмехнулся, всё ещё держа в руках кольцо Неба. — Конечно, Тсуне нелегко, но у него, как и у нас, нет времени на сантименты, — сказал он спустя какое-то время. Надвинув шляпу на глаза, киллер задумчиво добавил: — Враг может напасть в любой момент, а мы до сих пор ничего толком не выяснили. — Ямамото, ты что-нибудь узнал от Камикавы? — Гокудера перевёл взгляд на Такеши, но тот лишь покачал головой. Кажется, можно было услышать, как лопнуло терпение Хранителя Урагана. — Прошло почти два месяца. Два чёртовых месяца, бейсбольные твои мозги! — Он возмущённо сжал кулаки, прожигая мечника гневным взглядом. — Чем ты занимался всё это время!? — Причём здесь Нори-сан? — Киоко нахмурилась: она исправно посещала занятия в кружке Камикавы, успела с ней подружиться и даже не подозревала, что эта девушка может быть причастна к тому кошмару, с которым они столкнулись. — О, мы всего лишь предполагаем, что она замешана во всём этом демоническом дерьме, — раздражённо отозвался подрывник. — Камикава пообещала всё рассказать Ямамото, если он её победит. Как видишь, пока нет никаких результатов. Сасагава удивлённо уставилась на Хранителя Дождя: она помнила, как он сражался в будущем во время Чойса, и ей не верилось, что такой сильный человек не может победить простую школьницу. Реборн, покосившись на виновато поникшего Такеши, спросил: — Она настолько сильная? — Ямамото лишь молча кивнул, очевидно, решив не вдаваться в подробности в присутствии и без того взволнованных девушек. Бывший Аркобалено заинтересованно хмыкнул. — Что ж, видимо, ей есть, что скрывать. — Не знаю, как в жизни, но в бою эта девушка настоящий монстр, — неожиданно подал голос Рёхей. Допив чай, он мрачно закончил: — Некоторые раны Ямамото было невозможно полностью исцелить. Так что лучше не доставайте его, а экстремально поддержите. — Старший брат прав, — раздался со стороны лестницы тихий голос. — Ямамото очень старается. Все вздрогнули и уставились на Тсуну, который медленно направился к столу. Его изрядно шатало, и он точно бы упал, если бы ему не помог Гокудера. Благодарно кивнув, Савада опустился на свободный стул и облегчённо выдохнул. Выглядел он немного лучше, чем полчаса назад: хотя на лице и сохранялась бледность, не считая красноватого следа от пощёчины, глаза уже не были пустыми и вернули себе живой блеск. Судя по мокрым волосам и банному халату, Савада решил прямиком из душа спуститься вниз. — Мы тебя ждали, Тсуна. — Реборн положил перед ним кольцо Неба и добавил: — И чтобы я больше не видел того жалкого выражения на твоём лице. — Простите. Тут и без меня проблем хватает… — Парень виновато нахмурился, надевая кольцо и оглядывая друзей, на лицах которых проступило облегчение: они были рады, что он вернулся к своему обычному состоянию. Остановив взгляд на Хром, Тсуна сказал: — Мукуро сам тебе всё расскажет, когда вернётся. А пока, пожалуйста, верь в него. Девушка слабо кивнула, грея руки об кружку. Было видно, что слова босса не смогли её обнадёжить, но она понимала, что он прав, и потому решила больше не спрашивать о Хранителе Тумана. Убедившись, что вопрос с Хром решён, Савада закрыл глаза, собираясь с мыслями. Все думали, что он скажет что-то серьёзное, но… — Чёрт, я умру, если не поем. Мафиози круглыми глазами следили за тем, как Десятый кидается к холодильнику и осматривает его содержимое. Ничего удивительного в поведении Тсуны не было: всё-таки он не ел уже три дня, и сейчас, когда он пришёл в себя, голод в полной мере дал о себе знать. Достав несколько бенто, парень