«Нет подлее преступления, как убийство слабых и беззащитных». А.П. Чехов
«Как бы вы поступили, если бы узнали, что вам осталось жить всего один день?» Ни один человек не может сразу ответить на этот вопрос, не сомневаясь в собственных словах. Ведь на словах всё намного проще, чем в реальности. Мы можем говорить о смерти сколько угодно, но, когда сталкиваемся с ней лицом к лицу, нас парализует страх. Мукуро не знал, что уходить будет так тяжело. Кокуё Лэнд он покинул тихо, даже не разбудив Кена с Чикусой и ничего им не рассказав: он объяснит им всё, когда возвратится из жаркого путешествия в преисподнюю. Если думать, что ничего не получится — то так и случится, — Мукуро был в этом уверен так же, как и в том, что он вернётся. Он не боялся смерти, не боялся снова идти туда, куда нормальный человек ни за что бы не пошёл. Его не пугал даже тот факт, что он может никогда не вернуться. Но смотреть на Наги и понимать, что это, возможно, их последняя встреча… Это было действительно тяжело. Пробраться в её комнату было не сложнее, чем обычно: в три часа ночи все обитатели дома семьи Сасагава спали. Спала и Наги: она лежала лицом к Хранителю Тумана и мечтательно улыбалась во сне, совсем не беспокоясь о том, что одеяло почти съехало на пол. Рядом на тумбочке лежали Серьга Тумана и наглазная повязка. Осторожно присев на край кровати, иллюзионист накрыл девушку одеялом и провёл рукой сначала по её щеке, а после по длинным фиолетовым волосам, разметавшимся по подушке. Он всегда считал Наги красивой, и сейчас, когда она казалась ещё красивее, оторвать от неё взгляд было весьма затруднительно. Хотелось смотреть на неё вечно, пропуская сквозь пальцы мягкие шелковистые пряди. Лицо Хранителя Тумана исказила горькая усмешка. Несмотря на все совершённые им поступки Наги видела в нём хорошего человека, но как она отреагирует, когда узнает, что ему пришлось сделать для того, чтобы помочь её боссу? Конечно, Мукуро был преступником, и на его руках было много крови, но то была кровь людей, так или иначе делавших этот прогнивший мир хуже — кровь других преступников. Каким бы плохим человеком Мукуро ни был, он никогда не делал того, что собирался сделать сегодня. Поднявшись с кровати, Рокудо покосился на серьгу Тумана, лежавшую на тумбочке, но брать её не стал. Там, куда он собирался пойти, она будет бесполезна, а вот Наги она может спасти жизнь, — Мукуро очень на это надеялся, хотя и знал, что иллюзии могут не сработать против новоявленного врага. Будто не соглашаясь с его мыслями о бесполезности иллюзий, девушка что-то пробормотала во сне и забавно нахмурилась. Слабо улыбнувшись, Рокудо в последний раз провёл рукой по её длинным волосам и тихо, не оглядываясь, покинул комнату. У него хватало наглости каждый раз проникать в дом Рёхея через главный вход, и этот раз не был исключением. Заперев за собой дверь созданным с помощью иллюзии ключом, Мукуро вышел на улицу и медленно вдохнул прохладный ночной воздух, настраиваясь на предстоящее испытание. Через пару минут бушевавшее внутри волнение немного затихло, и только парень открыл глаза… — Привет. — Подскочив от неожиданности, он удивлённо уставился на невесть откуда взявшегося Саваду, который стоял совсем рядом. Заметив во взгляде иллюзиониста немой вопрос, Тсуна сбивчиво затараторил: — Я подумал, что ты захочешь проведать Хром перед тем, как уйти, так что… Ну, знаешь, ты не должен проходить через всё это один, и… Мукуро не стал его дослушивать: криво усмехнувшись, он выхватил из воздуха свой трезубец и молча двинулся вперёд по улице. Услышав позади торопливые шаги Тсуны, он раздражённо нахмурился и ускорился. Еле догнав иллюзиониста и поравнявшись с ним, Десятый продолжил: — И поэтому я пойду с тобой. Вдвоём будет проще и… Почему ты смеёшься? Тсуна не понимал, что в его словах так рассмешило Мукуро. Он долго сомневался, но решил, что Реборн сможет присмотреть за ребятами, пока он будет помогать своему Хранителю Тумана: ведь вдвоём будет действительно проще, да и времени понадобится меньше. Но об одной детали Десятому вспоминать совсем не хотелось, и именно о ней Рокудо решил ему напомнить. — Будешь смотреть, как я убиваю ребёнка? Или сам убьёшь его? — Тсуна побледнел, когда иллюзионист резко остановился и схватил его за плечо, прижав к горлу трезубец. В разноцветных глазах плескался гнев, смешанный с отвращением. — Твоё благородство — лишь прикрытие для страха, Савада Тсунаёши. Ты настолько напуган, что готов последовать за мной в ад, не так ли? — Я просто хочу помочь, — на удивление спокойно ответил Десятый, — и не отрицаю того, что мне страшно. Но ведь тебе тоже страшно, Мукуро. — Мне? — улыбнулся Рокудо. — Отнюдь. В аду нет ничего, что могло бы меня напугать. — Перестань ломать комедию, — вздохнул Савада. — Ты прекрасно понял, что я имел ввиду. — Тсунаёши, ты, кажется, забыл… — Трезубец уже почти проколол кожу на шее Тсуны, но тот оставался спокойным и неотрывно глядел в глаза Мукуро, — что ты всего лишь моя цель. Я уже говорил, что твоя симпатия к врагу когда-нибудь тебя погубит. Даже представить трудно, какими возможностями я буду обладать, завладев твоим телом… Но, с другой стороны, Наги очень расстроится, если я вдруг решу тебе навредить. Так что мои действия полностью зависят от того, что ты ответишь на мой вопрос. Почему ты следуешь за мной несмотря на то, что я твой враг? — Враг? За четыре года у тебя была куча возможностей проткнуть меня своим трезубцем, но ты до сих пор этого не сделал. Дослушай. — Открывший было рот Мукуро замялся, неотрывно глядя на Тсуну и не понимая, как он может быть таким невозмутимым, находясь на волоске от смерти. Неожиданно Савада улыбнулся, но улыбка получилась немного печальной. — Я не хочу, чтобы ты снова проходил через всё один, жертвуя собой. Ты сам показал мне свои воспоминания во время Конфликта Колец, и я уверен, что ты сделал это для того, чтобы я понял, кто ты на самом деле. Конечно, не сразу, но я понял. Твои действия всегда двусмысленны и могут выглядеть враждебно, иногда даже пугающе. Раньше я клюнул бы на это, но сейчас я прекрасно знаю твои жизненные ценности и догадываюсь о твоих целях. Уничтожение мира с помощью моего тела среди них на данный момент не числится. Так что, может, уберёшь трезубец и объяснишь, куда мы идём? Мукуро не выдержал и расхохотался, невольно ослабив хватку. Отодвинув от себя трезубец, Тсуна в замешательстве уставился на согнувшегося пополам иллюзиониста. Через пару минут тот выпрямился и, всё ещё посмеиваясь, побрёл вперёд по улице: было очевидно, что он не собирался ничего объяснять. Обречённо вздохнув, Савада поспешил за своим Хранителем Тумана. Мукуро надеялся, что Тсуна поймёт всю тщетность своих попыток присоединиться к его нелёгкому походу, но, как выяснилось получасом позже, он оказался непроходимо тупым, вообразив себя его тенью. Через пару кварталов Рокудо резко развернулся и процедил: — Долго ты собираешься за мной идти? — До конца, — изрёк Тсуна, даже не подумав, как пафосно это прозвучит. — Ку-фу-фу, до своего, — не удержался и поддел его Хранитель Тумана. Когда он отвернулся и продолжил идти вперёд, Тсуна медленно выдохнул и мученически закатил глаза. «И как его ещё Хибари-сан не прибил? Он же любого до ручки доведёт… Хотя, конечно, он не всегда такой… Не зря же Хром так ему доверяет», — в своих размышлениях Савада даже не заметил, как они вышли на улицу, которая вела к центральной городской больнице. — Пошевеливайся, если не хочешь, чтобы тебя заметили. — От неожиданности Тсуна вздрогнул и поспешил нагнать Мукуро, который неохотно пояснил: — Около больницы полно камер. Если уж ты за мной увязался, придётся наложить иллюзию и на тебя тоже. — А зачем нам в больницу? Рокудо не ответил и двинулся в направлении многоэтажного белого здания. Тсуне пришлось перейти на трусцу, чтобы не отстать, но, когда они подошли к главному входу, он замедлил шаг и нерешительно покосился на охранников. Впрочем, мужчины в форме не обращали внимания ни на Десятого, ни на его Хранителя, который даже не сбавил темпа, направляясь прямо к массивной двери. Савада нагнал иллюзиониста как раз тогда, когда он заходил в здание. Охранники по-прежнему стояли снаружи, так ничего и не заметив. В вестибюле было тихо и тускло, пахло лекарствами. Глядя на то, как Рокудо что-то бормочет и водит пальцем по вывешенному на стене плану больницы, Тсуна почувствовал себя неуютно. Конечно, он прекрасно понимал, на что идёт, но сейчас к нему пришло полное осознание того, что им предстоит сделать. А когда палец Мукуро остановился на надписи: «Интенсивная терапия новорожденных», Саваду замутило от страха. Однако Хранитель Тумана не собирался его ждать и в одиночестве направился к лестнице на второй этаж. Каждая ступенька давалась Тсуне с трудом, но он заставлял себя подниматься дальше, подгоняя себя мыслью о том, что Мукуро сейчас гораздо хуже, чем ему. Сердце колотилось так, что было трудно дышать, и кроме собственного пульса Савада слышал только стук трезубца, на который опирался шедший впереди Рокудо. Этот стук раскатами грома пронзал каждую клеточку его тела, будто отсчитывая секунды до… Десятый сам не знал, до чего, и даже не хотел об этом думать. Оказавшись на втором этаже, Мукуро двинулся вперёд по идеально чистому коридору. Тсуна молча следовал за ним, глядя себе под ноги и нервно сжимая кулаки. С каждым мгновением происходящее всё больше казалось ему плохим сном, одним из тех отвратительных кошмаров, которые мучили его уже несколько месяцев. Однако этот кошмар, к несчастью Десятого, оказался вполне реальным: через несколько метров иллюзионист остановился, и Савада чуть не тюкнулся носом ему в спину. Прежде, чем он успел пролепетать что-то наподобие извинения, Мукуро обернулся и взглядом указал на приоткрытую дверь, из-за которой доносились обрывки фраз: — Поймите, он не дотянет… — Я знаю, но мы можем хотя бы… — Это не тот случай… Мафиози проскользнули в заставленную медицинской техникой палату. В углу в продавленном кресле сидела девушка-дежурная, а вдоль стен располагались кувезы*, над одним из которых шушукались два врача. Один из них покосился на скрипнувшую дверь, но тут же вернулся к спору со своим коллегой, даже не подозревая о том, что за ними кто-то наблюдает. Остановившийся у стены Тсуна расслышал только «умрёт» и «безнадёжно». Мукуро, как ни странно, остался стоять рядом со своим боссом: видимо, тоже не хотел подходить слишком близко. Сейчас он находился в том состоянии, когда удерживать иллюзию становится сложно, и поэтому не хотел рисковать ещё больше. Так ничего и не решив, врачи вышли в коридор и тихо прикрыли за собой дверь, оставив непрошеных гостей наедине с обитателями палаты. Комната будто была соткана из различных звуков: размеренного писка кардиомониторов, тихого шипения и гудения других приборов. Со всех сторон Тсуну и Мукуро окружали расставленные вдоль стен кувезы, внутри которых лежали ещё совсем маленькие и беспомощные