вернулся за стол и, набравшись решимости, заговорил: — Реборн, спасибо, что врезал. Иначе я бы ещё долго не выходил из комнаты. — Всегда пожалуйста, — кивнул бывший Аркобалено. — Обращайся, если что. — И ещё… Я понимаю, что мне нет прощения. Я страшный человек. — Савада поднял взгляд на друзей, которые внимательно его слушали. — Мне стыдно просить вас об этом, но… Могу я рассчитывать на вас после того, что я сделал? Голос у Тсуны дрожал так сильно, что становилось ясно — он боится услышать ответ. Всё-таки он был не уверен в том, что его друзья смогут понять и простить тот поступок, который он совершил ночью. Первым заговорил Гокудера, который, очевидно, был готов к такому развитию событий. — Десятый, это был глупый вопрос. Когда мы узнали о случившемся, нам стало страшно, но только из-за того, что мы поняли, насколько всё серьёзно. — Обведя сидевших за столом людей мрачным взглядом, он закончил: — Сложившаяся ситуация может потребовать кардинальных решений, и, я надеюсь, все это понимают. Не знаю, как остальные, но я от тебя не отвернусь. — Точно, Тсуна! Какие же мы тогда друзья, если оставим тебя одного? — Ямамото ободряюще улыбнулся, но тут же посерьезнел. — Наверное, где-то в глубине души мы правда думали, что всё не так плохо, но теперь ситуация окончательно прояснилась. Конечно, ты босс, но не бери на себя слишком много. Помни, что ты не один. — Ты не страшный, Тсу-кун, — неожиданно заговорила Киоко. Её голос звучал на удивление твёрдо и уверенно. — Если бы ты был страшным, то не жалел бы о том, что сделал. — Присоединяюсь к уже сказанному. Даже добавить нечего. — Энма неловко почесал затылок, а Хром согласно кивнула. — Можешь на нас рассчитывать, Тсуна-кун. — Мы экстремально с тобой, Савада! — Хранитель Солнца решительно стукнул кулаком по столу, заставив свою чашку подпрыгнуть. — Не волнуйся об этом! — Ламбо-сан останется другом Тсуны, если он больше не будет так страшно смеяться. — Хранителя Грозы всё ещё трясло после увиденного полчаса назад: на него это произвело слишком сильное впечатление. — Тогда Ламбо-сан тебя простит и… Тсуна-а, почему ты плачешь? Мафиози перевели взгляд на Десятого: тот действительно смотрел на бенто затуманенным взглядом и плакал, но, похоже, сам этого не осознавал. Спохватившись, парень закрыл лицо руками и шмыгнул носом, пытаясь незаметно утереть катившиеся из глаз слёзы. — Простите, просто я очень ра… — Будешь месяц бегать по утрам вместе с Ямамото и Рёхеем, если не прекратишь реветь, — убийственным тоном процедил Реборн. — У тебя пять секунд. — Хи-и-и! Нет, нет, я уже перестал! Обстановка на кухне успокоилась и заметно смягчилась. Казалось, даже дышать стало легче, и ребята молча пили чай, наслаждаясь вернувшимся в стены дома теплом и уютом. Расправившись с последним бенто, Тсуна осушил свою кружку и почувствовал себя ещё лучше. Это было заметно даже внешне: лицо у него было уже не таким бледным и выглядело намного живее. Когда Киоко и Хром начали убирать со стола, Савада посерьезнел и спросил: — Есть какие-нибудь новости? — Девятый сообщил, что они нашли Кавахиру и ввели его в курс дела, — произнёс Реборн. — Он лично приедет в Японию, чтобы, как он выразился, «проверить чистоту помыслов Джессо». Судьба колец Марэ зависит только от Бьякурана. — Значит, насчёт этого можно не волноваться, — уверенно заявил Тсуна. — Что с Джаннини? — Он прилетел вчера вечером, — с готовностью ответил Рёхей. — Сегодня вместе с Ирие и Спаннером приступит к экстремальной проработке системы безопасности на базе. — Отлично. Про Варию что-нибудь слышно? — Нет. Вария работает сама по себе, — отозвался Гокудера. — Им ничего не известно про нашу базу, Бьякурана и кольца Марэ. — Ясно. Хоть мне это и не нравится, но чем дольше они будут в неведении, тем лучше. — Тсуна, ты прям как настоящий босс, — удивился Такеши. — Такой серьёзный. — Я и есть настоящий босс, Ямамото, — выпал в осадок Десятый. — А титул босса — это большая ответственность. И я больше не буду убегать от неё. — Сегодня вечером напьюсь, — выдохнул Реборн. Ребята покосились на него с непониманием, и он добавил: — Я пять лет ждал, пока ты это скажешь. — У тебя нет времени на такую роскошь, — добил Тсуна своего репетитора его же словами. — Пока Мукуро… — он покосился на Хром, помогавшую Киоко мыть посуду, — отсутствует, нужно как можно больше выяснить о том, с кем и с чем мы имеем дело. Можешь связаться с Верде? Киллер лишь молча кивнул, не в силах что-либо сказать: он был немного обескуражен тем, что Тсуна запретил ему отметить свой успех как репетитора. Неожиданно кольцо на пальце Десятого мягко засияло и выплюнуло на пол небольшой сгусток пламени, который начал быстро увеличиваться и изменять форму. Девушки в этот момент как раз закончили с посудой и, повернувшись к ребятам, настороженно замерли. Когда пламя закончило трансформироваться, взгляду всех присутствовавших предстал Примо Вонгола. По очереди смерив мафиози внимательным взглядом, он произнёс: — Приветствую. — Джотто остановил взгляд на Тсуне, который неотрывно глядел на него. — У меня есть около пятнадцати минут. Может, чуть больше. — Так мало? — округлил глаза Савада. — Но в прошлый раз… — Из-за того, что ты был подавлен в последнее время, кольцо не смогло накопить достаточно энергии. — Тсуна вздрогнул и виновато опустил взгляд. — Я не виню тебя, Дечимо. Похоже, произошло много плохих вещей и у вас накопилось ко мне много вопросов, но сначала я должен рассказать вам про первых Хранителей Семи Грехов. С кого мне начать? — Расскажите про Гордыню, — попросил Реборн. — Гордыня — мать всех пороков. — Вы правы. Гордыня так же является самым труднопреодолимым грехом. Немногие способны ей противостоять. — Примо вздохнул и начал свой рассказ. — Итак, первым Хранителем Гордыни был французский аристократ, коллекционировавший драгоценности и различные вещи, инкрустированные драгоценными камнями. На одном из аукционов, проводимых для знати, было выставлено раритетное кольцо, на котором якобы лежало проклятие, убившее всех предыдущих владельцев. Аристократ не поверил этой истории, решив, что аукционер сочинил её для того, чтобы поднять цену. Несмотря на загадочное проклятие, кольцо показалось мужчине привлекательным, и ему пришлось потратить две трети своего состояния, чтобы выкупить его. Вскоре после покупки оно поведало ему о своей истинной природе, и… — Простите, но… — Рёхей озадаченно округлил глаза, — что значит «поведало»? — Я разве не говорил в прошлый раз? Кольца Грехов, так же, как и кольца Ада, имеют разумную сущность, которая стремится обрести контроль над подсознанием владельца кольца. — Оценив шок на лицах ребят, Примо пояснил: — Если сущность кольца возобладает над подсознанием носящего его человека, тот постепенно умирает. Когда мы столкнулись с проблемой Семи Грехов, в живых осталось пять Хранителей из семи. Именно про них я вам и рассказываю. — То есть вы не расскажете об оставшихся двух? — уточнил Гокудера. — Увы, мне ничего о них неизвестно. — Джотто развёл руками и, вздохнув, продолжил свой рассказ: — Итак, аристократ начал видеть странные сны и ловить себя на мысли, что он будто становится другим человеком. Однажды он услышал голос, который пообещал ему силу в обмен на его душу. Несмотря на отказ, голос продолжал преследовать мужчину, где бы тот ни был, и сводить его с ума. Как я уже говорил, Гордыня является самым труднопреодолимым грехом, и первый Хранитель, будучи человеком знатным, непременно бы умер от воздействия кольца, если бы не один случай, заставивший его пересмотреть жизненные приоритеты. Крестьяне, которые жили и работали на его землях, не раз выказывали своё недовольство высокими налогами, но аристократ считал, что простолюдины не стоят его внимания. Когда он был в отъезде, несколько крестьян взбунтовались и сожгли его особняк вместе с его семьёй. Когда аристократ вернулся домой к жене и дочери, то обнаружил лишь почерневшее после пожара здание. Виновные были казнены, но от этого Хранителю Гордыни не стало легче. После этой трагедии кольцо признало власть аристократа, но всю жизнь он винил себя, уверенный, что если бы он вовремя умерил своё высокомерие, то не произошло бы никакого бунта. — Откуда вы всё это знаете? — потрясённо спросил Тсуна. — Разведка, — пожал плечами Примо. Савада уже хотел задать ещё один вопрос, но Реборн пихнул его локтем в бок. — Пожалуй, это всё насчёт Гордыни. Теперь я расскажу о Хранителе Зависти. Это был отшельник из Англии, живший вдали от мирской суеты, неподалёку от обширного болота. Однажды он отправился туда за ягодами и обнаружил труп. Судя по позе, в которой лежал мертвец, перед смертью он испытывал ужасные муки. Единственным, что не было обезображено разложением и грязью, было кольцо, которое отшельник забрал и решил обменять на что-нибудь более полезное в хозяйстве. Он пошёл в ближайшую деревню, где кольцом заинтересовался один богач, предложивший в обмен на него раскладное зеркало и несколько коз. Сделка состоялась, и счастливый отшельник вернулся к себе домой. Спустя какое-то время он вновь решил отправиться на болото за ягодами, где снова обнаружил полуразложившийся труп, в котором с ужасом узнал того самого богача. На пальце трупа было знакомое отшельнику кольцо. Решив, что это его судьба, он забрал кольцо себе, и тогда оно поведало ему о своей сущности, пообещав силу в обмен на его душу. Отшельник, конечно же, отказался, и за все годы, которые он владел кольцом, его разум ни на йоту не помутился. — Но почему? Разве Хранители не должны соответствовать Греху, который они хранят? — не выдержал Энма. — Разве Хранитель Зависти не должен быть завистливым? — Конечно же, нет, — удивился Примо. — Откуда у вас такая информация? — Возможно, Бьякуран был прав насчёт того, что Вария темнит, — усмехнулся Реборн. Джотто непонимающе вскинул брови. — Мы с этим разберёмся. Простите, что прервали. — Ничего. Похоже, вы всё ещё слишком мало знаете, так что я не против. Хранитель должен каким-либо образом заставить сущность кольца признать его власть, но в этом нет необходимости, если он изначально неподвластен Греху, который хранит. Я немного отвлёкся. — Сделав небольшую паузу, Примо продолжил: — Итак, следующая история будет посвящена кольцу Уныния, которое обнаружилось предпоследним. Это произошло в Японии, ещё до революции Мэйдзи, зимой 1855 года. Молодой девушке из знатного рода вынесли смертный приговор, обвинив в непослушании семье и пособничестве демонам. Судя по всему, она высвободила силу кольца на глазах у родственников, и они расценили это по-своему. В той части страны зима выдалась