младенцы, но только один из инкубаторов удостоился взгляда Хранителя Тумана: тот самый, над которым так долго спорили врачи. Савада в ужасе наблюдал за тем, как иллюзионист подходит к нему и открывает стеклянную крышку. Тсуне хотелось остановить его, поискать какой-нибудь другой способ открыть портал, но тело парализовали страх и осознание того, что другого способа не существует. Ведь если бы он существовал, то Рокудо сейчас не стоял бы над открытым кувезом и не рассматривал бы лежавшего внутри младенца. Медленно выдохнув, Десятый осторожно подошёл к Хранителю Тумана и положил руку ему на плечо, но так и не смог ничего сказать. Мукуро дрожал. Он так крепко впился трясущимися руками в древко трезубца, что Тсуна услышал скрип его кожаных перчаток. Тряхнув головой, иллюзионист поудобнее перехватил своё оружие и, занеся его над мирно спавшим ребёнком, нерешительно замер. Савада перевёл пустой взгляд на лежавшего внутри кувеза младенца. Утыканный трубками, недоразвитый, слабый, но так отчаянно борющийся за жизнь, которая так или иначе вот-вот закончится… На него больно было смотреть. Прежде, чем Рокудо успел что-либо сделать, Тсуна накрыл его руки своими и шмыгнул носом. В этот момент ему больше всего на свете хотелось зажмуриться или вовсе убежать, но он понимал, что не имеет на это права, и крепче сжал пальцы. Раз уж он решил не оставлять Мукуро одного, значит, отступать нельзя. Глотая слёзы, Савада смотрел на ребёнка, который будто почувствовал нависшую над ним опасность и беспокойно зашевелился. В следующую секунду Рокудо надавил на трезубец, и Тсуна уже готов был закричать, но смог лишь потрясённо выдохнуть: серебристое острие не пронзило малыша, а словно растворилось в его трепещущей груди. Немного подождав, иллюзионист начал медленно вытягивать из неё навершие трезубца, которое теперь источало мягкое полупрозрачное сияние. Когда самый длинный зубец вышел из маленького тельца, стоявший рядом кардиомонитор пронзительно запищал, оповещая об остановке сердца. Задремавшая было дежурная тут же вскочила на ноги и, отчаянно шлёпнув ладонью по кнопке вызова врача, ринулась к кувезу. Мафиози еле успели отшатнуться к стене, когда в палату ворвалось ещё несколько врачей, которые тут же ринулись на подмогу своей коллеге. Тсуна отрешённо наблюдал за тем, как они безуспешно пытаются вернуть малыша к жизни. Ему не было больно или грустно — он вообще ничего не чувствовал. Он и сам будто умер. Мукуро грубо схватил Саваду за локоть и вышел из палаты, второй рукой крепко стискивая мягко сиявший трезубец. Десятый бездумно следовал за своим Хранителем Тумана, всё ещё пребывая в состоянии шока. Карие глаза были потухшими и совершенно пустыми: он никак не мог поверить в реальность случившегося и полностью осознать свой поступок. Больницу они покинули без проблем: иллюзия каким-то чудом всё ещё держалась, и охранники их не увидели. Рокудо шёл быстро и тащил за собой Тсуну, который позволял ему вести себя вперёд ровно до того момента, как почувствовал непонятный страх. Он уже хотел сказать об этом Мукуро, но тот вдруг остановился рядом с уличным фонарём и уставился на собственную тень. — Нам нужно спешить, — нахмурился иллюзионист. — За нами следят. — Я знаю. — Отрешённо наблюдая за тем, как Рокудо двигает свободной рукой и неотрывно смотрит на тень, Савада равнодушно спросил: — Как ты это понял? — Наши тени. Посмотри. Парень перевёл взгляд на свою тень и заметил, что она была слишком вытянутой. Очертания слегка расплывались и дрожали, напоминая всполохи чёрного пламени. От такого зрелища у Тсуны пробежал холодок по спине. Мукуро, опустив руку, неохотно пояснил: — Неподалёку есть что-то или кто-то из другого мира. Присутствие таких существ в нашем мире искажает пространство, и из-за этого тени кажутся больше. Тсуна кивнул, дав понять, что он прекрасно всё понял. На самом деле ему было всё равно. Оторвав пустой взгляд от своей тени, он поплёлся за Мукуро, который уже успел дойти до конца улицы. Когда дома остались позади, а асфальт уступил место плохо протоптанной тропинке, поднимающейся на невысокий холм, Десятого немного передёрнуло, но Хранитель Тумана будто почувствовал его секундное сомнение и ускорил шаг. Только сейчас Савада понял, что Мукуро больше не тащит его за собой, что он сам идёт за ним, будто привязанный. — Как думаешь, почему обитатели преисподней так рвутся в наш мир? — Похоже, Тсуна был не в состоянии ответить на этот вопрос, и Мукуро продолжил: — В ад попадают души тех, кто много грешил при жизни. Другим душам туда входа нет, поэтому демонам остаётся мучить только тех, кто это заслужил. Но природа демонов такова, что их тянет к невинным душам. Каждый из них стремится вырваться в человеческий мир, где можно подпитываться людским страхом, негативными эмоциями и мыслями. Это в основном забава низших демонов. О том, что могут сотворить высшие демоны, я могу только догадываться. Поэтому жертва этого ребёнка не должна быть напрасной. Не дайте этим тварям разгуляться в этом мире, тут и без них гнили достаточно. — Я… иду… с тобой… — задыхаясь, сказал Савада: ему было трудно подниматься в гору и говорить одновременно. Когда подъём закончился, парень отдышался и добавил: — Ребята и без меня… — Нет, — перебил его Рокудо. Осмотрев холм, на котором они оказались, он поднял взгляд на луну, которую то и дело закрывали казавшиеся чёрными облака. — Ты Небо, которое всех объединяет. Без тебя они быстро разбегутся. — Но ты можешь не справиться. Сам говорил, что вероятность успеха очень мала, — напомнил ему Тсуна. Немного помедлив, он тихо добавил: — Я должен пойти с тобой. Я это заслужил. — Не беспокойся, после смерти ты вдоволь настрадаешься за свои грехи, — равнодушно успокоил его Мукуро. — А сейчас ты нужен здесь. Я не могу позволить тебе последовать за мной. — Почему? — Голос Тсуны сливался с шелестом листьев на деревьях, но Мукуро прекрасно его слышал. — Ты снова жертвуешь собой. Это неправильно. — Ад меняет людей, и ты даже не представляешь, насколько. Как босс Вонголы ты не имеешь права на то, чтобы так меняться. — Иллюзионист горько усмехнулся. — После того, что ты там увидишь и почувствуешь, ты уже никогда не станешь прежним. Поэтому ты должен остаться. Десятый уже хотел возразить, но, когда Мукуро развернулся к нему, готовые сорваться с языка слова просто застряли в горле. Только сейчас до него дошло, что это, возможно, последний раз, когда он видит своего Хранителя Тумана. Тот смотрел на него внимательно и немного задумчиво — видимо, тоже понимал, что они могут больше не увидеться. Савада уже подумал, что иллюзионист сейчас скажет пару слов на прощание, но вместо этого услышал: — Пожалуйста, ничего не говори Наги. Я сам поговорю с ней, когда вернусь. Тсуна кивнул: он понял, что речь идёт о Хром. Мукуро признательно кивнул в ответ, отвернулся, поудобнее перехватил трезубец и повернул его в воздухе, будто пытаясь открыть ключом замочную скважину. Савада никакой скважины не видел, но явственно ощутил, как земля под его ногами задрожала. Трезубец ярко вспыхнул, и перед Рокудо возник портал, походивший на чернильную кляксу. Оттуда на Тсуну смотрело бесчисленное количество чьих-то налитых кровью глаз: они вращались, моргали и жадно смотрели на стоявшего перед порталом иллюзиониста. Он молча