невероятно холодной, дороги занесло снегом, многие люди заблудились и замёрзли до смерти, так что не было необходимости казнить девушку: её просто выгнали из города. Деталей я не знаю, но после этого случая она отреклась от своей прежней жизни, посвятив себя сдерживанию кольца. Ещё мне известно, что она несколько дней бродила по занесённым снегом окрестностям и пугала проезжих людей перепачканным кровью белым кимоно, пока не наткнулась на Алауди. Вопросы? — Не думаю, что эта женщина плясала от радости, когда её зимой выгнали из города. — Гокудера скептически вскинул бровь. — Если верить вашей теории, кольцо должно было её убить в тот момент, когда она предалась унынию. Почему она не умерла? — Не знаю, — честно сознался Примо. — Когда Ал привёз её в Италию, она не выглядела печальной, хотя её определённо тяготил поступок, из-за которого ей пришлось покинуть дом. Но вместо того чтобы грустить о прошлом, эта девушка жила настоящим и усиленно тренировала контроль над кольцом. Лично мне она казалась мудрым человеком. Реборн покосился на Тсуну и многозначительно усмехнулся, надвинув шляпу на глаза. «Я знаю, — Савада понимающе кивнул. — Я тоже должен… Стоп. Алауди привёз Хранительницу Уныния в Италию? — он напряжённо нахмурился. — Получается, они не были врагами? Но тогда…» — Раз вопросов больше нет, то я расскажу о кольце Похоти. Его Хранителем тоже оказалась девушка, но жила она в Италии. — Тсуна уже хотел задать так волновавший его вопрос, но Реборн снова пихнул его локтем в бок. — Семья её была самой обычной, а девушка была добра и красива, так что в один день ею заинтересовался мужчина из знатного дворянского рода. Она этого интереса не разделяла, и мужчина пришёл в ярость: ему ещё никогда никто не отказывал, а тут какая-то простушка воротит от него нос. Тогда он поставил перед девушкой условие: если она не будет принадлежать ему, то её семью отправят на виселицу. Таким образом этот дворянин насильно сделал эту девушку своей любовницей, и в дальнейшем, оставаясь с ней наедине, был крайне груб и жесток в отместку за её дерзость. Тем не менее, ему пришлось потратить немалую сумму на платья и украшения, чтобы она могла сопровождать его на светских мероприятиях. Среди ненавистных девушке драгоценностей нашлось кольцо, которое с первого взгляда показалось ей особенным. Как выяснилось спустя пару дней, кольцо действительно оказалось с сюрпризом. Проносив его весь вечер на светском приёме, девушка вместе с дворянином вернулась в его поместье, где он в очередной раз накинулся на неё в порыве страсти. Девушку снова переполнила ярость, кольцо неожиданно для неё самой ярко вспыхнуло, и дворянин забился в агонии. Первые секунды она была в ступоре, но быстро очнулась и сбежала. После этого ей показалось рискованным выбросить кольцо куда подальше, и она оставила его себе. Это всё насчёт Хранителей. — Судя по вашему рассказу, все Хранители жили в разных странах и говорили на разных языках. — Реборн нахмурился. — Как Вонгола вообще узнала о кольцах Грехов и их Хранителях? — Талбот и Сепира, — отозвался Примо. — Похоже, Талботу много известно о кольцах Семи Грехов, и он предупредил нас о грядущей войне. К сожалению, он не знал, где искать Хранителей, но Сепира с помощью своего дара смогла это узнать. Кстати говоря, вам не нужно искать Хранителя Похоти: он в этом городе. Хотя я всё же склоняюсь к тому, что это женщина. От пояснений Примо воздержался, и Тсуна нервно хмыкнул. Уж он-то прекрасно помнил, как странно Джотто повёл себя в его день рождения. «Да и Реборн тогда тоже… — от воспоминаний Саваду так перекосило, что Киоко обеспокоенно потрясла его за плечо. — Блин! Нельзя терять время! Нужно спросить у Примо самое главное…» — Я дам вам подсказку, как найти Хранителей Грехов. Сепира предсказала, что судьбы новых и первых Хранителей будут похожи. Конечно, безусловной идентичности не будет, но какие-то события будут частично совпадать. Позвольте мне завершить свой рассказ. — «Такими темпами я не успею ничего спросить!» — По окончанию войны Хранители Грехов запечатали кольца, чтобы они не принесли людям вреда до тех пор, пока на свет не родятся те, кто вновь сможет обуздать их силу. Кольца погрузились в сон, и новые Хранители смогут пробудить их двумя способами… — Убийствами или тренировками. — Голос Тсуны дрожал от волнения. — Это мы знаем. — Верно. — Примо кивнул и уже хотел что-то добавить, но взглянул на свою руку и помрачнел: та уже начала растворяться в воздухе. — Проклятье. Время… — Подождите! — Савада запаниковал: он всё ещё не задал самый главный вопрос, который волновал его уже не первый день. — Скажите, эти Хранители — точно наши враги? Примо удивлённо вскинул брови: похоже, он был уверен, что они знают ответ хотя бы на этот вопрос, и поэтому не упомянул этого в своём рассказе. — Вы должны их по… — Прежде, чем Джотто успел договорить, кольцо Неба ярко вспыхнуло, ослепив сидевших за столом мафиози. Когда они смогли открыть глаза, Примо бесследно исчез. С досады Тсуна стукнул кулаком по столу: ведь Джотто был единственным, кто мог сказать им правду. Ребята выглядели не менее огорчёнными: похоже, не у одного Савады за последние двадцать минут накопилось много вопросов к Первому Вонголе. — Мы должны их что? — с сарказмом обратился к потолку Гокудера. — Наверное, победить? — предположил Энма. — Разве есть другие варианты? — Тсуна, почему ты задал последний вопрос? — нахмурился Реборн. — Потому что… Да не знаю я! — Тсуна горестно вздохнул. — Интуиция, наверное. И мне показалось, в рассказе Примо эти Хранители были достаточно мирными. Если первый Хранитель Облака привёз ту японскую девушку в Италию, они навряд ли враждовали. И ещё эти Хранители запечатали кольца… Но зачем? Вонгола заставила их это сделать? Слишком много неувязок. — Как выяснилось, если Скуало и соврал нам, то не во всём, — задумчиво протянул Гокудера. — По крайней мере, о способах снять печать с колец мы узнали именно от него. Возможно, Вария просто обладает частично неверной информацией, но они сами об этом не знают. — Ты прав, Гокудера-кун. Но мы не можем им верить, пока не будем уверены в том, что они не врут. — Помрачнев, Десятый добавил: — Чтобы узнать о намерениях Хранителей Грехов, нам в любом случае придётся найти одного из них. — Но что, если этот Хранитель попытается убить нас? — нахмурился Рёхей. — Вспомни, что говорил Мукуро. Мы даже защититься не сможем, если что-то пойдёт не так. — По идее мы должны будем убить этого Хранителя. Когда я говорил с Девятым, то спросил у него об этом. — Реборн нахмурился. — Он действительно дал приказ уничтожить любого Хранителя после допроса. Как-то это подозрительно. Не помню, чтобы Девятый принимал такие решения, базируясь на неточных сведениях. — Скуало ведь говорил о какой-то рукописи, — вспомнил Хаято. — Возможно, Девятый опирался на её содержание. — Скорее всего, так и есть. Ничего удивительного, если он изначально рассматривал Хранителей, как врагов. Я с этим не согласен, но официально боссом сейчас является Девятый. Приняв такое серьёзное решение, он