наблюдал, как Мукуро протягивает руку и пропускает сквозь пальцы тьму, в которой ему предстояло утонуть. Чернота липкими тягучими нитями потянулась к Рокудо, и Тсуна невольно содрогнулся: уж слишком эти нити походили на чьи-то руки. Он хотел окликнуть иллюзиониста, сказать или сделать хоть что-нибудь, но голос исчез, а тело отказывалось шевелиться. Неожиданно иллюзионист обернулся, и Тсуна встретился с его взглядом. Мукуро улыбался. Не язвительно и иронично, как всегда, — а благодарно и немного грустно. Он что-то сказал, но слишком тихо для того, чтобы Тсуна услышал, и шагнул вперёд, позволяя тьме принять его в свои обманчиво мягкие объятья. Десятый кинулся было за своим Хранителем Тумана, но портал сжался в точку и исчез, обдав его лицо прохладным ветерком.__________________________
Нана обеспокоенно хмурилась, глядя, как её сын стягивает с себя ботинки. Проснувшись посреди ночи и обнаружив пропажу своего чада, она не сомкнула глаз до самого его возвращения: телефон Савада оставил дома, а звонить его друзьям в полпятого утра женщина не стала. Она была рада, что Тсуна вернулся домой целым и невредимым, но материнское сердце чуяло беду. Парень специально держал голову так, чтобы чёлка скрывала его лицо, и от этого женщина волновалась ещё сильнее. Кое-как взяв себя в руки, она тихо спросила: — Где ты был в такое время? Тсуна повесил куртку на крючок и молча прошёл мимо матери на кухню. Нана, подгоняемая плохим предчувствием, последовала за ним. Остановившись в дверном проёме, она встревоженно наблюдала за тем, как её сын стягивает с правой руки двойное кольцо с цепочкой и кладёт его на стол. Холодный металл неприятно звякнул, коснувшись отполированного дерева. — Тсу-кун, почему ты его снял? — упавшим голосом спросила Нана. Она ни разу не видела своего сына без этого кольца и догадывалась, что оно много для него значит. Если Тсуна его снял, то произошло что-то действительно серьёзное. — Что случилось? Савада всё так же молча развернулся и направился к лестнице на второй этаж. На секунду женщине показалось, что он снова оставит её вопрос без ответа, но она ошиблась. — Оно слишком тяжёлое. Нана никогда не слышала, чтобы её сын говорил таким голосом: надтреснутым, тихим и безжизненным. Она по-прежнему не видела его лица, и от волнения у неё начали дрожать руки. Замерев у самых ступенек, Тсуна добавил: — Прости, но я хочу побыть один. — Да, конечно… — Женщина проводила его тоскливым взглядом. — Я буду у себя, если что. Заперев дверь в свою комнату, Тсуна, не раздеваясь, улёгся на кровать. Он не мог рассказать матери, что случилось. Наверное, от взгляда в её беспокойно блестящие глаза ему должно было быть стыдно, но Саваде не было стыдно. Он ничего не чувствовал. Совсем. Его душу будто кто-то выпотрошил тупым ржавым ножом, не оставив ничего, кроме немой пустоты. Шли часы. Солнце уже встало, внизу раздавались голоса ребят, собиравшихся в школу, но Тсуна всё так же неподвижно лежал лицом к стене. Его мать пару раз стучалась в дверь, но он никак на это не реагировал. Перед глазами проносились картины ушедшей ночи — сморщенное маленькое тельце, опутанное проводами и утыканное трубками; дрожащие очертания теней на асфальте, адская тьма портала, налитые кровью глаза и грустная улыбка Мукуро. Тсуна по-прежнему ничего не чувствовал, даже когда в мельчайших деталях перебирал в своей памяти всё случившееся. Где-то в глубине души он всё ещё надеялся на то, что это просто кошмарный сон, и ждал, пока этот сон закончится… Но ему только предстояло осознать, что этот сон не закончится никогда.«Настоящий Ад не там, куда я иду, Савада Тсунаёши. Скоро ты это поймёшь».