вряд ли будет меня слушать. — Тсуна помрачнел ещё больше. — Тем не менее, мы не можем сидеть сложа руки. Как минимум один Хранитель уже бродит в Намимори. Возможно, их двое: тот, кто убивает, и тот, про которого сказал Примо. В любом случае, нам нужно либо найти одного из них раньше Варии, либо дождаться, когда Ямамото победит Нори-сан. Предлагаю совместить два пункта, чтобы не терять время. — Прости, Тсуна. — Мечник окончательно сник. — Я снова всех подвёл. — Ты ни в чём не виноват, Ямамото! Ты делаешь всё, что в твоих силах, только не перестарайся. — Десятый ободряюще улыбнулся и обратился ко всем: — Нужно рассказать обо всём Дино-сану, Бьякурану и… — его улыбка переросла в нервную усмешку, — Хибари-сану. Думаю, небезопасно обсуждать такие вещи по телефону, так что придётся говорить с ними лично. — Я могу экстремально просветить Хибари! — загорелся Рёхей. — Предоставь это мне, Савада! — У бедняги от твоего рассказа мозг через уши вытечет, — высказался подрывник. — Что ты сказал, осьминожья башка!? — Ну-ну, Гокудера, семпай, успокойтесь. — Такеши примиряюще поднял руки, предупреждая назревающую ссору. — Тсуна, я могу сходить к Хибари и всё ему рассказать. — Я с тобой, — кивнул Хаято, — ты ж обязательно что-нибудь напутаешь, бейсбольный придурок. — Спасибо, ребята! Только поосторожнее. Это же Хибари-сан… — Тсуну передёрнуло. — Тогда мы с Рёхеем сходим к Бьякурану, а Хром и Энма пусть проинформируют Дино-сана. Все согласны? Даже если у кого-то и были возражения, возможность высказать их отпала, когда на кухню зашла Нана, за которой маячила нагруженная сумками Бьянки. Увидев сына, старшая Савада тут же кинулась к нему и заключила в объятия, не обращая внимания на то, что на кухне они не одни. — Задушишь… — прохрипел Тсуна. — Это месть, Тсуна, — убийственным тоном заявила Бьянки. — Маман три дня не находила себе места и изничтожила почти все запасы успокоительного. За это ты… — она вытащила из пакета что-то, подозрительно похожее на скрюченные куриные лапы, — отведаешь моё новое блюдо. Перекошенное от недостатка воздуха лицо Десятого прибрело сероватый оттенок. Разумно рассудив, что сейчас находиться на одной кухне с Ядовитым Скорпионом опасно для жизни, ребята по-тихому смылись, коротко попрощавшись с Реборном. Конечно, Бьянки была не единственной причиной их ухода: ребята понимали, что Тсуне необходимо поговорить с матерью. — Я так волновалась, — прерывающимся голосом протараторила Нана. Десятому стало по-настоящему плохо от осознания того, что он и только он довёл свою мать до такого состояния. — Прости. — Высвободившись из дрожавших женских рук, он усадил Нану на соседний стул и кинулся к чайнику. Вернувшись с кружкой горячего чая, Савада поставил её перед мелко дрожавшей матерью и приобнял её одной рукой. — Всё в порядке. — Больше не пугай меня так, Тсу-кун. — После нескольких глотков из кружки она подняла на сына мокрые от слёз глаза и грустно добавила: — Ты совсем мне не доверяешь. Похоже, от собственных слов женщине стало только хуже. Заметив, что по её щекам снова катятся слёзы, Тсуна понял, что настолько подавленным он себя не чувствовал даже тогда, когда пришёл в себя от пощёчины Реборна. Репетитора и след простыл: похоже, он решил не смотреть на семейную сцену и куда-то ушёл, утащив за собой кипевшую от ярости Бьянки. — Доверяю. Просто есть вещи, которые я не могу тебе рассказать. — Десятый виновато нахмурился, неотрывно глядя в глаза матери. — Прости, — совсем тихо добавил он. Нана вдруг улыбнулась, а после и вовсе рассмеялась, потрепав озадаченного Тсуну по голове. — Ты всё больше становишься похож на отца. — Её улыбка стала немного грустной, и у Савады защемило сердце: он прекрасно понимал, сколько боли скрывается за этой улыбкой. — Тот тоже никогда ничего не объясняет. Но знаешь, если тебя что-то беспокоит, ты всегда можешь поделиться со мной, не вдаваясь в подробности. Я же всё-таки твоя мама. Мне больно смотреть, как ты страдаешь. На душе стало легче от таких тёплых слов, и Десятый благодарно кивнул. Поднявшись на ноги, он уже собрался помочь маман разобрать сумки, но неожиданно потерял равновесие и, неуклюже взмахнув руками, распластался по полу. Нана испуганно охнула и помогла ему подняться. — Всё в порядке. — Немного пошатываясь, Тсуна добрёл до пакетов. — Просто я очень устал. — Тогда, может, тебе лучше поспать? — Тишина. — Тсу-кун?.. Савада молча глядел на пакеты и напряжённо соображал, в его взгляде читались удивление и сомнение. Как он мог так устать, если три дня провалялся у себя в комнате? Обычно он уставал так сильно только после долгих и жестоких тренировок Реборна. Тсуна прислушался к своим ощущениям: в теле присутствовала неприятная слабость, да и морально он был опустошён, как никогда. Неожиданная догадка заставила сердце забиться быстрее. — Опустошён… — Пробормотал парень. — Да, кажется… Да. Я сейчас вернусь, мам. Метнувшись к лестнице, он поднялся на второй этаж. Влетев в свою комнату, Савада судорожно схватил с тумбочки варежки, надел их и огляделся, вслушиваясь в пугающе идеальную тишину, нарушаемую лишь тиканьем настенных часов. Что-то подсказывало Тсуне, что в комнате он не один. Он никак не мог избавиться от ощущения, что за ним кто-то наблюдает. — Я знаю, что ты здесь. — Десятый зажёг кольцо, и варежки трансформировались в мощные перчатки. — Покажись. Он подождал несколько минут, но невидимый гость не пожелал вступать в диалог. Настороженно зыркая по сторонам, Тсуна подошёл к шкафу и, взяв первые попавшиеся штаны с рубашкой, начал стягивать с себя халат. Перчатки цеплялись за махровую ткань и мешали, но сейчас он ни за что бы не рискнул их снять. С горем пополам переодевшись, Савада, сам не понимая, почему, уставился на своё компьютерное кресло. «Что-то не так», — медленно подойдя к креслу, он протянул руку и сжал пальцы, схватив воздух. Нахмурившись, ощупал подлокотники и сиденье. Ничего необычного. Кресло было пустым. — Тсу-кун! Не поможешь с ужином? — Да, уже иду! Последний раз окинув комнату настороженным взглядом, Тсуна снял вернувшиеся в обычное состояние варежки и, засунув их в карманы, вышел в коридор. Когда он закрыл дверь, воздух внутри компьютерного кресла исказился, уплотняясь в размытый полупрозрачный силуэт, в котором угадывался мужчина, лениво накручивавший прядь каштановых волос на тонкий длинный рог. «Занятный парнишка, — поднявшись на ноги, Уныние лениво потянулся и оглядел себя: его очертания всё ещё были нечёткими, то и дело расплываясь по воздуху неосязаемой дымкой. — И почему я больше не могу тянуть из него силы? Из-за того, что его поддерживают?» С первого этажа раздался грохот, с которым Тсуна уронил кастрюлю, его приглушённые извинения и весёлый женский смех. Похоже, в этот дом наконец-то вернулись уют и радость, которых так не хватало его жильцам в последние дни. Демон обречённо вздохнул и, закрыв глаза, начал медленно расползаться по воздуху сизой дымкой. Теперь, когда Десятый Вонгола пришёл в себя и больше не сходит с ума от горя, ему придётся искать другой источник жизненной энергии.